Калейдоскоп из прошлого

Катя в этом году снова поехала в оздоровительный лагерь. Её родители работали на заводе, на котором путёвки для детей рабочих продавали дешевле, поэтому каждый год одни и те же ребята встречались летом и жили вместе целую смену (три недели), а то и больше – на сколько мама с папой сдадут, то есть отправят.

Кто-то не очень любил так отдыхать, а Катя любила! Она была единственным ребёнком в семье и вместо того, чтобы одной скучать на даче, в лагере она с друзьями погружалась в самые различные и всегда непредсказуемые истории.

Например, в прошлом году в их отряде появился вор. Да-да, печально, но кто-то начал воровать конфеты, браслеты, бесценные плетёные фенечки… Представляете, сколько времени нужно, чтобы сплести фенечку?! Из ниток мулине, узелочками, разноцветную, узорчатую… Авторская вещь! А её наглым образом берут и прикарманивают. Было организовано целое расследование, установлено дежурство в палате под кроватью, пока все уходили на дискотеку. Вор обнаружился. Им оказалась очень милая девочка, на которую и подумать-то нельзя! Хоть все очень обозлились на неё, высказали всё, что думали, но она сама так распереживалась и извинялась, что все её простили. Такое ощущение сложилось, что не специально она это делала…

А уж про мазание по ночам пастой ребят из других комнат и говорить нечего! Это так весело, что повторяется каждый год и ни по разу! Одно и то же, но есть такие дела, которые вовсе не надоедают и приобретают новые краски: зелёные, жёлтые, слава богу, что не красные… Зелёные понятно откуда – «зелёнка», это, конечно жестоко, потому что раскраска почти не оттирается от кожи и сушит её – используется крайне редко. Жёлтые – у особо изобретательных – получаются из стеблей чистотела, лечебного растения, хотя увлекаться не стоит. Жёлтый не сильно выделяется на лице по цвету, можно поставить им весьма милые веснушки или аккуратно нарисовать усы. Неудобство – необходимо заранее подготовить растение и обеспечить ему жизнь до ночи, чтобы не засохло. Однажды воспитательница обнаружила его в шкафу, стоящим в воде в пластиковой бутылка, спросила, не травоядные ли мы, коротко говоря, не козы?

А что в лагере помогает поддерживать общий порядок и расписание? Лагерный горн! Как хорошо, что эта традиция сохраняется, без него было бы не то. Утром он поднимает, днём на обед приглашает, вечером провожает ко сну. Ту-ра-ру́-ре-ту-ра-ру́, ту-ра-ру́-ре-ту-раа-ру́уу! Особенно к обеду приятно – на свежем воздухе всегда так есть хочется! Подойдут все отрядом к столовой, и пока ещё дежурные накрыть не успели на столы, стоят ждут, слюнки глотают, в окна заглядывают, что там сегодня вкусненького, вот бы котлетки!

Пару раз за смену выпадает очередь отряда чистить картошку. Все этим занимаются. Хочешь есть – чисти, старайся. Садятся и мальчики, и девочки с утра после завтрака вокруг огромных баков с картошкой – два с картошкой, один с водой – для очищенной, один – под очистки. Ножи тупые-тупые! И не поранишься, и картошку не почистишь! Ковыряются потихоньку. Ну и начинается иногда – кто-то плюхнет с брызгами, и близ сидящих на лавочках окатило холодной крахмальной водой, фу! Те – в отместку в твой бак также, и пошло-поехало, пока старшие не отругают. Устают чистить, зато с каким облегчением потом расходятся, с чувством выпоенного долга на все сто процентов!

День в лагере проходит более спокойно, чем вечер и ночь. Там начинается самое весёлое, создаются и открываются новые тайны. Одна из любимых и у детей, и у вожатых – история про заброшенную церковь. Она стоит совсем близко от лагеря, по пути к автобусной остановке, вокруг неё – старое, почти заброшенное, кладбище. Прямо через него проходит асфальтированная дорожка, по ней быстрей можно попасть на остановку и к продуктовой палатке, куда детей иногда водят вожатые. Случается же такое? И никто особо не боится, наоборот. Ходят и порой заглядывают даже в саму церковь: стены её уже полуразрушены, окон нет, фрески почти стёрлись. А на остатках стен кто-то написал непонятные знаки, вроде как своеобразный алфавит. Говорили, что это сектанты. Вожатый даже пытался расшифровать, что написано. Откуда он знал алфавит, непонятно, на сектанта не похож. Бабушка Кати что-то говорила о каких-то древних рунах, которые мог знать не только вожатый, но дело тёмное.

