Глава 1 С чего всё началось

ТОМ 2.

Решка и Орел» Асан.

Акт 1

Босс: «Присаживайся по удобней. Думаю у нас будет долгий разговор»
Я: «О чем будет разговор?»
Босс: «Я сейчас включу диктофон и будешь рассказывать о своей жизни, все, что помнишь. Не важно в каком порядке, просто рассказывай, в процессе я буду задавать вопросы, на которые тебе придется отвечать, нравятся они тебе или нет»
Я: «А для чего?»
Босс: «Не задавай лишних вопросов, на которые всё равно ты не получишь, пока что ответа»
Я: «Хочу извиниться. Как-то я посмотрел одну твою папку на твоем компьютере. И там твоя история?»
Босс: «Ну, думаю, теперь ты понял, чего я хочу»

Глава 1 С чего всё началось

Сколько себя помню. Мне было лет 5-6. Родился я на севере Казахстана. В Петропавловске. Но после родители переехали в Боровое. Когда мне исполнилось 6 лет. Отец ушел из семьи к другой женщине. Совсем не помню, как он выглядит. Лишь размытые черты лица в памяти. Тогда началась трудная жизнь, хотя и с ним, жизнь была не сахар. Он любил выпивать. Каждый раз, когда он выпивал, то вымещал свою злость на матери. Нас в семье было 3. Я братишка и сестренка. Но братишке было 2 года, а младшей только полгода исполнялось. И вот он ушел. Мать сутками работала. Пропадала на работе. Я следил за ними обоими, иногда соседка приходила, помогала, но в основном готовила кушать, кормила и уходила. А я следил за малышами.
Мать работала в две смены. Всегда приходила уставшей. И приходя, сразу засыпала. А я всячески старался ей помогать. Хотя толку от моей помощи было мало. Когда малютка просыпалась. Мама вставала, пыталась, её успокоить и уложить спать. Росла девочка на сухих смесях, которые заменяли молоко. Из-за стресса, который отец предоставлял матери, её молоко свернулось. И поэтому она не могла кормить её грудным молоком. Вот так и продолжалась наша жизнь. В определенный момент, с одной работы её уволили. И тогда пришлось съемную однокомнатную квартиру сменить на комнату в общаге. Страшное место. Постоянные крики, ругань. Стены были тонкие, поэтому было слышно всё. Когда сестренка плакала, соседи стучали в стены, что ещё больше пугало её и заставляло кричать сильнее. Постоянные выяснения отношений с соседями. Мужики, вместо того, чтобы быть мужиками, постоянно ругались с моей матерью. Часто заканчивалось тем, что поднимали руку на женщину. Я бежал защитить её. Но, легким движением руки меня отбрасывали в сторону и говорили: «Знай своё место уйгуренок!». Да, я уйгур и в процессе жизни, я познал очень много.
Мать худела на глазах. Родственники были. Правда, как потом в будущем выяснилось. Они отказались от матери, когда она вышла замуж за моего отца, который бросил нас. Бросил её с 3 детьми на произвол. И с момента её увольнения началась моя жизнь. Я вор. Мой единственный навык, который кормил меня всю жизнь, это воровство. Чтобы накормить своих мелких, я воровал из магазина, хлеб, печенья. Воровал всё, что было съедобным. Часто бывало, что хозяева ловили меня, избивали не жалея сил. Пинали. Плевали на меня. И уходя, говорили: «Мелкий уйгурский воришка, еще раз увижу, убью!». Но, я всячески скрывал следы побоев от матери. Она приходила поздно ночью. Я закрывался с головой. Чтобы она не видела. Утром уходила рано. Была соседка по общежитию, которая всячески старалась помочь моей маме. Ибо сама была из схожей ситуации. Тоже четверо детей, правда, уже были старше. И самостоятельными. Четыре брата. Хулиганы в школе, всегда вместе. Каждый заступался за другого. Если и дрались, то только четыре на четыре. И ни один из них не давал спуску никому. Хоть и разница между ними была по году. Они дрались друг за друга. Благодаря, тёть Альбине, соседке, я познакомился с её сыновьями. Мы вместе ходили в школу. Но, защиты я от них не видел. Были понятия. Каждый сам за себя. Или за близкого брата. Я для них был никто. Да и особо они не сближались со мной. Но, в одном они были хороши. В воровстве. Воровали, всё, что лежит не так. А то, что они вытворяли в магазинчиках, это вообще отдельная история.
Я смотрел на них и постоянно учился. Так как кормить младших нужно было. Да и порошковые смеси были дорогие. В комнате постоянно было пусто. Был только обед и ужин. Утром ничего не оставалось. Поэтому слово завтрак мне было не знакомо. Мать моя работала поломойщицей в местной поликлинике. И зарабатывала гроши. Поэтому и жили в впроголодь. Никому не было дело до нас. Все глумились и издевались над нами. Шпыняли, толкали, не считались с нами. Потому что мы были уйгурами и нас призирали. Я всегда задавался вопросом, за что? Мать молча всё проглатывала и говорила мне, не слушать их. Они глупы. Поэтому ведут себя так. Но, я понимал, что на это есть веская причина.
Через два года. Я стал отъявленным воришкой. Воровал всё подряд. Нужно это мне или не нужно. Я просто воровал. Гастрономы, магазинчики, в автобусе. Одним словом везде. Благодаря мне финансовое положение в семье улучшилось. Мать постоянно ругала меня, била по рукам. Отбивала скалкой мне руки. Чтобы я больше так не делал. Говорила, что всё сделает ради нас, только не будь вором. Но, я понимал одно, что ничего лучше не будет. И продолжал это делать. Мать своими ударами скалками лишь делала мне одолжение. Чувствительность рук падала, а утонченность, резкость рук росла. Постоянно пытаясь, убрать руки от удара скалкой давали свои результаты. И выходя на улицу, вытащишь купюру, торчащую из кармана, вытащишь из сумочки женщины кошелек. Из магазинов шоколадки, жвачки и прочую мелочь, которую можно было спрятать и молча выйти. Но, в процессе я понял одну вещь, если украл в одном месте, то в следующий раз, нужно идти в другое, иначе поймают и не жалея изобьют. Это я понял, когда хозяин магазинчика, избивал меня на улице шваброй. Бил не жалея сил. А люди, проходящие мимо, делали вид, будто бы меня нет, будто бы ничего не происходит. Никто не хотел защитить ребенка. Всем было плевать.
И вот побитый пришел домой. Получил по рукам от матери. Лежал в своем углу. И тихо плакал. Я ненавидел людей в тот момент. Ненавидел свою жизнь. Ненавидел то, что я уйгур. Ненавидел всё. Бил в стену со злости и ненависти. После чего пришел сосед, выяснять отношения с матерью. И снова маме досталось. Какой же я был тупой и беспомощный. Ничем я ей помочь не мог. Она лежала и плакала рядом. Я лег рядом с ней и сказал: «Я вырасту. И буду всегда защищать тебя мама. И все кто били тебя. Получат от меня». Она обняла меня. Поцеловала. И мы заснули.
С тех пор. Я больше никогда не плакал. Слишком дорогая роскошь была для меня. Чтобы показать свои слезы. В школе избивали, на улице избивали, везде избивали. А я терпел. Продолжал терпеть. Стиснув зубы. Я терпел, потому что больше ничего сделать было невозможно. Если выходили драться 1 на 1, то, если я побеждал, обязательно, кто-то влезал в драку и я проигрывал в конце. Справедливости не было по отношению ко мне. Девочки в классе, при моих попытках поговорить с ними, говорили: «Уйди грязный уйгур». Или же ребята казахи или русские затаскивали меня в туалет и говорили, чтобы я не разговаривал с их девочками.
Худощавый, истощенный я. Верил и жил, верой, что однажды, всё изменится. Что однажды, все заплатят за всё. И у меня будет возможность отомстить всем. И это единственное, что заставляло меня терпеть, терпеть большую часть своей жизни. Терпеть несправедливость. Терпеть гадости, грубости, оскорбления, непонятную ненависть ко мне и к моим родным. Главным вопросом всегда был: «За что?». Я никого не трогал, я пытался избегать драк. Но, все всегда пытались возвышаться надо мной, задирать меня, а все мои попытки дать отпор, не увенчались успехом, потому что, если один не мог справиться, то ему всегда помогали.
Складывалось ощущение, что я один против всего мира. Все хотели сделать мне больно. Я не люблю вспоминать это время. Вроде бы хуже не придумать. Но, со временем, мама начала водить домой неизвестных мужиков. Выгоняла меня с мелкими из комнаты. И нам приходилось по несколько часов гулять на улице или же сидеть в коридоре. Часто тёть Альбина, нас запускала к себе. Потому что понимала и жалела нас. Любила нас, как своих и воспитывала. Пока мама работала и параллельно, зарабатывала на нашу жизнь, будучи женщиной легкого поведения. Водила разных мужиков. И картины всегда были разные. Или изобьют, или не заплатят, одним словом обращались с ней, как хотели. А она терпела это всё. Я хотел это всё остановить. Ничего не получалось.
Соседские мужики всегда говорили мне и мелким, проходя мимо: «Дети шлюхи», «Уйгуры с матерью проституткой» и т.д. Хорошо мелкие ещё не соображали. И особо не помнят то время. Но, это было тяжелое время. Сплетни быстро распространялись по городку. Одноклассникам было это лишь на руку, чтобы унижать меня ещё сильнее. Достигнув возраста в 12 лет. Я бросил школу. Больше не учился. Устроился автозаправщиком. Менеджер там был уйгур. Пожалел меня и взял на работу. Я заправлял машины, мыл туалет. Получал свою зарплату. Я не работал, как все с выходными. 1 сутки работаешь, двое отдыхаешь. 1 сутки работал, вторые отдыхал и на следующие выходил. Мне нужно было больше денег. Чтобы содержать мелких. Потому что матери особо я не видел. Она работала и параллельно подрабатывала. Появлялась дома, чтобы завести продукты и снова исчезала. Поэтому воспитание мелких осталось на мне и теть Альбине. Это она меня научила терпеть. Всегда говорила: «Терпи Асан, жизнь сложная штука. Поэтому просто терпи, и наступит твое время. Терпи!». И я терпел. Почему ушел из школы? Надоело выслушивать оскорбления одноклассников. Их животное отношение ко мне. Надоело пытаться защищаться и проигрывать, только потому, что их больше. Поэтому и ушел из школы и устроился на работу. Параллельно в дни отдыха, подрабатывал в магазинчике, в котором хозяин не доплачивал мою зарплату, ссылаясь на многие глупые вещи. Что якобы я плохо работаю, что я опаздываю на работу и т.д. Поэтому я тихо и незаметно приворовывал у него в магазине. Что, конечно он вешал на меня, что якобы я не внимательный и из-за меня воруют. Но, я терпел и брал своё.
Возле заправки часто стояли таксисты, которые возили людей до Астаны и обратно. Они играли в карточную игру «Ази» или же «Тринку». И один из таксистов научил играть меня в эту игру. Рассказал азы и хитрости этой игры. Поэтому я пытался, путем игры преумножить свою зарплату. Но, в силу незнания и неопытности, всегда проигрывал. И со временем забросил это дело. Но, не забывал, оттачивал мастерство игры. Всегда был полный таксист, который обирал меня до копейки. А после смеялся, говоря: «Глупый уйгуренок, не играй, если не умеешь». Я запомнил эти слова. И очень часто мне снился сон, в котором он смеется и говорит эти слова.
Вот так и началась моя жизнь. В холодной комнате общаги, где приходилось укрываться несколькими одеялами и спать в одежде. Потому что отопление было роскошью, которую мы позволить не могли. Я воспитывал своих младших. Работал. И ждал того, момента, когда смогу дать отпор тем людям, которые постоянно задирали меня. Только потому, что я уйгур. Тоже самое было и у моих мелких братишки и сестренки. У моей матери. Задирали всех. И это было для окружающих нормой, с которой мириться я не собирался. Люди злые. И не знают жалости. Если ты не такой, как все. То тебе не светит ничего просто так. Хочешь чего-то? Иди и возьми. Но, когда будешь брать, помни, что могут догнать и избить. Вот был принцип, по которому я жил очень долго.

