Глава 15. Появилась огромная когтистая лапа и подхватила Джон-Тома; он явственно ощутил кожистую перепонку между пальцами

Появилась огромная когтистая лапа и подхватила Джон-Тома; он явственно ощутил кожистую перепонку между пальцами. Лапа донесла его до гигантского рта, полного острых кривых зубов. Если чудовище вздумает дыхнуть, то через секунду от чаропевца останутся только угли и обожженные кости. Но в воздухе чувствовался лишь жар, запах серы и ни малейшего намека на ароматы крематория.

– Неужели это ты, Фаламеезар? Черт меня побери, как я рад!

– Эх, товарищ Джон-Том, нас тут действительно всех вместе черт побрал. А что здесь делаешь ты? – мрачно спросил дракон.

Джон-Том уселся на скользкой чешуйчатой лапе и крикнул друзьям:

– Успокойтесь, все в порядке. Это товарищ Фаламеезар, настоящий сознательный пролетарий.

– Что он говорит? – спросила Мемоу у Маджа.

Тут выдр смело вышел на середину.

– Мы хорошо знаем этого парня. Он выручил нас однажды, когда мы добирались до Поластринду. Но чтоб меня разорвало на месте, ежели я знаю, как он здесь очутился. – Мадж взглянул в туннель, из которого выглядывали испуганные морды его товарищей по несчастью. – Все в порядке, не волнуйтесь. Можно выходить. – Потом, понизив голос, он добавил:

– Тока уж, пожалуйста, насчет денег и доходов с ним ни словечка.

Мадж напряженно вспоминал, о чем Джон-Том горячо и убежденно, хотя и непонятно, беседовал с речным драконом, пока тот вез их по Вертихвостке. Джон-Том называл дракона… Как же он его называл?..

Маринистом? Маркинистом?.. Нет, как-то по-другому. Ага, вспомнил.

Марксистом! Дракон был марксистом. Знать бы еще, что это такое.

И не просто марксистом, а сознательным и последовательным. Однако Маджа не проведешь, он-то знает, что дракон – просто парень со сдвигом.

Всем своим приятелям, вылезающим из туннеля, выдр тихо говорил:

– Главное – действуйте коллективно.

– Что это значит? – спросила Мемоу.

– Откуда мне знать, черт бы меня побрал! Тока вели остальным, чтоб тоже действовали коллективно.

А Джон-Том тем временем гладил дракона по зубастой пасти.

– Эх, друг Фаламеезар, похоже, мы оказались товарищами по несчастью.

– Похоже, что так.

Дракон аккуратно опустил юношу на землю, огляделся и разинул пасть.

Оттуда вырвался столб пламени. Бывшие члены Кворума в ужасе прижались к стене – устояли только Оплод и компания выдр. Но огонь, направленный точно на груду мусора, поджег лишь ее, и в свете неровного пламени впервые с тех пор, как они покинули темницу, беглецам стало отчетливо видно все, что их окружало.

Дракон лег на брюхо и положил голову на лапы. Остальные собрались вокруг.

– Как ты умудрился сюда попасть? – стал расспрашивать Джон-Том.

– Знаешь, не удалось мне поднять на должную высоту сознательность масс на берегах Вертихвостки, – начал дракон. – Вот я и решил поискать других угнетенных, до которых лучше дойдут идеи коммунизма. Об этой земле я и раньше слышал много хорошего – здесь и озера большие, и рыбы полно. Отправился я сюда и сразу понял, что трудящиеся тут остро нуждаются в организации. – Он вздохнул, и облако дыма медленно всплыло к потолку. – Однако, как часто бывало и раньше, не хотят они меня слушать.

– Интересно знать, почему? – прошептала Куорли.

– Решил я тогда, что, раз уж у меня ничего не получается с народом, надо попробовать сагитировать их руководство.

– Ах вот как! – протянул Джон-Том.

– Именно так, и здешний правитель обманул меня, заморочил голову сладкими речами. А ведь тоже человек, как и ты, но только совсем на тебя не похож.

– Маркус Неотвратимый?

– Я же не знал, что он сверг здешнее законное правительство. Не знал, что он могучий волшебник, да к тому же гнусный фашист, у которого одно на уме – эксплуатация трудящихся масс ради личной наживы. Пока я все это сообразил, он меня усыпил. Смутно помню, как меня притащили в большой зал, который находится прямо над нами, разобрали пол и сбросили сюда. Потом потолок снова заложили. Я попробовал вырваться, но стены здесь крепкие, сложенные из толстого камня. Вот и сижу, как настоящий узник империализма. Однако этот проклятый эксплуататор хорошо меня кормит. Если затрубит труба, значит, пора есть.

