Его довели до самоубийства

Киберпреследование: Дина и Али Халкич рассказывают историю своего сына Аллема

В среду, 4 февраля 2009 года, все было, как всегда. Наш сын Аллем поужинал с нами, а потом со своим приятелем Тханем пошел к их общей подружке Монике. Весь вечер они просидели у нее, учили ее младших сестер играть в карты.

Аллем вернулся домой в пол-одиннадцатого вечера и спросил у моей жены Дины:

– А что у нас завтра на обед?

– Все готово и уже в холодильнике, – ответила Дина.

Аллем был весел и безмятежен. Он, как обычно, схватил пакет чипсов и банку колы и закрылся у себя в комнате.

В полночь мы слышали, что он еще сидит за компьютером. В какой-то момент я уже был готов пойти к нему и сказать, что «пора все выключать, потому что тебе завтра в школу», но у него все вроде затихло, и мы с Диной спокойно заснули.

На следующее утро мы проснулись в полседьмого и увидели, что дверь его комнаты открыта. В комнате никого не было, но на кровати лежала записка, из которой следовало, что Аллем отправился на Вестгейтский мост.

Сбитые с толку, перепуганные и ошарашенные, мы обзвонили всех его друзей и приятелей. Никто ничего не знал. Тогда мы позвонили в полицию.

Из полиции перезвонили в 7.15. Они спросили, не было ли у Аллема с собой инсулиновой помпы… и какого она была у него цвета. Мы сразу поняли, что случилось что-то недоброе.

В 7.30 к нашему дому подъехала полицейская машина, но сидящие в ней офицеры долго не выходили. Было ясно, что они пытаются оттянуть момент разговора с нами. Мы стояли у входной двери. Дина вцепилась в меня мертвой хваткой.

– Наш сын жив? – спросил я у полицейских.

– Нам очень жаль, мистер Халкич, – сказали они, – но он погиб.

Тело Аллема нашли у моста. Не могу описать, что я чувствовал в это мгновение. Было такое ощущение, что во мне умерла какая-то часть души.

Аллем был нашим единственным ребенком, мы не могли на него нарадоваться. Это был умный, эмоциональный, необыкновенно сострадательный парень. У него было очень много друзей, и он часто приводил их к нам домой – перекусить, послушать музыку, а то и просто отдохнуть и поболтать.

Аллен любил «Металлику», не выпускал из рук свой ненаглядный айпод, неплохо владел гитарой и с удовольствием играл в покер. Он обожал, когда Дина готовила свои фирменные картофельные драники.

Мы были очень крепкой и абсолютно счастливой семьей. Вся наша жизнь вращалась вокруг Аллема и его друзей… мы думали, что знаем о его жизни почти все и участвуем в ней, насколько только могут родители.

Но после этой непонятной и совершенно непостижимой для нас трагедии мы задались вопросом: «Неужели в его жизни происходило что-то такое, о чем мы не имели ни малейшего представления?»

Аллем в киберпространстве

Аллем обожал сидеть за ноутбуком и болтать в чатах с друзьями. Нередко на связи с ним одновременно было по 10–15 человек, и из комнаты то и дело доносились сопровождающие полученные сообщения звуковые сигналы. Как-то я зашел к нему и спросил:

– Аллем, а что это за окошки все время выскакивают у тебя на экране?

– Это все мои друзья, – объяснил он.

– Как же тебе удается разговаривать с таким количеством людей сразу? – спросил я.

– Да мы все так делаем, – улыбнулся он, пожав плечами.

И мы всегда думали: «Наш сын рядом с нами, в своей комнате. А это значит, что он в полной безопасности. Ведь с ним не может произойти ничего страшного, пока он находится под крышей родного дома».

В декабре 2008 года Аллем повздорил с одним из своих приятелей. Этот парень, тремя годами старше Аллема, оскорбительно высказывался о ком-то из их общих друзей. Мелкая размолвка переросла в серьезный конфликт.

Аллему начали приходить эсэмэски и электронные сообщения с угрозами: «Ты только понты кидать умеешь, а я тебе гарантирую, что в больницу отправлю, только попадись мне…», «Не удивляйся, если скоро с тобой чего-нибудь произойдет. Не на того ты наехал… пора расплатиться…», «Если увидишь, как на тебя несется белая машина с «люстрой» на крыше, знай, это я…». А еще в этих сообщениях фигурировали угрозы привлечь к «разборкам» хорошо известные криминальные группировки и уличные банды.

Этот парень начал бомбить и друзей Аллема массовыми рассылками, призывая их объединиться против него и «общими силами раздавить его, как поганого пса».

Всего Аллем получил на телефон и ноутбук больше 300 сообщений с угрозами. Его не оставляли в покое ни на минуту.

– Мы слышали, – рассказывает Дина, – что Аллем постоянно стучит на клавиатуре, но и помыслить не могли, что с ним происходит в онлайне. Мы даже не представляли, что он, несчастный, все это время борется за свою жизнь! Он ни разу не подал виду, что у него какие-то трудности, и уж точно мы не видели ни единого намека, что он может покончить с собой. Позднее его друг Кейн сказал о нем такие слова: «Аллем терпеть не мог конфликтные ситуации. И вполне в его характере было ничего не говорить друзьям, чтобы не беспокоить их своими проблемами… в нем не было ни капли зла».

Будущее, которого так и не увидел Аллем

На рождественские каникулы 2008 года Аллем на пару недель устроился сортировщиком в компанию, занимающуюся доставкой международной почты и логистикой. Потом я увидел, что на дверь его комнаты прилеплен штрихкод из тех, что наклеиваются на посылки.

– Пап, он мне каждый день будет напоминать, почему нельзя бросать школу, – с усмешкой объяснил Аллем.

Мы с Диной гордились его успехами. Аллем поступил в колледж. Я выбрал ему в подарок машину. Аллем мечтал стать шеф-поваром и путешествовать по миру на шикарном морском круизном лайнере.

Мы так радовались, когда родился Аллем. Я не могу передать, какое счастье ощущаешь, держа на руках новорожденного ребенка. И невозможно было даже представить, что через 17 лет ты будешь обнимать того же самого ребенка… только в его теле будут переломаны все кости. Невозможно даже помыслить, что через 17 лет ты похоронишь своего ребенка… и больше никогда его уже не увидишь.

На похороны Аллема пришло восемьсот человек.

Проклятие самоубийства

С того момента, как наш мальчик пал жертвой киберпреследований, прошло уже три года. Но для нас с Диной каждая секунда жизни превратилась в пытку. В моем сердце появилась зияющая дыра, пульсирующая физической болью. Каждый вечер я надеюсь, что не проснусь утром. Хуже всего, когда наступают выходные.

Я вижу в парке или в супермаркете родителей с четырехлетним ребенком и вспоминаю, каким был Аллем в 4 года. Я радуюсь за этих родителей… за то, что они вместе со своим ребенком. Я останавливаюсь и наблюдаю, как играет их дитя, а они, наверно, смотрят на меня, гадая: «И чего это он, интересно, уставился?»

Я вижу подростков на улице… и думаю про Аллема. Один из его друзей одевался, как он, и носил такую же прическу. Он часто заходил к нам, даже уже после кончины Аллема. Он отличный парень… но каждый раз, когда я его видел, у меня переворачивалось все внутри. Те, кто не терял своих детей, наверно, никогда не смогут этого понять.

Я нагибаюсь завязать шнурки и вспоминаю, как завязывал шнурки маленькому Аллему. Все, что ни происходит в моей жизни, напоминает мне о нем.

У каждого человека есть свой запах. У наших детей есть свой аромат… и он витал в комнате Аллема. Потеряв сына, мы с Диной приходили в комнату и просто подолгу сидели там, чтобы почувствовать этот аромат. Запах держался еще с полгода, и это нам очень помогало. В таких ситуациях приходится хвататься за любую соломинку.

Потеряв ребенка, начинаешь делать бессмысленные вещи, потому что смысл уходит из самой жизни. Дина до сих пор каждый вечер готовит Аллему ужин. Она еженедельно стирает ему одежду. А я каждый день иду на работу с портфелем, в котором так и лежат все вещи Аллема, найденные на месте его смерти… и даже протокол вскрытия. Вся жизнь Аллема теперь умещается у меня в портфеле.

