Надзорное производство в арбитражном процессе как форма судебного надзора за деятельностью арбитражных судов

1. Надзорное производство в арбитражном процессе как самостоятельная стадия процессуальной деятельности, осуществляемой в рамках арбитражного судопроизводства, возникло одновременно с принятием Арбитражного процессуального кодекса РФ 1992 г.*(1) По своей процессуальной сущности оно представляло собой аналог соответствующего производства, определенного Гражданским процессуальным кодексом РСФСР*(2) для трехзвенной системы судов общей юрисдикции. Последнее же, в свою очередь, в отечественной процессуальной науке традиционно рассматривалось в качестве составной части (формы, разновидности) более широкого понятия "судебный надзор", означавшего контроль вышестоящих судов над деятельностью судов нижестоящих*(3).

Что касается дефиниции самого понятия "судебный надзор", то по данному вопросу в юридической науке того времени единого мнения не было. Так, по мнению С.Ю. Каца, судебный надзор включал в себя как процессуальную деятельность - кассационный и надзорный пересмотр судебных постановлений, т.е. деятельность по проверке законности и обоснованности судебных актов, не вступивших (кассационный пересмотр) и вступивших (надзорный пересмотр) в законную силу, так и деятельность внепроцессуальную, выражающуюся в издании нормативных разъяснений Пленумов Верховного Суда СССР и Верховных судов союзных республик по вопросам правильного применения законодательства при рассмотрении и разрешении гражданских дел*(4).

В отличие от С.Ю. Каца, П.Я. Трубников относил к судебному надзору исключительно процессуальную деятельность - кассационный и надзорный пересмотр судебных актов нижестоящих судов*(5).

Вместе с тем, существовала и несколько иная точка зрения - о фактическом совпадении понятий "судебный надзор" и "производство в порядке надзора". Одним из ее сторонников был К.И. Комиссаров, который рассматривал судебный надзор как особую процессуальную функцию, направленную на проверку законности и обоснованности именно вступивших в законную силу постановлений нижестоящих судов, и осуществление на этой основе руководства судебной практикой с целью обеспечения строгой законности правосудия*(6).

Свои выводы названные авторы делали, главным образом, на основе системного толкования соответствующих конституционных положений того времени, прежде всего ст. 104 Конституции СССР 1936 г. и ст. 153 Конституции СССР 1977 г., определявших всю осуществляемую Верховным Судом СССР деятельность в целом как надзор за судебной деятельностью нижестоящих судов. В связи с этим представляется, что выводы С.Ю. Каца наиболее правильно и полно отражали истинный конституционный смысл института судебного надзора, существовавшего в тот период.

Принятие Конституции РФ*(7), Арбитражного процессуального кодекса РФ 1995 г.*(8) (далее - АПК 1995 г.), а также некоторых иных законодательных актов, прежде всего Федерального конституционного закона от 28 апреля 1995 г. N 1-ФКЗ "Об арбитражных судах в Российской Федерации"*(9) (далее - Закон об арбитражных судах) и Федерального конституционного закона от 31 декабря 1996 г. N 1-ФКЗ "О судебной системе Российской Федерации"*(10) (далее - Закон о судебной системе), определило существенные изменения, произошедшие в оценках и понимании судебного надзора, осуществляемого в системе арбитражных судов Российской Федерации.

Во-первых, согласно положениям ст. 127 Конституции РФ деятельность Высшего Арбитражного Суда (ВАС) РФ по разъяснению вопросов судебной практики отделена от судебного надзора, осуществляемого данным высшим судебным органом. В той же статье закреплено, что судебный надзор должен осуществляться в процессуальных формах, установленных федеральным законодательством.

Во-вторых, системное толкование ч. 3 ст. 128 Конституции РФ (о том, что полномочия иных федеральных судов должны быть установлены федеральными конституционными законами), а также ст. 26 ("Полномочия арбитражного суда округа") Закона об арбитражных судах и ст. 24 ("Федеральный арбитражный суд округа") Закона о судебной системе позволило сделать следующие выводы:

а) что осуществление судебного надзора в системе арбитражного судопроизводства - это исключительная прерогатива ВАС РФ;

б) что у окружных федеральных арбитражных судов какие-либо полномочия по осуществлению функций судебного надзора отсутствуют, поэтому процессуальная деятельность последних, состоящая в проверке законности судебных актов в кассационном порядке, не может рассматриваться в качестве одной из форм (разновидностей) судебного надзора за деятельностью арбитражных судов.

