Австралия 2 page

А среди вещей, которые Биллу нравились, были сквернословие, шовинизм, стервозность, наличные деньги, невоздержанность, дурной вкус, общество владельцев стрелкового оружия, рязгильдяйство и фанатизм. Еще одна табличка на окне мастерской гласила: «Говорим по-английски или дружно идем нах».

Мне было разрешено войти даже несмотря на то, что я явно попадал в билловские категории «сраный бритиш» и «земляк богомерзких Rolling Stones и желчного пузыря рок-н-ролла Джона Леннона».

Я попытался было изобразить интерес к машинам, то тут оказалось, что у Билла есть помощник Боб, который едва ли не интересней самого Билла.

Это был здоровенный мужик в джинсах, которые он купил, когда еще был маленьким. А когда вырос, то не выбросил их в мусорку и не похудел, а просто скрепил их себе под задницей и прикрыл выглядывающий спереди и сзади срам длиннополой рубашкой. Все было замечательно, пока Боб не наклонился. Это было еще то зрелище — бобовская задница. Отличный кадр для Motorworld!

Кроме задницы, Боб еще и говорил. Не желаю ли я проехаться на его потрясающем, свежевосстановленном El Camino SS с движком 7,4 литра на 430 лошадей, который в свое время был выпущен на техасском заводе General Motors в Арлингтоне?

Нет, ни за что, если за рулем будет Боб, подумал я, но поскольку вслух ничего не произнес, чтобы не показаться грубым, мне пришлось ехать. «Не езди через ниггерский город», — только и успел прокричать мне вслед Боб.

Машина, что и говорить, была великолепной (хотя и пикап). Ее глушитель звучал лучше, чем гитара «Стратокастер». Она не слишком хорошо слушалась руля и выглядела так, словно ее буквально на день выпустили погулять из семидесятых годов, но мне понравилась ее манера набирать скорость, явно оставшаяся от времен до эпохи политической корректности. У Билла на майке было написано: «Если ты не видел бога, значит, ты ездишь не слишком быстро».

Приехав назад, я спросил Билла, не бывало ли случаев, чтобы его машины угоняли. «О нет, — охотно отвечал он. — Если какой-нибудь ниггер попробует сюда вломиться, мы в Техасе имеем право защищать свою собственность всеми доступными средствами, вплоть до убийства того, кто на нее посягает. Как-то ночью один ниггер попробовал сюда забраться, но быстро умер от избытка свинца в организме».

«Ты убил его, что ли?»

«А то нет. Невелика потеря для общества».

Этот человек был настоящий социальный взрыв с замедленным детонатором. При съемке интервью с ним мы лишь с десятого раза смогли записать дубль, в котором не звучало слов «ниггер» или «фак».

Боже мой, думали мы, уезжая от него, что за необычный человек! И, конечно, попали пальцем в небо: в Техасе Билл — это все равно что кишмиш в море изюма.

Возьмите, к примеру, Стэнли Марша — директора одной из техасских телекомпаний, который, хоть и носит одежду а-ля бомж, имеет большой авторитет у местных жителей.

Он ездит на розовом «кадиллаке» и занимается тем, что придумывает причудливые слоганы для специальной серии дорожных знаков, образцы которой понатыканы по его родному городу. Допустим, подруливаете вы к перекрестку, и там вместо знака «Уступи дорогу» видите привычный перевернутый треугольник, а под ним надпись «Поющая толстушка», или «Двухголовый младенец», или еще что. Выглядит странно и не слишком помогает ориентироваться.

Дома у Стенли собирается целая тусовка студентов-недоучек, один из которых совершенно явно взял за образец для подражания нашего знакомого Боба из Лаббока. Он носит джинсы в настолько спущенном состоянии, что его член чуть не вываливается наружу. Не знаю почему, но я, увидев это, тут же стал представлять, смог бы так носить джинсы самый старый в Британии политик-консерватор Дуглас Хэрд.

