Глава 4. Девушка в клетке 6 page

Конечно, она не могла сказать этого.

— Ну, может, тебе хотелось бы вернуться? — смущенно поинтересовался Гарри.

Гермиона прикрыла лицо руками:

— Ты заигрывал с Блез, и я…

— Заигрывал? — изумился Гарри. — Я не заигрывал!

— Определенно заигрывал.

— С ней?! Она же слизеринка! Кроме того, она подружка Драко и наверняка меня презирает.

— Ничего подобного, она сказала, что ты великолепен и что так бы тебя и съела… господи, зачем я тебе все это говорю? Это и слушать-то было отвратительно.

Гарри удивленно смотрел на нее:

— Ты шутишь.

— Нет.

— Держу пари, что шутишь.

Гермиона вздохнула.

— Гарри, ты идиот — половина девчонок школы влюблена в тебя.

— Что, только половина? — расхохотался Гарри.

— Полагаю, что сердца оставшейся половины принадлежат Драко. Но в любом случае, это в основном слизеринки, — она покачала головой. — Поверить не могу, что ты не замечал, впрочем, ничего удивительного. Ты очень классный, и то, что ты об этом не догадываешься, — самое классное. Девчонки от тебя просто млеют… Да, думаю, что я сказала слишком много.

— А, так это совершенно секретная информация, которую надо скрывать от всех парней?

— Ага, и теперь мне придется убить тебя до того, как ты расскажешь это Рону или — прости господи — Драко.

— Я так полагаю, они тоже не в курсе, насколько они классные?

— Ну, Рон, возможно, и нет, но вот Драко? Ненавижу себя за то, что разочарую тебя, — однако думаю, что Драко как раз знает.

— Разве это не отвратительно, а?

— Ну, «отвратительно» — это не подходящее слово.

— Хорошо, — фыркнул Гарри, — тогда так и скажи «вау»!

— Гарри, что? — подскочила Гермиона.

Но Гарри уже отошел и стряхивал снег со своего плаща:

— Кто-то швырнул в меня снежком… Рон! — закричал он и расхохотался. Повернувшись, Гермиона увидела, стоявшего в воротцах Рона, поднявшего руки с видом оскорбленной невинности, словно хотел сказать «кто — я!?» Но он лишь смеялся.

Позади него виднелись другие мечущиеся темные фигуры: Блез подговорила парней-семикурсников закидывать снежками милующиеся парочки.

— У меня не было выбора! — крикнул Рон. — Не сделай это я, вас бы обстреляли Дин с Невиллом!

Но Гарри замотал головой:

— Готовься к смерти! — заорал он и рванулся к Рону, с хохотом помчавшегося прочь. Гермиона посмотрела им вслед: господи, им что — двенадцать лет?… — и медленно двинулась к выходу, выйдя на дорогу как раз в тот миг, когда Гарри в прыжке сшиб Рона с ног и начал наталкивать снег ему под рубашку. Рон взвыл и начал скрести снег руками, пытаясь слепить другой снежок. От этой картинки ей сразу же вспомнилась другая сцена: они вдвоем валялись с ней в снегу; им было по четырнадцать и не имело никакого значения, девчонка она или нет; карманы ее рубашки были набиты ледышками… и она затосковала по этому — пронзительно и неожиданно. Они были так счастливы втроем… Она наклонилась, украдкой набрала в ладонь снега, обжегшего руку холодом, подкралась к Гарри, поглощенного запихиванием снега Рону в уши, и насыпала снега ему за шиворот.

Раздавшийся тут же вопль был великолепным вознаграждением за эту шалость; Гарри, свалился на бок, а Рон, весь в снегу, зашелся в припадке беззвучного смеха.

— Гермиона! Нечестно! — укоризненно крикнул Гарри.

— Не будь таким чувствительным неудачником, Гарри Поттер, — она кинула в него еще одним снежком, Гарри схватил ее за ногу — она поскользнулась и рухнула на Рона, который, наплевав на все условности, тут же начал совать снег ей в корсаж. Гермиона завизжала и попробовала отползти в сторону, хватая Гарри замерзшими пальцами. Смеясь и крича, они всей кучей скатились с холма, затормозив об большой валун. Первой смогла сесть Гермиона — она отплевывалась и сжимала грудь, нывшую от смеха.