Иными словами, процессуальная деятельность, проводимая ВАС РФ в порядке надзорного производства, и только она, стала в итоге представлять и олицетворять собой тот судебный надзор за деятельностью нижестоящих арбитражных судов, который был обозначен в ст. 127 Конституции РФ и который в силу положений той же статьи подлежал осуществлению исключительно в предусмотренных федеральным законом процессуальных формах (надзорная деятельность - "это... деятельность... которая осуществляется в рамках производства по пересмотру решений... т.е. это непосредственная деятельность по отправлению правосудия"*(11)).

Таким образом, отправляя правосудие и выступая в качестве высшей судебной инстанции в сфере разрешения экономических споров, ВАС РФ, с точки зрения своего конституционно-правового статуса, одновременно и через использование той же самой процедуры пересмотра судебных актов в порядке надзора осуществлял (и, что существенно, продолжает осуществлять) и функцию контроля за процессуальной деятельностью нижестоящих арбитражных судов.

На наш взгляд, именно последним обстоятельством во многом определялся (и определяется в настоящее время) признанный всеми факт особой специфичности стадии надзорного производства в арбитражном процессе.

Вместе с тем, подобная двуединая сущность рассматриваемого производства всегда предопределяла существенные трудности понимания места и роли процессуального института надзорного пересмотра в арбитражном процессе. На то существует несколько причин.

Первая из них - это формальное несовпадение целей и задач судебного надзора как контроля над деятельностью всех нижестоящих судов и самого рассматриваемого производства как одной из стадий единого процесса арбитражного (или гражданского) судопроизводства по конкретному делу. Выводы, подобные тому, к которому пришел С.Ю. Кац ("Цели правосудия и задачи гражданского судопроизводства, регламентируемые законом, совпадают с целями и задачами судебного надзора"*(12)), были не более чем мнениями отдельных, хотя и авторитетных представителей процессуальной науки, никак не подтвержденными в законодательном порядке.

Поясним сказанное. Традиционно в качестве одной из основных целей судебного надзора в целом называлась задача обеспечения единообразия в правоприменительной деятельности в том смысле, что суд "должен... в любой ситуации... неизменно и прочно оставаться на пути единообразного применения закона"*(13), который, в свою очередь, "должен в течение всего времени своей "жизни" действовать единообразно"*(14). Что же касается задач надзорного производства как отдельной стадии судопроизводства, то формально его задачи полностью охватывались общими задачами всего арбитражного судопроизводства и определялись конкретными, действующими в тот период положениями процессуального законодательства.

Например, сразу после принятия АПК 1995 г. в качестве главной цели процессуальной деятельности по пересмотру судебных актов арбитражных судов в порядке надзора вновь была обозначена задача обеспечения единообразного применения закона ("Пересмотр конкретных дел в порядке надзора становится средством обеспечения единства судебной практики"*(15)). Вместе с тем, применительно к надзорному производству данная цель своего законодательного подтверждения не получила и находилась вне рамок, определенных ст. 2 АПК 1995 г. ("Задачи судопроизводства в арбитражном суде").

Вторая причина противоречивого понимания роли и места надзорного производства в системе арбитражного правосудия являлась производной по отношению к первой и была связана с той процедурой, которая довольно долго использовалась для осуществления производства в порядке надзора.

Очевидно, что полноценное решение задач полномасштабного управления деятельностью нижестоящих судов требовало судебного реагирования, мало зависящего от сроков, инициативы отдельных участников конкретного судебного разбирательства, а также позиций и мнений последних. В то же время, подобное разбирательство как одна из составных частей единого целого должно было соответствовать всем без исключения общеобязательным правилам и принципам арбитражного судопроизводства. Последнее требование, как известно, не выполнялось, что вызывало справедливую критику со стороны представителей юридической науки: "Принципы арбитражного процесса - это руководящие начала деятельности для арбитражного суда любой инстанции, в том числе и надзорной.... Никакие "специфические" задачи конкретной судебной инстанции не могут отменить либо преуменьшить меру их реализации"*(16).