От этих мыслей меня отвлек Деннис, всегда выдержанный и благоразумный директор нашей группы. Он собрал в кулак всю свою врожденную учтивость и сказал Стенли: «Сэр, полагаю, что было бы хорошей идеей съездить…»

В ответ Стенли заорал так, что Деннис навсегда заткнулся: «ЭЙ, ПАРЕНЬ, ЧТО ЗНАЧИТ „ПОЛАГАЮ, БЫЛО БЫ“? ЕСЛИ ТЫ ОТ МЕНЯ ЧТО-ТО ХОЧЕШЬ, ТО ПРИДИ И СКАЖИ ПРЯМО».

С 51-летним Деннисом еще никто так не разговаривал, а «парнем» его перестали звать уже очень давно.

В общем, Стенли любит, когда с ним изъясняются без обиняков, и не возражает, когда у него что-то просят сделать на ясном и четком английском.

Ясная и четкая манера выражаться — специальность Стенли. Когда я спросил, больше ли в Техасе чудаков и оригиналов, чем в любом другом штате, он ответил: «Нет, просто среди людей, живущих на островах и питающихся рыбой, процент унылых зануд гораздо выше».

Это он, случаем, не о Британии?

«А то нет! Не представляю, как вы там живете, на вашем дурацком островке. Он весь провонял рыбой, а его земля покрыта рыбьей чешуей».

Оказалось, что Стенли не слишком большой поклонник бритишей. Нашу никчемность как нации он демонстрирует на примере Стоунхенджа. Возле его дома проходит федеральная автострада, недалеко от которой прямо в чистом поле он вкопал в землю стоймя, капотами вниз, десять «кадиллаков». Зачем, поинтересовался я, ему это понадобилось?

«Просто я захотел создать нечто покруче Стоунхенджа. Заняло меньше недели».

Видимо, у Стенли после этого развился настоящий заскок по поводу закапывания машин. Перед его домом прямо посреди ухоженного газона вкопан по самые дворники ярко-оранжевый VW Beetle. Словом, Стенли — настоящий псих: об этом говорило еще и то, он единственный техасец из всех нами встреченных, который не имел пикапа.

Техас вызывал у меня чувство отчаяния до тех пор, пока мы не прибыли в столицу штата — город Остин. Ее легко узнать по тому, что тамошнее правительственное здание представляет собой точную копию вашингтонского Капитолия, с той лишь разницей, что в чисто техасском духе купол в Остине больше по размерам.

Я сразу понял, что этот город мне понравится, когда узнал, что в нем имеется один-единственный памятник — Стиви Рэю Вону, мальчику, ставшему самым известным гитаристом мира.

Музыка — одна из главных тем этого города. На Шестой авеню в любое время дня и ночи слышишь все мелодии на свете от блюза и кантри до самого старомодного рок-н-ролла. Каждое здание — это бар, а в каждом баре играет настоящий оркестр. Дюваль-стрит во флоридском Ки-Уэст даже рядом не стояла с Шестой авеню в Остине, и больше тут сказать нечего.

Что необычно для Америки, улица эта сделана полностью пешеходной, и ездить по ней можно только на конной тяге. Людям приходится парковать машины где-то вдали и дальше идти пешком, хотя во всех других местах США фраза «идти пешком» уже практически вышла из употребления.

Я, что называется, «ходил пешком», причем много, по центральным улицам Остина и не верил своим глазам. Пикапов не было нигде, за исключением буквально нескольких экземпляров на задворках баров с кантри-музыкой. Все парковки были забиты «хондами», «тойотами» и мелкими «доджами».

Оказалось, что в Остине находится самый крупный в Америке университет, где учится больше 50 000 студентов со всего света. Это обстоятельство придает городу космополитичную атмосферу. Мне она понравилась, потому что благодаря ей на целых два блаженных дня я забыл, что я в Техасе.