Платье промокло, волосы крысиными хвостиками свисали вокруг лица — ее это не заботило. Она смотрела, как Гарри и Рон тоже усаживаются — с ног до головы покрытые искрящимся снегом, словно сахаром.

— Ну, — Гарри стянул с носа очки, которые невозможно было опознать, и прищурился, — это было…

Гермиона перебила его, прыгнув и крепко обняв их обоих — Гарри с Роном даже удивились этому внезапному всплеску, Рон тихонько похлопал ее по спине. Наконец она отпустила их и посмотрела: вывалянные в снегу, во влажной и прилипающей к телу одежде — у них был весьма причудливый вид; они были ужасно похожи на тех двух мальчишек, много лет назад рухнувших на мокрый пол в туалетной комнате после того, как спасли ее от тролля.

— Я просто хочу, чтобы вы знали, — заговорила она к своему собственному удивлению, — чтоб вы знали, что я люблю вас, вас обоих, вне зависимости от всего, что происходит.

Рон, судя по всему очень смущенный, взглянул на Гермиону и перевел взгляд на Гарри.

— Снова джин, да?

— Для нее это уже становится проблемой, — кивнул Гарри.

Гермиона протянула им руки:

— Ну же! — и они без слов взялись за ее руки, Рон за левую, Гарри — за правую. — Мы всегда будем вместе. Правда?

Гарри и Рон смущенно переглянулись.

— Ну, не всегда, — поправил ее Рон. — Придя в замок, я предполагаю принять горячую ванну, и хотел бы это сделать в одиночестве.

— И что — разве тебе никто не нужен, чтобы потереть спинку? — ухмыльнулся Гарри.

— Ваши предложения? — приподнял бровь Рон.

— Просто я подумал о Плаксе Миртл.

— Заткнитесь оба! — воскликнула Гермиона. — Слушайте, давайте пообещаем, что всегда будем друзьями. Потому что сейчас Рождество и вообще — коль вы этого не сделаете, я самолично скажу Миртл, что вы оба в нее влюблены, и тогда она точно не оставит вас в покое. Договорились?

— Хорошо, — смеясь, кивнул Гарри. — Обещаю.

— Я тоже, — сказала Гермиона.

Они оба взглянули на Рона, у которого был такой вид, словно что-то в ее словах огорчило его.

— Я обещаю, — произнес он. — Друзьями.

* * *

— «Сопротивление бесполезно, — чувственно проворковала леди Стэйси, ее пышная грудь вздымалась под кожаным корсетом, словно суфле. — Ты мой теперь, Тристан. Забудь про Риэнн. Я, лишь я одна могу привести тебя к заснеженным пикам экстаза.

Тристан вздернул подбородок. Он бы гордо скрестил руки на своей мужественной груди, но это было невозможно по причине того, что леди Стэйси привязала его к шесту.

— Риэнн — моя любовь навеки, ее я не забуду никогда. О, никогда.

Леди Стэйси пожала плечами и, вытащив из-за высокого кожаного ботинка длинное перо феникса, стала щекотать беспомощному Тристану обнаженную грудь, и он начал догадываться, что она не осталась равнодушной к его мужественному обаянию. Ну, возможно, Риэнн не будет возражать, если это случится всего лишь раз? Так или иначе, ее все равно украли пираты — кто знает, увидятся ли они снова?»

Джинни уронила «Брюки, полные огня» на колени и опустошенно уставилась на обложку. Сейчас она была пуста: нарисованные Тристан и Риэнн исчезли, видимо, в поисках уединения.

Что ж, — мрачно подумала Джинни, — хоть кто-то неплохо проведет сегодняшний вечер.

Хотя, конечно, Тристан в этой истории в очередной раз бросил Риэнн. Потому что, — как рассудила она, швыряя книгу на кровать, — все мужчины кната ломаного не стоят.

