Глава первая Диспозиции 2 page

– Тирион, ты кого‑нибудь видишь?

– Нет. – Молчание. – Зиураш и Виссиэль тоже.

– Тогда что это была за тревога?.. – начал Лиссаэр, но его перебил голос командира Эллиона, транслировавшийся во все зууэти, судя по эху, доносившемуся из лепестка связи с Тирионом.

– Всем охранителям двадцатого периметра! Срочно переместиться в восемнадцатый периметр! Прорыв границы! Охранители восемнадцатого периметра не справляются! Враг уже внутри ушиарх!

Лиссаэр не поверил своим ушам. На восемнадцатом периметре было даже не три, а четыре дендота. Что ж это за враг такой, который так стремительно, что не заметили другие дендоты, одолел Стражей?

Корень отсоединился от зууэти, и сфера‑куст начала быстро перемещаться сквозь кустарник. Рядом мелькали другие зууэти. Судя по окраске, некоторые были вызваны даже из двадцать первого периметра.

Без магической подпитки зууэти может продержаться минут двадцать. Отсоединение сферы‑куста от района его Ушиарх могло происходить только в экстренных случаях. Что же стряслось в восемнадцатом периметре?

– О Лесные Угодья! – послышался голос Тириона, прибывшего в восемнадцатый периметр первым.

Лиссаэр вернул на место лепесток. Энергию зууэти нужно сохранять, а то, что увидел Тирион, вскоре увидит и он.

– Чтоб Дракон Корней сожрал меня! – Лиссаэр не смог сдержаться.

И было от чего.

Один дендот валялся на земле, разорванный почти напополам. Его корни вяло подергивались, а ветки вообще не шевелились. Два других молчаливо сражались с третьим, который почему‑то атаковал Стражей со странным визгом. Части ушиарх восемнадцатого периметра не было, другая горела, третья полнилась криками и звуками боя. А прямо перед ушиарх, на территории, что принадлежала Кеере, бесились монстры, напоминающие диковинных зверей: высокие и низкие, покрытые шерстью и совершенно лысые, с длинными руками и ногами или вообще без рук, одни пасти на множестве ножек, с крыльями и рогами, воющие и кричащие, разной окраски, которую только можно представить. Небольшими группами монстры направлялись в ушиарх. Лиссаэр насчитал тридцать видов чудищ, после чего сбился. А ведь он не дошел и до трети!

Стрела легла на тетиву. Прицелиться – послать стрелу – увидеть, как она попала в цель, прямо в грудь высоченного монстра, каланчой нависшего над своими собратьями и глупо щелкающего широкой челюстью. Лиссаэр хмыкнул, когда следом за его стрелой в голову урода вонзилась еще чья‑то. Элементарная цель. Понятное дело, что его выбрали несколько стрелков.

Монстр покачнулся и упал на копошащихся под ним тварей. Лиссаэр выбрал следующую цель – приземистого пузатого карлика с огромной клыкастой пастью – и выбил ему глаз. Другие стрелки били также метко, увеличивая количество убитых монстров.

«Что за ерунда? И как эти смогли прорвать защиту ушиарх и проникнуть вовнутрь? – недоумевал Лиссаэр. – Почему так быстро пал восемнадцатый периметр, если мы уже уложили почти всех монстров?»

Дендот, напавший на собратьев, воздел свои ветки кверху и обрушил их на ближайшего Стража. Тот затрещал, на коре образовались щели, из которых брызнула зеленая жидкость. Дендот‑предатель попытался повторить удар, но другой Страж выбросил в его сторону ветвь, и она обернулась вокруг дендота, сдавив его изо всех сил. Дендота скрутило, он поломался во многих местах, его рот, похожий на дупло, раскрылся, и он застонал‑зашелестел. Обвившая его ветка задвигалась с огромной скоростью, и дендот распадался на куски, будто разрезанный пилой.

«В чем же дело? – недоумевал Лиссаэр, когда стрела проткнула последнего монстра и он упал в груду мертвых тел. – Восемнадцатые сами должны были отбить атаку!»