Глава 2 Решка (часть 1)

Мне 6 лет. Мы только переехали в Боровое. Отец устроился на работу. И переехали мы, в силу того, что его пригласили работать. Пообещав карьерный рост, хорошие деньги, как рассказывала мама. 1996 год. Тяжелые времена. Работы как таковой не было. Все слетали со своих мест. Так и мой отец слетел в Петропавловске. Поэтому пришлось переехать. Снимали однокомнатную квартиру. Я тогда ещё не знал, каково это давление на национальной почве. Ибо в семье был отец. Я поступил в местную школу. На дворе сентябрь месяц. Первый класс. Костюм мне не купили, ибо денег не было, да и костюмов тоже. Поэтому я был в обычных брючках, которым было около 3 лет. И ходил, как подстреленный. Линейка, новые ощущения. Огромное количество детей. Цветы. Улыбки и радость. Учился я в обычной средней школе. Азиатов было маловато. В основном представители русских, украинских, немецких наций. И попал я в класс, где было всего 2 казаха, остальные вышеперечисленные. Был единственным уйгуром. Но, никто не знал. Смахивал на казаха. Поэтому, скорее всего, всех тягот жизни я ещё не познал.

Не забуду тот день. Мама с отцом улыбались. Отец положил руку мне на плечо. И сказал, что нужно учиться. Знания – это сила. Я навечно запомню эти слова. Был солнечный день. Солнце грело. Все счастливы. Мама поправляла мне одежду, чтобы я выглядел более солидно. Хотя, смысла не было, так как все вокруг выглядели, как и я. Потому что, как выше сказал, не было одежды, не было денег. И все надевали старье. Но, это не портило этого дня. Первый день. День знаний. Директор школы желала нам удачного пути в этом нелегком пути. Девочки с белыми бантами на голове. Выстроили нас по росту. От 11 класса до 1 класса. Я стоял в первом ряду, выглядывал, смотрел по сторонам. Видел взрослых ребят. Постарше. Выше. Больше. Смотрел и думал, буду, таким же, как они, большой. Пусть у нас было не много денег, пусть было тяжело. Но, я любил своих родителей и всячески старался не подводить их. Всегда был послушным сыном, никогда не было, чтобы родители краснели за меня. Всегда был прилежным, опрятным и послушным. Меня ставили всегда в пример другим детям.

И вот началась учеба. Старался, получал пятерки и четверки. Ниже никогда не спускался. Родители гордились мной. Хвалили. Отец делал подарки мне, за каждые 20 пятерок, в виде жвачек, фишек или же жестяной баночной кока-колы. Я с отцом был очень близок. Он всегда водил меня в школу, забирал со школы, в выходные, я ходил с ним на работу. Он был начальником охраны, одного из санаториев, которые располагались в Боровом. Всегда был рядом с ним, хотел быть, как он. Его все уважали. Он был высоким, плотного телосложения, всегда улыбался. И когда мне было грустно, он просто улыбался мне, и это заставляло улыбаться меня в ответ. Ничего не предвещало, что всё это изменится.

День за днем, переходили в неделю. Неделя перерастала месяц, и вот канун нового года. Переходили из 1996 года в 1997 год. Мне тогда отец подарил футбольный мяч. И когда до нового года осталось немного. По телевизору показывали выступление нашего президента. И тогда отец сказал мне: «Видишь этого дядю в телевизоре?», - я ответил: «Да!», - он продолжил: «Это наш президент, ты сейчас не понимаешь, кто это такой. Но он большой человек, он управляет нашей страной, запомни одну вещь, уважай его, ибо он старается для нашей страны, для каждой семьи, для каждого человека». Чтобы не говорил мой отец, я запоминал. У меня была хорошо развита память, благодаря тому, что мать заставляла учить стихи. Разные стихи учил и поэтому легко запоминал всё. Не было такого, чтобы я, что-то забыл. И вот прошел новый год. И жизнь продолжилась. После каникул в школу. Много друзей. Новые знакомства. Всё начиналось с самого начала. Я подстраивался под это. Пытаясь не отставать, дружить, играть. Всегда носил свой мяч на физкультуру, так как, там мячей не было. И мы играли в футбол, баскетбол или волейбол им. Дружный был класс. Коля, Вася, Андрей, Алибек, Тайжан и т.д. С этими ребятами мы в особенности были дружны. Всегда вместе ходили домой. И игрались во дворе. Светлое детство, как у всех.

Но, в определенный момент. Отношения родителей начали портиться. Часто начали ругаться. Нас было трое в семье. И часто их ругань будила малютку Асию. Я сидел в комнате и успокаивал её, через решетки манежа. Сидел, напевал всякие мелодии, которые приходили в голову. Давал ей свой пальчик. И она успокаивалась. И снова засыпала. И так сначала изредка. Потом ругань начала набирать обороты. Всё чаще и чаще. Громче и громче. Мама била посуду. Отец кричал и матерился. Уходил из дома, хлопая дверью. А я смотрел за всем происходящим из нашей комнаты. Младший братишка относился проще к этому. Просыпался, но делал вид, что не слышит. А сквозь замочную скважину наблюдал за этим. За тем, как мои родители ругаются. Особо не помню, о чем они ругались. Но, их ссоры становились всё чаще и шумнее. И с каждым разом, становилось всё страшнее и страшнее.