Хотя нет. Она с резкой болью вспомнила, что, вбежав в Большой Зал после расставания с Драко, вся на нервах и с бегающими по коже мурашками, увидела мирно беседующего с Чарли Симуса — и у нее сразу засосало под ложечкой.

Симус был таким милым, таким приятным — как смеет она с ним так ужасно обращаться?! Увидев ее, он заулыбался, и ей потребовалась вся ее сила воли, чтобы не выскочить прочь из зала. Однако она подошла к нему и, сославшись на головную боль, попросила проводить ее. Он безотказно довел ее до Гриффиндорской башни, и последнее, что она видела, поднимаясь в пустую спальню, была его светлая шевелюра, исчезающая в темноте.

Вздохнув, она упала на кровать, уткнувшись в ладони. Она чувствовала себя ужасно виноватой перед Симусом, лишив его развлечений в пабе, и не могла отделаться от чувства, что путалась у него за спиной. Нет, то есть, конечно, она не считала поцелуй с Драко…

Она перевернулась на спину и уставилась в потолок. Кого она обманывает? Словно была какая-то другая причина, по которой она вышла. Танцуя с Симусом, она подняла глаза и увидела стоящего в дверях Большого Зала Драко, не сводящего с нее глаз, — она издалека не могла разглядеть выражение его лица, только серебристые волосы и бледная кожа, словно отпечатавшиеся на темноте у него за спиной. Но по каким-то неуловимым признакам — по наклону его плеч, по его позе — она догадалась, что он смотрит на нее, а потом увидела, как он пошел прочь. И на земле не было силы, которая могла бы удержать её от того, чтобы пойти за ним.

А отсюда как раз и чувство вины, и стучащая головная боль. Она села, размышляя не принять ли болеутоляющих заклинаний, когда вдруг сообразила, что стук был вовсе не у нее в голове: кто-то стучал в двери спальни.

Она медленно поднялась и провела по себе рукой: на ней были джинсы и бордовый свитер, когда-то принадлежавший Рону; рукава его были настолько длинными, что полностью прятали ее руки. Вздохнув, она поплелась к двери, ожидая увидеть Эшли или Элизабет и с трудом соображая, как справиться с дверной ручкой.

Но это был Симус. Он был босым, взъерошенным и уже сменил свою нарядную одежду на джинсы и желтый свитер в черную полоску, вид при этом у него был таким, словно он минут двадцать заставлял себя заниматься чем-то ужасно неприятным.

— Салют, — произнес он и скользнул по комнате глазами, проверяя, есть ли там кто-нибудь еще и, с удовлетворением убедившись, что комната пуста, снова повернулся к Джинни. — Надеюсь, я могу переговорить с тобой.

Джинни привалилась к косяку.

— О, Симус. Только не сейчас. У меня сил нет.

Симус покачал головой:

— Но это смешно.

— Я знаю. Прости меня. Я испортила Святочный бал, ты мог бы пойти в паб… Я чувствую себя просто ужасно. Ненавижу себя. Прости, прости меня.

Симус устало взглянул на нее:

— Да я не о том. Ты… Просто ты позволила себе быть несчастной. Мне наплевать и на бал, и на паб… Но ты… Ты мне небезразлична, Джинни…

— Симус… — удивилась Джинни.

— Да, да, — быстро перебил он ее. — У меня было много времени. Когда ты вернулась в школу в этом году, ты… ты стала какой-то другой. Я поверить не мог, что не заметил тебя раньше. Ты такая красивая, такая умная, ты фантастический игрок в квиддич, ты веселая, и твои друзья тобой восхищаются…

Джинни смотрела на него, раскрыв рот

— Я понятия не имела.

— Ну, теперь имеешь.

Она покачала головой:

— Не надо, не будь таким чудесным и милым. Я не заслуживаю этого, — на нее накатила безнадега, она снова привалилась к косяку. — Я не могу сделать это, это было бы ошибкой, я не сделаю этого снова.

— Снова? — удивленно переспросил Симус. — А что — разве мы с тобой раньше встречались?