2. Согласно положениям Арбитражного процессуального кодекса РФ 2002 г.*(17) (далее - АПК 2002 г.), содержание понятия "судебный надзор в арбитражном процессе" фактически не изменилось. Прежними остались основные положения:

а) только ВАС РФ имеет право осуществлять судебный надзор над деятельностью арбитражных судов*(18);

б) единственной процессуальной формой судебного надзора остается пересмотр вступивших в законную силу судебных актов в порядке надзора (но теперь по заявлениям лиц, участвующих в деле, и иных лиц, определенных в ст. 42, а также по представлениям прокурора в случаях, указанных в ст. 52)*(19).

Вместе с тем, с принятием АПК 2002 г., что, на наш взгляд, существенно, стало корректным говорить о законодательном оформлении факта совпадения целей и задач надзорного производства, с одной стороны, и судебного надзора - с другой. Новая надзорная инстанция с появлением п. 1 ст. 304 АПК 2002 г. стала вполне легально моделировать судебную практику, т.е. создавать прецеденты, на которые будут потом ориентироваться все суды*(20). Примечательно, что подобная задача полностью соответствует определенному в ст. 2 АПК 2002 г. перечню общих задач арбитражного судопроизводства. Продекларированная в п. 2 данной статьи задача обеспечения справедливого судебного разбирательства включает в себя, о чем подробнее будет сказано далее, и реализацию принципа верховенства права, выражающегося, в числе прочего, в стабильности правоприменительного процесса и нормальной предсказуемости принимаемых судебных решений. Таким образом, обеспечение единообразного правоприменения стало не только основным элементом организационно-управленческого контроля над судебной деятельностью нижестоящих судов, но и важной гарантией справедливого судебного разбирательства по каждому конкретному делу.

В то же время, сказанным подтверждается, что ВАС РФ в силу положений ст. 127 Конституции РФ продолжает выполнять свою двуединую задачу, оставаясь единственным органом судебного надзора в сфере арбитражного судопроизводства. Пока в Конституции РФ существует ст. 127 в действующей редакции, именно ВАС РФ, и никто другой, будет осуществлять в установленной законом процессуальной форме (т.е. через судебное производство в порядке надзора) судебный надзор над деятельностью нижестоящих арбитражных судов. Подобное положение означает, на наш взгляд, прежде всего, то, что с принятием АПК 2002 г. надзорное производство в арбитражном процессе, несмотря на существенные изменения, произошедшие в порядке его осуществления, не могло, с точки зрения его сущностных характеристик, трансформироваться в обычное арбитражное проверочное производство. Оно, как и прежде, продолжает оставаться особой по своей правовой сути процедурой, в ходе реализации которой реализуется две, во многом разноплановые, функции - судопроизводство по конкретному делу и управление деятельностью нижестоящих арбитражных судов.

Думается, что этим вполне корректно объясняется то обстоятельство, что для полноценного "включения" процедуры надзорного пересмотра недостаточно наличия факта неправосудности (т.е. незаконности и (или) необоснованности) конкретного оспариваемого в порядке надзора судебного акта.

Что касается новой процедуры надзорного производства в арбитражном процессе, то здесь законодатель отдал предпочтение сугубо судебным процедурам, внешне соответствующим основополагающим принципам цивилизованного судопроизводства.

С точки зрения положения ст. 127 Конституции РФ о том, что судебный надзор должен осуществляться в процессуальных формах, которые предусмотрены федеральным законодательством, следует дать положительную оценку факту более детального изложения новой процедуры надзорного производства непосредственно в тексте самого АПК 2002 г.

Постановлением Пленума ВАС РФ от 30 декабря 2002 г. N 12, принятым в связи со вступлением в силу АПК 2002 г., была утверждена новая редакция "Регламента арбитражных судов" *(21). В пункте 61 "Регламента арбитражных судов" определено, что заявления и представления о пересмотре судебного акта в порядке надзора рассматриваются Президиумом ВАС РФ в соответствии с главой 36 АПК 2002 г. и "Порядком организации работы по рассмотрению заявлений и представлений о пересмотре судебного акта в порядке надзора в ВАС РФ", утверждаемом Председателем ВАС РФ.

