Из статьи Ю.Ю. Пиотровского - кандидата искусствоведческих наук, хранитель коллекции Кавказа Государственного Эрмитажа

Некоторое время тому назад раздался неожиданный звонок эрмитажного коллеги. Он просил помочь организовать экскурсию в Особую кладовую для гостей из Адыгеи. Одна из гостей - Ася Еутых – была мне знакома. Мы когда-то, более десяти лет назад встречались, и в моей записной книжке остались две фамилии Еутых и Туркав. Я также знал о повторении вещей из Колосовки, известного археологического комплекса эпохи средневековья.

Но новая встреча явилась для меня настоящим откровением. Ася Еутых предстала великолепным мастером, ювелиром высочайшего класса. И самое важное, самое главное, что меня покорило больше всего, это то, что все творения Аси отличало «высокое соприкосновение» с прошлым, с наследием, уходящим своими корнями в глубину веков. В художественное творчество тех древних народов, которые проживали на территории Предкавказья.

В свое время Б.Б. Пиотровский отмечал, что "Характерной чертой истории культуры является обязательное использование и переработка культурного наследия прошлых эпох, ибо главнейшим условием развития общества необходимо признать непрерывность передачи опыта и знаний от одного поколения другому…. В первобытном искусстве оказалось и простота формы, и передача характерных признаков изображаемых людей, животных, растений…. Ни один крупнейший художник современности не может обойтись без образов великого наследия прошлого, несмотря на то, что его произведения могут быть ультрасовременными".

Ася как эпическая героиня Гуащъэ вросла корнями в родную землю Кавказа, впитав в себя духовный народный опыт, традиционную модель мировосприятия, связанную с мифологическим сознанием. Именно отсюда традиционные предметы адыгского народа и те, которые связаны с сегодняшним днем, наполнены животными и растениями. Ася, следуя адыгству, являет собой пример человека, живущего в современном обществе, но демонстрирующего «искусство находиться среди людей» и «способность понимания», образ человека умного, проницательного и доброго одновременно.

«Проживание факта человеческой истории, человеческой культуры вариативно. Оно регулируется личностью того, кто разумнее, и временем, в котором живет разумеющий. …Всепричинность культуры определяет ее единство, сохраняя единственность каждого культурного акта, каждого значимого жеста и пространства культуры, раздвигает это пространство, расцвечивает и озвучивает его, делает его подлинно живым и потому всегда новым. Именно это, вечно новое и наследуется.

Творчество Аси Еутых, как золотое дерево нартов, обеспечивает нам вечную молодость, здоровье, силу и красоту».

Хранитель коллекции Кавказа государственного Эрмитажа.

Из статьи Инны Гончаровой – заслуженного работника культуры, доцента МГГРУ, кандидата искусствоведческих наук, эксперта по ювелирному антиквариату.

«Знакомьтесь: златокузнец Ася Еутых»

«Прошлое не мертво, оно даже не прошлое», - эти слова классика, невольно приходя на ум, когда видишь работы нашей замечательной современницы – адыгейской художницы Аси Еутых. В ее творчестве слилось в единое целое то, что двадцатый век с его стремлением к «специализации» развел в руки разных людей. Ася - и златокузнец, владеющий сложнейшими техническими приемами работы с золотом и серебром, и художник, и исследователь древних цивилизаций, которого вдохновляет прошлое ее народа, прошлое культурной среды Северного Кавказа.

Ася Еутых – представительница древнего рода, славившегося искусными строителями, кузнецами и писателями. Фамилия Еутых восходит, очевидно, к греческому слову – «эутихия» - счастье, удача. В исторических хрониках, со ссылкой на античных авторов, упоминается, что еще в 374 году до н.э. отткуда-то с левобережья Гипаниса (Кубани) для строительства храма в Афинах была вывезена семья местных златокузнецов Еутых.

С раннего детства у девочки проявились разносторонние творческие способности. В оды учебы ее увлекает скульптура и графика, но судьбой Аси становится работа с серебром. Дипломную работу – набор национальных украшений и женский пояс с миниатюрным кинжальчиком – Еутых выполняет под руководством знаменитого дагестанского мастра Курбанали Магометова.

Получив высшее художественное образование, Ася Еутых продолжает работать как ювелир. Ее первые работы были выполнены в технике ковки, зерни, филиграни. Среди них - девичий шлем, который теперь, после создания в 1995 году серебряной скульптуры героини нартского эпоса девушки – воительницы Адыиф, называют «шлемом Адыиф». Образ гордой женщины – амазонки неизменно привлекает художницу. И наряду с украшениями костюма и образцами парадного мужского оружия Еутых часто создает великолепно декорированное оружие для женщин.

Сейчас Ася блестяще работает с гравировкой, глубокой резьбой и чернением. Она выполняет оружие, украшения, драгоценную посуду и произведения мелкой пластики. Наряду с современными по стилистике вещами среди ее работ мы видим много произведений, навеянных мотивами «историзмов». Земля родной для художници Адыгеи богата памятниками древности. А.Еутых изучала их в Эрмитаже и Музее этнографии в Петербурге, в Историческом музее и Музее народов Востока в Москве.Это- и серебряные памятники майкопской культуры сер. III тыс. до н.э., и знаменитый меч-акинак из Келермесского кургана, на котором изображено шествие животных, и сокровища кубанских курганов, выполненные в скифо-меотском стиле, датируемые 5-6 веками до н.э., и, наконец, роскошные серебряные пояса 14-16 веков из белореченских курганов.

Казалось, что со временем древние традиции становятся принадлежностью истории, - отмечали исследователи. И вот теперь они будто оживают в современных изделиях, выходящих из под рук молодой художницы. Ася Еутых то любовно повторяет мотивы орнаментов и форм прошлого, то, творчески перерабатывая их, создает собственные композиции.

Ее вещи значительны, величавы, в них нет искусственной «красивости», они благородны и торжественны, как душа народа.

С женскими украшениями работы Еутых я познакомилась неожиданно. На своей лекции в Геммологическом институте обратила внимание на одну из слушательниц, молодую женщину необычайной красоты. Как потом оказалось,- это была подруга Аси - питерский коллекционер Виктория Козловская. На даме было необычное ожерелье - золотой обруч с миниатюрной скифской стрелой в центре. А на кованной цепочке покачивался золотой колокольчик с рельефными фигурками животных, которые походили на сказочных грифонов и леопардов с древних рельефов Двуречья. С незапамятных времен серебряные колокольчики, искусно выкованные местными мастерами, служили непременным элементом костюма народов Северного Кавказа. Согласно поверьям, их тихий мелодичный перезвон отгонял злых духов от детей и женщин. Колокольчик, выполненный Асей для подруги, дополняли выгравированные рунические письмена с ее именем.

Углубленное изучение археологического наследия и истории народов Северного Кавказа и отличное владение традиционными приемами декорировки изделий из драгоценных металлов приносят отличные результаты. Работы художницы замечены. Пришло первое признание у отечественных и зарубежных ценителей. В 1998 году Ася Еутых и ее муж и помощник Руслан Туркав были приглашены в Иорданию для исполнения крупного заказа наследного принца Али Бин Аль Хусейна. Художнице предстояло разработать и создать парадную амуницию для самого принца и его черкесской гвардии, состоящей из 15 человек. Месяц ушел на тщательную прорисовку эскизов. Для исполнения проекта в серебре потребовалось около четырех месяцев.