Он удивлялся до тех пор, пока не увидел, как поднимается высоченный монстр, пронзенный его стрелой и стрелой другого карлу. Как одним движением обламывает стрелы и направляется в сторону леса. Это настолько поразило Лиссаэра, что он не заметил, как вскочил и побежал к Стражам другой монстр, тощий и низкий. Торчавшая из его головы стрела ему ни капли не мешала. Он успел добежать до ближайшего Стража и прыгнуть, когда стрелки опомнились. Шесть стрел почти одновременно вонзились в спину монстра, но это не остановило его, и он запрыгнул прямо в крону Стража. Темное облако тотчас накрыло голову дендота, а Лиссаэру почему‑то показалось, что он видит, как в это облако тянутся разноцветные нити. Видение продолжалось недолго, облако исчезло вместе с монстром. А Страж повернулся к раненому собрату и со всей силы пронзил его своими ветвями. Когда тело дендота снизу доверху покрылось ранами, Страж напрягся, развел ветки в сторону, и дендота разорвало на куски. Сам же Страж направился к ушиарх. Туда, куда уже спешили восставшие из мертвых монстры. В них снова стреляли, никто не мазал, но те не обращали внимания на попадания, ускоряясь на бегу. Вот первые ряды ворвались в ушиарх, сверкнули октарином ловушки, и пламя охватило монстров, попавших в западню. Но тут в кустарник вломился дендот и принял все магические удары на себя.

«Да что же это такое?! – Лиссаэр посылал стрелу за стрелой, понимая, что это бесполезно. – Почему они не дохнут?

Нам с ними не справиться! Здесь нужны маги! Почему их до сих пор нет?»

Из красной розы вдруг донесся незнакомый голос:

– Всем выжившим в восемнадцатом периметре! Приказываю отступить! Немедленно покинуть зону! Отправляйтесь в седьмой периметр и там помогите магам сдержать атаку! Немедленно! Всем, кто…

Связь оборвалась. Понятно, восемнадцатый периметр считается потерянным. Значит, сюда введут войска, подчиненные лично Верховным Сеятелям. Лиссаэр положил лук рядом и потянулся к цветку управления. Седьмой периметр далеко, энергии после такой стрельбы может и не хватить. Нужно рассчитать…

Прямо перед его зууэти, продравшись сквозь колючие кусты, возник монстр, которого он подстрелил еще в самом начале. Лиссаэр замер, не зная, что делать. Монстр вдруг приник к сфере и обнял ее, начав светиться изнутри. Лиссаэр запаниковал, бросив зууэти резко в сторону, но сфера даже не сдвинулась с места. Свечение становилось все ярче и ярче. Несколько стрел воткнулись в монстра – кто‑то из карлу попытался прийти Лиссаэру на помощь.

Неожиданно монстр, до этого бессмысленно поводивший головой из стороны в сторону, остановил взгляд на крохотном проеме в переплетениях зууэти. Но Лиссаэр готов был поклясться, что монстр смотрит сквозь это отверстие прямо на него. Тварь начала раскрывать свою пасть, демонстрируя ряды мелких клыков, тело монстра вдруг стало раздуваться.

– Великие Леса… – пробормотал Лиссаэр. – Спасите и сохраните вашего сына и верного слугу, спасите и сохраните жизнь его…

Монстр засветился невыносимо ярко и вдруг взорвался, огненной волной накрыв ушиарх и все, что его окружало в радиусе нескольких километров. Но Лиссаэр этого уже не видел.

Вадлар прислушался. За дверью бегали стражники, звучали отрывистые команды. Вот протащили что‑то тяжелое.

Он посмотрел на Понтея, который после приступа злости и отчаяния снова впал в беспамятство.