Отрадно, что упомянутый документ - "Порядок организации работы по рассмотрению заявлений и представлений о пересмотре судебных актов в порядке надзора в Высшем Арбитражном Суде Российской Федерации" (далее - Порядок организации работы 2002 г.), который был утвержден распоряжением Председателя ВАС РФ от 11 декабря 2002 г. N 64*(22), в отличие от предшествующего "Порядка рассмотрения заявлений о принесении протестов в Высшем Арбитражном Суде Российской Федерации", утвержденного распоряжением ВАС РФ от 14 июля 1995 г. N 14 "О некоторых вопросах рассмотрения заявлений о принесении протестов"*(23), не стал документом, заменившим федеральный закон в части определения основных особенностей единственно возможной на сегодняшний день формы осуществления судебного надзора в системе арбитражных судов. Если, конечно, не брать во внимание факт "появления" на этапе рассмотрения дела в Президиуме ВАС РФ второго, не известного ч. 5 ст. 303 АПК РФ, судьи-докладчика по делу, также наделенного правами и обязанностями члена Президиума (см. п. 24 Порядка организации работы 2002 г.).

Вместе с тем, сохранившийся двойственный характер отечественного арбитражного надзорного производства не всеми понимается одинаково. Одна воспринимают новую процессуальную форму данного института как прямое указание на то, что производство в порядке надзора - это лишь одна из обычных стадий единого процесса рассмотрения конкретного спора. Отсюда - замечания о недостаточности следования принципам диспозитивности и состязательности*(24), критика ст. 304 АПК РФ как ограничивающей возможности пересмотра всех ошибочных судебных актов*(25). Другие, наоборот, продолжают оценивать рассматриваемое производство, главным образом, как инструмент всеобъемлющего судебного надзора над деятельностью нижестоящих судов и делают выводы, подобные следующему: "Государство не имеет права мириться с сохранением в силе нелегитимных судебных актов и не должно ограничивать решение этой задачи какими-нибудь сроками. Оно обязано преодолеть судебную ошибку не только по просьбе "потерпевшего" лица, но и по собственной инициативе, в рамках внутренней самопроверки"*(26).

Зерно истины можно найти в обоих подходах. В целом же приведенные точки зрения не совсем верны, так как каждая из них основывается на одностороннем восприятии сложного, многофункционального явления. Повторим: современное надзорное производство вынуждено работать одновременно в двух направлениях, и в этом состоит его исключительность, определяемая положениями ст. 17 Конституции РФ и главой 36 АПК 2002 г. В ходе проведения любого надзорного производства по делу в единственной на сегодняшний день процессуальной форме приходится учитывать потребности как конкретного спора, так и всей системы арбитражного судопроизводства. А поскольку часто эти задачи не совпадают, в итоге страдает выполнение обеих. Однако таковы сегодняшние реалии, из которых и надлежит исходить в оценках имеющегося арбитражного надзорного производства.

3. Возвращаясь к вопросу о новой процессуальной форме надзорного производства в арбитражном процессе, следует сказать, что появление последней было предопределено, прежде всего, теми замечаниями, которые неоднократно звучали в адрес отечественного судопроизводства в порядке надзора со стороны Европейского суда по правам человека (далее - Европейский суд). Напомним, что Европейский суд, исходя из положений заключенной в Риме 4 ноября 1950 г. Конвенции о защите прав человека и основных свобод*(27) (далее - Европейская конвенция), фактически официально отказал процедуре пересмотра судебных актов в порядке надзора, существовавшей в Российской Федерации до 2002 г., в статусе деятельности, являющейся эффективным и справедливым средством судебной защиты, а постановлениям Президиума ВАС РФ - соответственно в статусе полноценных судебных актов*(28).

Не последнюю роль в принятии данного решения сыграло то, что понятие "судебный надзор" как некая управленческая функция, связанная с контролем над процессуальной деятельностью нижестоящих судебных органов, общеевропейской концепции правосудия неизвестно. Более того, эксперты Совета Европы считают, что конструкций подобной функциональной направленности (т.е. надзорных инстанций в сегодняшнем российском понимании) в судебных системах отдельных государств вообще не должно быть*(29).