Ещё в этой страшной церкви внутри с купола свешивается длинная цепь. Все верят, если встать кругом, взяться за руки и посмотреть на эту цепь, она придёт в движение и произойдёт сверхъестественное. Так и сделали вечером, когда проходили мимо за чипсами в палатку. Только встали, а где-то рядом собаки как завоют! Тут смелость куда-то делать, все бросились бегом из церкви и от кладбища подальше. Неизведанное осталось неизведанным, но оно всё ещё рядом.

Это лето выдалось особенно жарким, и даже Катин пятый отряд с девятью-десятью летними ребятами стали выводить на речку почаще. Обычно только старших водили, младших боялись – мало ли что, вроде уже большие, но плавать-то особо не умеют, а народу много, попробуй уследи за этими акулятами! Но в этот раз повезло. Повели на Черёмуху – так красиво река называется. Мелкая речушка, только местами с головой скрывает, но в зной и просто ножки окунуть приятно. Сначала надо следовать по сельской дороге, пыльной – дождей давно не было. Идёшь, в носу эту пыль ощущаешь. Зато рядом поле, какое душистое! А потом минуешь овраг, по крутому спуску – там узенькая-узенькая тропиночка, почти только одна ступня помещается, по краям колючки растут, цепляются к одежде, кусты ветками так и норовят царапнуть, а ветки эти оплетены милым вьюном с белыми цветками, похожими на колокольчики. За этот вьюн кустам всё можно простить, пусть царапаются, не беда!

У реки лужайка, на ней старшие отряды костёр разводят в конце смены, эх, поскорей бы дорасти! Вход в воду здесь пологий, песчано-каменистый. Старшие с криками залетают купаться. А кто помладше сидят на корточках, камушки перебирают. Поэтому только они и могут разглядеть «калейдоскоп из прошлого», всё-таки в каждом возрасте свои прелести.

– Что это блестит в воде? – спросила Катя у подружки Тони.

– Пошли посмотрим!

– Ты что, воспитательница не разрешала так далеко в воду заходить! – возмутилась послушная Катя.

– Какая правильная! – прошипела на неё Света и побежала на середину реки, где воды по щиколотку. Воспитательница Светлана Петровна тут же увидела и строго скомандовала:

– Тоня, к реке больше не подходишь, возвращайся на лужайку!

Разочарованная и обиженная подруга поплелась обратно.

– Светлана Петровна, мы увидели что-то блестящее вон там, можете достать посмотреть? – взмолилась Катя, предчувствуя, что это не простая рыболовная блесна или пробка от бутылки.

Катя у воспитательницы была любимицей, такая тихая спокойная, всегда внимательная.

– Пойдём вместе поглядим, – сказала Светлана Петровна Кате.

Они, осторожно ступая по речному дну, проследовали, взявшись за руки. Подошли к заветному месту, чуть присели, наклонились к поверхности воды – хоть краем глаза глянуть, чтобы крокодила не схватить. В небольшом течении изображение блестящего предмета прыгало и ещё больше манило. Катя сама его выудила. Это оказался просто камушек! А может и не просто… Одна сторона отливала чернотой, как густая смола, другая, которой камень лежал кверху, переливалась на солнце красками перламутра. Катя положила находку на ладошку и разглядывала, гадая, что это такое, похожее на ракушку.

Вдруг рядом девочка заметила ещё и ещё такие же мелкие «драгоценности». Оказалось, что они были и ближе к берегу, только видно их, лишь когда светит солнце! В его лучах они начинают радостно сверкать, а когда лучи уходят, становятся незаметными и эти «скромняшки». И ещё когда высыхали, тоже становились тусклыми. Значит, их стихия – вода! Необычная находка!

Теперь для Кати каждый поход на реку был праздником! Она набрала себе целую коллекцию блестящих камушков. Но ей уже стало понятно, что это не совсем камушки… Некоторые, побольше, были похожи на раковину улиток. Но как улитки могли окаменеть?

Когда совершаешь злой поступок, говорят: «У тебя каменное сердце!» Но что злого могли сделать улитки, чтобы окаменеть полностью? У них может и сердца-то вообще нет?

Катя хвасталась находками родителям и радостно отправляла их домой, прося, чтобы мама оставила их в целости и сохранности до Катиного возвращения. Родители радовались вместе с дочерью, но начали потихоньку ворчать:

– Весь дом решила этими кирпичами завалить?!

На это она радостно с горящими глазами быстро и много, играючи, кивала головой.