Он смотрел на Понтея и вспоминал…

…Мало кто рискует связываться с детьми Повелевающего кланом. С детьми особ, приближенных к Повелевающим, та же история. Вадлар был средним ребенком в семье Раваза Дэй да Фетис, Главного Советника Повелевающего клана Фетис. И это многое значило. Старший брат должен был стать следующим Советником, в младшей сестре, как сказали бы люди, родители души не чаяли. Души не чаяли – это так, к слову, откуда у упырей душа?.. Вадлар был сам по себе. Упыреныш, предоставленной собственной свободе. Делай что хочешь – родители слишком заняты старшим и младшей, чтобы обратить на тебя внимание. Он злился. Часто дрался с братом – и остановился, когда чуть не убил его, потому что, как оказалось, лучше владел Силой Крови Фетис. Издевался над сестрой, получая нагоняи от родителей и втайне радуясь даже этому, – и перестал, когда понял, что потерял ее навсегда. Когда она смотрела на него, в ее взгляде ничего не отражалось.

Со злости Вадлар убил несколько людей, полностью осушив их, но даже эту экссангвинацию замяли, сославшись на период совершеннолетия и обуявшую его Жажду. Он кричал, он требовал, чтобы его наказали, ведь он нарушил Законы Крови, ведь он контролировал себя, свою проклятую Жажду, ведь он убил людей, чтобы убить, и ему понравилось выпивать их, ему хочется еще, и он сделает это снова!..

Отец отослал Вадлара к Границе. Служить в прикупольном войске, смешанной армии живых и не‑живых. Здесь Вадлар снова демонстративно выпил человека, но в этот раз его чуть не прикончили свои же – Живущие в Ночи. Когда люди и гоблины вытащили Вадлара из его личного склепа, он, тогда еще Средний, думал, что погибнет, что Воздействие прихлопнет его как назойливого комара, но носферату из клана Уккар разогнал толпу, пригрозив наказанием, и отправил Вадлара в казарму. Фетис только обрадовался, что все позади, как два Средних из клана Вириш прижали его к полу, не давая пошевелиться, а Уккар приблизился и сделал несколько аккуратных разрезов. Из ранок потекла кровь, кровь Вадлара – и он подумал, что сошел с ума, сошел с ума из‑за Воздействия, ведь такого просто не может быть…

– Почувствуй на себе, каково людям, – сказал Уккар. – И осознай. А заодно пойми, что здесь, возле Границы, они – наши боевые товарищи, очень ценные днем.

– Да это же люди! – крикнул Вадлар. – Просто люди! Наша еда!

– Думай, – спокойно сказал Уккар, делая новый надрез, потому что старые регенерировали. – Думай – и пытайся понять.

Уккар все резал и резал, не давая крови остановиться. И сумасбродное время с текущей кровью неторопливо высасывало жизнь…

Умереть ему не дали.

Он был молод и глуп. И ничего тогда не понял. И его перевели на другой пост, где не было людей, только представители других рас. Впрочем, урок пошел впрок. Когда Жажда усиливалась, Вадлар просто вспоминал экзекуцию, – и она тут же проходила.

А потом на пост напали. Днем. Отряд религиозных фанатиков, с которыми был чародей, прорвавший Пелену. Они пришли убивать кровососов, что не имеют души, и Вадлар, с трудом державший меч, в тот день чуть не умер снова. Но погиб не он, а лесной тролль. Его живот пробил арбалетный болт с разрывным заклятием, предназначавшийся Вадлару. Тролль почему‑то защитил его, хотя мог этого не делать.

Фанатиков тогда всех убили. Вадлар стоял над телом тролля и пытался понять, мучительно пытался понять – и не мог.

– У него здесь семья, – сказал командир прикупольного отряда, Эттир из клана Рохху. – Думаешь, почему живой отдал жизнь за не‑живого? Потому что у него здесь семья. Мы даем им землю и работу. Мы защищаем их от голода, болезней и войн. Если нам нужна кровь – мы предлагаем им компенсацию. Почему бы и ему не защитить того, кто будет защищать его детей? Знаешь, ведь и чудовища должны как‑то выживать. – Эттир посмотрел на гномов, что несли тела погибших. – Вот мы и выживаем, давая защиту, а они взамен защищают нас.