Фаламеезар повернул голову и обнюхал тело несчастной макаки.

– На этот раз сбросил банкира. Маркус умен – знает, что я ем только капиталистов.

– Ты меня удивляешь, Фаламеезар, – возмутился Джон-Том. – Даже банкира можно убедить в справедливости всенародного дела.

– Ну, мертвого уже нельзя. – Дракон еще раз обнюхал тело. – Да, точно, покойник был банкиром. Ненавижу банкиров, они все гнусные грабители!

Прижавшись к дальней стене, Ньюмадин лихорадочно проверяла содержимое своих карманов. Она, как и покойная макака, понемногу занималась ростовщичеством, и до сего дня у нее не было повода сожалеть об этом. К счастью, Фаламеезар, поглощенный разговором с друзьями, не стал всерьез принюхиваться, и Ньюмадин успела избавиться от денег, расписок и долговых обязательств.

– К тому же, – продолжал Фаламеезар, – драконам нужно чем-то питаться.

Он вытянул длинную шею, одним махом отправил несчастную макаку прямо в рот и начал шумно жевать.

– Вот тебе раз! – пробормотала Сэссвайс, оглянувшись на Ньюмадин. – А она в обморок упала.

Фаламеезар тоже это заметил и начал принюхиваться, не переставая жевать.

– Что с ней случилось? Мне кажется, я чую запах…

Тут Джон-Том поторопился отвлечь дракона.

– Это она от спертого воздуха. Кстати говоря, перед тобой законное правительство Квасеквы. Видишь, Маркус обошелся с ними не лучше, чем с тобой. А ведь это законно избранный, как бы это выразиться, совет народных депутатов, свергнутый злым волшебником.

– Вот уж не думал, что у них было такое прогрессивное правительство, – удивился Фаламеезар.

– Они работают в этом направлений, – заверил его Джон-Том. – Ведь правда?

– Да, да, да! – как-то уж слишком поспешно ответили хором члены Кворума. Точнее, те из них, кто еще не потерял сознания.

Фаламеезар заметно обрадовался.

– Приятно встретиться с единомышленниками даже при таких печальных обстоятельствах. А еще лучше – увидеть наконец старого друга. Даже тебя, Мадж, хоть ты и высказывал иногда очень реакционные мысли.

Тут он осторожно погладил выдра по спине когтем, напоминающим острую кривую саблю.

– Эх, мне бы только вернуть мою дуару! – бормотал Джон-Том. – Маркус не додумался наложить на меня противомагическое заклятие.

– Ты прав, – подтвердил Оплод. – Я бы сразу почувствовал.

– Нужно проверить одну вещь, – сказал юноша и направился назад к туннелю. – Придется вернуться в темницу.

– Ты не шутишь?

– Нет, Мадж. Есть у меня одна идея. Слушай, вы с Куорли можете пойти со мной?

– Всегда на меня рассчитывай, Джонни-Том.

Готовность Куорли заставила и Маджа выразить согласие.

– Я скоро вернусь, Фаламеезар, – сказал чаропевец.

– Успеха тебе, товарищ, – ответил дракон.

– Подожди минутку, – остановила его Мемоу уже у выхода. Она бросила выразительный взгляд назад. – О чем нам говорить с этим драконом?

– Да о чем угодно. Он большой любитель поболтать. О том, какая наверху погода, всякие шутки-анекдоты. Фаламеезар обожает шутки, причем самые простые. Только чтоб никто не вздумал говорить, что хочет разбогатеть. Прославиться – сколько угодно, но не разбогатеть. И не забудьте повторять, как вы ненавидите капиталистов-эксплуататоров.

– А кто это?

– Да не важно. Главное, что вы их ненавидите. Ему будет приятно.

Но Мемоу все не отпускала Джон-Тома.

– А что ты собираешься делать? Хочешь попробовать какое-нибудь заклинание, чтобы вытащить нас отсюда.

Он кивнул.

– Но ведь ты говорил, что без дуары колдовать не умеешь?

– Волшебство волшебству рознь. – Джон-Том подмигнул выдре и, нагнувшись, принялся собирать кости. Набрав целую охапку, он велел Куорли и Маджу сделать то же самое.