Этим жарким летом девочка ехала в лагерь ещё на одну смену, не ожидая от нового заезда ничего более удивительного, чем от прошлого. Но чудеса всегда происходят неожиданно.

В один из солнечных дней воспитательница привела в отряд дяденьку. Он был одет в свободные коричневые штаны и куртку, на ногах – высокие ботинки (как ему не жарко?!), на голове сидела необычная шляпа – с виду был похож на золотоискателя. Светлана Петровна представила его детям как геолога. Имени не запомнили, а жаль… Откуда он только взялся?! Больше его в лагере никогда не видели, будто просто заглянул на пути к чему-то необыкновенному. Но знал о наших местах больше, чем мы, каждый день там находившиеся. Целую экскурсию провёл.

Оказалось, прямо за рекой, у входа в лагерь, лежит на лужайке старый-старый жёрнов от мельницы, когда-то работавшей у омута. А сейчас ни мельницы, ни домов рядом не осталось, только большой каменный круг с дыркой, как бублик.

Выше по течению геолог провёл детей через реку вброд как раз в том месте, куда обычно купаться ходили отрядами. Кто купаться, кто ножки мочить, а кто камни собирать. Тут он и начал говорить о том, что завладело Катей на долгое время.

– Представляете, – говорит, – есть такая наука – палеонтология, изучает она существ, живших задолго до нас.

– До нас или до Вас? – уточнил Паша, посчитавший, что разница в возрасте у него и у дяди порядочная, и нечего обобщать! Мальчик вообще был выскочкой и забиякой.

– И до нас, и до вас, до всех людей! Миллионы лет назад.

– Миллионы! Что они, экстрасенсы что ли? Руками так воздухе водят перед собой и изучают, что было в прошлом?! – возразил снова Паша, ничего раньше не слышавший о такой науке, и смешно изобразил, закрыв глаза, как водят руками экстрасенсы.

– Нет. Не в воздухе. Ты под ноги себе посмотри. Ты сейчас, кстати, ходишь по дну моря.

– Не, ну еще и реку с морем путаете! – ехидно заявил Паша. Но тут на него даже товарищи взглянули с укоризной, с учёным ведь говорит…

– В юрском период здесь было море. Вот, смотри, блестит что: это остатки раковин древних моллюсков.

– Ааах, – не удержавшись, вслух выдохнула Катя.

– Но здесь они мелкие, а мы с вами сейчас пройдём дальше по берегу, туда, где сделали «выемку» слоя земли, там есть более интересные сохранившиеся экземпляры, – и отряд последовал за геологом. А Катя – поплыла! Она так и представила, что она сейчас у дна яркого синего моря с волнистыми зелёными водорослями, гипнотизирующе колыхающимися. А она вся вытянулась, как гладкая рыбка, и движется под стаями других рыб, черепах, скатов, но таких странных видов, которых уже нет, а навстречу ей – огромный динозавр! Тут она предпочла очнуться. А отряд как раз уже пришёл к овражку, где предстояло в песке отыскивать окаменелых моллюсков покрупней.

Активней всех, конечно, старалась Катя. Это был просто восторг! Ей попадались целые закрученные ракушки, «чёртовы пальцы», размером больше её пальцев, двустворчатые моллюски…

– Послушайте, поясню вам, кого нашли, – начал собирать разбредшихся детей геолог. – Девочка, девочка…

Катя не хотела останавливаться. Вместо восторга её уже охватила жадность! Она понимала, что скоро сюда вновь не попадёт – воспитатели их не поведут, а такие драгоценности до выходных, когда приедут родители, уж точно разберут «деревенские»! Те всегда всё знают и везде успевают.

Преодолевая себя, Катя всё же постаралась стать снова внимательной.

– Вот аммонит с закрученной раковиной. Это головоногий моллюск, у него из ракушки наружу выступали голова и щупальца, за счёт движения которых он двигался в воде. Знаете наутилуса? Это его близкий выживший родственник.

– Ну наутилус вроде побольше размером, – вспомнила Катя, любившая море и его обитателей, много читавшая про них.

– Ха, – ответил геолог, – аммониты были разного размера, встречались даже такие, которые в два раза больше роста человека!

– Чудище какое! – вспыхнул Паша.

– А щупальцами он водил вот так, – сказал геолог и изобразил движения, как Паша, когда смеялся над экстрасенсами. Отряд грянул смехом. Паша надулся, покраснел и замолчал.

– А вот это что такое? – показал учёный привычный всем «чёртов палец».

– Это известно, что – «чёртов палец»! – как о чем-то очевидном последовал дружный ответ.

– Откуда он взялся?