Мы ходим к нему на могилу три, четыре, пять раз в неделю. Легче ли нам становится, когда мы приходим на кладбище? Да… нет… не знаю.

Мы снова, снова и снова задаем себе сотни одних и тех же вопросов:

А если бы мы повнимательнее заглядывали в его ноутбук?

А если бы мы в то утро вовремя проснулись?

А если бы мы почаще расспрашивали его о том, что происходит у него в жизни?..

Мы приговорены к пожизненному наказанию этими вопросами.

Я ненавижу лжецов… я терпеть не могу лицемерия. Но теперь мне приходится лицемерить каждый день. Я иду в супермаркет, и встреченные знакомые спрашивают меня:

– Как ты?

– Хорошо, – отвечаю я.

Коллеги на работе спрашивают меня:

– Как у тебя дела?

– Отлично, – отвечаю я.

И все это – ложь.

Беседуйте со своими детьми о смерти и самоубийстве

Мы никогда не разговаривали с Аллемом о смерти… или о самоубийстве.

Если б только Аллем знал, как мы будем страдать, если б только знал, сколько слез прольет его мать, он никогда не сделал бы того, что сделал.

Если б только Аллем знал, какие шрамы останутся на душах его друзей, он никогда не покончил бы с собой. Но откуда он мог знать, какие руины оставит после себя? Как все это может понять подросток? Когда смертельно больной взрослый человек в 65 лет решает раз и навсегда закончить свои мучения, он знает, что делает. Но не подросток, не Аллем.

У меня есть знакомые, дети которых тоже покончили с собой. Как и я, они никогда не говорили со своими детьми о смерти. Но в отличие от меня они не говорят о своих детях теперь. И никогда не заговаривают о проблеме самоубийства.

Говорить об этом – самая страшная пытка, но делать это мы просто обязаны во благо всех детей и подростков.

Я был так наивен. Я считал, что в молодежной среде третируют только тех, кого терпеть не могут, скажем, толстых или тощих. Я думал, что самоубийства случаются только в неблагополучных семьях. Теперь я знаю, что все совсем не так.

У нас в коридоре есть лампочка. Когда Аллем уходил куда-нибудь на ночь глядя, мы оставляли ее для него включенной… так делают многие родители. Вернувшись, он выключал ее, и мы понимали: Аллем дома… теперь он в безопасности.

Вот уже три года мы не выключаем эту лампочку. Аллем, она для тебя будет гореть вечно.

Миф

Существует миф, что жертвами издевательств становятся в основном трудные дети. Еще этот миф гласит, что преследуют в основном склонных к депрессии одиночек.

Но Аллем Халкич был жизнерадостнее и уравновешеннее многих других 17-летних парней. Его любили гораздо больше многих других 17-летних подростков. Но ни одному молодому человеку в 17 лет не под силу бесконечно терпеть нескончаемые угрозы его жизни и безопасности. И если уж перед ними оказался совершенно беззащитным веселый, уравновешенный, жизнерадостный и уважаемый в своей среде Аллем, то та же самая опасность грозит и любому другому ребенку.

Первый в Австралии судебный процесс по делу о киберпреследованиях

Организатор травли Аллема был арестован полицией Виктории, признал свою вину и был осужден. Это был первый в Австралии судебный процесс по делу о киберпреследованиях, закончившийся тюремным сроком.

Сегодня законодатели всего мира начинают всерьез относиться к проблеме психологического насилия такого рода. Родители и учителя тоже должны прекратить закрывать на преследование одних подростков другими глаза и говорить что-нибудь типа:

«Ну, немного подразнили друг друга, так всегда было и так всегда будет».

Когда в опасности оказывается здоровье или жизнь детей, эти издевательства нельзя больше воспринимать как простые шалости, вдруг доведшие до беды. Все чаще виновные в таких преступлениях получают тюремные сроки.

Аллем стал одним из бессчетного количества молодых людей, не выдержавших издевательств и решивших перешагнуть последнюю черту. Прямо в этот самый момент в Чикаго, Осло, Токио, Манчестере и тысячах других городов есть дети, которые планируют, а то и уже совершают самоубийство.

В странах Запада самоубийство на данный момент является главной причиной смерти молодых людей… самостоятельно сводят счеты с жизнью подростки гораздо чаще, чем гибнут от наркотиков или ДТП. Мы предупреждаем наших детей держаться подальше от наркотиков, мы сто раз повторяем им, что на дороге нужно вести себя осторожнее. Мы разговариваем с ними о еде, моде и футболе. Но кто же поговорит с ними о проблеме самоубийства? Самоубийство так и остается для нас табуированной темой, ведь «у нас в семье такого произойти не может!».

Мы просто обязаны втолковать своим детям одну непреложную истину: любым издевательствам когда-нибудь придет конец. Но самоубийство – это НАВСЕГДА!

Борьба семьи Халкич за честь и достоинство своего сына

Да, суд признал организатора киберпреследований виновным в уголовном преступлении. Но Дине и Али этого было недостаточно. «Когда человек совершает самоубийство, – говорит Али, – люди считают, что он сделал это, потому что был склонен к депрессивным состояниям. Но Аллем не страдал от депрессии». И Дина с Али решили это доказать.

Они заручились помощью Джулии Шембри из юридического агентства «Schembri and Company» и с ее поддержкой передали дело о смерти Аллема в трибунал содействия жертвам уголовных преступлений. Они работали с делом Аллема больше года и доказали, что его смерть явилась прямым следствием актов виртуального насилия. Эта победа стала эпохальным судебным решением, создавшим новый прецедент в австралийской правоприменительной практике. Родители Аллема доказали, что киберпреследование является смертоносным оружием.

Али написал судье: «Принятым решением… вы восстановили доброе имя Аллема и защитили его честь и достоинство. Вы вернули моей жене Дине материнскую гордость и возможность чувствовать, что она с честью выполняла свои материнские обязанности и может гордиться тем, как воспитала сына. Вы дали нам цель, ради которой можно продолжать жить и бороться, потому что теперь мы верим, что перемены – возможны. Судебная битва далась нам нелегко, но мы понимаем, как важно открыть общественности глаза на опасности, подстерегающие детей в киберпространстве. То, что вы сделали для Аллема, поможет великому множеству других людей».

Кампания Халкичей

Несмотря на так и не отпускающее их ежедневное чувство скорби, Дина и Али ни на минуту не прекращают свои попытки привлечь внимание людей к проблеме киберпреследований и самоубийств в молодежной среде. Они выступают в школах и спортклубах, еженедельно дают интервью. Они пытаются воздействовать на правительство, а когда к ним не прислушивается большое правительство, отстаивают свои интересы в местных органах власти.

В сотрудничестве с медиагруппой «Leader Community Newspapers» Дина и Али запустили общественную кампанию «Не делай больно», в ходе которой подростки дают клятву бороться с киберпреследованиями.

«Конечно, мы не можем изменить сразу весь мир, – говорит Али, – но нам вполне по силам изменить обстановку в собственном дворе и на своей улице. Нам выпало будить в людях неравнодушие. Нам выпало бороться за безопасность детей».

КЛЯТВА

Я не буду принимать участие в актах психологического насилия в киберпространстве, я не буду смеяться и потакать этим актам.

Я не буду безучастным и бездеятельным наблюдателем.

Узнав о фактах киберпреследований, я расскажу о них учителям, родителям или друзьям.

Я не буду реагировать на любые присланные мне оскорбительные сообщения или визуальные образы и сохраню их в качестве доказательств проявленного в мой адрес виртуального психологического насилия.

Али с Диной организовали на Вестгейтском мосту Мельбурна, ставшем местом гибели Аллема и сотен других самоубийц, митинг, на котором присутствовало больше 300 человек. Они возглавили кампанию за установку на этом мосту специальных поручней и решеток безопасности. Они оказывали непрестанное давление на органы власти, которые на протяжении пяти последних лет повторяли: слишком сложно, слишком дорого, оно того не стоит.

Они писали в газеты, выступили на всех радиостанциях, куда только смогли попасть, и поговорили со всеми не отказавшимися их выслушать политиками. В конце концов власти все-таки установили на мосту системы безопасности, потратив на это больше $10 000 000. Каков результат? В первый же год количество самоубийств сократилось на 85 %: с 37 случаев в 2009 году до всего четырех в 2010-м. А сколько же было в 2011-м? На момент написания этих строк – ни одного.