– Ой-ой, с твоей дуарой, приятель, было много легче. Не нужно было стока таскать на себе.

Спотыкаясь под неприятным и тяжелым грузом, Джон-Том поплелся в туннель следом за Маджем и Куорли.

По узкому темному ходу трудно было пробираться и со свободными руками, а уж с охапкой костей этот путь показался вдвойне тяжелым. Но выдры не жаловались, и Джон-Том готов был скорее лопнуть, чем просить о передышке.

Через некоторое время они оказались как раз под входом в их камеру.

Сбросив поклажу, Мадж, как по дереву, вскарабкался по спине Джон-Тома и прислушался.

– Мертвая тишина. Видно, с тех пор как мы ушли прогуляться, к нам не приходили с проверкой. Да и зачем? Куда мы можем сбежать, ежели подумать?

– Отодвинь камни и лезь наверх.

– Я-то полезу, кореш, но сам-то ты понимаешь, зачем это нужно?

– Ты тоже скоро поймешь, зачем.

И верно. Когда груз был доставлен на место и разложен в соответствии с инструкциями Джон-Тома, Мадж сообразил, что задумал его длинноногий и лишенный шерсти друг.

– Что там такое, – спросил сторож-росомах лисичку-фенека, сидевшего напротив него. Огромные уши фенька насторожились и тотчас повернулись на шум.

– Ага, я тоже слышал что-то. – Он положил на стол странные треугольные карты и заорал в сторону лестницы:

– Эй, там, заключенные, тише! А то не получите свою баланду.

Странный и страшный стон, прервавший игру стражников, повторился громче.

– Не похоже на выдр, – сказал росомах, почистив коготь о клык.

Потом он отодрал от палки полоску коры, сунул в рот кусок чистой древесины и задумчиво пожевал. Когда стон повторился, росомах аккуратно положил карты на стол так, чтобы их не видел партнер, и раздраженно зарычал.

– Придется посмотреть, что там происходит.

– Может, они убивают друг друга.

– Лучше бы они этого не делали. Нас ведь предупредили, что заключенные должны быть в целости и сохранности, пока новый волшебник не решит, что с ними делать.

Он снял со стены почти метровый нож, а фенек подхватил длинное копье, которым удобно тыкать заключенных через решетку. Оба взяли по факелу и отправились вниз по лестнице. Очень скоро они оказались в подземелье около решетки, внимательно вглядываясь в темноту.

– Клянусь длинным хвостом моей бабушки! – пробормотал изумленно росомах. – Что с ними могло случиться?

Раздражение быстро сменилось настоящим испугом.

– Умерли, они все умерли… – стонал дрожащий голос из глубины клетки.

– Что ты имеешь в виду? Как это – все умерли? – заикаясь, спросил фенек, стараясь разглядеть в темноте того, кто говорил. Ответом ему был только стон.

– Открой-ка дверь, – попросил фенек росомаха, у которого были ключи. Тот кивнул и, отперев замок, слегка приоткрыл решетчатую дверь.

Зажав в лапе длинный нож, он осторожно вошел в клетку, а фенек остался у входа на тот случай, если пленники попробуют прорваться.

Но в темнице никого не оказалось. Только в дальнем углу прямо на полу сидел высокий человек, прижавшись спиной к стене и дрожа от страха.

– Что тут у вас случилось? Где остальные? – Тюремщик беспокойно оглядывал пустую клетку.

– Это все волшебник, – слабо стонал Джон-Том, указывая куда-то трясущейся рукой.

– Что – волшебник? – Морда росомаха дернулась, когда он проследил взглядом за дрожащим пальцем.

У стены, совсем рядом, высилась гора белых костей. Будь у тюремщиков время разглядеть ее как следует, они бы поняли, что скелеты не имеют никакого отношения ни к выдрам, ни к саламандрам, ни к панголинам. Но, возможно, они все равно не разобрались бы, что к чему.

В конце концов, в области анатомии им достаточно было знать, куда ткнуть ножом, чтобы добить жертву.

– Клянусь Печами Сурани! – прошептал в ужасе росомах.

– Что такое? Где заключенные? – спросил фенек, сунув голову в клетку и вглядываясь во тьму.

– Все погибли. Ничего от них не осталось, одни кости. – Росомах повел факелом, чтобы осветить угол темницы. – Неужели бывает такое сильное волшебство?

– Он совершил это! Саламандр!

– Старый Оплод?

– Да, да! Скользкий такой! Он сказал, что устал от жизни, устал от всех нас, и всех уничтожил. Одного меня пощадил.

