Учение Г. Гегеля о противоречиях и борьбе противоположностей.

Георг Вильгельм Фридрих Гегель (1770 - 1831) является одним из наиболее известных представителей немецкой классической философии. Ведущей идеей учения Г. Гегеля является идея всеобщего развития посредством конфликта и преодоления противоречий.

Одной из величайших заслуг Г. Гегеля является разработка диалектики - учения о всеобщем развитии посредством борьбы и преодоления внутренних противоречий. Значение этого термина не всегда было таким: в Древней Греции диалектика являлась учением об искусстве ведения спора, и лишь в новое время понятие "диалектика" постепенно приобретает современное значение. Понятием, противоположным понятию "диалектика" в современном его смысле, является понятие "метафизика". Метафизика - учение о неизменности, постоянстве всего существующего, игнорирование развития.

Притча о хозяине и рабе. В "Феноменологии духа" Г. Гегель на примере социального антагонизма господина и раба показывает, каким образом одна противоположность переходит в другую. Этот пример весьма важен и для конфликтологии. Согласно Гегелю, каждое самосознание структурно нуждается в другом самосознании, и их борьба может иметь исходом как смерть одного из них, так и подчинение одного другому.

Своеобразным введением в гегелевскую систему является «Феноменология духа» (1807), одна из наиболее сложных и наиболее содержательных работ немецкого философа. В ней он ставит задачу преодоления точки зрения индивидуального сознания, для которого, по его утверждению, только и существует противоположность субъекта и объекта. Снять эту противоположность можно лишь путем поступательного развития сознания, в ходе которого индивидуальное сознание проходит весь тот путь, все те этапы, которые прошло человечество на протяжении своей истории. При этом Гегель дает философскую интерпретацию всего того богатства исторического знания каким обладал сам. Тем самым Гегель предлагает как бы лестницу, поднимаясь по которой каждый отдельный человек приобщается к духовному опыту, накопленному человечеством, приобщается к всемирной культуре и поднимается с точки зрения обыденного сознания до точки зрения философской. На вершине этой лестницы любой индивид в состоянии, по мнению Гегеля, посмотреть на мир и на себя с точки зрения завершившейся мировой истории, «мирового духа», для которого больше нет противоположности субъекта и объекта, «сознания» и «предмета», а есть абсолютное тождество, тождество мышления и бытия.

Достигнув абсолютного тождества, философия покидает точку зрения обыденного сознания и только теперь попадает в свою подлинную стихию стихию чистого мышления, где, по Гегелю, все определения мысли развертываются из нее самой.

Всякое развитие протекает, согласно Гегелю, по определенной схеме: утверждение, или полагание (тезис), отрицание этого утверждения (антитезис) и, наконец, отрицание отрицания, снятие противоположностей (синтез). Каждое понятие, а стало быть, и каждое явление в природе, обществе и духовной жизни человека проходит, по Гегелю, такой тройственный цикл развития утверждение, отрицания и отрицания отрицания, или нового утверждения, достигнув которого весь процесс воспроизводится вновь, но на более высоком уровне; и так до тех пор, пока не будет получен высший синтез.

Он говорил, что надо занять такую позицию по отношению к понятию, когда субъект полностью устраняется, не вмешивается в движение понятий, его задача — только наблюдать за понятием, предоставив ему самостоятельно осуществлять свою жизнь. При этом наблюдатель-философ замечает, что у каждого понятия есть своя односторонность, в силу которой оно оказывается конечным и в качестве такового с необходимостью уничтожает себя, переходя в свою противоположность. При этом существенно иметь в виду, что каждое из понятий оказывается односторонним именно в том отношении, в каком и обнаруживается его сущность; точнее, его сущность и есть эта самая односторонность. Отсюда ясно, что у каждого понятия — своя односторонность, вполне конкретная; именно поэтому каждое понятие переходит не во все другие понятия, а в свое другое. Это последнее опять-таки обнаруживает свою конечность, а потому переходит в свою противоположность, и так до тех пор, пока не будет достигнут высший синтез, не будет обретена «абсолютная и полная истина, мыслящая самое себя идея».[1]

Весь путь самодвижения понятия осуществляется диалектическим путем. Заключенная в каждом понятии «отрицательность», которая как раз и составляет его ограниченность, односторонность, оказывается пружиной саморазвития этого понятия. Пока понятие не достигнет высшего пункта — абсолютной идеи, до тех пор каждая из ступеней его развития дает только относительную, не полную истину.

Диалектический метод Гегеля вступает в противоречие с требованием системы, которая обязательно должна быть завершена, а это значит, что абсолютная истина должна быть в конце концов достигнута. Гегель рассматривал свою систему как философию, венчающую собой развитие всего человечества, в которой достигнута абсолютная истина.

9. Война как политический конфликт в работе Карла фон Клаузевица «О войне».

«О войне» (нем. VomKriege) — трактат о военном искусстве, над которым с 1816 года до самой смерти работал прусский офицер Карл фон Клаузевиц (1780—1831). Хотя сочинение не было доведено до конца, вдова Клаузевица опубликовала его в 1832 году. Принято считать, что трактат Клаузевица оказал большее влияние на военачальников конца XIX и XX веков, чем любая другая книга[1].