Увы, вскоре пришлось оттуда уезжать — в Хьюстоне предстояло взять самое большое в программе Motorworld интервью. Нам пообещали аудиенцию сразу у всех трех музыкантов группы ZZ Тор.

Этому событию предшествовали целые месяцы подготовительной работы, в ходе которой с менеджером группы были обговорены все мелочи вплоть до проблемы потоотделения у вокалиста Дасти. Нам объяснили, что он сильно потеет, поэтому каждые несколько минут во время съемок необходимо делать перерывы, пока гримерша — которую мы должны специально под это дело взять с собой — будет припудривать ему лоб.

Непонятно только, почему местом проведения интервью была выбрана закусочная Тех-Мех без кондиционеров, расположенная в одном из трущобных районов Хьюстона, а временем — один из самых жарких и душных вечеров в году. На улице было 114 градусов по Фаренгейту, а под нашими съемочными софитами — раза в два жарче. В общем, Дасти предстояло нелегкое испытание.

Всякий раз, когда гримерша начинала промакивать потекшего Дасти, мы брали крупным планом Фрэнка или Билли, но к тому времени, как подходил его черед отвечать на какой-нибудь вопрос, с его лба уже опять низвергалась Ниагара.

Кто-то принес портативный вентилятор и предложил использовать его как средство охлаждения Дасти, пока на того не повернется камера. Идея состояла в том, что, как только камера поворачивается, Дасти должен быстро опустить вентилятор и отвечать на вопрос. Она понравилась не только самому Дасти, но и нашему звукооператору Мюррею, который сказал, что мягкое гудение вентилятора не создаст никаких проблем.

И вот в тот самый момент, когда я перед камерой беседовал с Билли, случилось неизбежное: вентилятор каким-то макаром запутался в бороде, и мы убили целый час, выпутывая его обратно.

На самом деле это была своего рода проверка. Если бы эти парни оказались обычными тупыми и наглыми рок-звездами, они бы после всего этого встали и моментально свалили. Но они остались. Впрочем, Билли все равно не мог никуда уйти, поскольку ржал так, что чуть не лопнул по швам.

Музыканты оказались повернуты на автомобилях. Когда они были еще подростками, то где-то надыбали сплетенный из стальной проволоки шар с сиденьем внутри. Оригинальное предназначение шара так и осталось загадкой. Подростки придумали играть с ним в такую игру: кто-нибудь забирался в шар и запирал проволочную дверь изнутри, а его друзья сбрасывали шар с борта движущегося на полной скорости грузовика. После того как Фрэнк пережил сброс на скорости 80 миль в час, была написана песня «Мастер искр».

Сегодня их интерес к машинам стал более разнообразным. Фрэнк собрал коллекцию из «феррари», включая Ferrari 250 GTO, которую он превратил в кабриолет.

У Дасти был огромный, толстый спорткар 1950-х годов с обрубленной крышей.

Лучше всего известны автомобильные пристрастия Билли. Обычно он ездит на Mercedes SL, но в гараже у него стоит тот самый Eliminator — потрясающая машина, фигурировавшая в видеоклипах ZZ Тор.

К девяти часам интервью закончились, и настал черед «кислотного теста». Год назад мы брали интервью у знаменитого рок-певца и музыканта Боба Сегера, по окончании которого Боб остался вместе с нами поужинать. Что сделают эти, из ZZ Тор?

Дасти быстро ушел, но Билли и Фрэнк остались: они без удержу рассказывали разные истории из жизни и смолили сигареты одну за другой. Обычные, совершенно нормальные люди, которых совсем не испортил статус мега-рок-звезд. Они долго смеялись, когда мы спросили, не записали ли они альбом Sharp Dressed Man после того, как увидели нашего звукооператора Мюррея, который имел обыкновение заправлять рубашку в трусы.