Сказанное, по нашему мнению, означает, что обозначенная главная конституционно-правовая особенность существующего в России производства в порядке надзора в арбитражном процессе, т.е. его двойственная сущность, и в дальнейшем не скажется позитивно на оценке, которую сможет получить данное средство судебной защиты в будущих вердиктах Европейского суда.

Отечественное арбитражное надзорное производство, как и любое иное правовое средство, что, на наш взгляд, очевидно, будет и впредь оцениваться указанным Судом исключительно в разрезе его характеристик как возможного средства защиты субъективных прав конкретных участников конкретного спора, безо всякого учета его судебно-надзорной (управленческой) составляющей. Как известно, подобная оценка осуществляется на основе определяемых через положения п. 1 ст. 6, ст. 13 и 35 Европейской конвенции критериев эффективности и справедливости судебного разбирательства, а также допустимых пределов отступления от них, которые (пределы), в свою очередь, также имеют довольно подробную регламентацию.

Применительно к проверочным производствам, имеющим дело со вступившими в законную силу судебными актами, значительная часть подобных отступлений связана с концепцией "возобновления производства по делу" (или "чрезвычайной защиты").

Вступившее в законную силу судебное постановление рассматривается европейским правосудием как окончательное решение, завершающее процесс производства по делу. В общем случае возобновление оконченного производства не допускается. Итоговое решение в силу принципа правовой определенности обжаловано быть не может: "Ни одна из сторон не может требовать пересмотра окончательного и вступившего в законную силу постановления только в целях проведения повторного слушания и получения нового постановления", "Лишь возможное наличие двух точек зрения по одному вопросу не может являться основанием для пересмотра"*(30). В свою очередь, соответствующая жалоба, направленная на пересмотр уже завершенного дела, рассматривается как отличное от эффективного, чрезвычайное средство правовой защиты, которое не принимается во внимание Европейским судом в целях применения п. 1 ст. 35 Европейской конвенции*(31). Иными словами, "конвенция не содержит гарантии возобновления производства по конкретному делу"*(32).

Отступления от рассматриваемых положений допустимы лишь при наличии обстоятельств существенного характера*(33). Примерный перечень таких обстоятельств, в частности, был предложен Кабинетом министров Совета Европы в п. "с" ст. 7 Рекомендации N R (95) 5 от 7 февраля 1995 г.*(34) Согласно указанному перечню, к судебным разбирательствам по пересмотру вступившего в законную силу судебных постановлений (с точки зрения общепринятой в Европе системы судоустройства - в суд последней, третьей инстанции) могут быть допущены лишь жалобы, подаваемые в рамках таких дел, которые:

а) будут развивать право;

б) будут способствовать единообразному толкованию закона;

в) будут касаться вопросов права, имеющих значение для всего общества в целом.

При этом лицо, подающее подобную жалобу, должно в обязательном порядке дать обоснование тому, почему его дело будет способствовать достижению указанных целей. На наш взгляд, последним указанием подчеркивается то, что и на последней, проверочной стадии процесса решение любых задач, в том числе публичного характера, недопустимо без наличия соответствующего волеизъявления конкретного участника спора, обратившегося именно за защитой своих нарушенных субъективных прав.

Вместе с тем, анализ существующего института надзорного производства в арбитражном процессе приводит к выводу о том, что при создании его действующей модели предпринималась попытка учесть и обеспечить не только "внешние" интересы, обусловленные общеевропейскими критериями правосудия, но и "внутренние", которые были предопределены сложившимися взглядами на роль отечественного надзорного производства как средства всеобъемлющего судебного контроля над деятельностью нижестоящих арбитражных судов. С одной стороны, получила закрепление судебная процедура, якобы направленная исключительно на защиту конкретных субъективных прав и интересов организаций и граждан и формально почти во всем отвечающая общим критериям эффективности правовой защиты. С другой стороны, что подтверждает складывающаяся судебная практика, при помощи указанной процедуры продолжают решаться вопросы, имеющие отношение прежде всего к управленческим функциям ВАС РФ в плане полномасштабного контроля над системой арбитражных судов.