Спустя несколько месяцев ссор. Отец начал возвращаться домой пьяный. Его выгнали с работы. И вместо того, чтобы искать новую работу, он просто начал пить. Пропивать все накопления. Приходя домой, мама закатывала ему сцену, выясняла отношения с ним. И тогда был первый раз, когда мой отец поднял руку на мать. Мама лежала на полу, я выскочил из комнаты. В слезах. Бил отца в ногу. Он просто посмотрел на меня. Толкнул меня. Я упал и ударился головой о стену. Взял меня за ухо и затащил в комнату, запер за собой дверь. И вернулся к маме. Мама пыталась дать отпор. Но, он снова её ударил. И ушел на кухню. Я бил в дверь, пытался позвать на помощь. Но, никто не отзывался. Малютка проснулась. Я весь в слезах, пытался успокоить её. И вот успокоив её. Заснул на полу. Утром отца не было. Ушел рано.

Вечером всё повторилось. И повторялось каждый день. В определенный момент он начал водить, каких-то мужиков домой. И пил на кухне. Мама, молча это всё терпела. Он заставлял ходить её в магазин среди ночи. Звал меня на кухню, заставлял рассказывать стихи. Если я не рассказывал, то обязательно получал нагоняй от него. Он бил, бил, не жалея. И сквозь слезы, я рассказывал стихи. Те, кто с ним пили, хлопали и смеялись, а мне было не до смеха. Полный дом бутылок. Бутылки были везде. Даже в нашей комнате. Мать пыталась их собрать и сдать. Но, отец запрещал ей. И каждую ночь, не было покоя. Постоянные крики, ссоры, он избивал её. В определенный момент, мама не выдержала и сообщила милиции. Пришли мужики в форме. Забрали его. Через не помню, сколько времени, ночью, он вернулся и выгнал нас всех из дома. Мама с малюткой на руках. Я держал младшего брата. Он хотел спать. Хныкал. В итоге, в подъезде, собственного дома мы ночевали. Я сел на пол, уложил его на себя. И пытался убаюкать его. Утром соседка разбудила, тем, что открывала дверь и толкнула меня. Я облокотился, ночью на её дверь. Она испугалась, завела нас в дом. Напоила и накормила. Мама объясняла ей свою ситуацию. Они разговаривали. В итоге, вечером мы оказались дома. Хоть в теплом доме. Пусть и в такой обстановке. Мой отец сломался. Сломался, как игрушка. И восстановлению не подлежал. Я не узнавал своего отца. Человека, который всегда улыбался, который был для меня эталоном подражания и примером. Стал совсем другим. Чужим. Человеком, которого я боялся. Почти каждую ночь, я лежал, слышал всё и плакал. Плакал тихо. Чтобы не услышал. Ибо за то, что я плакал, он всегда избивал меня. Заставляя перестать, говоря, что я мужик. Хотя я был просто ребенком. Мама продолжала терпеть. Пока в один прекрасный день. Дверь не захлопнулась. А перед этим, в замочную скважину, я видел, как отец уходил с чемоданом.

Акт 2

Я: «Больше отца своего я не видел»
Босс: «А хотел бы сейчас увидеть?»
Я: «Да!»
Босс: «Зачем?»
Я: «Чтобы посмотреть в его бесстыжие глаза и спросить. Спросить за что?»
Босс: «Думаешь, ты получил бы ответ?»
Я: «Нет, просто хочу посмотреть ему в глаза. Показаться ему в глаза. Чтобы он увидел, что я не он. И всё благодаря тебе, человеку, который поверил в меня. Хотя, этого мне очень не хватало»
Босс: «Продолжим?»

И вот он ушел. Больше я его не видел. И никто его не видел. Со временем, мама рассказала, что он бросил нас и ушел к другой женщине. И, что теперь нам нужно будет справляться самим, без него. Мама устроилась на две работы. Работала в магазинчике, а также ещё мыла полы в поликлинике местной. Приходила уставшей. Работала по 20 часов в день. Спала по 2-3 часа и снова уходила на работу. Со временем, она сказала, что нам нужно переехать. Я помогал ей с переездом. И в итоге свою теплую квартиру мы сменили на холодную, грязную комнату в общежитие. Заходя в это общежитие, по телу у меня прошла дрожь. Стояли люди. Во взгляде, которых, была злость и ненависть. Провожали своим взглядом. Столько ненависти была в их глазах, хотя мы ничего им не сделали. Я помогал переносить вещи в комнату. В итоге, мы переехали. Когда я зашел в эту комнату, то это чувство сырости, пробило меня до костей. Это уже была другая жизнь, не та, что была недавно. Где было тепло, где было радостно, где все улыбались и смеялись, где было счастье. Всё сменилось холодными тонами, болью, слезами и страхом. Отец научил меня молиться ещё в раннем возрасте. И каждую ночь. Когда все спали, я молился. Я молился Аллаху. Просил помощи. Просил, чтобы помог не мне, а моей маме. Чтобы отец вернулся. День за днем. Ночь за ночью. Целый месяц молитв. Но, всё было бесполезно. Он не слышал. Складывалось ощущение, что с каждой моей молитвой становилось всё хуже. Сначала малышка начала часто просыпаться, мешая спать всем в этой общаге. Крики в коридоре: «Тв**ь, заткни рот ей! Пока это не сделал я!», «С*ка т*пая! Заткнись!» и т.д. И с каждым криком, я вздрагивал. Дальше, люди начали стучаться в дверь. Но, мать не открывала. После неудачных попыток, достучаться они уходили. Пока мы пытались успокоить её. Но, эта влажность в комнате, холодная влажность будила малютку Асию. Из-за этого вся одежда была влажной, и ей где-то натирало или пробирало её до костей. Маленькая ведь была. Никто не понимал. Всем хотелось выспаться, но она не давала.

Я продолжал молиться. Просить ей спокойного сна. Но, его не было. Приходил в школу, не высыпаясь. Оценки начали портиться. Все катилось, коту под хвост. По накатанной дорожке вниз, как мяч, который спускаешь по лестнице. И он летит, его ничего не останавливает. Также и жизнь моей семьи. Отношение ребят изменилось. Со мной никто не разговаривал. Из-за того, что мы были соседями, они всё знали. Сначала все перестали со мной разговаривать. Потому что от меня плохо пахло. Я был, как зомби, который хочет спать. Мешки под глазами, худел на глазах. А дальше, уже дело родителей, которые запрещали своим детям, со мной общаться и водится. После того, как у меня нашли вшей. Меня побрили наголо. И с этого начался ад в школе. Но, я продолжал молиться. Не поверишь, я молился. Я верил, что всё это закончится рано или поздно. Отец вернется. Мы снова будет счастливы. Вернемся в свой дом. Но возвращаясь, домой, видел совсем другую картину. И одной ночью, плачь малютки, вынудил одного из соседей, выбить нашу дверь, и орать на мою мать. Я подбежал защитить её. Но, меня оттолкнул легким движением и сказал: «Знай своё место уйгуренок!». Мать пыталась защитить нас, но и ей досталось тогда. Прикрыв дверь, которая больше не закрывалась на замок, мама взяла малютку в объятия, и прикрывала ей рот. Чтобы приглушить её плачь. Чтобы нас никто не трогал. Я лежал и плакал, думал, почему ты меня не слышишь. Я же молюсь. Отец говорил, что ты должен услышать. Я верю в лучшее, но с каждым разом становится только хуже. За, что ты так с нами? Тихий плач, лежу в углу на полу. Трясусь от сырого холода. Заснул.

Прошло ещё время. И в школе, все начали тыкать в меня «Уйгуренок», «Черный», «Грязный», «Вшивый», «Лысый», «БОМЖ», «БИЧ». С каждым разом было обидней. Когда все начинали и подхватывали, пытался драться. Но, вместо того, чтобы победить, проигрывал. Потому что обязательно вмешивались другие и оттягивали меня, и тот с кем я начинал драться, избивал меня, пока остальные держали меня. И так каждый день. Начнешь с одним, а дерешься со всем классом. Потому что я был не такой, как все. Потому что их родители, научили этому. Делиться. Тогда я понял, что меня ненавидят, за то, что я уйгур. Хотя, я не понимал. Спрашивал у матери. Но, она говорила, что просто люди глупые и не понимают. Так было и так будет всегда, говорила она. Но, мириться с этим я не хотел. Но, мало ли, чего я хотел, в жизни оказывалось иначе. Борешься, а тебя ломают. Дерешься – проигрываешь. Хочешь кушать - но денег нет. Хочется тепла, но его нет. Укрываешься, а толку мало. Заботишься и стараешься. А толку мало. Не дают жить. Гнобят и давят со всех сторон. Классный руководитель женщина, делает вид, что ничего не было, что ничего не видит. Никто не хочет вступиться. Все только давят на тебя, а ты отбиваешься. В синяках, ссадинах, избитый, забитый в углу, продолжаешь отбиваться и молиться, чтобы тебе кто-нибудь помог. Но, никто руку помощи не подавал. Была только боль, которая со временем, стала привычной и даже стала нравиться. Я шел в бой, осознавая, что он будет неравным. Те, кто, когда-то были друзьями, стали врагами. Мой мяч отобрали, играли сами, меня к нему не подпускали. Никто не сближался со мной, и если, кто-то пытался, то его переубеждали тем, что подхватят вшей от меня. Я шел драться, получал, лежал на полу или земле, плакал, все смеялись. Жестокость я познал с полна Босс. Не поверишь, как я ненавидел всех. Я ненавидел всё и всех. И в один из дней, когда в очередной раз меня побили. Я лежал, но не плакал, я пытался выпустить слезы, но их не было. Просто слез не было. И тогда я пообещал себе, что больше никогда плакать не буду. Ибо мои слезы, только радовали их. А, когда я не плакал, они теряли интерес и уходили. Мы были детьми, но, сколько жестокости в нас, в детях. И сейчас я осознал простую вещь, по сей день, в нас живут те самые дети. Вся наша жестокость и злоба оттуда, из детства.