Гордость художницы – созданный ею в 2000 году короткий меч-акинак из «дамасской стали» в серебрянной золоченной оправе. Акинак – характерное оружие скифов-кочевников. Его упоминают античные авторы, образцы этого оружия известны по курганным находкам археологов. Рукоятка акинака покрыта ложной зернью, она завершается головами двух баранчиков и вставками сочных по тону альмандинов. Особой роскошью отличается отделка ножен, прообразом для которой послужил древний парадный меч скифского вождя, датируемый 7-6 веками до н.э. Его обнаружили в Келермесском кургане, в Адыгее. Верхняя часть акинака, предназначенная для крепления портупеи, украшена геральдическим сюжетом: два льва с жертвенными кубками стоят над прорастающим «древом жизни». На полях ножен развернулась фризовая композиция – это торжественное шествие животных – героев древневосточной мифологии: грифона, быка-шеду, крылатой львицы и двух сфинксов. Лаконизм, изобретательная стилизация и виртуозность технического исполнения особенно восхищают в этой роботе мастера.

Изготовление драгоценной посуды – многовековая традиция. Комплект из двух кубков на высоких ножках и подноса к ним, выполнен А.Еутых в майкопском стиле. Золоченая поверхность всех трех предметов отливает едва заметным мерцанием чешуйчатого орнамента, он составляет фон для изображений животных. Эти изображения напоминают зверей, отчеканенных на серебряных сосудах одного из майкопских курганов. Но в отличие от древнего торевта, изобразившего их дикими и грозными, художница сделала этих героев древних легенд добродушными и даже улыбчивыми и мягкими.

С глубокой древности в Европе и и странах Востока были известны ритуальные сосуды для питья, которые применялись в самых торжественных случаях – ритоны. Они имеют форму массивного рога, оканчивающегося головой быка, тура или льва. Ритоны из драгоценных металлов были принадлежностью аристократии. Грозный завоеватель Кир Великий и Александр Македонский поднамали свои ритоны, вознося хвалу богам за одержанные победы. Выполняя свой ритон, Ася Еутых сохранила классическую форму сосуда, но внесла в его конструкцию неожиданное и смелое решение. Ее серебряный золоченый ритон имеет двойное дно. В отличие от своих древних предшественников он может надежно стоять на плоском внешнем дне; второе дно сосуда размещено над его средней ажурной частью. Сквозь ажур оно таинственно подсвечивает корунды и гранаты, украшающие стенки сосуда. А если заглянуть внутрь ритона, то из-под вина станет, виден самый крупный из камрей, полыхающий густым алым цветом.

Сейчас мастер трудится над завершением новой крупной работы – комплекса свадебных украшений и готовит большую персональную выставку в С-Петербурге.»

(май 2004г).

… "Слова на чистом листе бумаги Как странно для меня и ново. Мое творчество не требует слов, мой материал – металл, который может существовать вечно. Впрочем, рукописи тоже не горят…. Но все же я попробую, хотя штихель куда привычнее ручки.

Мир прошлого для меня стал куда реальнее сегодняшнего, а придумывая свои образы, я привыкла адресовать их зрителям и археологам будущего. Поэтому что мне сказать читателю сегодняшнему? Пусть не судят меня строго, если не буду рассказывать много о своих работах, пусть работы сами говорят сами о себе. Не буду мудрствовать словами непонятными, как пишут искусствоведы друг для друга, а руководствуясь старым правилом: «ясно мыслящий ясно излагает», напишу простыми словами о пути, который привел меня сегодня на эти страницы.

У меня не было мучительного поиска своего пути, я всегда знала, что буду только художником. Помню вопросы, которые я лет в пять задавала всем взрослым: «Что такое курган и что в нем лежит. Как называется маленький блестящий ковшик на небе? Плеяды? Какое красивое слово! Почему у нас нет древних городов, ну хотя бы какой-нибудь скалы с древними знаками?»

И каждое лето я искала в горах изображения на камнях. Однажды папа отвез меня с этюдником в красивое место близ Майкопа. Написав маленький этюд, я обратила внимание на скалу за своей спиной – огромное пространство, а материал податливый – песчаник кремового оттенка легко процарапывался ножичком, который у меня всегда был с собой. Забралась как можно выше, и не заметила, как пролетел весь день, солнце обожгло мне руки, но когда я спустилась вниз, у меня захватило дух – мой рисунок на скале смотрелся как настоящая древность. Я вырезала девушку, выглядывающую в окно с арочкой и колоннами, глубокий рельеф в натуральную величину. Когда отец приехал за мной и я сказала: - «Папа, посмотри, что там, на скале», он был потрясен. И все повторял: «Но утром там же ничего не было»… После этого он очень серьезно стал относиться к моему желанию все вокруг переделать, и я росла в уверенности, что мир внутренний должен обязательно отображаться в мире внешнем. А поскольку у меня в душе жила сказка, то мир вокруг меня должен быть полон эльфами и гномами, водопадами, звенящими ручьями, бассейнами, лесными чащами, замками с дозорными башнями. Все это мне хотелось делать самой немедленно из банального дома с огородом, где росла картошка, сирень и рядок нарциссов под окном.

Спустя много лет папа, сидя как-то у бассейна в моем сегодняшнем дворе, произнес: «Надо же, ты действительно сделала все, о чем мечтала в детстве, а я все думал, что это детские фантазии. Наверное, надо было послушать тебя, и, может, жизнь сложилась бы совсем по-другому. Зато твой ребенок растет совсем в другом мире. Как ты могла это предвидеть?»

А на самом деле я не то, что предвидела, а могла делать только то, что очень нравилось. В результате я росла одиночкой – при всей моей коммуникабельности. Рано поняла, что самые интересные друзья – это книги, и я таскала их в портфеле, читала на уроках, на переменах. И все время рисовала. По ночам забиралась на крышу с картой звездного неба и находила созвездия. Правда, так никого и не встретила, кому бы это все было интересно, но меня это совсем не расстраивало. У меня был свой мир, своя Ойкумена вне времени и пространства, и я смотрела свозь свой параллельный мир. Наверное, он воспринимался другими как розовые очки, и мне часто советовали их снять. И теперь мы называем наш дом и двор параллельным миром, и те, кто к нам попадает, так его и воспринимает.

И все-таки мой путь к творчеству при всей моей уверенности и ощущении, что кто-то меня ведет, был достаточно витиеватым.

Бабушка, с которой я росла, была известной сказительницей, к нам приходил писатели, журналисты, сидели около нее с микрофонами часами, а я мастерила рядом что-нибудь и слушала. Она держала в памяти весь нартский эпос в стихотворной форме со всеми интерпретациями и очень интересно пела эти тексты речитативом, очень похожим на современный реп. Кроме того, она знала всевозможные сказки, песни. По ее рассказам писали книги и ставили спектакли. А еще она помнила родословные нескольких родственных фамилий, и мы с ней рисовали дерево, помногу раз пересказывая истории о происхождении фамилий. Она рассказала мне, что Еутых – это груны (греки), которые приплыли на кораблях к кавказскому берегу и где до сих пор называют Еутыховых грунами. А в 90-ых годах опубликовали записи путешественников из архива ленинской библиотеки, и там я вычитала, что в 374 году до нашей эры семья златокузнецов Еутых с левобережья Гипаниса (Кубань) была вывезена в Афины для работ по строительству храма. А моя бабушка и без архивов знала об этом. Вызывает восхищение как этот народ не имея письменности хранил тысячелетнюю память, бережно передовая ее каждому новому поколению.