«На эту кампанию, – говорит Али, – я потратил все свои деньги и еще очень много взятых взаймы. Конечно, нашего мальчика всем этим уже не вернешь. Но зато мы спасем многих других детей. Мы надеемся подтолкнуть людей к откровенному разговору о проблеме самоубийств. Если родители и дети смогут открыто обсуждать тему самоубийства, другие семьи смогут избежать того, что пришлось пережить нам с Диной. Самоубийства можно и нужно предотвращать».

Друзья Аллема загрузили на YouTube посвященный его памяти фотоколлаж и записали песню, заканчивающуюся такими словами: «Ты навсегда ушел из наших жизней, мы плачем и скучаем по тебе».

Аллем был совершенно нормальным, энергичным, счастливым и жизнерадостным подростком из крепкой и любящей семьи. У него было много друзей, у него было все, ради чего стоило жить. Аллем не подавал виду, что у него в жизни что-то не так, и никому не сказал о том, что его третируют в Интернете.

На третью годовщину его гибели некоторые из его друзей написали ему вот такие письма:

Аллем, не проходит и дня, чтобы мы не подумали о тебе, чтобы у нас в головах не возникли оставленные тобой чудесные воспоминания. Ты был нам братом, никогда никого не судил и всегда был рядом в трудную минуту. Пожалуйста, помни, что тебя любили как никого другого.

Дэниел и Кеин Хеффернан

Я думаю о тебе каждый день. Кажется, только вчера мы с тобой шутили и смеялись. Люблю тебя и скучаю по тебе, брат мой.

Роб Нгуйен

Я реально скучаю по тебе, брат, и каждый день вспоминаю тебя. Я так бы хотел, чтобы в ту ночь, когда ты трагически ушел от нас, ты обратился ко мне за советом и поддержкой.

Тхань Буи

Мы с тобой вместе росли, и ты всегда стремился к новому и старался прожить каждый новый день как можно интереснее и веселее. Всем нужны такие друзья, как ты. Именно благодаря всему этому ты был тем, кем был, и именно поэтому тебя все любили. Мы всегда будем скучать по тебе. Покойся с миром.

Эрик Чау

Аллем Халкич, я буду любить тебя вечно. Не проходит ни дня, чтобы у меня не болело сердце от осознания того факта, что ты больше не рядом с нами. И все же у меня в душе всегда расцветает улыбка, когда я вспоминаю тебя и твой смех.

Сара Даути

День проходит за днем, и каждый день я постоянно думаю о тебе. Я тоскую по твоему смеху, я тоскую по твоей улыбке, я тоскую, вспоминая, как светло становилось в любой комнате, куда входил ты, но больше всего я тоскую просто по тебе. Ты вечно будешь жить в моем сердце.

Меган Портелли

Трудно найти такие слова, которыми можно было бы описать тебя. Трудно найти такие страстные слова, которыми можно было бы описать нашу любовь к тебе, трудно найти слова, чтобы объяснить, как мы скучаем по тебе. Аллем Халкич, ты – самая яркая звезда на нашем небосклоне.

Сара Дарманин

Аллем Халкич, я буду вечно благодарна миру за то, что ты был в моей жизни. Прекрасные воспоминания о временах, когда мы были рядом, будут вечно жить в моем сердце, точно так же, как в твоих близких и друзьях будет продолжать жить твоя душа. Ты никогда не будешь забыт. Ты навсегда останешься вечно молодым, вечно любимым, и нам вечно будет тебя не хватать.

Селин Крейтон

Издевательства в школе

Я – тот, кто сидит с тобой за одной партой.

Я – тот, кого дразнят за лишний вес.

Я – тот, над кем смеются за малый рост.

Я – тот, к кому цепляются за любовь к компьютерам.

Я – тот, кто говорит с акцентом.

Я – тот, кто не силен в спорте.

Я – тот, кто всегда и во всем виноват.

Я – тот, кто в постоянном страхе ездит домой на автобусе.

Я – тот, у кого при быстрой ходьбе заплетаются ноги.

Но еще я – тот, у кого хватает отваги каждое утро просыпаться и переживать все это снова и снова.

Найджел Поттс

«Что со мной не так?»

История Мэтью: сейчас мне уже далеко за 40, я разведен. А в детстве надо мной целых три года, с 7-го по 9-й класс, постоянно издевались в школе. Три раза в неделю у нас была физкультура, и я ждал этих дней с ужасом. Чтобы заболеть и не ходить в школу, я зимой спал, не накрывая одеялом голые ноги. Когда мне ставили градусник, я шел в ванную и держал его под горячей водой. Прежде чем выйти из туалета (дома), я брал щетку и разбалтывал в унитазе свои фекалии. После этого я звал маму и говорил:

– Посмотри, мам. У меня понос, я сегодня в школу идти не могу.

Я принимал или принимаю лекарства и/или проходил курсы лечения от депрессии, синдрома навязчивых состояний, социального беспокойства, общих тревожных состояний и синдрома посттравматического стресса. Иногда единственным возможным выходом мне кажется смерть. Есть у меня одна самая главная навязчивая мысль. У меня в голове постоянно крутятся слова «в детстве меня изнасиловали, и никто даже не пришел на похороны», в смысле, что это убило мою душу, и всем на это было наплевать. А следом за этой фразой в хит-параде мыслей, от которых я не в силах избавиться, стоят два вопроса: «ЧТО СО МНОЙ НЕ ТАК?» и «ПОЧЕМУ МЕНЯ НЕ ЛЮБЯТ ЛЮДИ?»

Я постоянно принимаю четыре препарата от депрессии и тревожных состояний. Врачи предпочитают накачивать меня транквилизаторами, чтобы я не покончил с собой и никто не подумал, что они плохо меня лечили, хотя, конечно, никто из них этого не признает. Ни один из моих психологов и психиатров не стал разбираться в том, что мне пришлось пережить в детские годы, потому что для них гораздо проще свалить все на депрессию, выписать мне очередной рецепт и выставить за дверь. Сейчас я планирую записаться на сеансы групповой психотерапии или вступить в какую-нибудь ассоциацию взаимной поддержки.

Дело в том, что таблетки не смогут избавить меня от депрессии, пока не затянутся раны, оставшиеся от перенесенного в детстве насилия. Таблетки совершенно не помогают мне жить. Смотрите, мы 30 лет назад уехали из тех мест, где жил мой мучитель, а он до сих пор продолжает править моей жизнью. И я хочу вернуть свою жизнь себе. Я устал быть уродом и изгоем.

Родители и учителя иногда не обращают внимания на школьные издевательства, считая, что это «нормально» для подростков, что это всего-навсего невинные шалости. Но испытавший все на себе Мэтью с ними будет явно не согласен. «Мы знаем, что происходит в нашей школе»В 2000 году канадцы Крейг и Пеплер решили разобраться, сколько учителей знает о фактах издевательств и преследований в своей школе. Исследователи установили в учебных кабинетах и на школьных дворах скрытые микрофоны и камеры. И что же выяснилось?

«Мы знаем, что происходит в нашей школе»

«Наблюдения показали, что учителя вмешиваются в 14 % эпизодов, имеющих место в учебных кабинетах, и в 4 % эпизодов подросткового насилия на школьном дворе и игровых площадках». Эти исследования подтверждают то, о чем мы уже и сами знаем: учителей слишком мало, чтобы знать обо всем, что происходит у них в школах. Этим же объясняется и то, что на вопрос: всегда ли учителя пресекают эпизоды школьных издевательств – утвердительно ответили 71 % учителей и только 25 % учеников. Когда подросток является жертвой издевательств и преследованийЕсли ваш ребенок стал жертвой школьных издевательств, у него могут проявиться следующие симптомы:• прогулы;• нарушения пищевого поведения;• ухудшение здоровья;• депрессивные состояния;• появление склонности к вандализму и мелкому воровству из магазинов;• ухудшение успеваемости: жертвы преследований настолько сосредоточены на том, как избежать дальнейших издевательств или придумать повод не ходить в школу, что просто не способны отдаться учебе.