Акт 3

Босс: «Хочешь прервемся?»
Я: «Нет, продолжим»
Босс: «Точно?»
Я: «Мне легче становится. Впервые в жизни, я могу высказаться. Вылить наружу всё. И ты внимательно слушаешь меня. Мне легче. Потому что никогда не было рядом человека, который выслушал бы. Все это время, до встречи с тобой, был я один против всего мира, который ненавидел меня. За то, что я уйгур»

Мой чудесный, счастливый мир менялся на глазах. Денег было мало, постоянно приходил человек, который требовал у матери деньги за комнату, иначе выгнал бы нас. Мама пахала не жалея сил. Постоянно работа, дом, работа, дом. И когда она приходила домой, то видел её усталость. Она еле переставляла ноги. Всё время держалась за спину. У неё постоянно болела голова. Но, на лекарства денег не было. Основное количество денег уходило на сухие смеси для сестренки. Еды не хватало. И тогда впервые в жизни я украл. Попытаюсь передать свои чувства, что я испытывал в тот момент.

Я зашел в магазинчик, который стоял возле нашего общежития. Мама оставила денег, для сухой смеси и хлеба. Я зашел в магазин. Посмотрел на полки. Не было той сухой смеси, которая была нужна. Дома сестренка плакала, потому что хотела кушать, а другую смесь взять не могу, денег не хватает. Я осмотрелся вокруг. Продавец рыскал под прилавком. И вот он момент. Сердце колотилось с такой скоростью, что я почувствовал, как стекает капля пота с головы. Страх сковывал мое тело. Голова мыслила взять и убежать, а руки будто бы были не мои. Не слушались. По телу пробегала дрожь. Меня всего трясло.

Захлопнул дверь нашей комнаты. Стоял возле двери, плавно сползая вниз. Сердце продолжало колотиться, пытаясь выбраться наружу через грудную клетку. Я задыхался, мне не хватало воздуха. Делал глубокие вдохи, но этого было мало. Я пытался надышаться, в мыслях продавец. Надеюсь он не найдет меня. Хотя и побежал за мной. Но, я убежал, сделал круг вокруг общежития и зашел с черного входа. Сидел и дрожал возле двери. Боялся отходить от нее. Она не закрывалась. Из-за того, последнего случая, когда выбили дверь. Как всё произошло, вспомнить никак не могу. Меня сковывал страх, я ничего не слышал, уставившись в одну точку. Пытался собраться с мыслями. Но их было так много. И тут, кто-то начал толкать дверь. Я уперся, чтобы не впускать. Сжимая в руках упаковку с сухой смесью и буханку хлеба. Снова задыхаюсь, страшно. Боюсь, что сейчас изобьют меня снова. Не хочу. Толкаю дверь, не даю открыть. Пока не услышал, голос тёть Альбины, которая звала меня. Я отполз от двери. Тёть Альбина зашла, чтобы успокоить сестренка. Увидела меня лежащего на полу. Видела, как я пытаюсь отдышаться, но воздуха словно не хватало. Она вырвала из рук у меня сухую смесь и хлеб. Подняла меня, оттащила глубже, уложила, сказала лечь ровно. И начать дышать спокойно, не спеша. Сама вышла из комнаты, чтобы приготовить смесь. Я лежал. Удары сердца отдавали в голове, я слышал и чувствовал, каждый стук моего сердца. Плавно ощущая, что ритм и скорость падала. Поэтапно, медленно. Всё начало переходить в нормальный режим. И вот я успокоился. Слух вернулся ко мне, услышал плачь сестренки. Начал смотреть по сторонам. Но, боялся пошевелиться. Просто лежал. Осмысливая, всё, что произошло, пытаясь вспомнить. Ничего не помнил. Паника и адреналин, будто бы стерли всё из памяти. Всё произошло очень быстро. Неожиданно, почувствовал боль в районе груди, чуть ниже. И чувство тошноты. Побежал в туалет. Меня рвало. Внутри будто бы мой желудок пытался выбраться наружу. Тошнило жидкостью. Еды не было. Пусто. Но чувство рвоты не прекращалось. Слив воду. Я ещё долго сидел в этом вонючем туалете. Запах стоял страшный. Мерзкий, которым дышать было невозможно. Но рвота забрала все мои силы. Горло и желудок болели. Запах пробирался до самого мозга, через ноздри. Я хотел одновременно выйти из туалета, и в то же время не было сил, чтобы подняться. Разбитый кафель. Бочок, который был установлен в верхней части. И оттуда висела веревка, за которую дергая, смывалась вода. Окна были покрашены краской, красного цвета. Все замызгано и грязно. Собравшись с силами, вышел из туалета и зашел в комнату. Снова лег. Лежал. И заснул.

Когда проснулся, была уже ночь. Тёть Альбина сидела рядом. Убаюкала сестренку. Смотрела на меня. И начала разговор:

Тёть Альбина: «Что ты сделал?»
Я: молчал, пытался уйти от ответа, отвернувшись.
Тёть Альбина: развернула меня: «Рассказывай, что ты сделал»
Я: «Украл смесь и хлеб»
Тёть Альбина: «Зачем?»
Я: «Денег не хватало»
Тёть Альбина: «А у меня попросить нельзя было?»
Я: «Я не знал»
Тёть Альбина: «Ладно, что сделано, то сделано, мои дети тоже воруют, главное не увлекайся этим»

Я отвернулся. Лежал и смотрел в стену. Когда-то в прошлом белая стена. А сейчас замызганная, грязная стена. Коричневый плинтус, краска на котором давным-давно облазила. Чувство холода. Подполз и стянул одеяло для себя, накрылся. Пытался согреться. Тёть Альбина, начала напевать мелодию и напевать песню. Приятная мелодия, и приятный её голос. Будто бы согревали меня. Постепенно глаза начали слипаться. Сквозь состояние дрёма слышал её голос и напевания. И заснул. Во сне приснился сон. Хороший сон. За последнее время, первый сон, который я увидел. Будто бы лето. Солнце. Родители вместе гуляют. Я бегаю среди деревьев вместе со своими младшими. Такое уже было, когда мы впервые приехали в Боровое. Мы гуляли по березовой роще или же среди хвойных деревьев. Но, сейчас всё было иначе. Было тепло, радостно и классно. Как тогда. Когда всё было хорошо. В определенный момент проснулся от чувства холода. Открыл глаза. Ночь. Мама спит рядом. Братишка между мной и ею. Сестренка в манеже. Я лежал и смотрел в потолок. Торчал провод, на котором висела лампочка. Из окна светил свет в комнату. Фонарь уличный. Было тихо. Лишь изредка, слышал скрипы дверей и шаги людей, которые ходили в туалет. Аккуратно встал. Выглянул за дверь. Хотел сходить в туалет. Но, боялся, чтобы никто меня не увидел. Тихо не спеша шел в направлении туалета. Медленно переставляя ноги. Чтобы меня не услышали. И тут я услышал кашель позади меня и помчался в туалет. Спрятался за дверью. Сделал свое дело. И выглянул. Видел темный силуэт возле окна. Взрослый мужчина. Курил. Медленно начал выходить. И когда уже подходил к двери своей комнаты, услышал: «Тебя, как зовут?». Я застыл на месте. Он повернулся ко мне. Подозвал меня. Я с большой осторожностью подошел к нему. После чего, он повторил вопрос: «Тебя, как зовут?». Я ответил: «Асан». И начался диалог:

Мужик: «А ты чего такой трусливый?»
Я: «Боюсь. Дяди тут плохие. На маму бьют и меня один раз ударили»
Мужик: «А ты мужчина?»
Я: «Да!»
Мужик: «А где твой отец?»
Я: «Не знаю, ушел к другой женщине, мама говорит»
Мужик сделал несколько затягов. Потом взглянул на меня. И предложил мне попробовать. Я глупый попробовал. Набрал дыма и выпустил, он сказал, что это неправильно, нужно вдохнуть внутрь. Сказал, набрать дыму и протяжно сказать «ИИИИИИИшак». Ну, я и сделал, как он сказал. Сразу горло начало раздражать и я начал кашлять. Будто, что-то мешало в горле. После чего почувствовал, что кружится голова, по телу пробежали мурашки, не забуду это чувство. Мне понравилось. Голова кружилась, я не мог нормально прямо идти, секунд 10. После чего все нормализовалось. Я попросил ещё раз. Он посмеялся и дал мне мою первую сигарету. Это был «Полет» без фильтра. Показал, что да как надо делать. В итоге с ним я выкурил свою первую сигарету. Но, когда зашел в комнату. Мать проснулась от запаха сигареты. Досталось мне тогда по полной программе. Она била меня по губам и шепотом кричала на меня. Чтобы я больше никогда не притрагивался к сигаретам. Но, чем больше запрещают, тем больше хочется. Да и это ощущение, приятное. Классное ощущение, будто у тебя появились крылья, и ты можешь взлететь. Но, я тогда не понимал, что это плохо и завтра избавиться будет сложно. Имя мужика, я так и не спросил и не спрашивал. Каждую ночь, после той ночи, я выходил и составлял ему компанию. Он давал мне сигарету и 1 конфету и всегда брал после той ночи, с собой чашку с водой. Говорил, что, если курю, то нужно избавляться от запаха табака. Т.е. сосать конфету, пить воду, сосать конфету и пить воду. И когда вся конфета закончится, возвращаться в комнату. Мы проводили по часу времени, среди ночи возле того окна. Замызганное, грязное окно снаружи. Внутри вдоль рамы по краям бумагой облеплено, как потом сказал мужик, это, для того, чтобы не проходил холод с улицы, хотя разницы, между улицей и нашей комнатой я не видел. Подоконник был покрашен в белый цвет, и краска там вся трескалась и сыпалась. Стоял цветок в горшке, который давным-давно завял, но никому не было дела до него. Никто его не трогал, даже когда убирались, никто не двигал этот горшок с цветком. Так, ночь за ночью, я подсаживался на сигареты. Одним словом, хороший порядочный и послушный мальчик, катился к по накатанной поверхности вниз. И никто ему в этом не мешал. Мать была занята работой. А на мне висело всё остальное.

После того, как мать избила меня. Я тихо лежал, пытаясь поплакать, но не получалось, да и вспомнил, что обещал себе не плакать. Стиснул зубы. И сам не заметил, как заснул. Утром, мама разбудила, торопилась на работу. И сказала, что я сам пойду в школу. Дорогу знаю. Поэтому вперед одеваться. Оделся, взял свой старый, разорванный, грязный рюкзак, который любили швырять мои одноклассники, дразня меня, пинать его, вытряхивать всё содержимое. Ломать мои ручки и карандаши. И снова в школу, туда, куда я не хотел идти. Я боялся этого места. Я боялся всех этих детей, которые, когда-то были друзьями, а теперь стали врагами. Я пытался снова подружиться с ними, помогать им, но меня отталкивали с фразой: «Уйди от меня блохастый», «Фу! Вшивый уйгур, отойди» и тому подобное. И как-то на уроке изобразительного искусства (ИЗО), все принялись бросаться в меня бумажками, я просто сидел и терпел. После чего, один из одноклассников встал и начал рисовать у меня на голове черной краской. После чего присоединились все остальные. А я сидел. Не сопротивлялся. Сидел и терпел. Я устал. Сил не было. Хотел спать. Просто сложил голову на руки и лежал на парте. Не плакал. Просто лежал, в ожидании, что они прекратят. Но, это их только раззадоривало, и они принялись рисовать на моей одежде, так как на голове места уже не было. При этом смеялись и говорили гадости в мой адрес. Пока не зашла учительница по ИЗО. И не разогнала всех от меня. Отвела меня в туалет. Помогла отмыться от этого всего. Даже она заплакала, смотря на меня. Одежда вся измазана была. Она не знала, чем мне помочь. Завела в свою хозяйственную комнату. Налила чаю. Села рядом и начала спрашивать. Но, я посмотрел на неё. Она была русской девушкой, лет 27. Я боялся её. И молчал. Она продолжала спрашивать: «Что случилось? Почему они так с тобой поступают? Объясни». И тогда, я просто ответил: «Потому что я лысый, вшивый уйгур». Её подверг в шок мой ответ. Она не знала, что делать. Достала печенье. Дала мне. Сама вышла из кабинета, направилась куда-то. А я все печенье сложил в карманы. Потому что дома был братишка и мама. Думал с ними поделиться. Она вернулась обратно, но уже с другой женщиной. Показала меня и мой вид. Потом, снова ушли. В итоге вернулись с одеждой. Одежда была чуть больше, чем я. Но, меня переодели. Подвернули рукава и штанину. Стал чистым. Завели обратно на урок. Они начали ругать всех. И, кажется, это было лишним с их стороны. Все смотрели на меня так, будто, пусть закончат нас ругать, и мы с тобой разберемся. Всем в дневники написали, чтобы их родители пришли на собрание. Касательно моего случая. В общем, меня пытались защитить взрослые, но это только усугубило ситуацию. Сделало всё намного хуже, чем было. Если до этого было ребячество и забава, ибо мозгов не было у детей. То, после родительского собрания, это превратилось в настоящий национализм. Будто бы после родительского собрания, все родители, своим детям дали инструкции, как со мной поступать нужно.

Я вернулся домой, ночью, когда пришла мама, показал матери дневник. Я надеялся, что это исправит всё, и в школе хотя бы прекратят обращаться со мной плохо, и я снова смогу дружить с ними. В итоге без вопросов, получил подзатыльник. А после пошли вопросы. Я показал чужую одежду, рассказал, как есть. Мать была в бешенстве. Сказала, что разберется. На следующий день, вечером она всё-таки вырвалась с работы. И дети, и взрослые были на родительском собрании. Где присутствовали классный руководитель, учительница по ИЗО вместе с завучем, которая, нашла одежду для меня. И начался серьезный разговор. В процессе, которого, моя мать начала ругаться с остальными, по поводу того, как они воспитывают своих детей. И честно, смотря и слыша всё это, я понимал, что к ней относятся, так же как и ко мне. Разницы нет. Те же слова, только добавлялись поломойщица. Одним словом родительское собрание закончилось, криками и шумом. Никто ни к чему не пришел. Все только наговорили друг другу гадостей. А как насолить родителю? Правильно, натравить своего ребенка, на чужого. Что и сделали их родители, и это я осознал, уже ближе к 6 классу.

Со следующего дня. Начались погони. За мной гнались. Загоняли в угол, смеялись и уходили. Загоняли в туалет, заставляли забиться в углу на мокрой луже и уходили. В столовой, проходя мимо, обязательно, что-то разливали на меня. Иногда просто всем классом не замечали меня. Будто меня нет. Проходили мимо. Не трогали. А в другие моменты, крали мои вещи. Книги, ручки, карандаши, которые и так были все сломаны и изорваны. И в конце уроков возвращали исписанную книгу гадостями и до конца сломанные ручки и карандаши, что уже ими делать ничего было невозможно. Мне досталось дома от матери, за то, что я не могу постоять за себя. Она ведь не понимала и не верила, что весь класс был настроен против меня. Она говорила, что это невозможно. Но, к сожалению это было так. И я не прибедняюсь сейчас, просто говорю правду, правда, которая накопилась во мне, которую, я долгое время, не мог показать людям. Боясь, что это всё повторится.