…Бескрайние просторы степи толкают на размышления, когда нечего делать. А делать, когда заканчивались тренировки, было нечего всегда. Только думать. И в голову лезли странные мысли. Может, поэтому пограничники не похожи на остальных Живущих в Ночи, тех, кто стиснут границами городов и стенами дворцов, которые ограничивают их кругозор? Что стоит выйти за поставленную самим собой стену? Зато можно увидеть бесконечность, при виде которой становится совсем дурно. Но это не плохо, нет. Вадлар часто думал о том, кто он и зачем пришел в этот мир? Пить кровь людей и лет через двести стать носферату? А потом? Продолжать пить кровь людей уже не по необходимости, а как деликатес? А потом? Умереть, потому что закончится срок, отсчитанный для тебя Ночью? И все? Хищник убивает добычу, пожирает ее, кормит своих детей и умирает. Мы, Живущие в Ночи, как эти хищники? Мы – тупые звери, которые способны только жрать и совокупляться? Тогда чем я лучше волка, который мешает жить деревне и на которого объявляют травлю? Ничем. И когда на меня объявят травлю – я должен умереть, потому что меня будут убивать как дикого зверя. Как дикого, да… Смешно. Как Дикого – вот как меня будут убивать. Так, как мы убиваем их, если доведется повстречать. И меня в конце концов убьют. Как безмозглую тварь, от которой я произошел и от которой ничем не отличаюсь.

Или я должен жить, ни о чем не думая? Жить, как должен жить Живущий в Ночи – зная о своем превосходстве над смертными и тупо радуясь этому? А в чем мое превосходство, если я о нем говорю и ничего не делаю, чтобы подтвердить его? В чем превосходство сильного, избивающего слабого? В силе? Зачем ему эта сила? Зачем быть сильным? Почему мы сильнее людей? Потому что пьем их кровь? Потому что можем легко убить их? Потому что захоти мы – и слабые будут ползать перед нами на коленях? Разве это сила? Разве это значит быть сильным? И почему слабый может защитить сильного? Неужели сильный сам не способен этого сделать?

Тогда вообще зачем я? Зачем меня защищать? Чтобы защищал я? Как волки могут стать защитниками овец? Как? Это же противно природе, естественным законам, что установил Тварец!

Я ведь уже знаю, что это такое – выпить человека до дна. Это сладко. Очень сладко. С этим не сравнится даже секс, который я пробовал во всевозможных вариациях. Может быть, лишь тот секс с этим может сравниться, во время которого выпиваешь человеческую женщину, – именно так я убил одну.

От этого не избавиться. Как и от памяти о том, как текла из меня кровь, как капля за каплей меня покидала жизнь. И слова Уккара: «Пойми». Пойми, да?

Кажется, я понял. Кажется. Потому, что чем больше я смотрел в даль степи, по ту сторону Купола, тем меньше понимал этот мир.

…В следующей стычке, когда в Лангарэй проникли контрабандисты, приглашенные кем‑то из знати, кто им, скорее всего, и помог пройти сквозь Купол, Вадлар, использовав Силу Крови, защитил человека, которого чуть не проткнуло копьем. Контрабандисты прошли по районам, контролируемым разными постами, и за ними послали смешанный отряд, где были и люди. Вот одного из них Вадлар и спас.

…Он поднялся по службе до командира отряда, когда за ним приехал отец. Раваз Дэй да Фетис высокомерно прошел мимо построенных для встречи пограничников и подошел к сыну.

– Собирайся, – бросил он. – Мы немедленно уезжаем домой.

Вадлар поковырял в носу, вызвав смешки у товарищей по службе. Раваз Дэй и бровью не повел.

– А не хочу, – заявил Вадлар. – Мне и здесь нравится. Погода хорошая, загорать можно постоянно.

Кто‑то закашлялся и заткнулся, получив в бок. Раваз Дэй нахмурился:

– Предупреждаю, сын, я не буду повторять еще раз. Собирайся и поехали.

– Если ты совершал такой длинный вояж только чтобы на отказ сына развернуться и уехать, ты бы скорей отправился поохотиться на диких свиней, – сказал Вадлар. – Так что не пугай, отец. Уж поверь, я путаный.

Раваз Дэй вздохнул и как‑то внезапно осунулся.

– Твоя сестра… – прошептал он. – Лирана умирает… Проси все, что хочешь, но едем со мной, прошу.