Мюррей чувствовал себя как дома на сборище техасских фанатов автогонок. Проблемы с одеждой бывают у всех автогонщиков, но в Техасе эти люди одеваются особенно идиотским образом.

Автомобили у них под стать одежде. Это, конечно же, не автомобили в точном смысле, а пикапы. Гонки на пикапах выглядят так: вся шайка выстраивается у перекрестка перед огромной лужей, и, как только загорается зеленый, каждый пытается побыстрее преодолеть двести ярдов до другого берега лужи.

Несколько тюнингованных пикапов разбрызгивали колесами грязь вполне красочно, но поскольку большинство гонщиков приехали на самых заурядных «тойотах» и «хондах», соревнование по плетению корзин было бы более захватывающим зрелищем, чем эти гонки.

Только потом стало понятно, почему на трибунах собрались такие толпы зрителей. Они пришли посмотреть на «Бигфут».

Вид этого пикапа внушает благоговейный ужас. Он весит пять тонн, а его колеса достигают в диаметре шести футов. Забираться в его пластиковую кабину надо через дверцу между колесами. Днище пикапа сделано из прозрачного оргстекла.

Внутри есть гоночное сидение с пятиточечным ремнем безопасности и приборная панель, перекочевавшая сюда прямо из фантастического сериала Thunderbird.

Вы садитесь, включаете все помпы и нажимаете большую красную кнопку, которая запускает восьмицилиндровый двигатель объемом 9,7 литра. Чуть нажали на газ — и в трубу улетает целый галлон топлива. Только успели подумать «Ни фига себе, какой рев!», и сжигается еще один галлон топлива, а в движении эта машина потребляет галлон каждые 300 ярдов.

Коробка передач, как мне сказали, у него автоматическая, но переключать скорости все равно надо вручную, перемещая рычаг назад. Но вот беда: я не думал, что «перемещать» будет значит «тянуть до посинения».

Раскрутив двигатель до 6000 оборотов, я потянул рычаг переключения передач, но ему хоть бы хны. Обороты продолжали расти и уже перевалили за 8000, потом за 9000, наконец, я в бешенстве дернул за рычаг так, что чуть не вырвал его с корнем. Подумать только, сработало. Машина тронулась, я воткнул вторую и машина рванула вперед, как пуля из пистолета.

Этому монстру для разгона с 0 до 60 миль/час нужно меньше пяти секунд. Но дара речи меня лишило не столько это, сколько цепкость, с какой толстенные колеса держались за поросшую мокрой травой землю.

Еле заметное движение крошечного гоночного руля — меня тут же качнуло вбок, и машина моментально поменяла направление. Особенно странное впечатление при езде на «Бигфут» оставлял пол из оргстекла, сквозь который был виден несущийся под колесами асфальт.

Хозяева машины не разрешили мне включать задний мост, потому что, сказали они, тогда она может наделать бед. А позже они стали жалеть, что вообще пустили меня за руль.

Даже через десять минут езды я все еще не мог освоить переключение скоростей, а стрелка тахометра намертво застряла на отметке 9200 оборотов. Поездка проходила под аккомпанемент оглушительных выстрелов из выхлопной трубы, от которых публика прыгала от восторга, а владельцы рвали на себе волосы от отчаяния.

Пребывая в блаженном неведении о разворачивавшейся за моей спиной драме, я попрактиковался переезжать через снопы сена, выставленные в качестве препятствий, и уже готовился разогнаться и перепрыгнуть через шестерку стоящих в ряд автомобилей.

И тут двигатель вырубило. Я не сразу сообразил, что на всякий случай, если вдруг водитель сойдет с ума и начнет давить зрителей, у владельцев был пульт дистанционного управления, отключавший зажигание. Они его и отключили. Пока я выбирался из кабины, кто-то назвал меня «чокнутым придурком».

