Полезное:
Как сделать разговор полезным и приятным
Как сделать объемную звезду своими руками
Как сделать то, что делать не хочется?
Как сделать погремушку
Как сделать так чтобы женщины сами знакомились с вами
Как сделать идею коммерческой
Как сделать хорошую растяжку ног?
Как сделать наш разум здоровым?
Как сделать, чтобы люди обманывали меньше
Вопрос 4. Как сделать так, чтобы вас уважали и ценили?
Как сделать лучше себе и другим людям
Как сделать свидание интересным?
Категории:
АрхитектураАстрономияБиологияГеографияГеологияИнформатикаИскусствоИсторияКулинарияКультураМаркетингМатематикаМедицинаМенеджментОхрана трудаПравоПроизводствоПсихологияРелигияСоциологияСпортТехникаФизикаФилософияХимияЭкологияЭкономикаЭлектроника
|
Терентьев ест пирожки
Человек, пришедший в пятницу после обеда в контору хлебозавода и спросивший Корнеева, производил очень странное впечатление. Он был словно из ваты. Двигался медленно. На землистом лице застыло какое‑то идиотски бесстрастное выражение, словно у него были парализованы нервы, управляющие мышцами лица. Лицо истукана. И ко всему – неестественно тонкий голос. Павел, отпросившись у начальства, вышел с ним на улицу. – Значит, вы и есть Терентьев и вы получили мой перевод? – в обычной своей манере завел разговор Павел. – Телеграмму отбивал, – без всякого выражения, как автомат, сказал Терентьев. – И много получили? Тот молчал. Павел посмотрел на него сбоку и подумал: «Натуральный истукан». Походили по переулкам. Павел два раза проверился – Куртиса не было. – Ладно, – сказал он, – план такой. Сейчас пойдем где‑нибудь перекусим. Для ресторана, боюсь, ты одет слишком кричаще. Но тут недалеко имеется одно предприятие под названием «Пирожковая». Оно нам подойдет. В столовую на углу Кузнечной и Парковой, где советовал отобедать Куртис, он идти не собирался. Там за ним будут следить. В пирожковой было столиков шесть, а посетителей человека четыре – обеденные часы кончились. Павел и Терентьев сели в углу. Терентьев шапку не снял и пальто не расстегнул, хотя было жарко. Павел принес два бульона, горку пирожков с мясом на глубокой тарелке. – Водки нет? – Впервые в голосе Терентьева послышались слабые нотки какой‑то заинтересованности. Это было кстати. Павел сам собирался навести речь на выпивку, чтобы выйти минут на пять из пирожковой. Вчера он звонил своим, доложил о Терентьеве. Просили позвонить сегодня, когда Терентьев явится. – Нет, – с сожалением произнес Павел, – здесь выпивки не бывает. Но вот что… Ты посиди, я сбегаю в продовольственный, куплю пол‑литра. Тут недалеко. Хочешь – ешь, но лучше подожди. – Бери сразу две. – В первый раз этот ватный человек сказал три слова кряду. – Тоже правильно, – согласился Павел и убежал. Он позвонил из автомата за углом. Инструкции были короткими и ясными: сделать все так, как приказал Куртис. – И еще одно. У вашего подопечного есть золотые женские часы марки «Заря». Возьмите их у него. Покажите и отдайте их Куртису, если он сам спросит о каких‑нибудь вещах. Не спросит – не показывайте. Вы их присвоили, понимаете? Деньги подопечному не отдавайте. Прикарманьте их. – Понял. – Когда будете передавать Куртису то, что расскажет подопечный, не приукрашивайте. Сохраните его стиль. – Это мне ясно. – Все. …Павел принес две бутылки водки. Одну дал Терентьеву, другую зажал у себя между коленями. – Так удобнее, – объяснил он. – Тут в открытую пить не разрешается. Наливай себе под столом и сразу опрокидывай. Чтоб стакан пустой стоял. Терентьев налил себе полный стакан и выпил его маленькими глотками. Съел полпирожка. И тут Павел попросил его рассказать про Ленинград. Терентьев уместил всю историю слов в двадцать пять – тридцать, но излагал ее мучительно долго. То и дело останавливался, возвращался назад и все время забывал, что говорить надо шепотом. Павлу пришлось раза два цыкнуть на него. В конце концов он все‑таки добрался до точки. Если бы Павел знал о плане убийства, разработанном