Джинни рассмеялась.

— Да нет, я не об этом… Слушай, Симус, ты мне и вправду нравишься, честно-честно, ты такой… очаровательный и милый… Но, я уяснила, что было большой ошибкой не послушаться своего чутья. А я как раз так и поступила — ну, поэтому-то все и вышло не очень хорошо.

Симус кивнул и сунул руки в карманы.

— Я только что видел твоего брата — они с Гарри и Гермионой возвращались из паба. Они даже не удивились, увидев меня одного в Общей Гостиной. Такое ощущение, будто они знают что-то, чего не знаю я. Джинни… — он помедлил. — Скажи мне, что такое с тобой сделал Малфой? Я не вправе что-то говорить, осуждать — я просто хочу понять.

Джинни прикусила губу:

— Возможно, ты не сможешь…

— Я смогу, если ты мне все объяснишь, — настаивал Симус.

Джинни смотрела на него и сомневалась. У него было открытое, симпатичное лицо, чуть мальчишеское из-за веснушек, брызнувших ему на переносицу. Преданный, непреклонный, стойкий — он напоминал ей этим ее братьев, да и вообще — всех мужчин, встретившихся ей в жизни. За исключением одного.

Ей было сложно даже представить себе, как все рухнувшие на них испытания, темноту и отчаяние последних шести месяцев, все это смятение, боль, эту победу и разочарование вывалить на Симуса, подразумевая, что он сумеет все понять.

Однако, может, она его недооценивает? Может быть, у него бы это получилось? Судя по всему, он действительно хочет понять. И, возможно, даже может это сделать.

Или же ей просто нужно хоть с кем-нибудь об этом поговорить.

Она отступила, приглашая Симуса войти. Он чуть удивленно взглянул на нее, не решаясь.

— Заходи. Заходи, и я расскажу тебе все, что ты хочешь узнать.

* * *

Он прождал ее ужасно долго в оговоренном месте и уже собирался уходить, когда она наконец появилась. Она была бледной и усталой, наспех одетой.

— Рон, я получила твою записку, — он заметил, что в руке она сжимает смятый клочок пергамента.

Она не сделала попытку подойти к нему, просто привалилась спиной к закрытой двери.

— Зачем ты хотел меня видеть? Ты же понимаешь, что сейчас не самое лучшее время.

Он недоверчиво взглянул на нее:

— Уже прошло несколько дней. Я не могу так долго…

— Ну, так смоги, — отрезала она. — В жизни есть вещи поважнее секса, Рон.

— Я вовсе не затем хотел увидеть тебя! — он вцепился в угол стола так, что у него заломило пальцы. — Я соскучился по тебе.

Она порозовела.

— Ты видел меня. Сегодня. И вчера. И позавчера. И…

— Но не так!.. Не так… — он подошел к ней, взял за руку и поцеловал. Вернее, попытался: она отвернулась от него и спрятала глаза. — Но почему? Почему ты так поступаешь?

— Я боюсь, — тихо ответила она.

Он тряхнул головой. Странная боль под ребрами не давала дышать.

— Я не должен был молчать, я всем расскажу…

Она дернулась в его руках так, словно он всадил в нее нож.

— Нет! Нет, ты же обещал!

— А ты говорила, что любишь меня! Или ты лгала?

Она надломлено рассмеялась:

— А я и продолжаю лгать. Почему бы тебе не поступить так же?

— Есть одно простое решение, — сказал он. — Сказать всем правду.

Она поникла в его объятьях.

— Я еще не готова.

— Когда ты будешь готова? — пытливо взглянул он ей в глаза. В цветном полумраке зала она всегда выглядела призраком, черты ее лица словно растворялись и смазывались. Ему даже казалось, что она не существует на самом деле, что все это лишь плод его воображения и неуемного желания.

— К новому году, — внезапно ответила она, немало его удивив. Впрочем, она всегда это умела. Он вспомнил свое остолбенение, когда она впервые вызвала его сюда. Он тогда еще подумал, что все это шутка. — К новому году, если ты сам этого захочешь.