Акт 4

Босс: «Все хорошо? Перерыв?»
Я: «Нет, разве, что кофе»
Босс: «Окей», - вышел из кабинета, вернулся с двумя кофе и печеньем и пошутил: «Только в карманы не пихай». Посмеялись, обменялись рядом колкостей и продолжили.
Я: «Ты считаешь, что у тебя сложная жизнь была, а вот теперь ты слышишь мою историю, как есть, ничего не скрываю, от тебя мне скрывать нечего. И ты считаешь, что это я тебя предал?»
Босс: «Мы сейчас говорим о тебе и твоей жизни, а не о том, кто кого предал, давай продолжим…»

Дети в школе долгое время гоняли меня. Трогать меня было нельзя, чтобы снова не разразился скандал. Но, детей научили новым способам давления. И вот я бегаю. Постоянно бегаю. Из школы домой, по школе, вокруг школы. А они гоняются за мной, чтобы загнать, как дворового пса в угол, посмеяться над тем, как я боюсь и отстать. В туалете толкали меня, когда я спускал нужду. И в итоге иногда попадал на себя. Стояли позади меня, когда справлял нужду. С тех пор у меня проблема, не могу этого делать, когда, кто-то стоит сзади или рядом. Каждый раз в голове та самая картинка из детства. Даже когда в закрытой кабинке нахожусь, и слышу голоса, не могу собраться с мыслями. И так год за годом, день за днем. После школы, возвращался домой, по дороге, заходил в магазины, и воровал. Что-нибудь съедобное. Наблюдал за сыновьями тёть Альбины, которые это делали так оперативно и красиво, что ни к чему придраться было нельзя. Вчетвером они делали такие махинации. Что я жалел о том, что у меня нет ещё трех братьев. Они заходили в магазин. Один стоял у кассы и задавал вопросы по товарам, остальные заходили по очереди в магазин, прогуливаясь по нему, делая вид, что не знают друг друга. У младшего сумка была приоткрыта, куда они незаметно складывали сладости, жвачки и прочий, по сути, не нужный хлам. Младший подходил к кассе, брал жвачку и расплачивался за неё и молча уходил. К нему претензий нет. Потом тот, что на кассе уходил следом, и продавец сам выгонял этих двоих, проверив их карманы. В итоге, сидят возле общежития и наслаждаются награбленным. А я был один, пытался с ними подружиться. Но, они к себе не подпускали. Их дружные отношения, не распространялись дальше своих братьев. Всегда вместе, всегда заодно. Их никто не трогал в школе. Ибо потом они толпой могли загрызть тебя. Поэтому проще было обходить их стороной. Потому что реально в драках они были дикими. Правил не было, тыкали в глаза, пинали лежачего, и никто им ничего не говорил. Стоило сказать, лежал бы рядом с тем, кого уже избили. Отчаянные ребята были. На половину казахи, на половину татары.

И вот в очередной раз возвращался домой. Они сидели возле дома. Я подошел к ним, чтобы подружиться. Но, они просто бросили на меня взгляд, в котором было написано, что лучше отвали по-хорошему, или будет по-плохому. Я молча ушел домой. Попытка не удалась. Дома сухая смесь заканчивалась. Одевшись удобней. Вышел на дело. Ушел далеко, в поисках нового магазина. Чтобы украсть сухую смесь там. Так как ходить в этот было уже опасно. Хозяин знал меня, а значит, мне бы досталось по полной программе, только в тот момент, когда я зашел бы в этот магазинчик. Шел очень долго. И наткнулся на магазинчик. Продавщица. Подумал, что будет легче украсть. Она не должна бежать. Зашел внутрь, глаза забегали в поисках сухой смеси. Она посмотрела на меня, и снова отвлеклась на телевизор, который был установлен напротив неё наверху. Я начал прогуливаться, в итоге нашел сухую смесь. Это уже был мой 10-ый по счету опыт. Поэтому всё было проще. Просто небольшая порция адреналина, учащенное сердцебиение. А далее уже руки сами знали, что делать, команды от мозга не нужно было. Поэтому я уже готовился, чтобы дернуться. Мозг прорабатывал пути отхода, чтобы не упасть и не попасться. И вот я хватаю смесь, выбегаю из магазина и слышу в след: «Ну и? Куда побежал? Подойди сюда». Я как вкопанный остановился, обернулся. Женщина, даже не дернулась. Ноги кричали, беги, а голова говорила иди к ней. И вот с этой смесью, подхожу к ней. Она взглянула на меня. И спросила:
Продавщица: «Все дети сладости, жвачки и чупа-чупсы воруют, а ты зачем сухую смесь схватил? Она далеко не сладкая»
Я: «Я не для себя»
Продавщица: «А для кого?»
Я: «Для сестренки»
Продавщица: «Серьезно? А как её зовут?»
Я: «Асия»
Продавщица: «Красивое имя, сколько ей?»
Я: «Годик, скоро будет два»
Продавщица: «И как часто ты воруешь эти сухие смеси?»
Я: «Раз в 3 недели. Так как заканчивается»
Продавщица: «Не воруй, просто приходи ко мне, и я так буду давать, только не воруй»

Она собрала пакет, куда положила две пачки молока, две буханки хлеба. Немного сладостей, для моих мелких карапузов. И я вышел из магазина. И вот с полным пакетом, я иду домой. Начал подниматься, напоролся на четверых братьев. Они изучающим взглядом оглядели меня и мои пакеты. И начали спускаться дальше. Я испугался, но продолжил подниматься. И вот я в комнате. Тёть Альбина, сидела с малюткой, я сложил все пакеты, взял малютку на руки. А Тёть Альбина, ушла готовить смесь для неё. Она любила играть с моим пальцем. Привычка, скорее всего. А я сидел и обдумывал, почему продавщица так отнеслась ко мне? Единственная, после Тёть Альбины, которая оказалась доброй. Я вспоминал её лицо, добрую улыбку. Её спокойствие. Тут зашла Тёть Альбина и начала кормить малютку. А я вышел в коридор. Прогуливался туда-сюда. Скрипучий деревянный пол, коричневого цвета. В некоторых местах, ещё торчал линолеум. Мне нравилось скрипеть этим полом. Ходишь и скрип. Я знал, каждый квадрат этого пола, где скрипит и где не скрипит. Шагал по скрипучим местам, потом шагал по тихим местам. Так, чтобы меня не слышали. Каждый раз, ускоряя шаг. В итоге, я мог так быстро добраться с одного конца коридора, до другого, при этом никто не услышал бы меня. И не понял бы, что кто-то прошел мимо. И так я утром преодолевал путь по коридору, чтобы отправиться в школу. Мне нравилось это делать. Чувствовал себя, каким-то особенным. А каждую ночь, так же выходил к мужику, покурить сигарету. Он рассказывал интересные вещи, да и дал объяснения мне по поводу моих проблем, с которыми я делился с ним.

И вот очередная ночь. Выглядываю из комнаты. Стоит. Подошел, поздоровался с ним. Он, как обычно сунул мне сигарету, прикурил, открыл форточку. Курим, пепел стряхиваем в этот горшок с умершим цветком. И тогда-то он ответил мне на все мои вопросы:

Я: «А почему, меня все обижают и не хотят со мной дружить?»
Дядька: «Знаешь, ты не такой, как все. Ты отличаешься от многих. Поэтому не смотри на это, как на недостаток, а смотри на это, как на твою особенность».
Я: «Они просто постоянно обижают меня, бьют, бегают за мной, смеются, унижают и обзываются»
Дядька: «Ну, что могу сказать, давай отпор, дерись»
Я: «Дрался. Начинают вместе бить меня. Начинаю с одним, а потом остальные лезут»
Дядька: «Тогда стисни зубы вот так», - показал, как стиснул зубы: «И терпи. Будешь сильнее. Когда вырастешь, поймешь почему. Просто терпи, не можешь бороться, терпи»
Я: «И так терплю, Тёть Альбина говорила терпеть, вот и терплю, пытаюсь не обращать внимания, но они не отстают»
Дядька: «Поверь, ты ещё многого не знаешь и многого не видел, насколько этот мир может быть жестоким», - он смотрел в окно, грусть в глазах: «Так, что терпи и борись, не получается, просто не обращай внимание, и над твоей головой зажжется однажды звезда».

Мы докурили. Он дал конфету. На этот раз шоколадную. Я съел её. И запил водой. И мы пошли спать. Лежал и думал о его словах. Какая звезда? Почему мир жесток? И неожиданно заснул от усталости, за целый день. Во сне снова этот сон, со всей семьей, но словно, я сам принимал участие, и портил этот сон, плохой погодой, тем, что родители начали ссориться. Всё во сне из хороших отношений, переходили в плохие отношения. Проснулся среди ночи. Весь мокрый. Трогаю пот. Холодные капли. Сердце колотится, как тогда, когда украл в первый раз. Сразу лег ровно, и пытался спокойно дышать. Так как снова задыхался.

Акт 5

Босс: «А почему ты проснулся?»
Я: «Отец замахнулся на меня, и в момент удара я проснулся»
Босс: «А имена мужика или продавщицы знаешь?»
Я: «Имя мужика не знаю, а продавщицу звали Галя апке все»
Босс: «Продолжаем?»

Прошел новый год. Подарков не было. Только более-менее накрытый сытный стол. По общему телевизору, который стоял у Тёть Альбины в комнате, мы смотрели, снова на человека, которого восхвалял мой отец. Я слушал внимательно, запоминал все слова. Все слова, согревали мою душу. Будто бы придавая уверенность в себе. Хоть и телевизор показывал с помехами, я всё равно слушал его. Все дети бегали и игрались, а я сидел и слушал. И вот он закончил, все начали поздравлять друг друга с новым годом. Я присоединился к столу. Я уже был второклассником. Покушал немного. Братишка уже говорил, хоть и немного, но мне было с кем разговаривать, сестренке два года. И это был прекрасный вечер. Пусть не было всего того, что было до этого. Но, я помню тот вечер. Как улыбается мама, как все вокруг счастливые и добрые. В этот вечер, нас никто не трогал, все заходили в комнату к нам, поздравляли. Даже те, кто поднимали руку. Извинялись за прошлое. И мне казалось, что всё с этого момента всё изменится. Но, я глубоко ошибался. Так как в счастье и радости, все всегда рядом, а как всё это проходит, все возвращается на исходную позицию.