Эти исследования подтверждают то, о чем мы уже и сами знаем: учителей слишком мало, чтобы знать обо всем, что происходит у них в школах. Этим же объясняется и то, что на вопрос: всегда ли учителя пресекают эпизоды школьных издевательств – утвердительно ответили 71 % учителей и только 25 % учеников.

Когда подросток является жертвой издевательств и преследований

Если ваш ребенок стал жертвой школьных издевательств, у него могут проявиться следующие симптомы:

• прогулы;

• нарушения пищевого поведения;

• ухудшение здоровья;

• депрессивные состояния;

• появление склонности к вандализму и мелкому воровству из магазинов;

Сильнее всего ранят слова. В английскую общественную организацию «Kidscape», занимающуюся защитой детей от любых видов насилия, пришло письмо от 84-летнего мужчины, в котором он признался: «Я до сих пор помню, что мне говорили эти мерзавцы, все до единого слова. Их презрительные оскорбления звучат у меня в голове всю жизнь». Жестокие слова глубоко врезаются в нашу память и живут гораздо дольше боли и синяков, полученных в драке. Некоторые жертвы издевательств принимаются мстить обидчикам. Исследование 41 человека, по вине которых в период с 1974 по 2000 год произошло 37 инцидентов с применением огнестрельного оружия в образовательных учреждениях США, показало, что 71 % этих стрелков «до совершения преступления подвергались издевательствам, становились жертвами избиений или чувствовали несправедливое отношение со стороны других учеников».

• Чарльз Эндрю Уильямс учился в старших классах школы калифорнийского городка Санти. Одноклассники смеялись над ним за большие уши и слишком уж субтильное телосложение. «Он и правда лопоухий и очень худой, – рассказывает его брат Майкл. – Люди просто обожают его по этому поводу доставать. И к нему цеплялись, сколько я себя помню». Его дразнили «Дистрофиком Энди». Как сказал его друг Нил О’Грэйди: «Его все время донимали, как только могли. Он же очень тощий и маленький. И все думали, что он какой-то слабоумный». Но однажды Энди сломался. Он взял в школу оружие, убил там двоих учеников и ранил еще 13 человек.

• Эрика Харриса и Дилана Клеболда бесконечно подвергали издевательствам и остракизму в школе Колумбина в городке Литтлтон штата Колорадо. Как-то раз кто-то из одноклассников ложно донес, что они принесли в школу марихуану, в результате чего был произведен обыск их личного имущества. Другой случай публичных унижений один из очевидцев описал так: «На школьном дворе их взяли в кольцо и начали, как из брызгалок, обливать их из пакетиков кетчупом и обзывать педиками. Все это происходило на глазах у учителей, и поэтому у них не было никакой возможности защищаться. Они весь день ходили с ног до головы перемазанные кетчупом и в таком виде отправились и домой». В 1999 году Харрис с Клеболдом вооружились самодельными бомбами и автоматическим оружием и, придя в школу, расстреляли 12 учеников и преподавателя. 24 человека было ранено. Эрик и Дилан после расстрела покончили с собой. Предсмертная записка Эрика гласила: «Пришло время расплаты».Как сказал один из школьников, которому удалось выжить в этом ужасном происшествии в школьной библиотеке: «ОНИ ХОТЕЛИ ЗАСТАВИТЬ НАС ПОЧУВСТВОВАТЬ ИХ БОЛЬ».

В 1999 году Харрис с Клеболдом вооружились самодельными бомбами и автоматическим оружием и, придя в школу, расстреляли 12 учеников и преподавателя. 24 человека было ранено. Эрик и Дилан после расстрела покончили с собой. Предсмертная записка Эрика гласила: «Пришло время расплаты».

Самоубийство

Мы могли бы сейчас назвать имена тысяч детей – например, 15-летнего Джеффри Джонсона из Флориды, США, 14-летней Шанель Рэй из австралийского Джилонга, 8-летней Мари Бентхам из британского Манчестера, 12-летней Акико Уемуры из японского Хонсю – чудесных, умных детей, доведенных издевательствами до самоубийства.

Мы могли бы задаться вопросами: что может быть хуже смерти? Как может ребенок покончить с собой, чтобы, скажем, избежать побоев? Это же совершенно нелогично! А все дело в неослабевающем психологическом давлении – в бесконечных эсэмэсках, оскорблениях, избиениях, – в постоянных мыслях, что может произойти дальше. Через несколько месяцев, наполненных бессонными ночами, подросток, чувствующий абсолютное одиночество и не видящий никакого выхода из ситуации, иногда говорит себе: «Я больше не в силах все это терпеть. Хуже такой жизни не может быть ничего. Даже смерть лучше такой жизни». И мы снова и снова читаем в записках наложивших на себя руки детей (или тех, кто пытался покончить с собой) такие слова: «Я не хотел умирать, но другого способа прекратить эту боль у меня нет».Здесь нет смысла говорить о логике. Если уж оказавшиеся в плену солдаты, чувствующие постоянную угрозу собственной жизни, лишаются сна и со временем сходят с ума, то что же говорить о детях?

А все дело в неослабевающем психологическом давлении – в бесконечных эсэмэсках, оскорблениях, избиениях, – в постоянных мыслях, что может произойти дальше. Через несколько месяцев, наполненных бессонными ночами, подросток, чувствующий абсолютное одиночество и не видящий никакого выхода из ситуации, иногда говорит себе: «Я больше не в силах все это терпеть. Хуже такой жизни не может быть ничего. Даже смерть лучше такой жизни». И мы снова и снова читаем в записках наложивших на себя руки детей (или тех, кто пытался покончить с собой) такие слова: «Я не хотел умирать, но другого способа прекратить эту боль у меня нет».

Короче говоря

Конечно, подвергающийся постоянным издевательствам ребенок не может мыслить адекватно!

«Мои дети обязательно мне все рассказали бы!»

-летняя Дон-Мари Уэсли из города Мишн в канадской провинции Британская Колумбия написала в своей предсмертной записке: «Если я попытаюсь позвать кого-нибудь на помощь, будет только хуже. Круче этих девчонок у нас нет никого, и они все время ищут себе новые жертвы для избиений. Если я на них настучу, их выгонят из школы, и тогда их вообще никто не остановит…»

Дон-Мари предпочла страдать молча. Вы, наверное, скажете:

«Если будут издеваться над моими детьми, я сразу об этом узнаю. Если моим детям будет плохо, они обязательно мне об этом расскажут».

Но расскажут ли?

Почему дети не рассказывают об издевательствах своим родителям

Представьте, что над вашим 12-летним сыном Марком в школе измываются одноклассники. Они бросают в реку его тетрадки, бьют его на переменах, воруют у него деньги, придумывают унизительные клички.

Как говорит статистика, существует всего 1 ШАНС ИЗ 10, что Марк вам об этом всем расскажет… и только 1 ШАНС ИЗ 20, что он расскажет об издевательствах учителям.

Но почему же страдающий ребенок держит все это в секрете от своих любящих родителей? А пусть объяснит сам Марк.

«Если я расскажу, станет только хуже! Если отец поговорит с самими школьными хулиганами или с их родителями, я стану полным посмешищем. Они только обозлятся и станут наезжать еще сильнее!» Чаще всего детей достают, зачисляя в «маменькины сынки». А с точки зрения ребенка, нет ничего позорнее, чем позвать на помощь родителей. И вот жертва преследований, конечно, думает: «Если уж меня и так гнобят за то, что я «СОВСЕМ НЕ КРУТ», то что же они со мной сделают, когда увидят насколько НЕ КРУТЫ мои родители!»

«Я опозорюсь перед родителями. Мне совсем ни к чему, чтобы родители думали, что я полный лошара и что меня все вокруг ненавидят. Мне ни к чему, чтобы они думали, что я сам не в силах со всем этим справиться. Мать и так все время указывает мне, как жить! Если она еще узнает, что меня достают в школе, то мне вообще дома никакой жизни не дадут!» Жертвы издевательств считают, что отчасти виноваты в этом сами: «Если б я не был такой ботан, надо мной бы не ржали все вокруг». «Если б мне не приходилось ходить в этой дебильной одежде, меня бы оставили в покое». «Если б я не был такой урод, дистрофик, жирдяй, тупица, меня не били бы на переменах».И Марк совсем не хочет, чтобы даже вы, его родители, стеснялись его, думая: «Наш сын – придурок, каких мало!»

