Интуиция экспертов: когда стоит ей доверять?

Споры на профессиональные темы заставляют ученых проявлять себя с худшей стороны. Научные журналы периодически документируют подобные перепалки – начинается все часто с критических отзывов на чужую работу, за которыми следует встречная критика, и так далее. Если же первый отзыв написан резко, последующие часто становятся упражнениями в сарказме разных уровней мастерства. В ответах почти никогда не звучат признания ошибок; да и автор разгромной статьи почти никогда не соглашается, что его критика была чересчур резкой или необоснованной. В редких случаях я отвечал на критику, которую считал несообразной и ошибочной, поскольку отсутствие ответа в таком случае приравнивает ся к признанию неправоты. Однако ни разу враждебные выпады не заставили меня пересмотреть свои позиции. В поисках альтернативных методов борьбы с разногласиями я несколько раз вступал в так называемые «союзы противников», где ученые спорщики договариваются написать совместную статью, рассматривая вопрос с разных точек зрения, или даже провести совместное исследование. В особенно напряженных ситуациях за процессом следит арбитр.
Самый памятный и продуктивный «союз противников» у меня был с Гэри Кляйном, интеллектуальным лидером группы ученых и практиков, которым не нравилась моя работа. Упомянутая группа называет себя исследователями «естественного принятия решений», или ЕПР. В большинстве своем они служат в организациях, занятых изучением работы экспертов. Члены ЕПР решительно отвергают тот факт, что концепция методов эвристики и искажений в основном рассматривает эти самые искажения. Они также утверждают, что в данной модели ошибкам уделено слишком много внимания и что она строится на результатах умозрительных экспериментов вместо изучения людей, занятых важным делом. Далее, они сомневаются в применимости жестких алгоритмов как замены экспертного мнения и не считают Пола Мила героем. Гэри Кляйн много лет красноречиво отстаивал эту позицию.
Последний факт едва ли можно считать основанием для дружбы, однако на этом история не заканчивается. Я никогда не считал, что интуиция постоянно ведет к заблуждениям. Кляйн заинтересовал меня с тех пор, как я увидел написанный в 1970-е годы черновик его статьи о профессиональных умениях пожарных. Потом меня поразила его книга «Источники власти», где рассматривается, как опытные профессионалы развивают интуитивные навыки. Я пригласил его сообща определить, где заканчиваются чудеса интуиции и начинаются ее ошибки. Он увлекся идеей совместных исследований, и мы с головой ушли в проект, не зная заранее, чем все закончится. Наша задача свелась к поиску ответа на частный вопрос: в каких случа ях можно доверять профессионалу, твердящему о своей развитой интуиции? Было очевидно, что Кляйн скорее проявит доверие к эксперту, тогда как я скорее усомнюсь. Однако сможем ли мы согласиться в теории ради ответа на главный вопрос?
За семь-восемь лет мы много раз спорили и преодолевали разногласия, несколько раз чуть не разругались, написали уйму черновых статей, подружились и в конце концов опубликовали общую статью с красноречивым названием: «Условия для интуитивной экспертизы: спор без победителей». Мы действительно так и не нашли ни одной реальной ситуации, которая заставила бы нас спорить, но и настоящего согласия не достигли.

Чудеса и ошибки

Бестселлер Малькольма Гладуэлла «Озарение» вышел в свет, когда мы с Кляйном работали над совместным проектом. Приятно было узнать, что мы сходимся во мнениях по поводу книги. В первой главе Гладуэлл упомянул известную историю о том, как в руки искусствоведам поп ал древнегреческий курос – мраморная статуя обнаженного юноши-атлета. Нескольким экспертам чутье подсказало: что-то не так, экспонат – подделка. Однако они не знали, как это доказать, и потому нервничали. Всякий, кто прочел «Озарение» (а таких были миллионы), наверняка запомнил эту историю, рассказ о победе интуиции. Эксперты согласились, что скульптура – новодел, не зная, чем это аргументировать (интуиция в чистом виде). По-видимому, автор книги подразумевал, что систематический поиск того, что именно натолкнуло экспертов на мысль о фальшивке, завел бы в тупик, но мы с Кляйном единодушно отвергли эту мысль. С нашей точки зрения, если бы эксперты не успокоились и провели бы расследование по всей форме (Кляйн рассказал бы, как именно), соответствующий аргумент наверняка нашелся бы.
Многих читателей в этом отрывке наверняка привлекла та магия, которой Гладуэлл наделил интуицию экспертов. Однако автор не рассуждает однобоко: уже в следующей главе дан пример грандиозн ого интуитивного провала – выборы президента Хардинга, который только внешне подходил на должность главы государства. Его высокий рост, осанка и квадратный подбородок создавали образ сильного и решительного лидера. В результате народ проголосовал за образ, хотя его ничто не подкрепляло. Интуитивное предвидение того, насколько Хардинг пригоден для роли президента, возникло от подмены одного вопроса другим. Читатель этой книги наверняка догадается, что подобная интуиция связана с верой.