Что ж, в Техасе это вполне нормальный комплимент. С тех пор на каких бы скоростных, огромных или дорогущих машинах я ни ездил, моим абсолютным фаворитом остается «Бигфут». Этот автомобиль стал бы сенсацией даже в стране, полной других поразительных вещей, а в Техасе он просто лишал дара речи всякого, кто его узрел.

Монако

Охота на лис — одна из вещей, отношение к которым у меня двоякое. С одной стороны, охота выступает для британцев своего рода связующим звеном между современностью и славным прошлым. Ничто другое не способно зажечь такой огонь в чреслах, как вид толпы орущих мужиков в обтягивающих брюках, обступающих вас в туманное зимнее утро.

Давайте наконец скажем людям правду: единственная причина, по которой всех лис в нашей стране еще не перестреляли, не потравили газом и не вывели под корень, — это необходимость их для охоты. Если вы и вправду так переживаете за существо с торчащими ушками и пушистым рыжим хвостом, то сразу после Рождества сходите на собрание охотников и от всего сердца поблагодарите их. Эти люди продолжат охотиться на лис при любых обстоятельствах, и уж пусть лучше они убивают лис, чем соседских коров или вашего любимого хомячка.

С другой же стороны, охота на лис — варварская потеха, которой сегодня предаются лишь мерзкие типы из стилизованных под старину поместий на юге Англии. Они, видите ли, испытывают особое удовольствие от обряда «обагрения кровью», который, по идее, должен был кануть в лету вместе с обычаем сжигать на кострах ведьм. Вот ради чего бедную лисичку-сестричку разрывают в клочья свирепые охотничьи псы. Когда-нибудь я все-таки надену «аляску» и засяду в лесу с баллончиком отпугивающей собак гадости.

Точно такое же противоречивое отношение сложилось у меня к Монако. На эту страну есть две точки зрения, и я охотно подписываюсь под обеими.

Одни люди говорят, что Монако — это сортир, в котором забыли спустить воду, это полицейское государство, где карманников стреляют на месте, а финансовых мошенников приглашают в княжеский дворец на чай с плюшками. К тому же там все время моросит гадкий дождик.

С другой стороны, Монако — мировой центр «золотой молодежи», место, где вы не чувствуете вины за сотню «лимонов» на банковском счету, потому что все остальные здесь имеют гораздо больше. К тому же это залитое солнцем райское местечко.

Вначале разберемся, откуда это Монако вообще взялось. До середины XIX века это была не страна, а просто дворец с полуразвалившимися пристройками. Затем рядышком с дворцом построили роскошное, вычурное здание казино, но даже оно не помогло сделать так, чтобы княжество появилось на карте мира. Это случилось лишь в 1956 году, когда князь догадался жениться на американской актрисе Грейс Келли. В результате этой сделки в страну немедленно хлынули гигантские инвестиции из США и поехала европейская золотая тусовка. Имел место взрывообразный экономический рост, и теперь страна у всех на виду со своими домами-высотками, построенными в шестидесятых, и толпами стариков с подтяжкой кожи лица.

Но Монако — это еще «Гран-при», и не какое-нибудь, а то самое «Гран-при». В далекие двадцатые годы игорный бизнес в стране пал под натиском экономической депрессии, и власти, чтобы заманить мегабабло обратно, решили устроить автомобильные гонки прямо по городским улицам.

В результате получилось ошеломительное по красочности мероприятие. Хотя гонки по городским улицам были не внове даже по тем временам, зрелище того, как водители под палящим средиземным солнцем мчаться вдоль гавани и огибают фонарные столбы, было совершенно ни с чем не сравнить.

Первая гонка состоялась в 1929 году, и ее выиграл англичанин-франкофил Вильям Гровер-Вильямс. Позже он погиб на войне с немцами. Наверное, поэтому Деймону Хиллу сегодня так неохота обгонять Михаэля Шумахера.