И моя бабушка выбрала меня из девяти внуков, дав мне имя еще до рождения и предсказав будущее. Она старательно передавала мне все, что знала – это и умение шить традиционную одежду, плести, вышивать золотом. А еще – элементы бытовой магии: гадание на бобах, предсказание погоды и даже секреты изготовления пороха разных сортов, очистки золота… Дедушка был ювелиром-оружейником, но он, к сожалению, умер до моего появления на свет. Однако бабушка, которая была очень любознательна, до мельчайших подробностей пересказывала мне все приемы, которыми он пользовался, и даже передала мне его инструменты. Но рассказами о моих дедушках и бабушках нет конца, и, видимо, это истории для другого издания.

Мне было всего одиннадцать лет, когда бабушка Кадырхан поменяла мир, и мне остались ее золотое шитье, шапочки, серебряные пояса, украшения, инструменты. А самое главное – то, что она посеяла в душе маленькой девочки, попало на благородную почву и выросло в виде серьезного желания научиться всему, что умели предки и придумать что-то такое, чего еще не было.

Конечно, не обошлось без музыкальной и хореографической школы – это тоже входило в каноны бабушкиного воспитания, а еще девочку учили держаться в седле и владеть оружием, чему я впоследствии посвятила много дней, пройдя своеобразную школу выживания.

Но, так или иначе, мой путь, который все время вился вокруг изобразительного искусства, привел меня к классическому образованию на художественно-графическом факультете. К счастью, Тот, кто меня вел, привел меня не в большой город, а в город – три улицы у слияния двух бурных рек, за которыми возвышались скалистые хребты удивительной красоты, обступившие город со всех сторон. Белым пятнышком на скалах виднелся византийский храм, на крыше которого росли дикие гвоздики и чабрец. Он стал одним из излюбленных мест. Днем я рисовала, а вечером часто приходила к нему, забиралась по полуразрушенной стене на крышу, и оставалась на всю ночь, вдыхая ароматы трав, настоянных на солнце, глядя на звезды и ощущая тот самый удивительный ветер, который я назвала ветром вершин, прислушиваясь к своему сердцу, пытаясь понять свое предназначение и уловить ту грань, когда вдох превращается в выдох, и будущее становиться прошлым, и куда оно прячется, и как его можно читать…

А самое ценное, что я была там одна: никто не поднимался по ночам в горы, самое большое, на что отваживались студенты – это подняться на первую террасу, развести там костер и петь под гитару. Поэтому я была полновластной хозяйкой всех вершин и встретила там много удивительных рассветов и закатов, и для меня не было плохой погоды – там было красиво в любое время года. А самое главное – именно там я научилась ничего не бояться, говоря иначе – взрастила сильный бесстрашный дух, нашла свое «я», как находят его монахи, уходя надолго в отшельничество. Я пишу об этом, потому что для меня единение с природой, когда чувствуешь себя частью скалы, а под тобой бездна, мерцающая огнями города, сверху бесконечность сияющих звезд - это главное знание гармонии, которое я получила от природы. Однажды в детстве я вычитала в книге слова Леонардо да Винчи, что главный учитель – это природа, и я не искала других учителей.

А учеба «классическая» мне давалась очень легко. Легко получала пятерки, могла пропускать сколько угодно занятий, устроив себе пленэр, а потом за ночь сделав курсовую. Преподаватель по скульптуре после первого занятия объявил, что у меня скульптурный дар и отдал мне ключи от мастерской, и она стала еще одним моим излюбленным местом, где я пропадала днями и ночами и лепила от Лорелей, то доярку с ведром (очередной диплом пятикурснику). Так прошло три года, и однажды, сидя на крыше храма, я почувствовала, что мой любимый ветер вершин изменился, и что-то зовет меня за горизонт, и настал час мне, как птице, покинуть гнездо. Я вспомнила бабушкину пословицу «То, что видели твои глаза – это цена твоей головы». Я поняла, что вряд ли кто-то займет мое место холодными ночами на скалах, и я всегда смогу сюда вернуться, и, может быть, когда-нибудь заберусь на крышу своего храма не одна, и этот человек, конечно же, будет необыкновенным, и мы будем смотреть на звезды и рассказывать ему, откуда приходит будущее и где спрятано прошлое, но это уже другой рассказ…

А я перевелась в другой вуз, где так же легко училась, много путешествовала, опять училась, опять путешествовала. И глаза мои столько созерцали музеев, скульптуры и архитектуры, что бабушка моя была бы довольна. И, наконец, поиск своего места привел меня в Дагестан, и когда я сама расплавила металл и сделала филигранный шарик, усыпанный зернью, я пришла в восторг от того, как легко, будто сам себе поддается мне этот материал. И я поняла, что это и есть то, чем мне никогда не надоест заниматься, и в эту же ночь сон, который мне снился с самого детства сотни раз, раскрыл свой секрет. Сон мой был один и тот же: передо мной была прекрасная горная страна, а на одной из скал виднелся замок, я пытаюсь найти к нему дорогу, и всякий раз возникает какие-то препятствия. Затем, когда я начала учиться изобразительному искусству, я стала добираться к замку, входила в него, но он был так велик, что блуждала то по каким-то подземельям, то по долгим перехода. Замок бывал каждый раз немного разным, то светлым, то мрачным, иногда даже рушился, но я никогда не могла найти главный его зал, и вот после того, как я взяла в руки горелку, в своем сне я увидела себя входящее по парадной лестнице в светлый центральный зал, в огромном камине полыхает огонь, и я вижу на мраморе свою филигранную подвеску. Тогда в Дагестане я была безгранично счастлива. Связалась в единую цепь нить моей родословной, бабушкиных предсказаний и моих долгих поисков. Наконец я вернулась на свою родину. Собрав все, что осталось от дедушек и бабушек, и создала свою первую мастерскую. Начала с того, чему научилась в Дагестане, с филиграни, а затем интерес мой стал удревняться – от позднего средневековья к раннему, от античности к скифам и меотам и далее к Майкопской культуре. И тогда наконец стало понятно, для чего я так долго занималась культурой, и что все было в самом начале, когда летним вечером по утопающей в цветах улице отец привел пятилетнюю девочку к знаменитому майкопскому кургану «Ошад» и долго рассказывал о вожде, который был в нем захоронен, о балдахине, усыпанном шагающими львами, о золотых и серебряных улыбающихся бычках, рассказывал, пока не засветились в небе звезды, и в моем детском воображении был курган - такой, каким он был много тысяч лет назад, и сияли те же звезды, пахли травы после знойного дня, но почему-то люди разрушили эту красоту. Но это тоже другая история.

Что касается технологий, то добирались до всех секретов уже вместе с Русланом, изучая книги, археологическую керамику, торевтику, украшения и еще много разных древностей, которые так магически притягиваются к нашему дому. И дом стал вместилищем огромного количества книг, инструментов, сосудов, очажных цепей, мельниц и даже костей мамонта. Именно такой дом я всегда хотела иметь.

Если говорить о древних шедеврах – восхищают те, кроме того, что просто красивы, еще и исполнены глубочайшего смысла, и каждый раз раскрываются с новой стороны, рассказывая о тайнах мироздания и времени, в котором были созданы.

И в моей работе нет ни одного случайного завитка или символа, все что-то обозначает. Часто в рисунках спрятаны шутки и обязательно присутствует бог времени, но я никогда не рассказываю о работе все, исходя из принципа: говорящий не знает, знающий не говорит.

А главное - в них отсутствует агрессия, и исполнены они гармонии и радости - именно той, которой наш маленький параллельный мир, и часто вошедший к нам может выпить из серебряного ритона таинственный напиток или подержать в руках меч-акинак и вспомнить что-то давно потерянное, а что-то насовсем забыть.