– А мне много и не надо, – проворчал Вадлар. – Власть над миром и чего‑нибудь покушать.

Раваз Дэй поднял голову, сверкнув глазами. «Сопляк!» – так и читалось у него на лице. Казалось, что он сейчас ударит Вадлара.

– Вообще‑то вещи у меня уже собраны. И парни помогли притащить их к твоей карете, – сообщил Вадлар, почесывая ухо. – Неужели ты думаешь, что я не понимаю, что просто так ты бы сюда не поехал? Да, отец, плохо ты меня знаешь. Даже Гурис – и тот знает лучше.

– Кто такой Гурис? – как и ожидалось, спросил Раваз Дэй.

– Наша собака отрядная, – радостно сообщил Вадлар. – Не веришь, что он меня знает лучше? Ну, давай вы будете по очереди на мои вопросы отвечать, что ли…

…Когда они уезжали, Гурис бежал за каретой, захлебываясь от лая. Вадлар выглядывал в окно и думал, опять и опять думал о том, что если даже волки изменились, став собаками, которые стерегут овец, то почему же не может измениться он?

…Сестра умирала от странной болезни, которую не могли излечить ни доктора, ни маги, приглашенные из Школы Магии. От болезни, что передавалась в их роду из поколения в поколение, и никто не знал, кто будет следующим.

– Брат. – Доран Коби Фетис сдержанно поклонился.

– Братушечка! – Вадлар полез обниматься, обильно брызгая слюной, стараясь попасть на камзол Дорана. – Сколько лет, сколько зим!

Сестра выглядела плохо. Она похудела, ее бледную кожу покрыли бурые пятна. Роскошные волосы цвета воронова крыла превратились в паклю. Голубые глаза будто посерели. Она переводила взгляд с одного на другого, но Вадлар мог поклясться, что Лирана никого не узнает.

– Ни моя Кровь, ни Кровь вашей матери не подошла, – тихо сказал отец. – Кровь Дорана тоже. Вся надежда только на тебя.

– Угу. И вот так всегда. Помнится, спасал я недавно мир от уничтожения, так та же самая история…

– Прекрати! – не выдержал Доран. – Как можно так вести себя в такой момент?! Как ты, сын Главного Советника Фетис, можешь себя так вести?!

– Могу вести себя еще хуже. Хотите?

– Сволочь, – прошипел Доран, развернулся и вышел из комнаты, растолкав столпившихся на входе отцовских Апостолов.

– Ну и в чем суть процедуры?

– Твою Кровь прогонят через ее тело, – объяснил отец. – Всю. Конечно, в том случае, если она подойдет. Не беспокойся, ты не заразишься. Болезнь – она не щадит только одного в семье.

…Странное чувство. Кровь покидает тело, а ты не умираешь. Не паришь над бренным телом невидимым духом, имея шанс наконец‑то безнаказанно глазеть на груди девушек, а лежишь на кровати и смотришь в потолок. На котором, понятное дело, нет ни одной женской груди.

Сестра бредила, говоря непонятно что и непонятно о ком. В зале, пронизанном магией и запахами трав, были только он и Лирана. До конца Обмена заходить в него посторонним было запрещено.

– Вад…

Вадлар навострил уши. Вад – так Лирана называла его в сопливом детстве, когда они были не разлей вода, когда он был в восторге от младшей сестренки.

– Вад…

Ну‑ну, и что же Лирана скажет?

– Ненавижу.

– Ненавижу… Вад… Ненавижу…

Вот убогство.

Он ухмыльнулся. А чего ждать от упырицы, если самым безобидным по отношению к ней был случай, когда ее, сопливую девчушку, он своими руками бросил в кормушку для свиней, специально позаимствованную для этого в ближайшей к их замку деревне? Вряд ли ему стоило ожидать нечто вроде: «Братик, я так тебя люблю! Давай повторим!»

Все закономерно. Все, убоги дери, закономерно.