После нового года. Я зашел к Гале апке, чтобы поздравить её с новым годом. Она была рада мне. Снова дала мне сухую смесь просто так, для сестренки. Положила мандаринов, яблок, пусть не много, но этого уже было достаточно. Поздравила меня. Мне уже было стыдно, брать у неё просто так. И я взял веник и начал подметать у нее на крыльце. Хотя, она начала ругаться, чтобы я этого не делал. Но, я продолжал. Почистив её вход. Я ушел. И потом я не раз ходил к ней. Она даже сделали маленькую лопатку для меня, чтобы я мог снег выгребать. И каждый раз, заходя, за смесью, я выгребал снег на входе, делал её крыльцо открытым и чистым, чтобы людям было удобно заходить. Чувство долга не давало покоя. Но, в других магазинах, я продолжал воровать. Это становилось болезнью и привычкой. Нужно мне это или нет, но я воровал. Воровал везде. Даже в школе, у ребят, ручки и карандаши, которые, когда-то они мне сломали. Но из-за того, что меня не воспринимали и не ставили ни во что, они обвиняли друг друга в воровстве. Смотря на меня, сидящего на задней парте. Одинокого, лысого. Они даже мысль себе позволить не могли, что украл я. В итоге, изредка, мне удавалось в школе, провести время нормально, чтобы меня никто не трогал. Да и может им самим надоело донимать меня, не знаю.

Каждую ночь я продолжал молиться. Просить лучшей жизни. Но, ничего не менялось. Спустя несколько месяцев. Мама начала водить домой мужиков. Разных национальностей, размеров, поведения. Выгоняла меня с мелкими из комнаты, мы или гуляли на улице, или же сидели в коридоре и ждали, когда же сможем зайти обратно. Тёть Альбина, часто запускала к себе. И часто мама с Тёть Альбиной ссорились из-за этого. Она пыталась образумить маму, но мама стояла на своем. Это уже потом я узнал, чем она занималась. Когда до школы дошел слух. То это стало новой волной давления на меня и новыми оскорблениями. Им ведь не объяснишь, что я не выбирал себе родителей, не выбирал себе национальности, я просто родился на этот свет таким, какой я есть. Но, то, что я родился таким, стало моей проблемой по жизни. Первое время мама водила их в нашу комнату. Но потом начала пропадать. По ночам её не было видно. И заходила изредка, принося пакеты с едой. Оставляя их Тёть Альбине. И уходила. Одеваться начала по-другому, начала становиться здоровее. Прибавила в весе. А я всё заботился о карапузах, воровал и пытался не обращать внимания и терпеть. Правда, с каждым разом становилось, всё сложнее. Я становился старше, но отношение ко мне не менялось.

Да моя мать зарабатывала тем, что продавала своё тело. Была женщиной легкого поведения. Это я узнал, от своих одноклассников, которые услышали это у себя дома. Мало было всего того, что было, а теперь я платил и за поведение своей матери. Но, я продолжал её любить. Какой бы она не была. Разговаривал об этом с мужиком и с Тёть Альбиной, но мужик отмалчивался и Тёть Альбина тоже. Никто не хотел ничего говорить. А, что они могли сказать, мне второкласснику, разве что: «Асан, твоя мама проститутка, поэтому смирись с этой мыслью и живи дальше?». Да я был маленьким, я не понимал, что это означает. Но, с возрастом начал понимать. Но, не будем забегать далеко вперед.

Соседи, проходя мимо меня, говорили об этом, в школе говорили об этом. Владелец комнаты приходил и говорил об этом. Об этом говорили все. Все кому не лень. Ведь надо унизить и посмеяться надо мной. Хотя я ничего им не делал. И вот он третий класс. Сестренка уже питалась, обычной едой, в сухих смесях я не нуждался, но продолжал чистить крыльцо. За продукты, которые давала Галя апке. Снега всегда наваливало много. Поэтому работы было много, в простой чистке крыльца. Чистил до самой дороги. И большую площадь возле входа. Чтобы люди могли стряхивать снег, перед тем, как зайти в магазин. Галя апке, всегда хвалила меня и благодарила. Говорила обо мне клиентам, но для большинства из них я был сыном проститутки и уйгуренком, поэтому все её старания, показать меня в лучшем свете, не увенчались успехом. Мы сидели с ней на скамейке. Она курила. Смотрела на меня. Забитого, замкнутого в себе, уставившегося в одну точку. Глава по голове. И говорила: «Твоё время настанет. Просто потерпи». Все мне говорили терпеть. Почему? Почему все хотели, чтобы я терпел? Когда я хотел всё менять. Но, не знал, как это сделать. Постоянно в синяках, ссадинах, все тело постоянно болело от ударов и от сырости в комнате. Всегда хотелось кушать, всегда хотелось тепла и ласки матери, которой не было рядом со мной. По долгу. А когда она появлялась, то ласка доставалась младшим. А я будто бы выросшая из щенка собака, которая не была интересна никому. И можно избавиться молча. Я делился этим с Галя апкешкой. Но, она, как и все, предпочитала отмолчаться. Они скрывали от меня правду. К которой я сам постепенно приближался.

Акт 6
Босс: «Прервемся. Дел много. Поэтому вот тебе диктофон. Записывай на него все, что вспомнишь в одиночестве. И скидывай мне. А там прослушав, я буду задавать тебе вопросы, по тем или иным моментам»
Я: «Хорошо»

Акт 7 (Разговор по телефону)

Босс: «Как дела?»
Я: «Отлично!»
Босс: «Я прослушал материал, который ты скинул, пока вопросов нет»
Я: «Ну, я сейчас еще высылаю материал и квартальный отчет»
Босс: «Отлично. Жду»

Жизнь продолжалась. Хотя и давалась она мне сложно. Но, поддержка Тёть Альбины и Гали апке, держали меня на плаву. Не давали опускать руки. Постоянно слово «Терпи» сопровождало меня. Будто бы мое имя было синоним слова «Терпи», будто бы я и моя жизнь были олицетворением «Терпения». Наступил четвертый класс. Мы взрослели. Но отношение не менялось. Моей вины не было в том, что я грязный, неопрятный и от меня плохо пахло. Просто в тех условиях, в которых я жил, невозможно было быть чистым. Одежда сушилась в комнате, постоянная влажность, постоянный холод. Мать мы видели всё реже и реже. Она уже перестала нас навещать, просто отправляла по почте деньги Тёть Альбине. И она тратила их так, чтобы мы голодными не оставались и не остались без крыши. Тёть Альбина, вторая моя мама, которая имея своих 4 сорванцов, приняла нас, как своих. И заботилась, как о своих. Я спрашивал её, по поводу мамы, но она отмалчивалась. Говорила, что скоро вернется. Занимается заработками. Хотя, я прекрасно знал от других, чем она занимается, точнее кем она была. Но не понимал, что в этом такого обидного, хотя и дети, которые говорили мне это, сами не понимали. Им лишь бы сделать больно. Я уже привык к их придиркам. Перестал сопротивляться, дал им возможность насладиться в конец, своим развлечением. Я был игрушкой в их глазах, на которой можно было вымещать зло, обиду и прочее. Пытался записаться на секции, но там требовали деньги. Денег не было. Поэтому перестал думать об этом. Хотел научиться драться, потому что часто по телевизору видел боевики, с Брюсом Ли, Чак Норисом, Шварцнеггером и Сталлоне и хотел быть, как они, крутым и сильным, чтобы побеждать сразу нескольких соперников.