В итоге неясно, что считать последним судебным актом, принятым по делу, чем фактически нивелирован факт ограничения срока для обращения в арбитражный суд надзорной инстанции. До минимума ограничены возможности участвующих в деле лиц каким-либо образом влиять на осуществляемый в отношении их дела процесс надзорного производства. Этому "способствуют" и откровенная неопределенность отдельных условий возбуждения надзорного производства, и существенное ограничение процессуальных возможностей сторон в вопросах, связанных с установлением оснований, обозначенных в ст. 304 АПК 2002 г., и непонятная, применительно к стадии надзорного производства, ситуация с основаниями для окончания производства без вынесения решения по существу спора, и поддержанный судебной практикой (но не законом) вывод о невозможность обжалования определений суда, препятствующих возникновению и развитию надзорного производства.

С точки зрения обеспечения процесса реализации надзорных полномочий, все перечисленное, на первый взгляд, вполне понятно: никто не должен "мешать" суду, когда тот осуществляет свою исключительно публичную, конституционную функцию. С точки зрения же судопроизводства по конкретному делу, связанному с субъективными правами участвующих в данном деле лиц, много из того, что сказано, вероятнее всего, просто недопустимо.

Считаем, что подобное положение в обязательном порядке должно быть исправлено. Однако пока остается без изменений ст. 127 Конституции РФ, сделать это можно лишь одним способом: через отделение (в смысле используемой процессуальной формы) функций ВАС РФ, реализуемых им как высшим судебным органом, от тех функций, которые осуществляются последним в качестве органа судебного надзора в системе арбитражных судов. В итоге вопрос об обеспечении единообразия правоприменения будет разрешаться ВАС РФ в двух формально обособленных друг от друга направлениях: в порядке осуществления общего организационно-управленческого контроля над процессуальной деятельностью нижестоящих арбитражных судов и в порядке обеспечения законных ожиданий конкретного участвующего в деле лица относительно разрешения его дела в соответствии с устоявшимися правилами правоприменения.

На необходимость рассматриваемого шага уже указывают отдельные авторы. Так, Е.А. Борисова обращает внимание на то, что существующее надзорное производство должно рассматриваться (а значит, и использоваться) как совершенно новый по своему содержанию правовой институт, обособленный от каких-либо управленческих и организационных функций высших судебных органов*(35).

Что касается новой процессуальной формы, которая может быть использована для осуществления так называемых судебно-надзорных полномочий, то здесь можно обратить внимание на отдельные процессуальные процедуры, хорошо известные судебным системам зарубежных стран, например, Франции. В частности, согласно Закону от 3 июля 1967 г. "О реорганизации Кассационного суда" в системе гражданского судопроизводства Франции была создана процедура "обжалования в интересах закона". Суть ее состояла в следующем. Должностное лицо (генеральный прокурор при Кассационном суде) наделялся полномочием обжаловать любое решение нижестоящего суда в целях пресечения нарушения закона и обеспечения единообразия судебной практики. Срок на подачу подобной жалобы не ограничивался, но его течение начиналось лишь по прошествии установленного для сторон срока на обжалование. В случае отмены обжалованного подобным образом решения суда оно переставало иметь значение для судебной практики в целом, однако продолжало оставаться в силе по отношению к участвующим в деле лицам, которые его не обжаловали*(36).

Еще один вариант процессуальной формы, при помощи которой высший судебный орган может решать вопросы обеспечения единообразия судебной практики безотносительно к процедуре рассмотрения им (т.е. самим высшим судебным органом) конкретного спора, был определен французским Декретом от 15 мая 1991 г. Согласно указанному документу любой судебный орган до вынесения решения по делу, связанному с применением нормативного акта, практика применения которого вызывает определенные сложности, вправе направить соответствующий запрос в Кассационный суд. Последний должен сформулировать свою позицию в трехмесячный срок. С формальной точки зрения, мнение Кассационного суда является консультативным и не имеет обязательного значения. Вместе с тем, "и авторитет верховной судебной инстанции, и перспектива кассационного обжалования обеспечивают необходимость подчинения ее мнению"*(37).