Хотя, скорее всего, он просто не в состоянии. Дело в том, что в Монако обогнать кого бы то ни было безумно сложно. Улицы города предназначались совсем для других эпох и совершенно других средств передвижения, поэтому современным автомобильным монстрам с тормозами из углепластика можно не опасаться обгона.

Гоночные команды ненавидят «Гран-при», но для их спонсоров это самая главная тусовка года, на которую они целыми стаями подваливают на своих яхтах. С собой они любят привозить и клиентов, которые останавливаются в шикарных, ослепительно сияющих отелях и на обед поглощают блюда, выглядящие как произведения искусства.

Сами автогонщики, в общем, не против, так как большинство из них все равно живет в Монако. Зайдите вечером любого дня в Stars and Bars, и вы увидите там Шумахера, Хаккинена, Култхарда, Росберга, Бергера, Бутсена, Патрезе, Морено и даже Колина МакРея. Монако для автогонок — то же самое, что Голливуд для кино, с той лишь разницей, что Монако куда более странное место.

Страной управляет ассамблея с выборными членами, подчиненная князю Ренье, и Монако в этом отношении напоминало бы Британию, если бы не одно «но»: британская королева ни во что не сует нос, а князь сует.

Княжество занимает площадь три мили на триста ярдов, но, несмотря на свою карликовость, оно поделено на несколько районов, самым известным из коих является Монте-Карло, набитый огромными отелями и казино. Это главный бриллиант короны, или, если угодно, фурункул на заднице.

Экономически Монако полностью зависит от Франции. Обе страны имеют общую валюту, впрочем, это единственное общее, что у них есть. Вещь, которая во Франции стоит, скажем, 10 фунтов, в Монако стоит 2,5 миллиона. В одном тамошнем магазине мне хотели зарядить 65 фунтов за детский комбинезончик, а за две бутылки пива «Хайнекен» в ночном клубе «Джиммиз» мы отдали 140 фунтов.

Монако держится на власти денег. Работу местной полиции, госпитали, уличное освещение и все остальные общественные потребности оплачивает компания SBM, которой принадлежат четыре отеля и казино. Это значит, что местные жители не платят налогов.

Только представьте: если бы Шумахер жил в Германии, 40 процентов его заработка шли бы в государственную казну. Наличие квартиры в Монако экономит ему больше семи миллионов долларов в год!

Для попадания в заветные списки всего-то и нужно, что доказать две вещи: 1) что денег у вас на банковском счету хватит до конца жизни, 2) что вы не француз.

Родиться французом и без того означает получить самый позорный приз на лотерее жизни. У вашей жены будут небритые подмышки. Вам придется разговаривать на глупо звучащем языке, в котором слово «стол» женского рода. Вы будете знать, что ваша страна проиграла все без исключения войны, в которых участвовала за последние 900 лет. Вам придется привыкнуть есть конину, и, наконец, вас не освободят от уплаты налогов в Монако.

Население страны сегодня насчитывает 28 000 человек. Из них всего 5000 — подданные Монако, они работают в местных магазинах и на заводе, который выпускает, среди прочего, ручки дверей для Toyota Carina. Странно, но в казино этих людей не пускают.

Остальные 23 000 состоят из: боевиков итальянской мафии, скопища американских мультимиллиардеров, нескольких сотен автогонщиков, теннисиста Бориса Беккера с парой-тройкой других немцев, горстки северян из Британии и даже нескольких непонятно как оказавшихся там австралийцев.

Совершенно очевидны причины, по которой всех этих людей притягивает Монако: нет налогов, вокруг одни нувориши и можно не бояться, что соседями за стенкой окажутся французы.

Но за все перечисленное приходится платить определенную цену, и что касается недвижимости, цена эта абсурдна своей чрезмерностью. Трехкомнатная квартира в многоэтажке стоит полмиллиона фунтов. Аренда пятикомнатного пентхауса обойдется в 20 000 фунтов в месяц.

