Эвристический характер теории личности

Нельзя представить дело так, что указанные и другие концепции вполне осознанно строятся на базе принципа деятельностного опосредствования. И тем не менее это не является решающим обстоятельством при оценке значимости указанных подходов для решения практических задач и для выявления перспективности этих концепций. Важно, что этот принцип имплицитно там представлен. Следовательно, развитие этих прикладных концепций имеет существенное значение как для решения практических проблем, так и для дальнейшей разработки общепсихологической теории личности.

Общепсихологическая теория личности, как это и должно для теоретического знания, является системой не только утверждений, но и предсказаний по поводу возникновения различных феноменов, переходов от одного утверждения к другому без непосредственного обращения к чувственному опыту. Так, удалось предсказать и получить в дальнейшем экспериментальное подтверждение ряда теоретически обоснованных гипотез: о наличии действенной групповой эмоциональной идентификации в группах; о персонализации творческого педагога в феноменах отраженной субъектности, проявляющихся у его учеников; о прямой, а не обратной зависимости эффективности обучения от размера учебной группы в условиях коллективообразующей деятельности; о субъект-субъект-объектном характере восприятия объекта в том случае, если субъект персонализирован в воспринимающем субъекте.

* * *

История изучает то, чего уже нет. Поэтому закономерен вопрос: для чего нужна информация об этом тому, кто занимается современной наукой?

На такой вопрос можно ответить очень просто: история - память науки. Человек, лишившийся памяти, становится существом мгновения. Его настоящее безвозвратно исчезает в прошлом и мертво для будущего.

В понятиях, которыми оперирует современная наука, сохраняется их «родословная», знание которой позволяет лучше осмыслить проблему, исследуемую посредством этих понятий, выяснить, как эта проблема возникла, какими способами решалась, какие из этих способов вели к эффективным решениям, а какие оказались бесперспективными.

Благодаря знанию истории ученый подобен человеку, умудренному опытом своих прежних удачных и ошибочных действий. Но в отличие от этого человека он осваивает не собственный малый опыт, а многотрудный опыт прежних поколений искателей истины.

Каждый новый шаг в науке начинается с «истории вопроса». Незнание истории ведет к тавтологии в науке, в частности к тому, что давние представления выдаются за открытия. Но тогда наука засоряется, движется на холостом ходу, не решает своей главной задачи, а именно - производства нового знания. История науки выполняет также интегративную функцию. Она раскрывает связь психологии с другими науками, о чем сказано выше, а также связь между различными отраслями психологии. Особенно это важно в наши дни, когда психология распалась на множество различных направлений.

Чтобы познать человека, выяснить, на что он способен, мы обращаемся к его прошлым поступкам; другого источника сведений о нем не существует. Равным образом узнать, что представляет собой наука, в нашем случае - психологическая наука, на что она способна, можно только из ее истории, из информации о том, что ей удалось прежде сделать. Благодаря рефлексии, обращенной к прошлому, строится образ современной науки.

Вскоре и эта наука станет достоянием истории, одним из былых событий в динамике великого исторического опыта.

Проблемы и замыслы, идеи и исследовательские действия современного психолога - лишь один из моментов общей траектории всемирно-исторического движения научно-психологической мысли. Чем отчетливее предстает перед нами картина этого движения, тем зорче мы ориентируемся в нынешней ситуации, тем лучше понимаем, откуда идем и какие пути уже были испытаны.

Не зная о своем прошлом или даже отрицая его, научная мысль «вскормлена» им. Изобретая новые концепции, открывая новые факты, она сообразуется - благодаря обращению к научно реконструированной истории - со своими прежними просчетами и успехами.