Считаем, что второй вариант более предпочтителен и на него следует обратить самое серьезное внимание. Примечательно, что непосредственные представители российского судейского сообщества, например, Председатель ФАС Северо-Кавказского округа, не только допускают, но и прямо говорят о необходимости использования в отечественной системе арбитражных судов подобного варианта процессуального взаимодействия судов различных уровней: в интересах правосудия и предотвращения массовых судебных ошибок суды должны иметь право обратиться за разъяснениями в вышестоящую инстанцию, соответствующая позиция которой должна быть официальной и определенным образом формализованной*(38).

Ситуация, возможность возникновения которой предопределяется фактом реализации права на "обжалование в интересах закона", видится нам не совсем логичной и, что более существенно, не вполне правосудной. Очевидно, что в случае удовлетворения соответствующей жалобы перед сторонами спора (и, возможно, государством) неизбежно возникнет проблема исполнения (возможно, принудительного) судебного решения, фактическая незаконность которого подтверждена и зафиксирована высшим судебным органом. Подобное положение дел, как представляется, не будет способствовать ни укреплению авторитета судебной власти, ни реализации принципа "верховенства права".

С учетом сказанного также следует согласиться с тем, что необходимо "изменить наименование проверки, осуществляемой Высшим Арбитражным Судом РФ"*(39). Наиболее приемлемые варианты, на наш взгляд, - "ревизия" и "высшая (либо повторная) кассация". Первое название используется во многих судебных системам западноевропейских государств, например, в Германии и Австрии. Через использование механизма повторного кассационного обжалования итогов первого кассационного пересмотра осуществляется судопроизводство в системе хозяйственных судов одного из государств СНГ - Украины*(40). О возможности использования второго названия говорят и отдельные авторы, в частности, Б.Я. Полонский, считающий ВАС РФ высшим кассационным судом среди всех отечественных кассационных судов*(41).

Не исключены и другие наименования последней проверочной стадии, например, "судопроизводство при возобновлении производства по делу" (подобная формулировка используется, к примеру, в судебной системе Грузии*(42)) или "производство в связи с исключительными обстоятельствами"*(43) (как в системе судов общей юрисдикции Украины).

Что касается собственно производства, проводимого ВАС РФ в качестве высшего судебного органа системы арбитражных судов, то после того, как данное производство будет отделено от судебно-надзорной составляющей, его можно будет "доводить" до надлежащего уровня в смысле полного и безусловного соответствия общеевропейским критериям эффективного и справедливого правосудия. Данное производство в итоге все равно останется процедурой исключительного (или чрезвычайного) плана. Однако основываться подобная исключительность будет на вполне понятных общеевропейскому правосудию началах, что, на наш взгляд, много предпочтительнее той ситуации, которая имеет место сейчас.

А.Е. Ефимов

"Законодательство", N 4, апрель 2006 г.

─────────────────────────────────────────────────────────────────────────

*(1) Ведомости СНД и ВС РФ. 1992. N 16. Ст. 836.

*(2) Ведомости ВС РСФСР. 1964. N 24. Ст. 407.

*(3) См.: Банченко-Любимова К.С. Пересмотр судебных решений, вошедших в законную силу, в порядке надзора. М., 1959. С. 60.

*(4) См.: Кац С.Ю. Судебный надзор в гражданском судопроизводстве. М., 1980. С. 4, 8, 9.

*(5) См.: Трубников П.Я. Пересмотр решений в порядке судебного надзора. М., 1974. С. 14-15, 18.

*(6) См.: Комиссаров К.И. Задачи судебного надзора в сфере гражданского судопроизводства. Свердловск, 1971. С. 158.

*(7) Российская газета. 1993. 25 декабря.

*(8) СЗ РФ. 1995. N 19. Ст. 1709.

*(9) Там же. N 18. Ст. 1589.

*(10) Там же. 1997. N 1. Ст. 1.

*(11) Пацация М. Надзор в арбитраже: резервы эффективности // эж-ЮРИСТ. 2001. Сентябрь. N 39.

*(12) Кац С.Ю. Указ. соч. С. 8.

*(13) Комиссаров К.И. Указ. соч. С. 15-16.