– Откуда-откуда, с чёрта свалился! – снова блеснул умом Пашка.

– Да можно и так сказать, – согласился необидчивый дядя. – Это тоже был живой моллюск, и у него голова и щупальца выступали отсюда, – геолог указал на широкий край камня. – Они походили на каракатиц, только тоже попадались гигантские. А что помельче, объединялись в стаи, наводя страх на врагов. Называются они никаким и не пальцами в науке, а белемнитами.

– Да ну! – опять прыснул недоверием Паша.

Катя слышала голос геолога и парила в толще синих вод: мимо бороздили воду огромные моллюски с выпученными глазами, с закрученными и торпедообразными раковинами… Как красиво они работают щупальцами, словно пульсируют. Так быстро движутся, быстрей, чем она. Но вот один огромный белемнит, размером с кита, раскрыл свои щупальца и приготовился всосать девочку. Кем она была в этот момент, девочкой или какой-то маленькой древней рыбкой, она даже не думала, но быстро юркнула в стаю плывущих рядом аммонитов, размером чуть больше чем она. С такой большой стаей белемнит связываться не стал, может подумал, что это всё один организм и он больше него.

Из моря Катя, сделав усилие, чтобы побороть течение, попала в реку. Там в воду стали сползаться с берегов стегоцефалы, чтобы посмотреть на неё, пришелицу из будущего. Это такие земноводные, похожие на большую ящерицу с плоской головой и очень острыми зубами. Мимо их раскрытых пастей, то ли от восторга, то ли от голода, Катя плыла, изворачиваясь туда-сюда, как русалка. Сама не заметила, как вырос уже хвост, кожа стала блестеть, будто покрытая серебром, волосы спустились ниже поясницы и приятно иногда прилипали к телу, согревая спину…

Потом вдруг раз – и стоит одна в овражке, среди песка, а у подъема ей живо машет геолог:

– Догоняй скорей, задумчивая!

– Ну и «калейдоскоп» на дне реки. Прямо «калейдоскоп из прошлого»! – почти вслух подумала Катя, слегка пошевелив губами. Но геолог услышал (или мысли прочитал?), ответил:

– Даа, тот ещё «калейдоскоп». И учёные его всё крутят-вертят.

А Катя его крутила по-своему, представляя, как путешествует по древним водам.

Позже девочка пробовала вернуться на то же место с родителями, но найти его не получилось… Возможно, раскопки закончились и «выемки» земных пород заровняли.

В лагере все разговоры были об экскурсии. Особенно у Кати. Не отличаясь обычно болтливостью, тут она не могла остановиться. Но больше было вопросов, чем утверждений.

– А что он сказал, сколько им лет? Сколько точно? Непонятно? Ну… А почему они умерли? Вымерзли, бедняжки… А так блестят, будто радуются, – она даже сбегала в туалет, чтобы помочить под водой высохшие камни, чтобы снова поярче были. На обратном пути наткнулась на Пашку.

– Что всё с камнями носишься, влюбилась что ли в геолога? Так он, наверное, только этих ископаемых любит, живые его не интересуют!

От растерянности она не нашла, что сходу ответить, он победоносно удалился, гордый новой шуткой, а Катя только потом подумала: «Какой глупый!»

Вечером горн пропел «отбой», дети разошлись по палатам, а любимая заботливая воспитательница пошла с подносом разносить вечно голодным детям заранее собранные на ужине и полднике варёные яйца, чёрный хлеб и соль. Мммм, как вкусно!

Когда все умылись и погасили свет, по стенам поползли тайны – свет уличных фонарей, преломляемый лёгкими занавесками, рисующий на стенах свои решётчатые окна. Над Катиной кроватью всегда появлялось такое окно, и она его боялась. Так реально выглядело. Соседка по кровати однажды, подтвердив её сомнения, попросила шёпотом:

– Попробуй сунуть туда руку.

Нет, Катя не стала, предпочитала отворачиваться от этой стены и спать на левом боку – так не видно.

Только уснув этой ночью, она почему-то повернулась на правый бок, пристала и намеренно вывались в это окно, оказавшись в мире… динозавров.

Как только встала на ноги в своей пижамке, босиком, пришлось сразу пригнуться, потому что над ней, широко раскинув острые крылья, пропарил птеродактиль. Она убежала в ближайшие заросли, спряталась, чтобы осмотреться.