Надеждой, он бы увидел, что рассказ Терентьева совпадает с этим планом. Терентьев допил свою бутылку и спросил у Павла, нет ли еще выпить. Оказывается, этот истукан даже не замечал, что Павел вообще не наливал себе. Он был полностью отключен от окружающего. – Свалишься, – сказал Павел. – А тебе еще надо дело делать. – Не. Не свалюсь, – трезвым бесстрастным голосом возразил Терентьев. – Если есть, дай. Павел видел, что он действительно нисколько не изменился после выпитой бутылки. – Ну ладно, я тебе дам еще, но после. Сейчас слушай… И он слово в слово изложил то, о чем просил Куртис. Терентьев выслушал спокойно. Ни одна жилка не дрогнула на его лице. – Сделаю, – только и молвил он. – Что‑нибудь от этой женщины у тебя есть? – спросил Павел. – Часики. – Дай их мне. Только тихо. Сними шапку, сунь их за клапан, шапку положи на стол. Терентьев все так и сделал. Павел взял шапку, вынул и положил к себе в карман часики на черном креповом ремешке. Потом передал Терентьеву под столом нераспечатанную бутылку, сказав: – Только не торопись, а то опьянеешь. Нам еще долго сидеть, до вечера. Я тебе покажу одну палаточку, там ты и разгуляешься. …Около девяти часов вечера Павел повел Терентьева поближе к центру. Не дойдя немного до угла Первомайского переулка, Павел остановился. – Вон, смотри, на углу стеклянный павильон. Это галантерейная палатка. Действуй. Место было не очень оживленное, но прохожие попадались. Терентьев, шаркая по асфальту своими галошами, размеренно и неторопливо направился к павильону. Павел повернул в обратную сторону, отошел метров на сто и решил подождать, понаблюдать, что будет. Было тихо, и скоро он отчетливо услышал лязг, какой‑то хруст, затем крики: «Сюда! Сюда!» А через минуту раздалась трель свистка. Павел увидел, как две фигуры, сопровождаемые кучкой любопытных, пересекли улицу и скрылись за углом… Куртис встретил Павла бранью. Он был взбешен и настолько не владел собой, что забыл услать Эмму. – Где ты пропадал? – кричал он. – С вокзала он поехал к тебе. Почему ты не пришел в столовую? – Какая столовая? – Павел простодушно поглядел на Куртиса. – С таким чучелом в центре показываться? – Подумаешь, аристократ! Павел тоже решил разозлиться: – Если так, я вам скажу, маэстро, кое‑что. Хотели, чтобы я с этим барахлом таскался по городу? Замарать меня хотели? И без того уже замарали! Хватит. Что вы ко мне прилипли? И не орите. На меня родной папа никогда не орал. Кажется, мы с вами распрощаемся. И боюсь, что навсегда. Павел хорошо изучил натуру Куртиса. Старик был из тех, кто кипятится только до первого отпора, а наткнувшись на острое, моментально сникает. Так произошло и теперь. Куртис почувствовал себя усталым. – Сядем, – сказал он. – Рассказывай. Павел подробно описал все. Куртис слушал закусив губу, полуотвернувшись и глядя в пол. – Будем надеяться, что все произошло так хорошо, как ты говоришь. – Чего вам еще надо? – возмутился Павел. – Ваш приятель благополучно попал в руки милиции. Вы же этого хотели? – Он мне никакой не приятель… У него что‑нибудь осталось из вещей? Павел молча достал часы на потертом черном креповом ремешке, протянул их Куртису. Но тот, поглядев на них, брать в руки не стал. Он смотрел на часы, как на жабу. – Их надо выбросить. Так, чтоб никто не нашел. Слышишь? Непременно выброси. Пожадничаешь – жалеть будешь. Павел усмехнулся. – Это я лучше вас знаю. Я же не аристократ. – Деньги отдал? – Конечно, отдал, – не моргнув, соврал Павел. – Но вот куда он их спрятать успеет, трудно сказать. – Отберут, наверно, – безразлично предположил Куртис, вставая. – Мне пора идти. Но я тебя еще раз прошу: выброси часы. А ремешок лучше сжечь. Павел не вышел из комнаты в прихожую, чтобы проводить Куртиса, – это было впервые. Старик, надев пальто, заглянул в дверь, сказал: – Не серчай. – Тон у него был примирительный. – Скоро погуляем. А насчет замарать – глупость. – Поживем – увидим, – ответил Павел.
|