— Я хочу этого, — он легонько коснулся ее лица кончиками пальцев. Волосы упали ей на лицо, когда она уткнулась ему в плечо. Он вспомнил, как она поцеловала его — впервые: закинула руки ему за шею, потянула вниз, к себе — он позволил ей сделать это, от удивления и еще от чего-то… Сейчас она была робкой и застенчивой, она уперлась кулаками ему в грудь.

— Откинь волосы, — сказал бы он ей, как тогда, когда они лежали рядом, — я не вижу твоего лица.

Она бы рассмеялась:

— А я твое вижу. Тебе не спрятаться.

— Ага, — сказал бы он. — Я знаю.

* * *

— Отстань, Поттер, — сказал Драко. — Я устал. Я правда, правда устал. Мне не нужно этого сейчас. Четыре утра.

Гарри, возбужденно скачущий по холлу, замер и озабоченно покосился на него:

— Да ладно тебе, Малфой, ты что — не слышал, что я сказал?

— Слышал, слышал, — Драко привалился к косяку и уставился на Гарри с самым тоскливым видом. Обычно он был рад видеть Гарри, однако как раз сейчас ему больше хотелось побыть одному. Голова все еще гудела после того, как он вернулся из розария, лицо Джинни по-прежнему стояло перед глазами: недоверие, превращающееся в гнев и ненависть. Она его ненавидит.

И правильно, — сказал он себе, — кто ты после этого. Так что радуйся. Мои поздравления.

— Я слышал, — повторил он, понижая голос: было уже поздно, но студенты еще сновали туда-сюда по коридорам, возвращаясь с вечеринки. Хотя Гарри и пришел в подземелье в мантии-невидимке, он снял ее, как только Драко открыл дверь своей спальни. Снял и протянул Драко руку.

А в ней была серебряная коробочка с портключом.

— Ты стащил портключ из кабинета Люпина. Конечно, отличная работа, однако он все равно бы отдал его нам на будущей неделе. Мне это напоминает налет на Гринготтс с целью взлома своего собственного сейфа.

— Но я хочу отправиться сейчас же, — в голосе Гарри звучала страсть, посещавшая его только во время квиддича. В глазах горело предвкушение и нетерпение. — Мы можем отправиться немедленно, а утром вернуть портключ обратно. Никому не нужно об этом знать.

— А как же Рон с Гермионой? Ты даже их не оповестишь, что уходишь?

— Да они же спят. Я расстался с Гермионой у нее в комнате — это было уже тыщу лет назад! К тому же мы вернемся к 9 утра, так что и незачем никого предупреждать! У нас 4 часа — куча времени.

— А я-то думал, что тебе нравится профессор Люпин, — заметил Драко.

— Конечно, нравится, — возмутился Гарри. — Но это важнее, — он искоса стрельнул в Драко глазами. — Оставайся при своем мнении, — быстро добавил он, — кто-то идет.

— Что? О, черт! — Драко схватил Гарри за грудки, втащил внутрь, захлопнул дверь и прислонился к ней, уставившись на Гарри. Он редко видел Гарри таким: того буквально трясло от сдерживаемого возбуждения. — Я не знаю, Поттер. Тащить, красться… — разве это по моей части?

Гарри рассмеялся:

— И, правда, временами я забываю, что ты меня не так долго знаешь.

— Я знаю тебя 6 лет.

— Да я понимаю, о чем ты, Малфой… — Гарри помедлил, покосившись на одежду Драко. Тот даже не переоделся. — Ты не можешь в это одеться. Мы собираемся пользоваться маггловским транспортом. Надень джинсы — ну, или что-то в этом роде.

Драко раздраженно посмотрел на Гарри. Он никогда раньше не обращал внимание на то, что носил Гарри. Но сейчас ему пришлось это сделать. На Гарри были его квиддичные штаны, толстый темный шерстяной свитер и черная куртка. И ботинки на шнуровке. Он выглядел так, будто собрался в разведку. Драко почувствовал необъяснимое раздражение.