Жертвы издевательств считают, что отчасти виноваты в этом сами: «Если б я не был такой ботан, надо мной бы не ржали все вокруг». «Если б мне не приходилось ходить в этой дебильной одежде, меня бы оставили в покое». «Если б я не был такой урод, дистрофик, жирдяй, тупица, меня не били бы на переменах».

«Родители опозорят меня. Они могут додуматься пойти к директору. А я лучше умру, чем позволю им пойти жаловаться учителям. Ведь так они выставят меня полным идиотом… надо мной будет ржать вся школа». Главная цель жизни у любого подростка – казаться крутым, независимым и способным самостоятельно управлять собственной жизнью… и поэтому меньше всего ему хочется, чтобы в нее вмешивались родители. Ведь он стесняется уже того факта, что они вообще у него есть!

«Родители начнут распоряжаться моей жизнью. Они и сейчас-то без конца говорят мне, что надо делать, а что нет. А если они узнают, какие у меня неприятности, то начнут указывать, что мне нужно носить, станут критиковать моих друзей, мой внешний вид…»

«Стучать и закладывать – западло». Со временем дети привыкают к мысли, что «стучать» на обидчиков – это неправильно. Дети 8–10 лет еще считают, что можно рассказывать родителям о своих мучителях… но по достижении подросткового возраста они раз и навсегда приспосабливаются страдать молча. Особенно это касается мальчишек, потому что им все время говорят, что надо помалкивать и по-мужски переносить все невзгоды.

«Это болезнь роста». Многие дети – да и взрослые тоже – искренне верят, что взаимные издевательства в подростковой среде – это вполне нормальное возрастное явление и помочь им все равно никто не сможет. Но это давно отжившая свое система мышления. Выше были приведены ШЕСТЬ очень убедительных для подростка причин, вынуждающих его страдать, не говоря ни слова. Но главная проблема в том, что ему вполне достаточно и всего ОДНОЙ из них.

Киберпреследования: еще несколько причин ничего не говорить родителям

«Интернет и пубертат несовместимы».

Малинда Уилсон, полицейский департамент Сиэтла

Над 14-летней Мэри издеваются в Интернете. Одноклассники сделали веб-сайт «Уродка Мэри» и выложили на него ее фото. Они присылают ей анонимные электронные сообщения с текстом типа: «Ты – натуральная жирная свинья. Худей!» Они закидывают ее эсэмэсками: «Иди и повесься!» Скажет ли Мэри об этом своим родителям?

Скорее всего, нет – по перечисленным нами причинам. Но в случае киберпреследований причин этих становится еще больше.

«Мой компьютер – это вся моя жизнь. Если я скажу маме об этих издевательствах, она у меня его просто отнимет… да и телефон тоже! И тогда я стану вообще полным изгоем! Если уж обо мне распространяют гадкие слухи, то мне по крайней мере нужно знать, что они обо мне говорят. Лучше быть жертвой и знать, что о тебе болтают, чем быть жертвой и вообще не понимать, что происходит.Конечно, издевательства приносят адские мучения, но оказаться без связи гораздо хуже. Электронная почта и эсэмэски – это мой выход в мир. Я не смогу жить без фейсбука».Если вам за 40, то для вас компьютер – это просто инструмент… пусть даже совершенно необходимый, но все-таки инструмент. А для Мэри ноутбук – это вся ее жизнь. Вы наводите красоту у себя в гостиной, а Мэри украшает свою страничку в фейсбуке. Вы в киберпространстве гость, она там живет.

Если уж обо мне распространяют гадкие слухи, то мне по крайней мере нужно знать, что они обо мне говорят. Лучше быть жертвой и знать, что о тебе болтают, чем быть жертвой и вообще не понимать, что происходит.

Конечно, издевательства приносят адские мучения, но оказаться без связи гораздо хуже. Электронная почта и эсэмэски – это мой выход в мир. Я не смогу жить без фейсбука».

«Мои родители начнут следить за всем, что я делаю в Интернете. Их реально кондрашка хватит, если они узнают, в каких чатах я бываю и о чем болтаю в аське. Лучше уж терпеть эти оскорбления, чем стоящих за спиной и поминутно заглядывающих мне через плечо родителей». Таким образом, у Мэри есть целых ВОСЕМЬ причин страдать в полном молчании.А ведь ей будет достаточно и всего ОДНОЙ.

Таким образом, у Мэри есть целых ВОСЕМЬ причин страдать в полном молчании.

ДАННИИ: Даннии Сандерс была чемпионкой Австралии по прыжкам на батуте и в 2010 году представляла свою страну на соревнованиях в Японии. Даннии была очень популярной среди сверстников, чрезвычайно живой и жизнерадостной девушкой. «Это была блондинка с синими, почти лиловыми глазами, в которых, когда она была счастлива, начинали мелькать веселые искорки, – говорит ее мать Кристина. – Она вполне нормально ела и спала, танцевала под музыкальные видеоклипы и все время прыгала на своем батуте». У Даннии на фейсбуке было почти 2000 френдов. И она была жертвой киберпреследований.В июле 2011 года, не выдержав онлайновых издевательств и бесконечной внутренней борьбы, она покончила с собой. Ее смерть повергла в горе сотни ее друзей в Сиднее.«Я просто не верю, что она хотела умереть», – говорит ее мама.Фейсбук ли виноват в смерти Даннии?«Нет», – говорят ее родители.Все гораздо сложнее.

У Даннии на фейсбуке было почти 2000 френдов. И она была жертвой киберпреследований.

В июле 2011 года, не выдержав онлайновых издевательств и бесконечной внутренней борьбы, она покончила с собой. Ее смерть повергла в горе сотни ее друзей в Сиднее.

«Я просто не верю, что она хотела умереть», – говорит ее мама.

Фейсбук ли виноват в смерти Даннии?

«Нет», – говорят ее родители.

Что такое настоящие друзья?

Вот что нам доподлинно известно: подросток с тысячей приятелей в киберпространстве может быть столь же одиноким, как и тот, у кого их нет вообще. В Интернете можно иметь легион знакомых… но сколько из них протянет вам руку помощи в трудный момент? А сколько из них вообще узнает вас на улице?

У нашего друга Тони четверо детей. Узнав о том, что мы пишем книгу об издевательствах в подростковой среде, он спросил:

«А про киберпреследования в ней будет? У меня для вас на эту тему есть одна история».

И вот что он рассказал, пока мы сидели в его машине.

История Тони: моему сыну 21 год. Он часами не вылезал из фейсбука. Поссорившись с кем-нибудь в онлайне, он начинал носиться по дому и хлопать дверями. Теперь он уже живет отдельно от нас. Потом и три дочери – 16, 14 и 12 лет – тоже начали проводить любую свободную минуту в фейсбуке. И вели себя точно так же. Наконец, где-то с месяц назад, я сказал девочкам: – Хватит! Времени у вас осталось до конца воскресенья… а после этого никаких фейсбуков у нас в доме не будет! И произошло настоящее чудо! Я даже поверить не могу, как все изменилось. Мы начали друг с другом разговаривать! Средняя дочка стала следить за собой, бегать по утрам, гулять в парке. Самая младшая стала тратить вдвое больше времени на домашние задания и учебу. Они стали жить счастливее. У нас появились общие занятия и интересы. Они стали лучше учиться в школе. Я вернул себе семью!

Наконец, где-то с месяц назад, я сказал девочкам:

– Хватит! Времени у вас осталось до конца воскресенья… а после этого никаких фейсбуков у нас в доме не будет!

У подростков часто отсутствует чувство меры. Социальные сети могут быть замечательным развлечением и чудесным способом общения. Но, когда вся эта замечательность и чудесность заканчивается, необходимо вмешиваться родителям.

Короче говоря

Подросток без социальных сетей не умрет… мало того, без них он начинает жить более полной жизнью.

Как определить, что ваш ребенок подвергается издевательствам в школе

«Хорошо, – скажете вы, – но по каким же признакам определить, что над моей Мэри издеваются в школе?»