– Но ведь на него было наложено заклятье, чтобы он не мог больше колдовать. Сам новый маг постарался. То есть нам так сказали, – возразил росомах.

– Правильно, все так и есть. Но этот скользкий вступил в заговор с силами тьмы и поклялся, что каждый, кто встанет у него на пути, превратится в такую же груду костей. – И Джон-Том снова указал на угол. – Я сам, своими глазами видел, как он это проделал. Мясо стекало с костей, как масло, таяло и стекало…

Фенек не выдержал. Он видел, что в темнице остался только один живой заключенный, поэтому любопытство пересилило осторожность. Держа копье наготове, он вошел в камеру.

– Что тут несет этот придурок? – спросил он.

– Видишь, все остальные умерли, – заикаясь, сказал росомах, указывая на кости. – Волшебник Оплод погубил их. Вот оно – великое волшебство! – В голосе его звучал ужас.

– Ну, я не знаю, – забормотал фенек. – Надо сказать начальству.

И он попятился к выходу.

Воспользовавшись их замешательством, Мадж и Куорли, прятавшиеся в расщелинах потолка, зажав в зубах берцовые кости, упали сверху на тюремщиков.

От неожиданности росомах выронил нож. С испуганным дрожащим человеком произошла вдруг разительная перемена, и через несколько секунд оба тюремщика замертво лежали на полу.

Мадж тут же подхватил копье фенька, а Куорли вооружилась ножом.

– Вот это – настоящая магия! – кровожадно ухмыльнулся Мадж и пнул росомаха ногой.

– Жаль, что пришлось их убить! – пробормотал Джон-Том. – Ненавижу бессмысленную резню.

– Как это – бессмысленная? Совершенно необходимая, – возразила Куорли и вопросительно посмотрела на Маджа. – Он что – брезгливый или что похуже?

– Вот именно, что похуже. Но ты на него не сердись, милашка.

Они выбрались из темницы и двинулись вверх по лестнице. Никто не встретился им по дороге, а потому они благополучно сумели добраться до комнаты, где только что играли в карты сторожа. Набрав целую охапку оружия, они начали искать лук Маджа и дуару Джон-Тома.

– Здесь нет! – проворчал Мадж, перевернув содержимое последнего ящика. – Можа, где-нибудь дальше? Мне кажется, когда нас вели сюда, я видел справа какую-то запертую кладовку.

Джон-Том согласился, и они полезли выше.

Кладовая нашлась именно там, где говорил Мадж. Дверь в нее была приоткрыта, а на пороге стоял пухлый заяц.

Друзья заметили его в тот момент, когда он увидел беглецов и собрался захлопнуть дверь. Мадж метнул копье, чтобы остановить зайца, а Куорли кинулась на него с ножом. Но прежде чем она успела перерезать несчастному горло, тот испустил пронзительный крик. Такой отчаянный предсмертный вопль могут издавать только зайцы.

– Проклятье! – воскликнула Куорли и посмотрела на лестницу. – Через минуту на нас накинется кодла. Я их задержу, а вы с Маджем ищите то, за чем пришли.

Джон-Том бросился в кладовую. В углу на горе копий валялся знакомый посох. Джон-Том схватил его, как руку друга, протянутую в беде. А где дуара?

– Давай-ка, парень, пошевеливайся.

Джон-Том повернулся и увидел Маджа. Лук и колчан со стрелами уже висел у него за спиной. Но кроме этого выдр был весь усыпан драгоценными камнями. Длинные мониста из золотых монет украшали грудь, ожерелья из жемчуга и самоцветов повисли на шее и запястьях. Лапы сжимали какие-то золоченые тарелки и кубки, на которых тоже поблескивали камни. На голове, прямо поверх смятой шляпы, выдр напялил две тиары.

– Мадж, ты что – спятил?

Выдр моргнул, потом в замешательстве уронил свой груз. Монеты и драгоценные камни покатились по полу.

– Понимаешь, забылся на минуту, ты уж прости. – Мадж неохотно начал снимать с себя украшения. – Можа, все-таки прихватим с собой хоть чуток?

– Ни в коем случае, – сердито отрезал Джон-Том.

– Эй вы, там, шевелите задницами! Заснули, что ли?

Крик Куорли послышался одновременно с тяжелым топотом по лестнице.

Раздался испуганный вопль, и в кладовую вкатился крупный еж, в животе которого зияла огромная ножевая рана.