— Я оденусь так, как посчитаю нужным, ясно, Поттер? И если я посчитаю необходимым нацепить шляпку с фруктами на тулье, то это будет мое лично дело.

Гарри мрачно посмотрел на него.

— Скажи мне, что я сошел с ума. Но у меня такое ощущение, что у тебя нет однозначного мнения по этому вопросу.

Драко пожал плечами. Больно.

— Ну, и да, и нет.

— Очень смешно, — расширились глаза Гарри. — Ты что — мне не доверяешь?

Драко вздохнул.

— Мне тут недавно приснился такой сон, будто ты прибегаешь ко мне в комнату и говоришь, что только что кого-то убил. И я тебе нужен, чтобы помочь спрятать тело. Я помогаю. Однако просыпаюсь страшно злой.

— Так, и в чем же, по-твоему, дело?

— По-моему, дело в том, что ты что-то частенько просишь меня что-то сделать, не объясняя, почему я должен это делать. Причем когда в последний раз я рискнул нарушить правила, кто-то попытался меня убить.

— Знаю и прекрасно понимаю, — быстро вставил Гарри.

— Великолепно, боюсь, что моя маленькая несвоевременная смерть будет превратно истолкована.

— Я не позволю ничему случиться с тобой! — устало воскликнул Гарри.

— Это весьма трогательно, бестолково, громко, шапкозакидательски, по-гриффиндорски. Гарри с шумом выдохнул, и его волосы взлетели вверх.

— Малфой…

— Хорошо, я пойду и даже заткнусь по этому поводу. Но при одном условии.

— И каком же?

— Завтра, когда мы вернемся, ты все подробно расскажешь Гермионе: куда и зачем мы ходили. Я не собираюсь ей врать даже во имя тебя.

Гарри вскинул глаза к лицу Драко. Для того, кто в последнее время выглядел столь отсутствующе и отстранено, его глаза были слишком пронзительны. Драко встретил его взгляд и не отвел свой.

— Отлично, — после короткой паузы кивнул Гарри. — Завтра я все ей расскажу.

— Годится, — Драко шагнул к гардеробу и вытащил оттуда угольно-черное пальто из драконьей замши. Он набросил его на себя и развернулся к переминающемуся от нетерпения Гарри. — Я готов.

Гарри протянул ему руку с портключом в коробочке: он сиял ярким серебром в тусклом свете, льющемся сквозь стекло, и глаза Гарри вспыхнули ярким зеленым светом. Губы его упрямо напряглись, напомнив Драко, почему когда-то его пугала мысль о Гарри Поттере.

Он подошел и встал рядом.

— Держись за меня, — велел Гарри, и Драко крепко стиснул рукав его куртки. Портключ скользнул из коробки в раскрытую ладонь Гарри, и знакомое вращение потянуло его вперед, в серую мглу и забвение, бок о бок с Гарри.

Глава 5. Сад костей

— Что значит — нет поезда?

— То, что я сказал: до шести утра никаких поездов, — Гарри пожал плечами и потер руки в черных перчатках. Щеки его раскраснелись от холода, он смущенно прятал взгляд. — Думаю, нам стоит подождать.

— Что до меня, черт побери, я считаю как раз наоборот, — заявил Драко, спрыгивая со скамейки, на которой он сидел, раздосадовано и беспокойно оглядываясь. — Я должен был знать, что когда ты говорил, что у тебя имеется план, имелся в виду не план, а полная задница.

Гарри промолчал, обшаривая глазами пустынную станцию. Они обнаружили, что в Шептон Маллет не существовало никакого железнодорожного вокзала, и теперь им нужно было попасть в соседний городок, где он по слухам и находился. Вокзал и вправду был, однако сейчас он был заперт не хуже запретного коридора третьего этажа в Хогвартсе. Гарри бродил вокруг, пока Драко, маясь от холода и скуки, плюхнулся на ближайшую пустую лавку и попытался почитать принесенную ветром маггловскую газету.