То, что я адресую изделия в будущее, поймут все художники, работающие с металлом – когда работа подходит к завершению и обретает незнакомый блестящий вид, начинает жить своей жизнью, понимаешь, что блеску металла все равно, год в нем отражается или тысяча лет.

Как-то сетовал знакомый археолог, что предки наши были уж больно скупы в изобразительных искусствах. И чтоб не сказали о нас так же, стараюсь рассказать, что не такими уж варварами мы были (неизвестно, какой культурный слой остается после нас, и как назовут нашу эпоху).

И, чтобы довести до логического завершения мою пробу пера (или марания бумаги) и не испытывать более терпения читателя, скажу, что

Я не знаю, зачем и почему

Так случилось, как есть,

И ничего другого я не могу делать, и не хочу,

И если не нужно будет более –

Несет меня та самая река времени без всякой печали.

И, может быть, самое лучшее завершение моего опуса – это слова известного поэта

Все потому, что «сон и бденье

Лишь сновиденье в сновиденье»…

Имя художника, оружейницы и ювелира Аси Еутых хорошо известно не только в Адыгее. Северный Кавказ вправе гордиться женщиной-горянкой, превзошедшей в мастерстве древних мастеров художественной обработки металла и разгадавшей их секреты.

В канун празднования 450-летия добровольного вхождения Адыгеи в состав Российского государства в Государственном Эрмитаже открылась ее персональная выставка «В зеркале традиций», на которой представлены работы народного художника Республики Адыгея. В стеклянных витринах на синем сукне расположились уникальные изделия, прообразы которых можно увидеть разве только в Золотой кладовой Эрмитажа: золотые кубки и ритоны - царские сосуды для возлияний, мечи-акинаки, кинжалы, ожерелья и браслеты, диадемы, серьги, кольца, монеты, скульптурные изображения...

Работы Аси Еутых находятся в коллекциях короля Иордании и королевы Испании, арабских шейхов и нефтяных магнатов. Серебряный с золотом ритон и охотничий нож по мотивам нартского эпоса есть у Владимира Путина, поклонниками таланта мастера из Адыгеи являются Юрий Лужков, Валентина Матвиенко, Ильхам Алиев, Арсен Каноков, выдающиеся мастера искусств, среди которых кинорежиссер Юрий Сокуров, дирижеры Юрий Темирканов и Валерий Гергиев.

Ася Еутых создала свой собственный и неповторимый стиль в искусстве, соединив приемы и традиции мастеров Майкопской археологической культуры (а это IV тысячелетие до нашей эры), с основами художественных достижений средневековых черкесских оружейников, создавших непревзойденные образцы шашек, кинжалов, ружей.

Ее материал - золото, серебро, драгоценные камни, которые превращаются в неповторимые изделия после того как обретают душу сначала в воске, потом в форме, и лишь затем в металле. Но и после литья каждое изделие ждет шлифовка, полировка и окончательное доведение до совершенства с помощью острейшего штихеля - самого верного инструмента ювелира. Золото и серебро - металл дорогой, и потому все работы ее были штучными, исполняемыми на заказ.

А год назад она попробовала работать в бронзе. Ее муж, верный соратник, главный инженер и организатор производства, личный фотограф и дизайнер, программист и компьютерщик Руслан Туркав, поколдовав в лаборатории, сумел выдать точную копию того сплава, который использовали древние мастера эпохи бронзы. И настал «бронзовый» период творчества Аси Еутых. Сравнительно недорогой, по сравнению с золотом, но благородный, пластичный и прекрасно передающий замысел художницы, этот металл позволил изделиям Аси Еутых шагнуть в народ, дал простор новым творческим замыслам и позволил раскрыться ее таланту с новой стороны.

На свет появляются кулоны на темы нартского эпоса, варианты древних стрел - скифских, меотских, сарматских, бронзовые кофейники и чашечки, столовые приборы и колокольчики, ожерелья и браслеты, изящные заколки, застежки, пуговицы, подвески, используемые для отделки одежды. Притом бронза прекрасно держит позолоту, а это предоставляет огромный простор для творческой фантазии.

Особая страница в творчестве Аси Еутых - ее работа по заказу королевского двора Иордании. Почти десять лет назад они вдвоем с Русланом прожили полгода в столице королевства, выполняя заказ принца Али аль-Бин Хусейна - 16 комплектов вооружения для его черкесской гвардии. Следует заметить, что это давняя традиция королевского дома Иордании - охрану правителей государства осуществляют черкесы -потомки тех, кто в 19 веке попал в эту страну после завершения Кавказской войны.

В жилах принца Али тоже есть капли черкесской крови. Ася Еутых с заказом справилась, и принц сумел воплотить в жизнь свою давнюю мечту -совершить конный переход из Аммана в Нальчик через Майкоп, и все гвардейцы его свиты были вооружены так, как это и положено черкесскому воину: шашка, кинжал, пояс, газыри плюс еще отделка конской упряжи. Все это - не просто утилитарные вещи, а высокое искусство. А спустя пять лет Ася выполнила просьбу принца, который захотел, чтобы у его невесты Рим свадебным нарядом было одеяние и украшения черкешенки. Надо ли говорить, что королевские особы всего мира, собравшиеся на свадьбу принца Иордании, были потрясены красотой и изяществом золотого пояса с кинжалом, наплечниками с колокольчиками и самим сае, сшитым по эскизам художницы из Майкопа.

И вот совсем недавно - новая победа. 18 сентября в Государственном Эрмитаже открылась персональная выставка Аси Еутых «В зеркале традиций». В истории главного музея страны это вообще первый случай, когда в его залах выставляется российский художник и ювелир. Но тут случай был особым: провести эту выставку предложил сам М.Б. Пиотровский, когда впервые увидел акинак, изготовленный Асей. Подобных коротких - до 70 сантиметров и широких мечей - в богато украшенных ножнах, относящихся к 1 тысячелетию до нашей эры, в мире найдено не более пяти. 653 изделия, сотворенных волшебными руками Аси Еутых, на полтора месяца заняли витрины одного из центральных залов Эрмитажа, а слава Аси Еутых стала поистине всемирной.

Стоит вспомнить, как все начиналось, отчего юная студентка художественно-графического факультета Краснодарского пединститута выбрала себе профессию оружейника.

Выходя на дипломную работу, Ася, имевшая отличные оценки по всем специальным предметам, неожиданно меняет запланированную заранее тему диплома и уезжает в Дагестан. Она до сих пор удивляется, как впервые осознала, что больше всего ей хочется работать с металлом. Может быть, повлияли семейные гены - ее дед, который умер еще до рождения внучки, был ювелиром, а бабушка сохранила все его инструменты и передала Асе. То ли это был отзвук еще более древней истории - много позже, уже став известным художником, Ася наткнулась на одну запись в исторической хронике - что в 327 году до нашей эры с правобережья Гипаниса (Кубань) в Афины для работ по украшению храма была вывезена семья златокузнеца Евтыха. А еще сыграли свою роль изделия кубачинских мастеров, которыми Ася часто любовалась во время поездок по музеям страны, и имя Манабы Магомедовой, человека-легенды среди кубачинских мастеров по серебру.

В общем, Ася приехала в незнакомый город к незнакомым людям с одной-единственной целью - научиться работать с металлом так, как дагестанские мастера. Еще она знала, что в Махачкале ей надо найти преподавателя худграфа Дагестанского пединститута и художника по металлу Курбанали Магомедова. (Сегодня Курбанали Магомедов - председатель Союза художников Дагестана).