Когда Лирана заснет, надо нарисовать ей бороду и усы несмываемыми красками. Вот так вот. А то ненавидит, видите ли…

Внутри, под слоями насмешек и ухмылок, было больно. Очень больно. Но он не позволял себе спуститься туда. Нет. Он не тот Вадлар Коби Фетис, что отправлялся в прикупольный отряд. Да, он тот, что убивал людей, как дурак. Да, он тот, кто, как дурак, теперь об этом жалеет – что совершенно недостойно Живущего в Ночи. Люди – пища. Законы Крови регулируют процессы принятия пищи. Настоящий упырь может пожалеть только о том, что его поймали во время нарушения Законов Крови. А все остальное – глупость, глупость, глупость. Но нынешний Вадлар Коби Фетис глуп. Неисправимо глуп. Глуп, как пес, что радуется, когда радуется хозяин, печалится, когда печалится хозяин, и охраняет имущество хозяина ценой своей жизни. Беда у глупого Вадлара только одна – он знал, что должен охранять, но у него не было хозяина…

…Дверь отворилась с одного пинка. Со стороны могло показаться, что тот, кто вышиб ее, весьма силен – дверь была сделана из железа и содержала волшебные вставки. На самом деле Вадлар прибегнул к Силе Крови и убрал петли, державшие дверь на косяке. Подтолкнуть дверь и наблюдать, как она падает, – проще простого.

Молодые Живущие в Ночи смотрели на Вадлара, горделиво входящего в тайную комнату, находящуюся глубоко под подземными переходами. Хотя «тайная» – слишком громко сказано для задрипанной комнатенки с неумело нарисованными Знаками и Фигурами Ночи на стенах. Вадлар обнаружил ее в два счета, и можно было только удивляться, как Законодатели Крови ее до сих пор не нашли.

Один из упыренышей оказался сыном третьего заместителя Пятого Главы Законодателей, и Вадлар понял, что за чары скрывали эту комнатенку.

Тьфу, ну как же убого…

Девственница, привязанная к деревянному кругу, была традиционно раздета, традиционно белокура и имела традиционно большую грудь. Хей‑хей, была бы она Живущей в Ночи – Вадлар бы уже кружил вокруг нее в традиционном заигрывании. Но девушка была человеком. К тому же в данный момент к плотским утехам Вадлар расположен не был.

«Еще не начали», – отметил Вадлар, не почувствовав ритуального запаха крови.

– Кто здесь главный? – нагло спросил он, обводя упыренышей взглядом.

Среди Живущих в Ночи, в комнату их набилось штук тридцать пять (ты посмотри, сколько придурков собралось Законы Крови нарушать!), началось движение. Придя в себя, вперед выдвинулся Вишмаган. О, это уже посерьезнее! Примерно одних лет с Вадларом, явно тренированный. Нужно внимательно следить за ним, хоть он и молод для полноценного владения Костяной Маской, но получить дозу смертельного яда сегодня днем Фетис не собирался.

– Я главный! – дерзко ответил Вишмаган, глядя прямо в глаза Вадлару.

Это зря. Не за глазами Вадлара ему надо было следить…

Вишмаган вдруг отшатнулся назад, словно баюкая правую руку, которая внезапно обвисла и стала необычайно мягкой, как будто из нее вынули кости.

Вадлар широко и дружелюбно улыбнулся. Применения Силы Крови Фетис на небольших предметах – например на руке – давались ему отлично. Теперь Вишмаган поймет, что с Вадларом лучше не связываться. Но нужно еще что‑то, для закрепления…

Из толпы вынырнули два здоровяка. Ирха и Сива. Ну, в самый раз. Самое оно – для закрепления!

Он даже позволил Ирха завершить трансформу. А потом, быстро увернувшись от удлинившихся рук, схвативших воздух за спиной, взял Ирха за два торчащих, будто крюки, нароста возле живота, повернулся, нагибаясь, и впечатал голову Ирха в пол, используя вдобавок его вес. Хо‑хо, кровушка потекла…

Частично трансформировав себя, Сива обрушил на Вадлара огромную ладонь: собирался прихлопнуть его как насекомое. Недолго думая Вадлар снова использовал Силу Крови – и Сива завыл, когда его нехилая ладошка оказалась пробитой в десяти местах, а кинжалы, пронзившие ладонь, стали тяжелее камня и пригнули Сива к полу. Мощный удар ногой в голову сразу вырубил его.