Честно говоря, Драко часто думал, что, будь на месте Гарри другой парень, после всех этих проведенных в Хогвартсе лет, он бы давным-давно забыл о маглах все, что когда-то знал.

— Слушай, Поттер, если ты собираешь ждать до шести утра, то мы никак не успеем вернуться обратно к началу уроков — а мне кажется, что ради этого-то все и затевалось.

Гарри пожал плечами и огляделся. Замерзший, съежившийся, какой-то беззащитный, — на него было невозможно сердиться.

— Ну, и что теперь, Малфой?

— Мы могли бы просто использовать портключ, чтобы вернуться назад. Вот только куда он нас отправит? К Люпину в кабинет? А хоть бы и так. Я мог бы даже часок поспать.

— Нет! — воскликнул Гарри и добавил чуть тише, — нет. Существует другой путь…

— Этот? — произнес Драко, и Гарри недоуменно покосился на него. Драко поднял руку и щелкнул пальцами, видя, как смятение на лице Гарри сменяется паникой.

— Нет, нет Малфой! Только не… — его заглушил визг и рев огромного безобразного трехэтажного автобуса с золотыми буквами по борту, остановившегося перед ними. Водитель посигналил: это звучало, словно хрип задыхающегося попугая. Гарри обреченно вздохнул, — …только не Ночной Рыцарь. Они же расскажут, что встретили нас.

— Черт побери, Поттер, ты все еще считаешь себя самой главной новостью с тех пор, как… ну, с тех пор. Однако я не думаю, что «Гарри Поттер едет в автобусе» резко увеличит продажи Ежедневного пророка.

Гарри переводил глаза с уродливого автобуса на Драко и обратно.

— Надеюсь, ты прав, — вздохнул он.

— Конечно, прав. Я всегда прав. А теперь лезь в автобус, у меня от тебя уже голова трещит.

Драко настолько устал, что едва обратил внимание на прыщавого юношу, взявшего у него деньги, и настолько замерз, что, пожаловавшись, за смехотворные два галлеона получил бутылку воды и шоколадный батончик. После этой обдираловки он отправился прямиком в пустой конец автобуса, где плюхнулся на кровать со столбиками по углам и сосредоточенно осмотрелся вокруг.

— Что такое, Малфой? — спросил Гарри, устраиваясь по соседству. — У тебя взволнованный вид.

— Малфои, — заявил Драко, — не спят на общих кроватях. Как думаешь, сколько народу лежало на этих простынях? У меня от одной мысли мурашки по коже бегут…

— Помнится, я видел тебя спящим на бетонном полу, — заметил Гарри. — Думаешь, сейчас тебе будет еще более неудобно?

— Дело не в удобстве, — раздраженно откликнулся Драко, расстелил свое пальто и устроился сверху.

— Ну, ты прямо примадонна, Малфой, — произнес Гарри, устраиваясь в своей любимой позе — свернувшись на боку и подложив под щеку левую руку. Глаза его смотрели на Драко с дружелюбной насмешкой. — Не могу поверить, что ты не захватил с собой в путешествие три с половиной сотни собственных чудесных хлопчатобумажных простынок.

— Я мог бы их вызвать, — в тон ему ответил Драко, но Гарри вдруг рванулся к нему и вцепился ему в запястье.

— Нет. Хватит магии. Прошу тебя. Особенно магии без палочки. Я и вправду не хочу, чтобы нас заметили.

— Я пошутил, — ответил Драко, и Гарри, отпустив его руку, медленно лег. — Так или иначе, простыни атласные, — тихонько пробормотал Драко несколько минут спустя, но Гарри не слышал его — он уже крепко спал.

* * *

— То есть Гарри — Наследник Гриффиндора?

— Верно.

Симус сидел и молчал, переваривая услышанную информацию.

— А ты… Ты — Наследница Хаффлпафф?

Джинни кивнула.

— Точно, — она обеспокоено чуть склонила голову: Симус, сидящий на противоположном конце ее кровати, дотянулся до одной из вязаных подушечек и занялся тем, что начал быстро-быстро выдергивать из нее нитки. Она сомневалась, что он осознавал, что делает. Похоже, вся эта история, что она поведала, оказалась для него несколько чересчур. Было ощущение, что его замкнуло.