Курбанали ничуть не удивился тому, что юная черкешенка попросила научить ее работать с металлом. И без слов принял Асю в ряды своих учеников, пусть и на полтора месяца, став на это время не только ее наставником, но и буквально родным отцом. Он определил ее к лаборантке Хабсат Мусаевой, своей лучшей выпускнице из училища им.Джемала, и та не просто показала Асе, как пользоваться горелкой, штихелем и прочими инструментами ювелиров, но и продемонстрировала ей, как сделать из металла ажурный шарик, усыпанный «зерняшками», той самой зернью, что является основой основ ювелирного искусства. Асе оказалось достаточно одного раза, чтобы понять и ухватить суть процесса, у нее сразу же получился тот «маленький ажурный волшебный шарик», так окрестила она его про себя, за который похвалил ее Курбанали.

Увидев, что новая дипломница из лаборатории практически не выходит и работает чуть ли не сутками, отругал Асю за то, что она похудела и побледнела без свежего воздуха, и стал приносить ей бутерброды, заглядывая в лабораторию по несколько раз за день. Он одобрил институтские рисунки Аси, она захотела сделать в качестве дипломной работы комплект национальных женских украшений - пояс с кинжальчиком, серьги, кольца. Ася работала старательно, осваивая секреты мастерства и восхищая своих наставников редким трудолюбием и настойчивостью.

Курбанали, налюбовавшись на ажурный пояс, который на его глазах заканчивала юная художница, дал ей дельный совет: грех оставлять в институте на кафедре эту дипломную работу, ей предназначено радовать людей, а не пылиться в шкафу. И предложил сделать в качестве дипломной комплект попроще: серьги, браслеты и кулон.

Ася совета мастера послушалась, защитилась на «отлично» и поняла спустя годы, как был прав Курбанали. Ее пояс, первое самостоятельное изделие из металла, до сих пор лежит на почетном месте у нее дома и напоминает о том, что именно в Дагестане она родилась как ювелир.

А несколько лет спустя, когда Ася Еутых увлеклась кавказским оружием, много консультировалась с самым авторитетным знатоком в этой области -Эммой Астватурьянц, заведующей отделом Государственного Исторического музея, показывая ей свои новые изделия, произошла еще одна ее встреча с Дагестаном. В московской квартире искусствоведа сидела на маленькой кухоньке сама Манаба Магомедова, восхищение которой и привело Асю в Махачкалу. Ася была потрясена: зная изделия Манабы, видя эти огромные чаши, тарелки, сосуды, украшенные таким характерным кубачинским узором, она представляла ее сильной и высокой. А тут перед ней сидела махонькая, сухощавая, с очень внимательными и добрыми глазами бабушка. Ее так легко было представить в окружении многочисленных внуков, чем в мастерской с пышущей жаром горелкой в руках.

Посмотрев Асины изделия и эскизы новых, Манаба сказала коротко: «Это очень красиво». И это - из уст легендарного мастера - для молодой художницы прозвучало лучшей музыкой. А потом в шутку Манаба предложила Асе посоревноваться в армрестлинге. Ее изящная, с тонкими пальчиками рука оказалась неожиданно такой сильной, такой железной, что Ася невольно охнула. Ну, надо же, разница между ними почти сорок лет, а сколько энергии.

Сегодня у Аси Еутых новые планы: желающие заполучить изделие ее работы выстраиваются в очередь, ее приглашают наперебой лучшие галереи, предлагая райские условия для творчества.

Она никуда уезжать не собирается, строит в Майкопе дом на месте старой хатки, которая десять лет была ее жилищем и мастерской, ездит всей семьей - муж и двое сыновей - в горы и мечтает о том, что в один прекрасный день исполнит заветную мечту - создаст в родном городе «Золотую кладовую», в которой сможет показать землякам все, что сделала за годы творчества, начиная с первой работы, рожденной в Дагестане.

Н. Г. Ловпаче Искусствовед

Заведующий отделом археологии АРИГИ Кандидат исторических наук Заслуженный деятель

искусств Республики Адыгея

Асият Еутых (Ася Еутых), представительница древнего рода, славившегося искусными кузнецами, архитекторами, писателями, родилась 8 декабря 1962 гола. Фамилия Еутых, видимо, происходит от греческого (eftychia), что означает "счастье, удача". В исторических хрониках упоминается о том, что еще в 374 году до н.э. семья златокузнецов Еутых с территории левобережья Гипаниса (Кубани) была вывезена в Афины для работ по строительству храма. С раннего детства у девочки Проявились разносторонние творческие способности. Она одновременно училась в музыкальной и художественной школах. Уже первые работы пятнадцатилетней художницы были высоко отмечены на зональной выставке в г. Ростов-на-Дону.

В 1980 г. Ася поступает на художественно-графическое отделение Карачаево-Черкесского Государственного педагогического института, где пол руководством опытных преподавателей Беджанова Юрия Карабатыровича и Титова Виктора Ивановича совершенствует навыки декоративно-прикладного искусства. В дальнейшем она переводится в Кубанский Государственный Университет к преподавателю Беле Георгию Васильевичу, где завершает общее академическое художественное образование. Любимыми прелметами в университете у Аси были скульптура и графика. На последнем голу обучения она проходит специализацию в Дагестане, училище им. Джемала в г. Махачкале у знаменитого мастера по серебру Курбанали Магомедова. Здесь же, в Дагестане, рождается дипломная работа: женский серебряный пояс с кинжальчиком и комплект украшений.

Первые ювелирные работы молодого художника были выполнены в технике ковки, зерни и филиграни. Особенно близок ей образ гордой независимой женщины воительницы, амазонки. Ещё в детстве её воображение было потрясено женщиной рыцарем красавицей Суанд - героиней повести Т. Керашева "Одинокий всадник". Этот образ породил впоследствии целую серию разнообразных работ. Среди них девичий шлем, который иногда называют шлемом Адыиф - героини нартского эпоса. За ним последовало около 100 этнографических кукол-черкешенок 8 этот период Асе пригодились навыки работы с керамикой. Головки и руки кукол отливались из шликера, затем обжигались в муфеле, липа подвергались художественной росписи - каждая со своим неповторимым характером. Для отделки бархатных платьиц Ася использовала собственную технику имитации золотого шиться. Наплечные, нагрудные украшения и пояски исполнялись автором из серебра в этнографическом стиле.

Меж тем художница углублённо изучает археологическое наследие и историю своего народа. В этом ей помогает и личное знакомство с археологами Адыгеи, и изучение коллекций Государственного Исторического Музея и Музея искусств народов Востока в г. Москве, Эрмитажа и Музея Этнографии в Санкт-Петербурге, музеев в гг. Майкопе, Нальчике и Черкесске. В ГИМе она знакомится с лучшим экспертом в России по кавказскому оружию, автором книги Оружие народов Кавказа Э. Г Аствацатурян. Эмма Григорьевна заботливо расспрашивает о трудностях профессии, объясняет малоизвестные тонкости, показывает редчайшие образцы черкесской коллекции ГИМа, тепло, по-матерински, наставляет и благословляет. Из столичных Ася знакомится с археологами В. И. Марковиным, В. А. Дмитриевым, А. И. Семёновым, А. М. Лесковым.

В 1993 голу в жизни Аси появился постоянный друг и помощник Руслан Туркав, который, имея престижную инженерную специальность, в совершенстве овладел разнообразными техниками ювелирной обработки, чем удачно дополнил художественный потенциал супруги. Сейчас у них подрастают двое сыновей - Заур и Бибарс, для которых мастерская - самое любимое место в доме.