*(14) Там же. С. 147.

*(15) Бойков О.В. Новое законодательство об арбитражных судах // Российская юстиция. 1995. N 8.

*(16) Пацация М. Указ. соч.

*(17) СЗ РФ. 2002. N 30. Ст. 3012.

*(18) См., напр.: Комментарий к Арбитражному процессуальному кодексу Российской Федерации / Под. ред. В.Ф. Яковлева, М.К. Юкова. М., 2003. С. 782 (автор комментария - Т.К. Андреева).

*(19) См.: Там же. С. 756 (автор комментария - Т.К Андреева).

*(20) См.: Новое процессуальное законодательство о разрешении экономических споров (интервью с Председателем ВАС РФ В.Ф. Яковлевым) // Хозяйство и право. 2003. N 2. С. 6.

*(21) Вестн. ВАС РФ. 2003. N 3.

*(22) См.: СПС "Гарант".

*(23) См.: Там же.

*(24) См., напр.: Азаров В.В. Состязательность при пересмотре судебных актов арбитражных судов в кассационном и надзорном порядке // Арбитражный и гражданский процесс. 2004. N 4. С. 16.

*(25) См., напр.: Ефимова В.В. Надзор как стадия арбитражного процесса // Право и экономика. 2004. N 5. С. 78.

*(26) Воробьев Е.Г. К вопросу о несоответствии сроков материального и процессуального права для судебной защиты гражданских прав в порядке надзора // Арбитражный и гражданский процесс. 2004. N 8. С. 33.

*(27) СЗ РФ. 2001. N 2. Ст. 163.

*(28) См.: Юков М.К. Процесс - форма жизни материального закона // эж-ЮРИСТ. 2002. Август. N 29.

*(29) См.: Российская газета. 2005. 25 февраля.

*(30) См.: постановление ЕСПЧ от 24 июля 2003 г. по делу "Рябых против Российской Федерации". П. 52 // Журнал российского права. 2004. N 5. С. 110-119.

*(31) См., напр.: решение ЕСПЧ от 29 января 2004 г. "По вопросу приемлемости жалобы N 31697/03 "Леван Валерьевич Бердзенишвили против Российской Федерации" // Журнал российского права. 2004. N 7. С. 123-130.

*(32) См., напр.: решение ЕСПЧ от 4 сентября 2003 г. "По вопросу приемлемости жалобы N 13338/03 АО "Уралмаш" против Российской Федерации" // Журнал российского права. 2004. N 4. С. 94-97.

*(33) См.: постановление ЕСПЧ от 24.07.2003 года по делу "Рябых против Российской Федерации". П. 52.

*(34) См.: Российская юстиция. 1997. N 10. С. 2-4.

*(35) См.: Борисова Е.А. Влияние общепризнанных принципов и норм международного права на развитие производства в порядке надзора в российском арбитражном и гражданском процессах. // Хозяйство и право. 2005. N 7. С. 94.

*(36) См. подробнее: Борисова Е.А. Некоторые теоретико-практические вопросы, возникающие в гражданском процессе на стадии производства в порядке надзора // Законодательство. 2004. N 8. С. 62.

*(37) Балакин К.В. Обжалование постановлений судов гражданской юрисдикции во Франции: Дис.... канд. юрид. наук. М., 2001. С. 18.

*(38) См.: Романец Ю.В. Единообразие судебной практики - залог правосудия // эж-ЮРИСТ. 2005. Сентябрь. N 35.

*(39) Борисова Е.А. Влияние общепризнанных принципов и норм международного права на развитие производства в порядке надзора в российском арбитражном и гражданском процессах. С. 96.

*(40) См.: Хозяйственный процессуальный кодекс Украины (с изменениями и дополнениями по состоянию на 15 июля 2004 г.). Харьков, 2004.

*(41) Полонский Б.Я. Открытые перспективы // эж-ЮРИСТ. 2005. Август. N 33.

*(42) См.: Клеандров М.И. Экономическое правосудие в государствах - участниках СНГ: законодательное обеспечение. М., 2003. С. 227-229.

*(43) См.: Гражданский процессуальный кодекс Украины. Харьков, 2004.