— И Малфой?… Малфой умирал? — с помутненными глазами переспросил Симус.

— Разве что ненадолго, — пояснила Джинни. — Однако ему сразу же стало лучше.

Симус затряс головой, словно пытаясь разобраться во всех хитросплетениях.

— И… Гарри с Малфоем могут телепатически общаться друг с другом? И они друг другу симпатизируют?…

— Ну, о последнем можно поспорить, — вздохнула Джинни, — но, в общем, и целом, — да.

Внезапно Симус резко вскочил, бросил подушку и зашагал туда-сюда, провожаемый встревоженным взглядом Джинни. Она, честно говоря, не собиралась рассказывать ему так много, однако, лишь только она открыла рот, слова сами потекли из нее, опережая друг друга. А закончив, она испытала непередаваемое наслаждение, что наконец-то выговорилась.

— Симус, — наконец произнесла она. — Поговори со мной. Ты как себя чувствуешь?

Он взглянул на нее с таким удивлением, словно не мог поверить, что она все еще здесь.

— Не знаю, что и сказать обо всем этом. Малфой — он спас Гарри жизнь?

Джинни рассмеялась:

— В какой раз ты об этом спрашиваешь? Они спасли жизнь друг другу. Послушай, — она уселась на кровати, устремив на Симуса полный надежды взгляд. — Они совсем иные, чем другие люди… — начала она.

— И что насчет квиддича? — перебил ее Симус.

Застигнутая врасплох, Джинни ошеломленно захлопала глазами:

— Что?

— Они разговаривают — так, в голове друг у друга… во время матчей? Я абсолютно уверен, что это нечестно.

— Ну, конечно же нет! — возмутилась Джинни. — Гарри бы никогда так не поступил! И Драко тоже!

Симус сухо рассмеялся:

— Ты уже прости, но я не могу считать Малфоя образцом добродетели.

— Это не так, — терпеливо объяснила Джинни. — Он изменился, полностью изменился. Конечно, он временами по-прежнему упрямый и высокомерный и даже вредный иногда… Но он не соврал бы и не схитрил — не сделал бы ничего подобного. У него собственные жесткие моральные правила и собственный путь. Послушай, если бы ты его знал…

Симум снова сухо рассмеялся:

— Поверить не могу. Ты защищаешь Малфоя. Передо мной.

— Но Симус, — Джинни уселась на пятки. — Ты же сам сказал, что хочешь знать, что между нами произошло.

— Это потому, что я думал, — Симус раздосадовано провел растопыренной пятерней по светлым волосам, — что он сделал тебе что-то ужасное! Ну, преследовал тебя, пытался принудить тебя к чему-то, соблазнил тебя, предал тебя…

— Ясно, — холодно кивнула Джинни.

У Симуса был такой вид, словно он внезапно осознал, что ляпнул что-то ужасно глупое.

— Я не…

— Извини, что реальность оказалась не столь живописной, Симус, — голос Джинни был холоден, как лед. — Извини, что никто надо мной не надругался, не бросил меня, не…

— Не надо, — решительно перебил ее Симус. — Я думал, что смогу помочь тебе.

— Что ж, а я не нуждаюсь в твоей помощи! — почти закричала Джинни. — Я не нуждаюсь в том, чтобы ты явился за мной на большом белом коне и спас меня, Симус Финниган! Ты мне здесь вообще не нужен! Я пригласила тебя сюда, потому что думала, что смогу почувствовать себя лучше, однако от всего, что ты делаешь, мне становится только хуже и хуже!

Честное и открытое лицо Симуса болезненно перекосилось. Он сел на кровать рядом с ней и попытался взять ее за руку — она позволила ему, однако ее рука лежала на его ладони дохлой рыбой. Будь у нее в руках настоящая дохлая рыба, она непременно бы запустила ею ему в голову. Она сама не могла понять, что же её так взбесило в Симусе. Что поделаешь — фамильный темперамент.