Заметить можно следующее:

• у нее внезапно пропадает желание ходить в школу. Она начинает придумывать любые поводы, чтобы остаться дома, и говорит, что больна;

• у нее регулярно возникают головные боли, боли в животе и тошнота… стрессы, сопутствующие издевательствам, приводят к физическим заболеваниям;

• у нее появляется бессонница;

• Мэри приходит домой с физическими травмами, которым не находит убедительных оправданий. К примеру, царапины на шее она объясняет тем, что случайно наступила на соседского кота;

• она приходит домой в рваной одежде… или без тех или иных предметов одежды. Мэри считает, что лучше «потерять» свитер, чем принести его разодранным;

• она начинает негативно или раздраженно высказываться о своих одноклассниках;

• у Мэри пропадает желание проводить свободное время в компании друзей… и она даже не хочет о них разговаривать;

• Мэри отказывается говорить обо всем, что касается школы. Дети с удовольствием рассказывают родителям истории о том, какие забавные, дурацкие или безумные поступки вытворили их друзья… если, конечно, не оказываются в полной изоляции и одиночестве, и этих историй у них просто нет;

• у нее резко падает успеваемость (Как можно хорошо учиться, когда тебе постоянно угрожают?);

• Мэри начинает ходить в школу в необычное время и по необычному пути. Это один из способов избежать встречи с тем, кто над нею издевается;

• она просит вас отвезти ее в школу на машине;

• у нее пропадает аппетит;

• после школы она все время хочет есть. Если хулиганье отнимает у нее выделяемые вами деньги на завтраки, к моменту возвращения домой она будет голодна;

• вы замечаете в ней перманентное чувство злобы, видите, что она постоянно расстроена или пребывает в депрессии. (Конечно, те же симптомы могут наблюдаться и у детей, не подвергающихся в школе психологическому насилию и издевательствам.)

Как определить, что ваш ребенок подвергается киберпреследованиям

Если над Мэри измываются в школе, она вполне может быть еще и жертвой преследований в киберпространстве.

Если вы замечаете, что она:

• внезапно начинает проводить гораздо меньше времени за компьютером;

• отходя от компьютера, замыкается в себе, проявляет признаки раздражения или депрессии;

• получая электронные сообщения или эсэмэски, стесняется и беспокоится;

• перестает на ваших глазах отвечать на телефонные звонки или читать эсэмэски;

• отказывается разговаривать о том, чем она занимается за компьютером, вполне вероятно, что она подвергается киберпреследованиям.

Однако не надо заблуждаться. Некоторые жертвы киберпреследований начинают проводить за компьютером гораздо больше времени, чем раньше. Методики выживания в киберпространствеПриведенная ниже информация жизненно важна для вашего ребенка!• Предугадать, что будет с фотками, которые ты постишь в блогах, или с сообщениями, которые ты отправляешь друзьям, невозможно. Сегодняшний верный друг завтра может оказаться врагом! Проверять себя следует так: ЕСЛИ ТЫ НЕ ХОЧЕШЬ, ЧТОБЫ ТВОЮ ФОТКУ ИЛИ СООБЩЕНИЕ УВИДЕЛА ВСЯ ШКОЛА (И РОДИТЕЛИ), НЕ ВЫКЛАДЫВАЙ ЕЕ В СЕТЬ.• Никогда не отправляй свои фотки или видеоролики людям, которых не знаешь лично и очно.• Если кто-то достает тебя в сети, просто не отвечай. Как правило, не получив ответа, преследователи теряют интерес к потенциальной жертве. Тем не менее фиксируй события и сообщай обо всех фактах оскорблений и приставаний старшим.• В большинстве программ мгновенного обмена сообщениями, в чатах и современных телефонах имеется функция блокировки пользователей, общаться с которыми у тебя нет желания.• Если какие-то вещи не можешь сказать человеку в лицо, не говори их ему и онлайн. Все, что является грубостью или оскорблением в очном общении, является такой же грубостью или оскорблением в киберпространстве.• Все, что является преступлением в реальном мире, является преступлением и в киберпространстве.

Методики выживания в киберпространстве

Приведенная ниже информация жизненно важна для вашего ребенка!

• Предугадать, что будет с фотками, которые ты постишь в блогах, или с сообщениями, которые ты отправляешь друзьям, невозможно. Сегодняшний верный друг завтра может оказаться врагом! Проверять себя следует так: ЕСЛИ ТЫ НЕ ХОЧЕШЬ, ЧТОБЫ ТВОЮ ФОТКУ ИЛИ СООБЩЕНИЕ УВИДЕЛА ВСЯ ШКОЛА (И РОДИТЕЛИ), НЕ ВЫКЛАДЫВАЙ ЕЕ В СЕТЬ.

• Никогда не отправляй свои фотки или видеоролики людям, которых не знаешь лично и очно.

• Если кто-то достает тебя в сети, просто не отвечай. Как правило, не получив ответа, преследователи теряют интерес к потенциальной жертве. Тем не менее фиксируй события и сообщай обо всех фактах оскорблений и приставаний старшим.

• В большинстве программ мгновенного обмена сообщениями, в чатах и современных телефонах имеется функция блокировки пользователей, общаться с которыми у тебя нет желания.

• Если какие-то вещи не можешь сказать человеку в лицо, не говори их ему и онлайн. Все, что является грубостью или оскорблением в очном общении, является такой же грубостью или оскорблением в киберпространстве.

Полезную информацию о безопасности в киберпространстве можно почерпнуть на сайтах: www.cyberangels.orgwww.kidscape.org.ukНа многих веб-сайтах образовательной направленности имеются предназначенные для детей младшего возраста интерактивные игры, обучающие навыкам безопасности в киберпространстве. Быстро найти такие сайты можно при помощи любого поисковика..cyberangels.org.kidscape.org.uk

Глазами подростка

Взрослому человеку очень легко решить, что ребенок (или подросток) обязан сообщать о фактах издевательств. Но дети не обладают мудростью или уверенностью в правильности своих поступков, свойственной взрослым.

Мэтью вспоминает, как подвергался издевательствам в детстве: «Почти всего, что со мной тогда происходило, можно было бы избежать, если б я вовремя пожаловался взрослым. Но я ничего не понимал в жизни. Я просто не мог отличить «нормальные повседневные» события от ситуаций, когда «что-то явно не так». До того, как все это началось, я очень долго знал своего мучителя. Я ему доверял. Поэтому у меня не было никакого повода думать, что он делает со мной что-то плохое».

Нередко люди говорят, что у подростков всего 15 или 17 лет жизненного опыта… но ведь в реальности у них нет и этого!

Первые 8–10 лет у ребенка уходят на освоение самых базовых навыков. Он учится ходить, самостоятельно есть, одеваться, изучает алфавит и пробует кататься на велосипеде… но что он за эти 10 лет узнает о взаимоотношениях между людьми и о способах разрешения конфликтных ситуаций? Да ничего!

Сколько серьезных жизненных проблем ему приходится решить за первые 10 лет? Ноль!

-летний подросток вовсе не обладает 15-летним опытом жизни в реальном мире. В результате чего:

• заваленный экзамен он воспринимает как конец света;

• если его не берут на подработку, это катастрофа, потому что доселе с ним такого еще никогда не случалось;

• он хочет умереть, если его бросает подружка: до сих пор ему никто не разбивал сердце, и он не знает, как это можно пережить… да и не уверен, что это вообще возможно пережить;

• его грозит убить другой подросток, и он действительно готовится к смерти!

Мистер Сондерс (История Эндрю)

Когда я был подростком, по соседству с нами жил мистер Сондерс. Ему было уже за 60. Он немного настораживал своим сарказмом, но был очень харизматичным мужчиной. Он был хорошо образован, и с ним было интересно… он на память читал стихи Уодсворта и Уильяма Блейка.

Мои родители были с ним шапочно знакомы, но особой симпатии к нему не питали. Мама говорила, что он надменный и чванливый человек.

Когда мне было 15, мистер Сондерс как-то вечером вдруг зашел к нам в гости. До этого он в нашем доме никогда не бывал.

Он вместе с моими родителями расположился в гостиной, они попивали портвейн и вели неловкую беседу. Я писал в своей комнате реферат по истории Азии, когда, к моему большому удивлению, на пороге появился мистер Сондерс. У меня было очень странное чувство… вроде как в мою спальню пришел сам премьер-министр!

Мы немного поболтали о моем домашнем задании. Внезапно, будто он был доктором, к которому я пришел на прием, он сказал:

– Подними-ка рубашку, парень.