В отличие от других военных авторов той эпохи, его занимали только войны последних 150 лет, и особенно наполеоновские. Пытаясь осмыслить характер военной революции рубежа XVIII и XIX вв., Клаузевиц первым провёл различие между ограниченной и тотальной войной.

Главным трудом этого прусского генерала стало трехтомное исследование «О войне», в котором были изложены взгляды Клаузевица на природу, цели и сущность войны, а также формы и способы ее ведения. Он дал определение таким понятиям, как бой и победа, рассчитал соотношение между обороной и нападением, впервые определил значение морального фактора на войне. На последнем нужно остановиться особо, поскольку до Клаузевица большинство военных теоретиков не придавали особого значения «человеческому фактору». А Карл фон Клаузевиц на первых же страницах своего труда написал: «Если рассмотреть субъективную природу войны, т.е. те силы, с которыми приходится ее вести, то она еще ярче представится нам в виде игры. Стихия, в которой протекает военная деятельность, — это опасность; мужеству отводится самая важная роль. Правда, мужество может уживаться с мудрым расчетом, но оба эти качества совершенно разного порядка и отражают различные духовные силы человека; напротив, отвага, вера в свое счастье, смелость, лихость – не что иное, как проявление мужества, ищущего неведомого риска потому, что там – его стихия».

Клаузевиц ввел в военное искусство понятие «операция» как ряд боев и передвижений войск, объединенных единым замыслом и согласованных по времени и месту проведения. Он доказал неизбежность боя – прямого вооруженного столкновения на войне – как решающего фактора. Всевозможные хитрости, обманные тактические ходы и обходные маневры могут изменить в некоторых случаях соотношение сил, в целом исход войны все равно решается только в реальных столкновениях армий

Необходимость рассмотрения политического контекста приводит Клаузевица наиболее известному, определению: «Война есть продолжение политики, только иными средствами», в котором он пытается схватить непрерывно меняющиеся аспекты войны, приводящие его к характеристике войны как хамелеона. Клаузевиц приходит к выводу о невозможности рассмотрения войны в изоляции от политической ситуации, всего общественного контекста, с которыми она оказывается связанной многочисленными обратными связями, приводящими к взаимовлиянию и взаимообусловленности рассматриваемых явлений.

С субъективной точки зрения манифестация данных тенденций происходит: через правительство, которое пытается направить войну к определенной цели; через военных акторов, таких как командующие и армии, которые сталкиваются с неопределенностью боя; и через народ, который становится источником эмоциональной энергии, необходимой для стойкости и выдержки в серьезной борьбе.

Сущность войны как продолжение политики другими насильственными средствами немецкий военный теоретик Клаузевиц относил к войне неограниченной, абсолютной. Он был сторонником неограниченных войн, отвергал в войнах ограничения в целях, в способах ведения, ратовал за освобождение войны от всех условностей, за доведение войны до той точки, за которой нет предела любой жестокости.

Неограниченную войну Клаузевиц связывал с участием в ней народа, что устраняло пределы использования материальных и духовных средств, напряжения сил. Совершенство войн он видел в войнах абсолютных. Неограниченная война, по его мнению, может достичь абсолюта, «черты крайности». Абсолют войны проявляется в политических и стратегических целях; в поражении вооруженных сил противника; в поражении мирного населения; в насилии в политике, в экономике, во всех сферах общественного сознания; в разрушении окружающей среды.

Абсолютная война Клаузевица проникнута человеконенавистничеством, «кровавой энергией». При классификации войн Клаузевиц выделял войны «истребительные», в которых уничтожение неприятельских вооруженных сил является господствующим началом.

Клаузевиц полагал, что введение в философию войны принципа ограничения, умеренности является полнейшим абсурдом. Он создал духовный барьер от возможности гуманизации войны. «Все соображения о гуманности, - подчеркивал прусский генерал, - к которым вы стали бы прибегать, могут привести лишь к тому, что вы будете побиты менее сентиментальным противником». Клаузевиц при описании конкретных войн не выявлял их захватнического или справедливого характера. Он правильно утверждал, что «всякая эпоха имеет свои собственные войны», а изменения в военном искусстве вызываются «новыми общественными условиями и отношениями», однако не мог понять, чем в конечном счёте определяется развитие военного искусства, и объяснял это довольно противоречиво.

Некоторые критики, такие как Джон Киган, утверждают, что для многих обществ война обеспечивает больше религиозные, культурные функции, нежели чисто политические. Киган отрицает утверждение Клаузевица о войне как о продолжении политики, характеризуя его как «неполное, узкое и предельно непоследовательное».

Другие исследователи, такие как Мартин ванКревельд, атакуют Клаузевица с позиций взаимоотношений между войной и политикой. Если исходить из того, что война является продолжением политики, то надо признать, что война является рациональным расширением воли государства, то есть мы имеем дело ни с чем иным, как с банальным и бессмысленным клише. Более того, если война есть выражение воли государства, это означает, что она не затрагивает другие, иррациональные аспекты и мотивы, влияющие на войну. Другими словами, согласно Кревельду, Клаузевиц описывает, каковой должна быть природа войны, но никак не реальную ее природу.