– Сколько, вы думаете, я могу одна отбиваться от этой банды?

Джон-Том снова повернулся в сторону кладовой, но Мадж развернул его в другом направлении. Выпучив глаза, выдр смотрел на огонь в камине.

– Вон твоя дуара!

Джон-Том, не чуя под собой ног, кинулся к пылающему камину. Не замечая ни жара, ни искр, он схватил свой бесценный инструмент, который лежал, к счастью, на самом верху. Дуара в нескольких местах почернела, но огонь не успел добраться ни до корпуса, ни до струн.

Тронув одну из них, юноша услышал знакомый нежный звук.

– Еще чуть-чуть, и пропала бы моя дуара. – У него даже горло перехватило от этой мысли.

Джон-Том быстро пробежал по ладам – все в порядке. Музыка зазвучала на полную мощь, и легкая дрожь прокатилась по камням пола.

– А теперь сматываемся!

Куорли удерживала наседавшую охрану только благодаря тому, что лестничный проем был очень узок и негде было развернуться. Мадж тут же пустил в ход свой лук, и очень скоро весь проход был завален телами.

Уцелевшие стражники поспешно отступили.

– Будут знать, как лезть! – завопил довольный Мадж.

Друзья кинулись вниз по ступеням. Вслед им неслись яростные крики и шум свалки. Джон-Том, к счастью, не забыл прихватить ключи от темницы, висевшие на поясе у несчастного росомаха, и теперь запер за собой дверь. Мимо него просвистели стрелы – это тюремщики наконец вызвали лучников.

Джон-Том бросил ключи в отверстие в полу и сам спрыгнул вслед за ними.

– Надо бы завалить дыру камнями, чтобы было как прежде, – предложила Куорли, упав сверху прямо на Джон-Тома и скатившись по его спине.

– Это слишком долго, – ответил молодой человек. – Они все равно видели, что мы бежали сюда. Первое, что сделают, открыв дверь, это проверят пол и стены.

Джон-Том помчался по туннелю, задевая головой о низкий потолок, отчаянно ругаясь и не выпуская из рук посоха, дуары и целой охапки захваченного оружия.

Они не успели пробежать и половины пути до своих, когда за спиной послышались крики. Джон-Том почувствовал, что его уверенность в успехе предприятия сильно пошатнулась, и тут же припустил со всех ног. Но бежать быстрее было невозможно: туннель сужался.

– Они сюда не пойдут! – закричал Джон-Том.

– Они полезут за нами повсюду. Ежели прошли мы, то и они тоже смогут.

– Давай вперед! Я потом догоню.

– За каких же трусов ты нас принимаешь? – завопил Мадж в ярости. – Неужели после всего, что мы пережили вместе, после всех приключений я мог бы бросить тебя на произвол судьбы? Кем ты меня считаешь?

Джон-Том задыхался, с трудом ловя воздух, но все же не удержался от колкости:

– Ну конечно, если что-нибудь случится со мной и с дуарой, у тебя вообще не останется шансов выбраться.

– А что ты думаешь? Про это я тоже вспомнил, – признался Мадж.

Джон-Том ухмыльнулся – ведь выдр все равно не видел его в темноте.

– Ну, вот и хорошо. А то я подумал, не отсырели ли у тебя мозги от здешней влажности.

– Эх, недооцениваешь ты старину Маджа! – Однако по голосу не чувствовалось, что выдр очень оскорблен.

Тем временем погоня приближалась. Свет факелов уже падал на спины беглецов, заставляя их шевелить ногами еще быстрее. Казалось, туннель за время их отсутствия удлинился, растянувшись, как резиновая труба.

Единственное преимущество, которое было у них перед преследователями, – они знали, куда бегут.

Однако когда впереди появился смутный круг света, обозначавший вход в подземелье, где их ждали, Джон-Том уже явственно различал за спиной голоса стражников. Трое друзей кувырком вкатились в зал, и оружие, громыхая, рассыпалось по полу. Остальные выдры тут же расхватали его и замерли в ожидании.

Джон-Том повернулся и обнаружил, что в его плаще застряли две стрелы. Толстая кожа, из которой был сделан плащ, снова спасла жизнь его хозяину… Джон-Том еще не вытащил застрявшие стрелы, когда из туннеля появились первые стражники и увидели, что перед ними уже не три беглеца, а более дюжины вооруженных выдр.

Вперед вылетел ягуар с саблей наголо, задыхающийся от погони.