«Надо будет в сапоги еще чего‑нибудь тяжелого положить!» – Вадлар ухмыльнулся. Два сосунка против прошедшего прикупольную школу сражений. Результат для осведомленного ясен сразу.

– Отныне здесь главный я! – подбоченившись, сообщил Вадлар. – Каждый, кто не согласен, пускай прямо сейчас присоединяется к оппозиции. – Фетис благодушно махнул рукой на Ирха и Сива. – Итак, кто собирается продолжить дебаты о легитимности новой власти? Никто? Отлично!

Он прошел мимо молчаливых упыренышей и принялся освобождать девушку. Удара в спину можно было не опасаться. Он знал: стая признала нового вожака.

«Звери… Какие же мы все‑таки еще звери…»

Он взвалил девушку на плечо и, развернувшись, встретился с ненавидящим взглядом Вишмагана. Этот тоже признал – но не смирился.

«Ну слава Ночи!»

– Ты! – Вишмаган вздрогнул, но ответил вызывающим взглядом. – Ты будешь моим главным помощником, понял? А теперь пошли со мной. Все остальные – по домам и спать, ясно? Ах да, и приберитесь здесь. В следующий раз в нашей компании будут гости! Наденьте что‑нибудь понаряднее и почистите зубы! До встречи через неделю! Не забывай, ты идешь со мной, – напомнил он Вишмагану.

…Они вышли с нижних уровней Подземного Города, когда Вишмаган наконец заговорил.

– Что все это значит? – требовательно спросил он. – Собираешься сдать нас Законодателям или Братству? А смысл? Половину сразу отпустят, а вторую напоят магически созданной кровью и после этого отпустят.

– О нет, – осклабился Вадлар. – Хрена тебе. Ты когда‑нибудь видел, как восходит Глаз Дня?

– Нет, конечно. – Вишмагана передернуло.

– А имеешь представление?

– Более‑менее.

– Так вот, дружок… Да, кстати, отныне ты зовешься «дружок» – именно так будут величать моих помощников. В общем, я для вас, детишек, – восход Проклятого Путника. И вы или будете выживать со мной, или…

– Или? Ты нас сожжешь? – ухмыльнулся упырь, уныло покосившись на правую руку.

– Нет, дружок. Будете жить как раньше. Нудно, скучно, из ночи в ночь одно и то же. Возможно, ваши выходки не выйдут за рамки дозволенного и вас никогда не поймают. Но вам надоест. Или вы сойдете с ума и начнете выпивать людей без остановки, убивая при этом других смертных. И тогда вами займутся Братья и Истребители.

– Мы просто хотели попробовать крови с Ночным Благом… – неуверенно произнес Вишмаган. Тихая ярость последних слов Вадлара заставила его подумать о том, что…

Впрочем, Вадлар не знал, о чем подумал Вишмаган.

– Поверь, дружок, если выпить человека, – захочется еще и еще. А потом тебя убьют. И не люди или другие. Нет. Тебя убьют свои же. – Вадлар сплюнул на землю. – Чтобы жить дальше как хочется.

– Откуда ты знаешь… про «выпить человека»?

Вадлар ждал этого вопроса. Он и говорил‑то с Вишмаганом только ради этого.

– Потому что выпил. И не одного.

Вишмаган смерил его взглядом.

– И ты жив, – подытожил он.

– Я – да, – согласился Вадлар. – Но не моя сестра и не три деревни, что подчинялись моему роду.

…Лирана выжила. И сошла с ума. Этого никто не заметил: мать и отец были слишком счастливы, Доран был занят, временно исполняя обязанности отца, а Вадлар… Вадлар, восстановившись, сразу же покинул дворец и отправился в город, где и нажрался пивом так, что обогатил семью трактирщика на несколько поколений, благо денег из отцовской сокровищницы взял предостаточно. Он пил и пил, пьянея так, что с ревом бросался на живых, а потом хохотал и заставлял их пить с собой, пил так, что лежа блевал, и, не вставая из блевотины, пил снова.