Вот интервью, которое взяли у Асият Еутых Ольга ТОЛБАТОВА и Ирина МОЛЧАНОВА

Эта женщина прекрасно скачет на коне, шьет, дивно рисует, понимает язык древних камней и булатной стали, «на ты» с драгоценными металлами и всевозможными их сплавами. Начав с оружейного ремесла, Ася постепенно развивала и иные направления – она реализовывалась как модельер, формируя свой особый, неповторимый стиль, создавала чудесные ювелирные украшения. Сейчас одежда и аксессуары от Аси Еутых - признак изысканного вкуса. Оружие, сделанное ее руками, – подарок, который почтут за честь принять президенты и принцы; одеяния, пояса, сумочки и украшения – первые леди стран и принцессы. Все изделия рождаются в обстановке гармонии, которая необходима в таком тонком деле. Творческий процесс напоминает некий ритуал, секреты которого известны лишь Мастерице. На что она опирается в своем нелегком, но прекрасном деле? Металл и женская природа – как это сочетается? Именно с этим вопросом мы и обратились к этой хрупкой талантливой женщине. Итак…

— Ася, женщины и ножи… Насколько это сочетается?

— Женщины любят клинки не меньше, чем мужчины, и разбираются в практичности холодного оружия также хорошо. Они прекрасно «модифицируют» оружие, добиваясь от него идеального сочетания красоты и функциональности. К примеру, оружейница Манаба Магомедова довела дагестанский кинжал до полного совершенства, сделав его двусторонним. А вот мужчины до этого почему-то так и не додумались. Когда я увидела двусторонний парадный дагестанский кинжал, была просто изумлена.

На самом деле на Кавказе исторически сложилось так, что женщины работали с клинками, пожалуй, больше мужчин. Ведь с помощью маленьких ножичков обрабатывалась одежда — черкешенки-золотошвеи обязательно имели миниатюрный кинжал, заменявший им ножницы. У меня особое отношение к этим предметам, нашедшее свое воплощение в работе: сейчас я делаю пояс принцессе Хайе, на котором будет висеть кривой восточный кинжальчик, выполненный из дамасской стали и оформленный металлическими изображениями животных. Он будет на двух цепочках висеть на вполне современном поясе. Вот такая «изюминка».

В принципе, сегодня все, что касается костюмов, достаточно просто. Возьмем свадьбу принцессы. Совершенно ясно: она должна быть сказочно красива, платье, усыпанное золотом и драгоценными камнями, — это для принцесс довольно типично. А вот кинжальчик на поясе придает всему этому великолепию совершенно особую тональность. И не только визуальную: на протяжении всей свадьбы принцесса демонстрировала гостям кинжал, на котором золотом горело ее имя. Гости по достоинству оценили это добавление к гардеробу.

Прошлое отделено от нас многими сотнями лет, в течение которых женщины постепенно утратили связь с клинком, но стоит им заполучить его, эта связь восстанавливается на подсознательном уровне.

— Изящная женщина — и оружие… Одно дело — шитье, ювелирные работы, изготовление аксессуаров, другое — клинки.

— Я и в детстве была худенькой и маленькой, однако уже тогда отмечали, что у меня очень тяжелая рука. Семеро двоюродных братьев, которые значительно старше, задевая меня, получали реальную возможность убедиться в этом. Может, поэтому в дальнейшем при работе с инструментами проблем не было?! Ну а то, что женщинам не чужд интерес к холодному оружию, кажется, я уже упоминала.

— Ася, а как совместить эту теорию с практикой?

— Сейчас у меня в проекте серия крошечных кинжалов для женщин. Они могут висеть на поясах, украшать женскую шею. Да, это совершенно иной стиль, среди известных кавказских клинков нет подобных изделий. Но ножи Аси Еутых родились не только в моем воображении. Разрабатывая новые модели, я основываюсь на археологических находках, заимствуя оттуда некоторые элементы. К примеру, на вершине в виде сидящего зверя, которое скорее ближе к акинакам — скифским мечам. Однако акинак — меч, снабженный всеми декоративными элементами, а вот богато украшать ножи тогда почти никто не пробовал. Существовали они лишь только в виде клинков. Если бы я жила во втором-первом тысячелетии до нашей эры, то занималась бы тем же самым, чем и сейчас: делала бы красивые ножи, которые сейчас бы находили археологи.

— Значит, «звериный» стиль пришел к тебе оттуда?

— Да, стихийных духов изображали на оружии и тогда. Это были духи огня, воды, воздуха или живой природы, антропоморфные, зооморфные. К примеру, Бог леса, зооантропоморфное существо с серебряными рогами, был покровителем всех путников и животных. Эта традиция с достаточно глубокими корнями: изучая индо-иранскую иконографию, мы встречаем изображения существ со скорпионьими хвостами, или с крыльями, или похожих на грифонов. Я изготавливаю ножи по этой же традиции, однако точных прототипов моих клинков нет. Ножны украшаю в собственном стиле. В перспективе — создание целой серии ножей; они пользуются популярностью, заказы на их изготовление следуют один за другим. Так, один из ножей, который мы делаем, предназначен для шейха Дубаи.

— Все же ты не останавливаешься на оружейном ремесле, а реализовываешь новые проекты…

— Да, в скором будущем мне нужно будет полететь в Иорданию, расписать королевский сервиз. В последнее время ловлю себя на том, что практически перестала рисовать на бумаге. Причем технология рисунка такая: я «отпускаю» руку, «отключаю» голову, и рисунок рождается, словно сам собой, по велению сердца, меня словно ведет что-то свыше. Это Творчество, и такое состояние — уверена! — знакомо всем творческим людям.

— Ася, расскажи поподробнее об одном из направлений — о создании аксессуаров. Откуда черпаешь вдохновение?

— Для того чтобы придумать что-то, нужно дать простор фантазии и руководствоваться собственным опытом. К примеру, я достаточно долгое время занималась верховой ездой, впервые меня посадили в седло лет в шесть. Вот сейчас делаю ритон с конем и всадницей. Всадницу, руководствуясь собственным опытом, «грамотно» посадила. Но ее еще надо одевать, а я точно знаю, что в те времена не было карманов. В средневековье все, что позже стало носиться в карманах, вешали на пояс: ногтечистки, зеркала, не говоря уже об оружии. И я поняла, что пояс в то время был очень многофункциональным предметом. Это меня заинтересовало: получается, что создание пояса — важная тема. Я делала пояса принцу и принцессе Иордании, вот эта идея воплотилась в новом направлении. Сегодня археологи, ведя работы на местах царских захоронений, наряду с фрагментами одежды находят россыпи нашивок, которыми украшались пояса. В кургане Аржан было найдено несколько тысяч золотых бисеринок. Я задалась вопросом: куда нашивался этот бисер? «Тема поясов» словно постоянно витала в воздухе. Я превратила ее в то, что очень интересует людей. Кстати, по сути дела через тысячелетия к нам пришла сумочка для денег и сотового телефона.

Это направление будет развиваться. Сейчас такое время, когда в моде индивидуальность, что мне очень импонирует. Сегодня в мире тысячи модельеров, каждый из которых стремится сформировать новое модное течение. Человек может выбрать одного модельера и одеваться исключительно у него, что будет выглядеть, без сомнения, достойно, но скучно, серо. А можно сформировать индивидуальный микс. Однако для этого нужно в определенной степени обладать если не внешней, то внутренней индивидуальностью, а это, как ни грустно, сейчас встречается достаточно редко. Пояс же придает одежде своеобразие, неповторимость.