Единственное, что могло мне тогда прийти в голову, это что у него и впрямь был какой-то медицинский опыт и что он заподозрил у меня какое-то заболевание. Я поднял рубашку.

Потом он сказал:

– А теперь спусти штаны!

Снять штаны? «Должно быть, у меня что-то серьезное!» – подумал я. Что делать, когда премьер-министр приказывает спустить штаны? Я, конечно, спустил штаны, и он начал меня трогать. Я все время ждал, что он вот-вот скажет что-нибудь типа:

«У тебя очень серьезный случай заражения бактериус ануссзадус – срочно нужно принять антибиотики!»

Но он ничего не сказал и вернулся в гостиную.

Минут через 20 он пришел снова и на этот раз сказал мне раздеться и лечь на кровать. Мистер Сондерс присел рядом со мной на постель и продолжил обследование. Он опять начал трогать мои гениталии.

«У меня не может быть сифилиса! – подумал я. – Я же еще девственник!»

– Я буду трогать тебя по всему телу, – сказал он мне. – А ты мне будешь говорить, какие у тебя при этом возникают мысли.

Я не был готов к этой ситуации, потому что в моем жизненном багаже еще не было ничего подобного. Я даже ни разу не слышал слова «педофил» и представить себе не мог, что 60-летний мужчина может получать удовольствие, трогая мой пенис. Я совершенно не мог понять, что происходит. Дверь моей комнаты была немного приоткрыта, и я помню, что подумал: «Вот, я лежу тут, голый, в компании старика. А что, если мимо двери пройдут родители? Как я все это буду им объяснять?»

К этому моменту я уже сообразил, что это никакое не медицинское обследование, а нечто очень странное. Меня охватил жгучий стыд, и я еще больше запутался! Я не мог поверить, что человек, которым я так восхищался… у которого была жена и семья… был каким-то сексуальным извращенцем.

Я начал протестовать и сопротивляться. В конце концов мистер Сондерс сдался и ушел.

Я был ни в чем не виноват, но о мистере Сондерсе не сказал никому. Я не сказал родителям, хоть и знал, что они его недолюбливают. Я не сказал даже старшему брату, с которым делился всеми секретами. Я возненавидел воспоминания об этом эпизоде и самого мистера Сондерса. Я не сделал ничего предосудительного, но мне было ужасно стыдно.

«Это я во всем виноват!»

И как же я себя повел после этого? Я просто стал желать мистеру Сондерсу смерти. Я говорил себе: «Надеюсь, он скоро помрет, и вся эта история закончится». Но воспоминания беспокоят меня до сих пор. Даже сегодня я помню все до мельчайших подробностей. Я пишу книги о счастье и рассказываю людям, как выбрасывать из своего сознания память о тяжелых периодах жизни… а сам покрываюсь гусиной кожей, вспоминая об этом эпизоде.

В сравнении с тем, что приходилось переживать миллионам детей, подвергавшихся реальному насилию, эпизод с мистером Сондерсом – почти пустяк. Но суть моего рассказа состоит в том, что я ни разу не задался вопросом: «А не рассказать ли мне обо всем этом маме и отцу?»

САМА МЫСЛЬ О ТОМ, ЧТО МОЖНО РАССКАЗАТЬ О СЛУЧИВШЕМСЯ РОДИТЕЛЯМ, ВООБЩЕ НЕ ПРИШЛА МНЕ В ГОЛОВУ. Я никогда даже не рассматривал вариант, что об этом можно кому-то рассказать.

Вот что творилось в моем 15-летнем мозгу:

• это ты сам позволил соседу тебя лапать;

• объяснить или оправдать такое поведение ты не сможешь ничем и никому;

• ты совершенно одинок, и тебе никто не поможет;

• ты будешь страдать, пока этот старый ублюдок не склеит ласты.

Заговорить о пережитом я смог только спустя 30 лет. В мышлении 15-летнего подростка нет логики, присущей сознанию взрослого человека. Подросток думает, что провинился каким-то образом именно он сам. Он не видит выхода из сложившейся ситуации. А если так мыслит подвергшийся насилию 15-летний подросток, то на что же может надеяться ребенок 8 лет от роду?Когда ты еще очень мал, а взрослый человек делает что-то НЕПРАВИЛЬНОЕ, тебе остается только думать: ЕСЛИ ТАК ПОСТУПАЕТ ВЗРОСЛЫЙ, ЗНАЧИТ, ЭТО ДОЛЖНО БЫТЬ ПРАВИЛЬНО.

В мышлении 15-летнего подростка нет логики, присущей сознанию взрослого человека. Подросток думает, что провинился каким-то образом именно он сам. Он не видит выхода из сложившейся ситуации. А если так мыслит подвергшийся насилию 15-летний подросток, то на что же может надеяться ребенок 8 лет от роду?

Короче говоря

• Не ждите, что ваш подросток будет мыслить, как взрослый.

• Дети считают, что в чем-то виноваты, даже когда их вины ни в чем нет.

«Я бы хотел пожить подольше, но…»

«Бабушка, пожалуйста, живи долго-долго. Папа, спасибо тебе за путешествие в Австралию. Мама, спасибо тебе за то, как вкусно ты меня кормила. Я бы хотел пожить подольше, но…»

Это написал Кийотеру Окоучи из японской префектуры Аити, прежде чем привязать к ветке дерева веревку и надеть на шею петлю. Ему было 13 лет.

В своей прощальной записке он рассказал, как на протяжении трех последних лет его мучили и пытали четверо одноклассников. В общей сложности эти хулиганы выбили из него больше $10 000 … львиную долю этих денег ему приходилось воровать у родителей. Мучители избивали его и опускали вниз головой в реку. Они со смехом называли его «шестеркой номер один».

Наконец мучители потребовали принести им $400, но Окоучи просто негде было их взять. В отчаянии мальчик покончил с собой. Но до самой своей смерти он ничего не говорил своим родителям. Окоучи молчал, даже несмотря на то что обеспокоенный отец не раз спрашивал его:

– Может, над тобой издеваются в школе? Это ты берешь из дома деньги?

Настоятельная рекомендация родителям: если вы подозреваете, что у вашего ребенка возникли проблемы, не отступайте, спрашивайте, спрашивайте, спрашивайте. Если речь идет о школьных издевательствах, не думайте, что ваш ребенок сразу скажет вам правду. Многие дети не говорят ничего.

Короче говоря

Какие бы серьезные неприятности ни возникали у вашего ребенка, не ждите, что он вам о них расскажет.

История Броуди

-летняя Броуди Пэнлок работала официанткой в кафе «Вамп» в австралийской Виктории.

Три молодых человека, работавших в том же кафе, задались целью превратить ее жизнь в кромешный ад. Они обзывали ее «жирной страшилой», плевали ей в лицо, поливали голову и одежду рыбьим жиром. Они насыпали ей в сумку крысиный яд и говорили, что съесть его – это для нее единственный выход. Они измывались над ней шесть дней в неделю, месяц за месяцем.

В сентябре 2006 года Броуди поняла, что больше не в силах терпеть эти бесконечные унижения, и бросилась с крыши многоэтажного здания.

Последовавший за этим судебный процесс приковал к себе внимание всего мира. Судья назвал поведение обвиняемых «беспримерно жестоким» и осудил всех троих, ко всему еще и назначив им штраф в сумме $85 000. Виновным был признан и хозяин кафе. Он и его компания были оштрафованы на $250 000 за неспособность обеспечить безопасность работников во время исполнения ими профессиональных обязанностей.

Выйдя из здания суда, Рэй, мать Броуди, сказала о своей дочери:

– Она была для меня лучиком солнечного света, она была очень хорошенькая… а теперь мое сердце разбито. Если говорить обо мне, то я считаю, что именно эти люди подтолкнули ее к краю пропасти, а потом и сбросили оттуда… они должны сидеть в тюрьме.

Начиная с мая 2011 года по законам Виктории люди, издевающиеся над своими коллегами на рабочих местах, могут получать тюремные сроки.

Родители Броуди два года вели общественную кампанию за справедливость. И государству пришлось принять поправку Уголовного кодекса, известную ныне как «Закон Броуди», согласно которой в характеристику преступного преследования были включены и «оскорбления и унижения словом и действием» на рабочих местах. Теперь лицам, преследующим своих коллег на работе, могут быть предъявлены обвинения в нанесении психологических травм и в доведении до самоубийства, результатом чего могут стать тюремные сроки длительностью до десяти лет.