Оценивая эти цифры, подумайте лучше вот о чем. Если у вас в банке лежит 20 млн фунтов, то на них в год нарастает порядка миллиона фунтов процентов, и 400 000 из них заберет ваше министерство по налогам. Согласитесь, при таком раскладе 240 000 в год уже не кажутся слишком дорогой арендной платой.

При условии, конечно, что налоговые органы вашей страны не обнаружат, что ни в каком Монако вы на самом деле не живете, а просто имеете там почтовый адрес.

Закон гласит, что для освобождения от налогов человек обязан находиться в стране как минимум шесть месяцев и один день, но это требование легко обойти. Например, можно просто заплатить вашему агенту по продаже недвижимости, чтобы он зашел к вам домой и сделал пару-тройку телефонных звонков. Затем вы предъявите интересующимся лицам распечатку счета от телефонной компании, согласно которому в означенные дни вы пользовались домашним телефоном, то есть пребывали на благословенной земле Монако.

А земля эта и вправду благословенная. Если бы вы могли прямо сейчас моментально перенестись на монакскую Казино-сквер, то обязательно увидели бы, в любое время дня и ночи, по меньшей мере три припаркованных там суперкара.

Местная статистика продаж вызывает неподдельное удивление тем фактом, что «Мерседес» здесь обгоняет «Форд». Само собой, на первом месте по продажам стоит «Рено». «Бугатти» в 1993 году обогнал по продажам «Ровер». Bugatti ЕВ110 с ценником в 300 000 фунтов и максимальной скоростью 200 миль/час в Монако оказывается популярнее, чем куда более досягаемый Rover Metro.

Как ни странно, для «Бугатти» это начало заката. Видите ли, в Монако вовсе не обязательно ездить на самой дорогой тачке в городе, но зато когда вы прибудете на званый ужин в Hotel de Paris и обнаружите, что туда уже приехал кто-то на точно таком же автомобиле, то хуже и позорнее этого будет только наблевать на платье принцессы Каролины.

Один монакский автодилер рассказывал мне, что самая сложная и ответственная часть его работы — это знать, какие клубы и рестораны посещает клиент: «Не могу же я продать кому-нибудь красный Porsche Turbo, если знаю, что человек ходит в тусовки, где уже есть владелец точно такой же машины. В этом случае я предлагаю или купить другую модель, или установить другой спойлер, или выбрать машину другого цвета».

Смею предположить, что где-нибудь в британском Ротэреме дела обстоят совершенно не так, потому что для славных жителей графства Йоркшир автомобиль — это просто автомобиль. В Монако же он — деталь туалета, которую человек надевает перед самым выходом на улицу, и гараж играет роль огромного платяного шкафа.

«Бугатти» был плох тем, что, хотя на тот момент эта марка считалась самой престижной, весь эффект от автомобиля пропадал, поскольку на главной площади Монако всегда стояла добрая дюжина их. Как выяснилось, намного круче было кататься на TVR Griffith.

Я это знаю, как никто другой, поскольку у меня была именно эта машина, и благодаря этому обстоятельству я считался самым крутым и продвинутым человеком в Монако. Хотите знать, какова принцесса Стефания в постели, — спросите у меня. А монакского принца Альберта, между прочим, я теперь зову просто Алик и ржу до упаду, когда Алик заскакивает в ночной клуб и говорит: «Ну что, девушки, хорош улыбаться, быстро снимайте трусики». Он, знаете ли, большой любитель этих дел.

Мой «гриффит» был не самой дорогой тачкой в Монако и уж конечно не самой чистой, поскольку я приехал на нем из Англии, зато такой машины не было ни у кого больше.

Когда я подъезжал к какому-нибудь отелю, клубу или ресторану, портье чуть не дрались друг с другом за почетное право запарковать мой авто. Когда я стоял в пробках, девушки с изумительными волосами и такими ногами, словно они позируют для комиксов, высовывались из окон и призывно мурлыкали. А однажды после того, как я взлетел на первой скорости вверх по холму, меня догнал миллионер-итальянец на Ferrari F40 и предложил махнуться.