Девочка почувствовала, что ноги постепенно погружаются во что-то мягкое и противное… Катя, наконец, сообразила, что она находится на бескрайнем… болоте. С виду оно было красивым и загадочным: отдельные чаши с водой, как озёрца, красовались тут и там, между ними – где кочки потвёрже, а где такая зыбкая почва, на которой сейчас оказалась девочка. Деревья были хвойные – в основном высоченные сосны, до самого неба, под ними росли папоротниковые рощи. Над водой кружили стрекозы и слышался постоянный стрёкот.

Катя поспешила добрался на хорошую кочку, но у неё никак не получалось достать из болотины ноги, они увязли, а ухватиться было не за что. Тут из-за папоротника высунулась голова стегоцефала. Катя громко закричала, а он раскрыл свою зубастую пасть, словно улыбаясь и подмигивая своими крупными глазами, кивнул ей головой, приглашая забраться ему на спину. Катя, недолго думаю, ухватилась за его хребёт, сильно выступающий на спине, подтянулась и забралась верхом. И он пошёл по болотине, а она сидела на нём. Его широкие перепончатые лапы не увязали в жиже, как её узкие ступни. Тут перед ними снова возник птеродактиль, и стегоцефал вместе с Катей быстро юркнул в ближайшее озёрце. Крылатый лязгнул на лету зубами, слопал пролетавшую мимо стрекозу и скрылся в небе за деревьями.

Катя под водой вновь ощутила себя русалкой, разомкнула руки, отцепилась от своего нового старого друга и понеслась с ним наперегонки. Победила! Он с показательной обидой хмыкнул и уплыл в обратном направлении.

Потом Катя вынырнула, у неё вновь появились ноги, пока она выползала из воды. Девочка запрыгала по кочкам и нашла кусочек суши побольше. А там под кустом папоротника большущее гнездо с яйцами размером с волейбольный мяч... Прямо при ней скорлупа начала трескаться, и из яиц вылуплялись… лучи солнца, слепившие Катины сонные глаза.

Девочка посмотрела на стену – дверь в древний мир уже закрылась.

Смена закончилась, дети ехали домой в лагерном автобусе, обнимая сумки с полученными на прощание сладостями, а у Кати ещё и с новой партией моллюсков. Пели свои любимые песни:

Нам прогремели лагерные горны,

И снова вместе уж в который раз

Глядим в глаза друзей былых и новых,

И нету дружбы крепче, чем у нас…

По возвращению Катя сама находила информацию об окаменелых «друзьях» в библиотеках, ходила в биологический кружок, советовалась с преподавателем, делилась впечатлениями, а он с ней – своими знаниями. Катя готовила в школе доклад на тему «История, которая у нас под ногами», он получился познавательным и эмоциональным и на городских научных чтениях занял первое место! В нём она не забыла упомянуть, что моллюск аммонит получил своё название в честь древнеегипетского бога Амона, потому что похож по форме на его рога. Амон олицетворял Солнце и представал в образе сияющего барана, а поздней был царём всех богов в Египте.

Катя выросла и не стала геологом или палеонтологом. Так сложилось, что она, как и многие другие, получила профессию экономиста. Но её прошлое периодически возвращалось к ней, словно поднимаемое в памяти большой волной.

«Аммониты – близкие родственники выживших наутилусов. Они были хищниками и в воде гонялись за добычей, захватывая её щупальцами…» – ох, у Кати аж дух захватило, когда она случайно наткнулась на текст своего доклада, перебирая старые документы.

«Сейчас аммониты не только коллекционируют или изучают, но и делают из них украшения или просто повторяют форму аммонита, как символ вечности и порядка», – сколько лет прошло в того момента, как она это написала, а ничего не изменилось. Девушка задумалась, вот бы кулончик себе такой сделать…

Её жизнь, как калейдоскоп, сложилась из историй разных цветов и размеров, и несколько ярких камушков были не только из её прошлого, но и из прошлого всей планеты.

Катя жалела только, что не запомнила имени того геолога, она до сих пор была ему благодарна. Он и появился и ушёл, но его образ сохранился в её памяти, как и их незабываемая экскурсия по маршруту длиной не более полутора километров.

Катя даже не так часто сейчас вспоминает свою первую любовь, которую встретила в старших отрядах, оказавшуюся неразделённой, но длившуюся целых два года.

Девочка повзрослела всего на десяток лет с небольшим, очень изменилась. Но в её доме на антресолях лежала заветная коробочка, в которой «спали» древние моллюски возрастом примерно в 65 миллионов лет, ничуть не постаревшие с её детства, хоть неживые, но сохранившиеся после прохождения по Русской равнине мощного ледника, порядочно смявшего местами земную поверхность, оставив в её складках для учёных и любознательных впечатлительных детишек такие сокровища.