И в случае Броуди мы видим все те же уже знакомые нам схемы поведения:

• ее родители ничего не знали о том, каким унижениям ее подвергают коллеги. И ведь здесь мы говорим уже не о школьнице, а о вполне взрослой девушке. Но и она тоже предпочла покончить с собой, нежели уволиться с работы и рассказать о своих мучителях родителям;

• ничего не предприняли и те, на чьих глазах все это происходило. Некоторые из друзей и подруг Броуди знали об издевательствах, но никто из них не довел эту информацию до сведения ее родителей и не обратился в какие-нибудь официальные органы. О преследованиях было известно нескольким клиентам кафе, но и они ничего не сделали. А что было бы, если бы среагировал хотя бы один из этих наблюдателей?

Внимательно выслушивайте ребенка, если он подвергается преследованиям

Допустим, вашу 12-летнюю дочь дразнят в школе. Она у вас из тех редких детей (так поступает только 1 ребенок из 10), которые предпочитают сразу рассказать о сложившейся ситуации родителям. Она обращается к вам, расстроенная и полная отчаяния.

Как же вам себя повести?

Прежде всего слушайте! Просто хорошенько выслушайте ее, прежде чем начинать давать советы, возмущаться, ругаться или звонить соседям.

Попавшему в затруднительное положение ребенку важно видеть, что его проблемы волнуют вас. Отключите все, что может отвлечь вас от обсуждения проблемы. Усядьтесь в каком-нибудь тихом и спокойном месте, а после этого:

• попросите рассказать вам всю историю от начала до конца и ни в коем случае не перебивайте. Если она очень расстроена, ей станет гораздо легче уже от самой возможности выговориться и рассказать о происходящем;

• дайте понять, что вы слышите и понимаете ее. Для этого время от времени повторяйте только что произнесенные ею фразы: «То есть ты повернула за угол и увидела там Мэнди… ага, понятно, и тут ты напугалась…»;

• не задавайте наводящих вопросов, например: «И она начала над тобой издеваться?»;

• задавайте вопросы, требующие развернутых ответов: «С чего все это началось?», «Что он тебе сказал?», «А что было потом?». И просто выслушивайте ответы;

• поблагодарите ее за то, что она решила поделиться с вами своими проблемами. Поблагодарите ее за оказанное вам доверие;

• поддержите ее. Для этого можно сказать что-нибудь типа: «Да, пережить такое – очень непросто. Ты у меня очень отважная девочка»;

• помогите ей почувствовать, что она способна справиться с ситуацией. Помогите ей найти способы решения проблем. «И как же еще можно было повести себя в этой ситуации?», «А что ты скажешь в ответ в следующий раз?».

Мы стали слишком редко друг друга слушать. Вспомните сами, ведь как часто вы пытаетесь поболтать о чем-нибудь с сестрой, мужем, любимым человеком, а она или он продолжает писать эсэмэски, играть на «Nintendo», смотреть телевизор, бродить по социальным сетям или болтать по телефону. И тут вы, конечно, понимаете, как важны ваши проблемы для этого человека.

Короче говоря

Проявлением высшего уважения к человеку является умение его по-настоящему выслушать. А выслушав ребенка, вы лучше всего сможете его успокоить.

Вмешательство

Как-то раз Джим возвращается из школы в слезах и говорит:

– Грег сбросил меня с моего велосипеда. Он дал мне пинка и раздавил моего трансформера…

У вас от возмущения буквально дым из ушей валит. Вам хочется позвонить матери этого Грега и заявить:

– Ваш сын – настоящий бандит. Скажите ему, чтобы он оставил моего мальчика в покое!

Реакция понятная, но мысль не очень-то дельная.

Поставьте себя на место матери Грега. Она о случившемся ничего не знает. Она сейчас стоит в центре супермаркета и только что закончила ругаться по телефону с бывшим мужем. И тут звоните вы, чтобы сказать ей, что у нее плохой сын.

Если мать Грега похожа на 90 % других матерей, она среагирует как-то так:

– Мой мальчик никакой не бандит. Это ваш мальчишка – слабак и нюня.

Итак, что же делать?

• Успокоиться. Пребывая в ярости, деликатные вопросы не уладить.

• Попросите Джима рассказать все с начала до конца. Ситуация не всегда оказывается такой, какой кажется с первого взгляда.

• Подождите несколько деньков. Если ваш сын не находится в серьезной опасности, просто подождите и посмотрите, что будет дальше. Вполне возможно, что это был единичный инцидент.

• Помните, что, решая за Джима его проблемы, вы, по сути, делаете два заявления следующего содержания: 1) «Ты не в состоянии справиться с этими сложностями сам», и 2) «Как только у тебя будут возникать проблемы, я буду браться их решать за тебя». Полезного в этих заявлениях очень мало.

Если этот Грег будет продолжать приставать к вашему сыну, вам, возможно, все-таки придется поговорить с его родителями. Но делать это нужно иначе. К примеру, в достаточной мере успокоившись, вы можете позвонить матери Грега и сказать: – Некоторые мальчишки в нашей школе устраивают драки. Мы с группой родителей решили встретиться и обсудить ситуацию за чашечкой кофе…Если вы действительно будете устраивать такое собрание, старайтесь не концентрироваться на обсуждении поведения конкретного ребенка. Ведите разговор в духе встречи озабоченных проблемами своих детей родителей.

– Некоторые мальчишки в нашей школе устраивают драки. Мы с группой родителей решили встретиться и обсудить ситуацию за чашечкой кофе…

Школьные программы противодействия насилию в ученической среде

Скажите, ну не типичная ли картина? Директор устраивает общешкольное собрание, и в спортзале собирается тысяча детей. Кто-то из учителей произносит занудную речь о том, что хулиганство – это очень плохо, что администрация школы издевательств одних учеников над другими больше терпеть не намерена и поэтому вводит в действие строжайшую программу противодействия такому хулиганству. На протяжении всего этого собрания:

• сами хулиганы не обращают на все это никакого внимания – они рассказывают друг другу анекдоты, щиплют сидящих перед ними детей и запускают бумажные самолетики,

• жертвы издевательств тупо смотрят в пустоту – они уже настолько привыкли к тычкам, насмешкам и вынужденному одиночеству, что давно поверили, что всего этого заслуживают, и потеряли веру в перемены к лучшему, а

• молчаливое большинство, состоящее из тех самых «сторонних наблюдателей», не получает никаких навыков борьбы со школьными издевательствами.

Чуть позже, на той же неделе, учителя развешивают в коридорах школы плакаты с надписью: «Поставим надежный заслон хулиганству». Та же фраза вывешивается на веб-сайте в качестве нового школьного девиза. Получив столько дополнительного внимания, школьные хулиганы начинают действовать ЕЩЕ АКТИВНЕЕ.Каждый живет так, как считает для себя правильнымДопустим, вы возьметесь ходить по пятам человека, страдающего ожирением, и каждый раз, когда он входит в вонючую забегаловку, говорить ему: «Надо питаться овощами и соевыми ростками». Перестанет он есть всякую дрянь? Или, скажем, вы начнете долдонить курильщику со стажем: «Тебе необходимо бросить курить». Откажется он от сигарет? Щаззз!Учить людей жить бессмысленно. Начни советовать обжорам или курильщикам воздерживаться – и они станут обжираться и курить еще больше, чем раньше! Точно так же будут вести себя и мучители.Люди делают в жизни то, что делают, по очень серьезным глубинным причинам. И говорить им прекратить вести себя так, как они себя ведут, бесполезно.Так как же их остановить?Алкоголик бросает пить, когда наконец осознает, что гораздо лучше жить трезвым. Тот же самый принцип действует и для курильщика… и для хулигана.Некоторые люди считают, что мучитель перестанет издеваться над своими жертвами, если дать ему понять, что эти жертвы в такие моменты чувствуют. Но, по словам Кэтрин Ньюман, автора книги «Неистовство: социальные корни массовых убийств в школах», это не так: «Желание вести себя лучше является менее мощным мотиватором по сравнению со статусом, получаемым в процессе издевательств над другими людьми и их преследования…»Упрашива