– Вот вы где! Повеселиться решили? Ладно! Задал ты нам гонку! – Он огляделся и нашел глазами Джон-Тома. – Посмотрим, как ты побегаешь, когда тебе перережут сухожилия.

Тут Фаламеезар поднял голову, прикрыл один глаз и плюнул. Небольшой раскаленный огненный шар ударил в саблю ягуара, и та растаяла прямо у него в лапе.

Ягуар увидел огромный темный силуэт, поднимающийся из-за выдриных спин, глаза его вылезли из орбит, и, бросив раскаленную рукоять, он кинулся обратно. Но дорогу ему преградили солдаты, сгрудившиеся у входа.

Фаламеезар вытянул губы и еще раз сделал «пуф!».

Хвост ягуара загорелся, и он, расталкивая подчиненных, наконец прорвался в туннель. Довольно долго оттуда, затихая, слышались его крики и ругательства.

– Думаю, с этой стороны нам больше ничто не угрожает, – сухо заметил Джон-Том.

– Пожалуй, – согласился Оплод, но тут же охладил общую радость:

– Ягуар немедленно донесет о случившемся Маркусу, и, можете быть спокойны, тот немедленно предпримет необходимые меры. Из этого помещения есть только два выхода: в туннель и в старый колодец, что у нас над головой. Оба их очень легко заткнуть. И тогда мы или задохнемся здесь, или умрем с голоду, причем для этого не потребуется прибегать к магии. Поэтому нужно выбраться отсюда прежде, чем Маркус узнает о нашем побеге и что-нибудь придумает.

Водянистые глаза саламандра уставились на Джон-Тома.

– Клотагорб, по всей видимости, очень верил в твои магические способности, если послал тебя одного в ответ на мой призыв о помощи.

Если ты действительно чаропевец, ты должен сейчас же вызволить нас отсюда. Даже волшебнику нужно пространство для маневра, а здесь его маловато.

– Он правильно говорит! Мы добыли твой музыкальный ящик. Теперь показывай, на что ты способен.

Все повернулись к Джон-Тому, и тот обрадовался, что темнота скрывает от всех его неловкость и неуверенность в себе. Надо начинать петь, но что?

«Блюз фолсомской тюрьмы» Джона Кэша не произвел никакого впечатления на каменные стены, как, впрочем, и ни одна из исполненных песен и тюремных баллад. Джон-Том, несмотря на прохладу, вспотел. Мадж сидел спокойно и выглядел довольно отрешенно. Он и раньше видывал подобное. Оплод был откровенно разочарован, а остальные – растеряны.

Это мешало Джон-Тому сосредоточиться, хотя исполнение шло вполне успешно.

– Что с ним? – Куорли наклонилась к Маджу, прижимаясь к его боку. – Ничего не происходит.

Мадж ласково погладил ее по шерстке.

– Иногда у него не все гладко выходит с этой магией. Ты не сомневайся, он настоящий чаропевец. Тока занялся он этим делом совсем недавно, а потому не всем еще овладел. Иногда заклинания срабатывают, иногда – нет. А иной раз нужно просто проявить терпение и подождать.

– Я постараюсь, – ответила Куорли смущенно. – Только Оплод, помнится, сказал, что времени у нас в обрез.

Джон-Том начал хрипеть, а песни по-прежнему не производили никакого эффекта. В воздухе появилось только несколько совершенно бесполезных гничиев, которые исчезали, даже не дождавшись конца песни.

Уже потеряв всякую надежду, Джон-Том просто для поднятия духа решил исполнить композицию «Деф Леппард». Но никаких волшебных дверей в стенах, никаких магических лестниц и заколдованных коридоров при этом, как и раньше, не возникло.

Однако появилось кое-что другое.

Выдры зашевелились. Испуганный шепоток пополз среди членов Кворума.

Глаза Оплода сузились, он начал гладить подбородок, стараясь понять значение происходящего. Конечно, это великое волшебство, но в чем его смысл и что оно несет?

Один Мадж знал, откуда взялись движущиеся светящиееся призраки, возникшие у ног чаропевца и пустившиеся в радостный танец. Он понял, кто они, потому что видел уже подобные явления.

– Как ты решился их позвать? – спросил он Джон-Тома тихо, завороженно следя вместе со всеми за пляской призраков.

Дуара продолжала издавать звенящие, громоподобные аккорды.

– Это геолки! – прокричал Джон-Том. – Только непонятно, что мы с ними будем делать!