Промежуток жизни с 4 по 6 класс, не выделялся особо. Все было, как на повторе. Словно, я переживал один и тот же день. Единственное, что отличало эти дни. Это то, что я оттачивал свое мастерство воровства. Воровал в магазинах, в помещениях и школе. Но, если сначала воровал в основном еду, то теперь начал воровать деньги, вещи, драгоценности, часы и прочее. Бывали моменты, когда ловили меня. Вызывали полицию. Забирали в отделение. Менты даже пачкаться об меня не хотели, я просто сидел в клетке. Спустя несколько часов отпускали, давая пинка под зад. И напоминая, чтобы я больше не воровал. Я кивал головой. Но, при этом, они только потом выясняли, что я успел стырить, что-то у них из кабинета, пока они ходили туда-сюда. Или же деньги. Но, никто доказать ничего не мог. Да и что взять с пацана, который учится в пятом классе. Осталась открытой машина, я уже её переворачивал внутри в поисках, чего-нибудь. С каждым разом, набирался опыта и понимания. Все люди мыслят одинаково. И в основном прячут вещи в машине, в одни те же места. Бардачок, боковая секция в двери, или же секция под рулем, под сиденьем. В общем, всё зависело от того, кто сидит за рулем, от того машина это или фургон или грузовик. Я разбирался в людях, я знал их слабости, и их привычки. Дальнобойщиков было много. И они в основном прячут документы от машины и деньги, в задней секции, где спят, там есть тайник, или же прячут в обивке. Но, в основном предпочитают забирать с собой и носить во внутреннем кармане куртки, которую не вешают на вешалку, а складывают висеть на спинке своего стула. И в этот момент, я стягивал у них из внутреннего кармана деньги, а документы оставлял, они мне были без надобности. Гаишники и менты на уазиках, прячут заработанные деньги, или под козырьком или же в форме, которая висит сзади. Был один, который прятал свои грязные деньги, под подкрыльником заднего колеса, просто нужно было отодвинуть в сторону и забрать. Всё что лежало не ровно, всё, что лежало не так или привлекало мое внимание, требовалось украсть. Но, как говорится, все эти дела никогда до добра не доводят. Всегда наступает момент, когда нужно отвечать за свои действия. И такие моменты наступали, когда меня ловили. И избивали. Самосуд. Смысл вести тебя в ментуру, когда можно самим оторваться и бросить тебя подыхать, как сбитую машиной собаку. Но, чаще попадал в отделение к счастью, нежели избивали. Всё-таки у некоторых в голове проблемы, раз избивали меня мелкого. А другие, оставляли это дела местным полицейским, которые знали меня все. И я их всех знал. Я ходил к ним, как к себе домой. Со временем, они понимали, что пропавшие их вещи были на мне. Часы командирские, или кольцо на шее. Так я научился возвращать, то, что украл. Они поили меня чаем, наливая, в граненый стакан. Чай подогревали, специальным кипятильником, который сейчас, в чайниках на дне, но тут был просто провод, который соединялся к кипятильнику и потом втыкался в розетку, такие продавались в магазинчиках. Змеевик такой. Три железных конца, которые сгибались в круг, похож был на свисток. Давали сахар, кормили хлебом с маслом. Балдели надо мной. Трепали за волосы. Им было плевать, кто я по национальности, им было интересно, как я это всё проворачиваю. Где я это проворачиваю. Ну, я и рассказывал им. Там сидя в клетке, я знакомился с ворами рецедивистами, карманниками и прочими представителями зоны, которые тоже давали советы и учили. В итоге, выходя из отделения, приходил домой, набирал кастрюлю с водой. Кипятил воду, бросал монетку на дно. И пытался достать её. Из-за того, что вода была горячая, рука рефлекторно, рвалась наружу. Но, я продолжал это делать. Оттачивал мастерство, как мне сказал Федя Ловкач, так я научусь доставать вещи из карманов и сумок, незаметно и очень быстро. И вот так неделями и месяцами, я пытался достать монету. Обе руки были натренированы, нервные окончания на руках зачерствели к такой боли, поэтому в последующем, стало очень легко доставать эту монету, в итоге я начал тренировать руки в холодной воде. Ледяной. Но, это строго зимой. Из озера черпал воду и потом относил домой, возле дома вытаскивал чан с разогретой водой, в которой держал руки и потом нырял ими за монетой в холодную. Так, что грубо говоря, мои руки ничего не чувствуют. И в 5 классе. Мать вернулась к нам. Какие там были страсти между ней и Тёть Альбиной, когда они ругались из-за нас. Но, мой талант вора рос на глазах. Стаскивал всё. А иногда даже помогал людям. Стащил у одного успешного деньги, разложил по сумочкам, пенсионеркам, часть оставил себе.

Мать вернулась. И начала мешать мне. За каждую украденную вещь. Била скалкой по рукам. Кричала, ругала. Но, я стоял на своем. За время, пока её не было, авторитет её упал, я слушался Тёть Альбину больше, чем свою мать. Но, её удары скалкой, сыграли свою роль. Оттачивал скорость, чтобы убрать руки из под удара. Руки были вздутые, после ударов, поэтому я не мог воровать в те моменты. Но, скорость росла. Бегал я отменно. С каждым разом быстрее, руки летали по карманам на ура. Так же Федя Ловкач, учил меня снимать часы с людей, кольца, цепочки, шарить по карманам. Он дал мне азы своего ремесла, а я отточил это все до мастерства с детства. И поэтому не загремел за решетку. Потому что местные полицейские, брали меня с собой и запускали в автобусы, при проверках. А я стаскивал оттуда, всё что возможно. После чего делился с ними. Много автобусов с отдыхающими приезжало. Поэтому я был своего рода золотой жилой для них. Получал немного из украденного, так как аргументировали тем, что, если будет больше, посадят. Остальное делили между собой. И это спасало меня от колонии, для несовершеннолетних. Мать не знала, как бороться со мной. Устала уже. И просто перестала бороться с этим. В школе, я стаскивал деньги на обед у своих одноклассников. Но, каким бы ты профессионалом не был, всегда бывают обстоятельства, когда тебя ловят. И вот меня поймали. Но, когда они гонялись за мной, они научили меня бегать быстро. И плюс я всегда был голодным, тощим, а они жили лучше и всегда были сытыми. Поэтому меня кормили мои ноги и руки. Хочу кушать, пошел - украл, нужны деньги, пошел - украл. И так день за днем. Стал одеваться лучше. Покупать на рынке, поношенную более-менее хорошую одежду. Таскал одежду своим мелким. Но связь между мной и матерью потерялась. Я её любил, но предательства в виде, того, что она нас бросила, простить не мог. Меня бесило, я не мог найти ответа, почему она бросила нас, а теперь вернулась, как ни в чем не бывало. Будто бы ничего не было. А где ты была? Своим поведением сделала мне хуже и хуже мелким. Но, я молчал. Я не показывал этого матери. Потому что любил её, какой бы она не была.

Акт 8 (разговор по телефону)

Босс: «Привет, вопрос есть»
Я: «Слушаю»
Босс: «А ты говорил с матерью на тему твоих вопросов, где она была?»
Я: «Нет. Но собираюсь. Есть причина»
Босс: «Какая?»
Я: «Позже узнаешь, не торопи события»
Босс: «Как пожелаешь, до связи»

Мать смирилась с моей вредной привычкой. Конец пятого класса. Я уже покупал себе сигареты сам. Курил я тогда «Camel». Цвета песка светлого пачка, с рисунком верблюда. Но, я не знал, что означает Кэмел. Знал, что на рисунке верблюд. Поэтому покуривал их. Делился ими с тем мужиком, который, постоянно курил в коридоре. Он каждый раз смотрел на меня, улыбался и качал головой по сторонам. Скорее всего, этим он имел виду, что я меняюсь на глазах. Главное мы не голодали больше. Всё что возможно, я покупал и приносил домой. У Гали апке, брал два ведра яблок, ходил продавать их на остановках автобусов, гуляя по автобусу, видел, у кого где кошелек или портмоне, а после продав яблоки, на выходе, вылетай пулей. И сидя, возле озера, считал ворованное. После чего, ходил на рынок, покупал овощи и фрукты, чтобы моя малютка сестренка, росла здоровой. Корпешки, одежду и прочее. Я любил и люблю своих мелких карапузов, выросли у меня на руках. Дороже них, никого не знаю и знать не хочу. В нас течет одна кровь. Они часть меня, и ради них я тогда старался. И сейчас осознаю, что стимулом для жизни были они. И никто больше. Теперь я понимаю родителей, которые относятся к своим детям, будто им по 5 лет. Ибо сам по сей день также отношусь к своему братишке и сестренке. Накупив всего, приходил домой. Менял корпешки в манеже сестренки. Давал теплую кофту младшему брату. Давал матери красивый платок или же теплый плед, какой бы она не была, и как бы не поступила с нами в прошлом. Она часть моей семьи.

Но, отношение людей, не менялось. Как бы я не старался помогать людям, носить груз, убраться, помочь с мелочами и прочим. Но, один раз спасибо, и все начиналось потом снова. Мы не запоминаем хорошие поступки, мы помним, только плохое. Как говорится сделай человеку миллион добрых дел, и один раз плохо. И он запомнит этот один раз, перечеркнув миллион хорошего. Так же было и у меня. Когда в школе, кто-то упал, подходил, помогал встать. Или была драка, влезал в неё, чтобы разнять, в итоге все переключались на меня, а тот, кто проигрывал, стоял и смотрел. Когда возле магазина Гали апке, кто-то упал, пытался помогать помочь, но меня прогоняли. Оскорбления продолжались, но я до того, привык к ним, что уже не слышал их. Мне было все равно, что они говорят. Потому что всегда звучали одни и те же слова, ничего нового. Будто бы на этом их словарный запас в мой адрес заканчивался