Ненавижу…

Ведь было все равно. Ведь было все равно, все равно, все равно…Ну почему он не Дикий, неразумный Дикий, Дикий, который только выживает – но не живет?

Ненавижу…

Во дворец он вернулся через пять дней, распугивая встречных запахом. Одни Апостолы стойко выдержали присутствие Вадлара.

– Что за вид? – мрачно спросил отец, выйдя из комнаты, где лежала Лирана. – Ты же носишь имя Коби! Постыдился бы!

– Перед кем? – поинтересовался Вадлар. – Ты прикажешь – и все забудут. А кто не забудет – тех я начну обнимать.

– Иди прими ванну, – приказал Раваз Дэй. – И вот еще что… Ты можешь остаться здесь… если хочешь.

– Конечно, хочу, – хмыкнул Вадлар. – Я же столько тайных ходов в твою сокровищницу знаю…

…Сначала исчезли несколько дровосеков. Посчитали, что во всем виноваты расплодившиеся волки, и устроили облаву. Но потом, когда из деревень начали пропадать маленькие дети, забили тревогу.

Отец все время твердил, что об этом не должен узнать Совет Идущих Следом, Доран собирал группы для поиска преступника‑упыря, а Вадлар…

Вадлар продолжал обогащать трактирщиков в городе. Чтобы напиться, Живущему в Ночи нужно выпить очень много…

Поиски ни к чему не привели, а люди продолжали исчезать. Нашли трупы гоблинов. Мрачный Доран доложил, что из них будто выпили всю кровь, а потом вернули ее обратно, забрызгав тела.

– Точно он не знал, что их нельзя пить.

– Странно. – Отец нахмурился. – Похоже на Дикого. Но жрецы Ночи уверяют, что Дикого в окрестностях нет.

…По деревням и городам, что принадлежали клану Фетис, поползли слухи. И отца вызвали к Повелевающему. Спустя три дня приехали Законодатели, Брат Крови и Истребитель.

Вадлар столкнулся с ними, когда выходил в город на очередную пьянку. Пятеро Высоких из клана Сайфиаил, Высший из клана Роху и Высочайший из клана Таабил. От них несло такой ощутимой угрозой, что Вадлар проглотил шутку о кандалах на поясе у Таабила и уступил им дорогу. С этими лучше не связываться…

Вадлар вернулся быстро. Из‑за приезда Законодателей трактиры закрылись, и даже обещание сровнять их с землей не заставило трактирщиков открыть свои заведения. Законодателей боялись больше, нежели пьющего упыря, который даже в самом жутком опьянении не пытался никого укусить…

Что за убогство? Внутренний двор замка напоминал поле боя. Везде дымились воронки как от попадания огненными шарами. Пристройки возле ворот почти все разрушены, а по двору метались Апостолы в доспехах и с оружием. Из конюшни вышел Доран – злой, очень злой.

– В чем дело, братишка?

– Пошел ты! – огрызнулся Доран, пытаясь пройти мимо. Не смог – Вадлар железной хваткой сжал его плечо.

– Я спросил – в чем дело? – прищурился Вадлар.

– Лирана… – зло бросил брат. – Она прикончила одного Законодателя и сбежала. Истребитель сказал, что люди исчезали из‑за нее.

Ладонь Вадлара сама собой разжалась, и Доран быстро отошел от брата. Фетис непонимающе смотрел перед собой. Лирана. Сестренка. Что же с тобой произошло?

Никто не обратил внимания на то, что Вадлар покинул дворец. Только Истребитель долго искал кандалы и так и не нашел их, но даже Доран не связал их исчезновение с братом.

…Он нашел ее. Нашел, выпустив на свободу Жажду, сдерживать которую удавалось психотравмой, нанесенной Уккаром тупому упыренышу. Разом навалилось и желание крови, сумасшедшее, почти непреодолимое желание – и фантомная боль от порезов, боль, которую он никак не мог забыть. Боль схлестнулась с желанием, и разум на карачках выполз с поля сражения, не понимая, как он выжил, но особо этим не опечаленный…