— При создании нового ты не изменишь фирменному «звериному» стилю Аси Еутых?

— Ни в коем случае. Более того, он станет еще более «восточным», поскольку пояса, сумочки — это так присуще данному направлению…

— Тогда «встречный» вопрос: королевская семья Иордании. Что мешает женщине из королевской династии быть модно одетой? Возможно ли преломить эту тенденцию?

— Сегодня женщина в какой-то степени просто лишена возможности одеваться самобытно. Везде все есть, и на этом фоне крайне сложно, почти невозможно как-то выделиться.

Секрет моего успеха прост и состоит в том, что я — ювелир. Девяносто процентов его составляющих — это фурнитура. Когда фурнитура — произведение искусства, то, сочетая ее с роскошной тканью, получаешь королевский наряд.

— Ася, довольно любопытно узнать, а можно ли классифицировать твой стиль... географически?

— Хороший вопрос! В своем творчестве я придерживаюсь скифо-меотских мотивов, кроме того, изучаю культурные традиции древнего Ирана и Междуречья. Пожалуй, что так: Междуречье, царство древних скифов… А вот если говорить о моих чисто эстетических привязанностях, не затрагивая произведений, то я в восторге от Индии. Здесь довели до совершенства ткань, ее расцветку. Будучи в Иордании, я посетила эксклюзивную, очень дорогую мастерскую, она на втором месте после королевской. Долго перебирала ткани, одежду. Там была представлена одежда, вышитая вручную, — от пяток до горловины; я все искала и, наконец, обнаружила то, что мне по-настоящему понравилось. Когда задала вопрос, где это произведено, получила ответ: в Индии. Самая качественная ткань, самая тонкая вышивка — это чудо рук индийских мастеров.

— Помимо того, что ты являешься замечательным мастером, ты еще и любящая мама. Сыновья идут по чьим стопам?

— С рождения мои дети растут в не совсем обычной среде. Безусловно, я с самого начала развивала художественный вкус моих сыновей. Дело в том, что на пустом месте воспитать его невозможно: он либо есть — и тогда его надо развить, либо его просто нет. Безусловно, кое-что им передалось: семилетний Бибарс совершенно самостоятельно изготовил наконечник стрелы, я только немного помогла ему выровнять модель. Это очень зрелая, настоящая работа, достойная его имени. Он своеобразно рисует — я в его возрасте так не могла пользоваться карандашом. Однако ему уже присуща индивидуальность: когда Бибарс делает что-либо, он ни в коем случае не копирует мои вещи, создает что-то свое.

Сыновья очень разные, однако задатки, которые в них все больше и больше проявляются, позволяют сказать: наше дело будет продолжаться. Они потрясающе грамотно рисуют оружие, чувствуют его. Заур еще в три года создавал эскизы акинаков, а сейчас, в двенадцать лет, досконально знает весь технологический процесс создания оружия.

— Ася, на чем ты основывалась, выбирая имена своим сыновьям?

— О, это отдельная история… Когда должен был родиться Заур, мне приснился сон, который мной воспринимался каким-то призрачным фильмом: ночь, звонок, я иду открывать. Улица пуста и очень красива, возле калитки стоят два иранца — причем я совершенно точно знала, что это именно иранцы, — и позади них большая груженая машина, которую надо загнать к нам во двор. И вдруг рядом с ними замечаю маленького, лет трех-четырех, мальчика. Он — в иранской одежде, тщательно застегнут. Мальчик кидается мне на шею, я спрашиваю его имя, он говорит: «Я Джамршит». Иранцы загоняют машину и уходят, ребенок остается со мной, а я гляжу вслед уходящим и переживаю, что им очень далеко идти, до самого Ирана — ведь машина-то осталась у нас. И когда родился мой первенец, все переживала: ну как же я назову его Джамршитом? Пришли к компромиссу: решили, что это будет второе, тайное имя Заура. Кстати, имя Заур ему тоже очень подходит. Когда сыну было три года, он листал книгу «Древний Иран», открыл черно-белую фотографию Персеполиса и говорит: «Мама, это тот город, те горы, про которые я говорил тебе! Повези меня туда!» Вчитавшись в текст, поняла, что город этот когда-то строил Джамршит Великий…

Помню, в свет вышла книга «Черкесские мамлюки», в одной из глав которой рассказывалось о султане Бибарсе. Заур был совсем маленький, и в бессонные материнские ночи я улучала моменты, чтобы почитать. Мне очень понравилось имя Бибарс. Когда прочитала его впервые, я ощутила что-то… Пришла в восторг, позвала мужа, было ощущение на уровне интуиции, что это сочетание букв — некое знамение. Есть такой бытовой момент: бывает заходишь, к примеру, в какой-нибудь магазин и неожиданно видишь вещь, которая вроде и не на виду, но сразу чувствуешь, что это — ТВОЕ. Она словно жила рядом с тобой, ее узнаешь сразу.

Если человек не засорен лишними наслоениями на подсознательном уровне, не зашлакован, его можно сравнить с хорошо настроенным музыкальным инструментом. Он не делает фальшивых аккордов, он слышит и видит правильно, а порой начинает звучать с кем-то или с чем-то в унисон. Так и случилось у нас с именем Бибарс.

Мы, собственно, «привезли» сына из Иордании. Когда он родился, я почувствовала — его душа оттуда. После мы с мужем довольно вяло перебирали имена, затем Руслан, как астролог, открыл гороскоп, и мы выяснили, что малышу наиболее подходят буквы «Б», «А», «С». И все стало ясно.

— Во что верит Ася Еутых?

— В предопределение, в судьбу. В моей жизни была масса совпадений, которые я не считаю случайными. Практически вся она состоит из красивых, совершенно невероятных, в какой-то степени фантастических случаев.

К слову, мы полгода работали у принца в Аммане. Работа непростая, нам пришлось пережить массу трудностей, от количества работы порой у меня просто темнело в глазах. И вот, когда практически уже все было готово, мы сидели с принцем на красных подушках в римском амфитеатре, смотрели концерт. После него пешком пришли в Цитадель Хилл — это гора в центре Аммана, где расположен музей археологии. И там мы видим голову богини удачи Тихе, покровительницы Аммана, дочери Зевса… Именно от ее имени произошла моя фамилия: Тихе — Еутихе, Еутых, что в переводе означает «счастливый, удачливый».

Вот из таких интереснейших совпадений и состоит вся моя жизнь.

— Ты много путешествуешь. А в каких городах ощущаешь себя наиболее комфортно?

— Безусловно, предпочту современным мегаполисам древние поселения. Даже когда мы приезжаем к принцу Иордании, который размещает нас в пятизвездочном отеле для ощущения максимального комфорта, он обязательно везет меня «туда, где древние каменюки». Именно после таких визитов я достигаю оптимального творческого баланса. Для своеобразной «настройки» нужны не современные роскошные дворцы и апартаменты, а, скажем, гора Синай, где каждый камень буквально пропитан историей. Нужно походить по этой древней земле, босыми ногами прощупать каждый камушек, слиться с великой историей. Там особенно легко рисуется, начинается творческий подъем, который просто невозможен ни в каком суперсовременном отеле.