Такие вещи действительно нередки в Монако. Я познакомился с человеком, который встретился в тренажерном зале с Михаэлем Шумахером и захотел купить его «бугатти». Однако ему пришлось отвалить, когда чемпион мира заявил, что продавать автомобиль будет ниже его достоинства.

Я слышал про австралийца, который, натолкнувшись в «Бич-клаб» на автодилера Lamborghini, просто спросил у того, хороши ли автомобили этой марки. Услышав от этого самого надежного и беспристрастного источника, что эти автомобили очень хороши, австралиец тут же заказал себе Lamborghini Diablo за 165 000 фунтов.

Еще один человек, обедая в ресторане «Отель де Пари», увидел из окна проезжавшую мимо Lancia Delta Integrale и приказал своему подручному узнать, кто хозяин, и купить ее за любые деньги.

Продавец автомобилей в Монако должен не сидеть на месте, а тусоваться в правильных местах. Вдобавок нужно иметь правильный прикид, правильную прическу, правильные наручные часы и уметь говорить как минимум на пяти языках. Если человек в Монако желает купить машину, то он не идет в автосалон, а просто встречается с продавцом на вечеринке — и сделка готова. Однако продавцу для этого нужно там быть в любой момент.

Во время моего пребывания в Монако швейцарская автомобильная компания Rinspeed запустила на рынок новую модель спортивного кабриолета. Для этого образец автомобиля был припаркован у входа в ночной клуб «Джиммиз», а гости видели авто, находили внутри продавца и тут же покупали.

Вернее, так предполагалось в теории. К сожалению, на их костер безжалостно помочился я, когда приехал к тому же клубу на «гриффите». Если при виде «ринспида» женщины с интересом вскидывали бровь, то при виде моего «гриффита» цвета морской волны они сразу снимали трусики. В итоге весь вечер я только и занимался тем, что отбивался от предложений продать автомобиль за фантастические суммы.

Это не мой, вопил я. «Нам не важно, чей он, — отвечали мне, — нам он нравится, и вот пачка денег за него».

Да-да, люди в Монако запросто носят в кармане по 50 штук наличными. Я видел там женщину, которая каждый вечер возвращается домой из казино одна, имея на себе драгоценностей на три миллиона фунтов. Она отлично знает, что даже если на улице темень, ей ничего не угрожает, потому что в Монако нет преступности.

Я имею в виду, нет обычных мелких воришек. Наверное, причина в том, что люди с многомиллионными банковскими счетами вряд ли захотят грабить прохожих или квартиры. Зачем рисковать свободой, угоняя машину, если гораздо проще ее купить?

Но то местные жители, а как обстоят дела с тысячами приезжих, посещающих каждый год Монако? Наверняка ведь среди этих негодников в синтетических костюмах, наезжающих в Монако на междугородных автобусах, есть те, кто не прочь слегка пограбить?

Может быть, и есть, но за такими типами пристально следят 160 видеокамер на улицах, и еще 1000 в гаражах, холлах отелей и даже лифтах на парковках.

Уже одни видеокамеры могли бы держать всех под контролем, но для пущей надежности в Монако есть полицейские — один на каждых сорок жителей.

Эти полицейские многое переняли от российских спецслужб. В Монако есть четкие правила, оговаривающие, что можно, а что нельзя, и если тебе эти правила не нравятся, полицейские охотно выпроводят тебя обратно во Францию — поправлять здоровье.

Однако если ты одет в строгий костюм и ездишь на «феррари», то опасаться тебе нечего, даже если ты ограбил до нитки целую страну третьего мира. Одним телефонным звонком ты только что обрек полтысячи людей в Теннеси жить на пособие по безработице, обанкротив их фабрику, зато ты всегда будешь желанным гостем в этой благословенной, залитой солнцем стране.