Портрет принцессы Рим в свадебном одеянии я начала рисовать в отеле «Мариотт». Если бы кто-то знал, как при этом страдала! Я рисовала его сначала сидя в одном, затем в другом кресле; пыталась приспособиться на пуфике. Дело закончилось тем, что раздвинула всю мебель и устроилась прямо на полу. Но дело не шло, наступил некий «кризис жанра», и вот принцу звонят и говорят: «Асю надо срочно вывезти!» И невозможное свершилось: работа закипела. Я там нарисовала абсолютно все, что было нужно; меня каждый день с утра увозили из отеля, и я рисовала, рисовала, рисовала…

Та же ситуация и здесь, в мастерской. Я бы, наверное, никогда не смогла бы жить в высотном многоквартирном доме. Мне нужно чувствовать под ногами землю.

— Что в планах Аси Еутых на ближайшие год-два?

— Программа-максимум — создать Золотую кладовую. Те десятки и сотни предметов, сделанных моими руками, разлетевшиеся по всему свету, должны стать доступными для южного региона России и для моей любимой Адыгеи. Лейтмотив моего отношения ко всему: судьбе, предопределению и остальному — «где родился, там и пригодился». Самое главное предназначение — работать здесь, делать что-то как для России, так и для моей малой родины. Здесь живет чудесный многонациональный народ, открытый, душевный, добрый, красивый. Я сталкиваюсь с тем, что многие, кто хоть что-то слышал о моих работах или видел их где-то, расстраиваются оттого, что нельзя ближе с ними познакомиться, подержать их в руках. Поэтому и хочу построить Золотую кладовую. Ее не будет больше нигде, это уникальный проект.

После этого… постараюсь опровергнуть собственное суждение о том, что просто научить чему-либо человека невозможно, он должен родиться с даром, талантом. Сейчас же я убедилась: если основать производство, где будет работать коллектив из молодых одаренных ребят, то процесс создания можно надо разбить на сотню маленьких этапов, на каждом из которых будет оттачиваться мастерство. Тогда можно будет добиться очень многого. Уже сейчас у нас есть молодые сотрудники, которые получают достойную оплату за свой труд. Вижу, как реализовываются их творческие навыки, с какой любовью они относятся к делу. Для меня — это родные люди, ни в коем случае не допускаю, чтобы они работали в плохом настроении, обязательно подхожу к каждому, хвалю его работу. В таких условиях никаких ошибок просто не бывает. Подобным образом и можно будет создать производство.

Нет, это не будет идиллическое предприятие с генеральной линией всеобщего умиления. Безусловно, в каких-то ситуациях необходима строгость, требовательность, поскольку это обязательные составляющие процесса обучения. Однако когда учишь или учишься работать, нельзя находиться в плохом настроении. Именно слаженный коллектив в состоянии реализовать все, даже самые смелые проекты. Когда мы собираемся все вместе и делаем какую-либо работу, ребята загораются потрясающим энтузиазмом, для них не играет роли — рабочий или выходной день, праздничный, собственно день или уже ночь. Порой и работа уже закончена, однако все не спешат расходиться.

Дом, в котором налаживается наше производство, окружен огромным двором. В нем сейчас сооружаются бассейн, спортивные площадки, мангал — для того, чтобы отдых проходил рядом с работой…

— А если пофантазировать: ювелирный дом Аси Еутых — это…

— Как правило, пока люди находят меня осознанно и вполне самостоятельно. Если раньше я не могла предложить ни ювелирных украшений, ни одежды, ни аксессуаров, то сейчас все это в наличии есть, причем в ассортименте. Теперь уже все могут совершить конкретный выбор. Именно выбор. Ведь я женщина, которая всю жизнь шила, потому прекрасно знаю, что такое комфортная и дискомфортная одежда. Еще в четвертом классе перелицевала и сшила заново себе пальто — просто не могла ходить в готовой одежде. Студенткой я сама себе шила обувь. Так что опыт в этом направлении накопился огромный. Мне известно, что любая женщина сможет не только выглядеть, как прин-цесса, но и чувствовать себя ею.

— Кто она — клиентка Аси?

— Ну, если не считать принцесс, то это женщины, четко знающие, чего хотят. Умные, красивые, самодостаточные, нашедшие свое место и дело в жизни. Им не нужны какие-либо бренды, они обладают вкусом, а потому могут понять, что порой художественная бронза способна затмить россыпи бриллиантов. Им дано чувствовать и ощущать ее живость и пластику.

— Это, наверное, особенно тебе близко?

— Да, пожалуй, эта часть плана развития для меня, как для женщины, особо интересна. Все остальное известно и предсказуемо: я делаю оружие, предметы украшения. Но пока это украшение лежит в коробочке — это одно. Меня всегда занимал вопрос: на какой женщине будет оно блестеть? Красивая женщина — это одно. Современные типажи не всегда подходят к стилю моих работ. Кроме того — одежда. Какая она? Будет ли гармонично сочетаться с украшениями?

Вот такой пример: для съемок одной из передач цикла «Клуб путешественников» нужно было сделать съемку украшений черкешенки. По сюжету я стою перед зеркалом и примеряю их. Но не то, не то… И ведущая меня просто заставила сшить платье, которое я создала за одну ночь — наряд из черного бархата, который вроде бы и был современным, но в то же время стилизован под старину. И только под него я могла надеть эти украшения.

Но… Есть еще целый ряд более конкретных дел, которые будут завершены в самое ближайшее время.

— Итак, нас ожидает…

— В настоящее время мы готовим выставку в Эрмитаже. Это серьезная и большая экспозиция, которая будет демонстрироваться в течение двух месяцев. Поэтому я стараюсь выполнить как можно больше крупных работ, многие из которых были запланированы уже давно и наконец дождались своего часа. Это ряд больших ритонов, мечей-акинаков, а еще — бокалы, короны, диадемы… Обычно в год делаю две-три подобных вещи. Более мелкие работы, я называю их «россыпь», уже готовы в достаточном количестве, постоянно получается что-то новое — это уже поток, который не остановить.

Кроме этого, уделяю достаточно времени так называемой «второй линии», которая когда-то начиналась с «мелочей», а сейчас плавно переросла в пошив одежды (ее отправной точкой стало создание платьев принцесс). Мне посчастливилось побывать в мастерской, в которой обшивается вся королевская семья… Я имела возможность перебирать ткани, прикладывать к ним собственные изделия и в результате — получать законченные вещи. Очень надеюсь, что в них ощущается дыхание вечности и молодости, прошлого и настоящего моего народа. В этом вся моя жизнь…

Кстати - Ася Еутых завершила работу над венчальными коронами для храма в Хосте Краснодарского края. На это мастеру потребовалось около месяца.

“Данные венчальные короны из серебра, позолоты, усыпанные гранатом, сделаны в традиционно Византийском стиле. 21 января венчальные короны были освящены архиепископом Майкопским и Адыгейским Пантелеимоном, а 25 января они впервые использованы во время венчания в Хостинском храме.

В свою очередь архиепископ Пантелеимон отметил, что

”...эти венцы отличаются от традиционных венчальных корон, используемых в храмах при совершении таинства венчания. Они как бы переносят нас к временам первого христианства, поэтому уникальны и единственны во всем мире”.

Прежней работой А. Еутых для храма в Хосте являются огромные ручки, подобные тем, что украшают двери храма в Иерусалиме. Также ею завершена работа над двумя подвесками с изображением Божьей Матери и Христа для Майкопской и Адыгейской епархии.

“Художник — вне религии. Бог есть Любовь и Красота, поэтому я с большой отдачей работаю и с православными, и с иудеями, и с мусульманами. К примеру, сейчас делаю четки по заказу муфтиев Кавказа”, — говорит Асият Еутых.