Нравы, обычаи, традиции

Экономическое развитие края, интенсивный рост его народонаселения в XVIII — первой половине XIX вв. сопровождались существенными сдвигами в области культуры. Заметные успехи делает народное просвещение. В 1701 г. в Тобольске появляется первая в Сибири и на Урале школа. В Европейской России первые школы открывались церковным ведомством и поэтому были школами духовными. В Сибири же первая школа была светской. Ее появление связано со следующими обстоятельствами. Еще в 1697 г. Петр I послал указ тобольскому митрополиту Игнатию открывать школу при архиерейском доме, но тот вскоре попал в опалу, а затем должен был покинуть Тобольск. Выполнение указа затянулось на несколько лет. Царь не терпел подобных заминок и 6 апреля 1701 г. направил в Тобольск новый указ, на этот раз воеводе князю М. Я. Черкасскому. Он повелел непременно школу открыть, а в качестве учителей взять из Томска чем-то провинившегося и расстриженного попа Григория Дровнина и его брата Василия. Указ был исполнен в том же году. В 1702 г., когда в Тобольск прибыл митрополит Филофей Лещинский, сменивший опального Игнатия, школа уже действовала, разместившись во вновь построенном здании в кремле, близ Троицкой церкви. В нее собрали волей и неволей детей тобольских служилых людей. «...И тех собранных людей ему, Григорию, и брату ево для учения отдали и учить велели, — доносил воевода царю. — И он, Григорий, з братом тех людей учили».

Между воеводой и митрополитом сразу же сложились отношения взаимного недоверия и соперничества. Филофей был первым на Тобольской кафедре митрополитом украинского церковного направления, человеком властным, убежденным сторонником независимости церкви от светской власти. Его не устроило учреждение в Тобольске светской школы под эгидой воеводского правления. С открытием ее он не считал выполненными указы царя о создании училища именно при архиерейском доме и потребовал переноса школьных зданий на Софийский двор, сославшись на то, «что де ему за дальностью надзирать будет невозможно», хотя Троицкая церковь, возле которой стояла школа, стояла в нескольких десятках метров от св. Софии. Митрополит отказался и от учителей, и от учеников, набранных воеводой. Учеников набирали по всей епархии из детей священнослужителей, а на учительские должности привезли 6 монахов из Киево-Печерской лавры. Ученье в архиерейской школе началось, видимо, в 1703 году. Для светской школы, которая продолжала функционировать, воеводе пришлось строить новое здание. Так в Тобольске в 1701—1703 гг. открылись две школы — светская и духовная, положившие начало двум линиям в народном образовании в Сибири.

В светской школе обучали «словенской грамоте», латыни, арифметике, геометрии, фортификации и артиллерийскому делу. Латынь и славянскую грамоту преподавал Г. Дровнин, математические и военные предметы — пленный швед Антон Деловал. Учителям выдавали солидное жалованье: Г. Дровнин получал в год 60 руб., 60 четвертей ржаной муки, 20 четвертей овса и муки овсяной; его брат Василий («помощник учителя») — 20 руб., 30 четвертей муки ржаной и 20 — овсяной. Кроме того, им на двоих выдавали в год 40 пудов сала. Пленный швед вместо жалованья получал в год 36,6 руб. «поденного корму». Для сравнения укажем: мастер на строительстве каменных зданий в то время получал в год 15 руб., 4 четверти муки, по осьмине круп, толокна, солода, пуд соли, 200 штук язей. Ученикам, которых в 1702 г. насчитывалось уже 120 чел., выдавалось поденное «кормовое жалованье» по 3 деньги (1,5 коп.).

В1716 г. в Сибирь были командированы ученики Московской навигационной школы Н. Пилецкий и Я. Ладойников для открытия цифирных школ. Такая школа открылась в Тобольске. В ней в 1722 г. обучалось 224 ученика. По некоторым предположениям, она была все той же школой, которую учредил воевода М. Я. Черкасский, только изменила свой статус. В 1732 г. цифирная школа реорганизована в гарнизонную. В ней обучались дети служилых людей из Тобольска, Туринска, Тюмени, Верхотурья, Пелыма, Сургута, Березова, Кетска, Красноярска и Кузнецка, а также сибирских пограничных линий.

Тобольская гарнизонная школа просуществовала до конца XVIII века. В 80—90-х годах число учеников в ней колебалось от 200 до 600 чел. при 20 учителях. Обучали в ней военному делу, грамоте и различным ремеслам. Ее выпускники назначались на низшие командные, канцелярские и хозяйственные должности в армии.

В середине 50-х годов при губернаторе В.А. Мятлеве и, видимо, по его инициативе в Тобольске открылась геодезическая школа, положившая начало светскому специальному образованию в крае. Она готовила кадры геодезистов, столь необходимых в связи с развернувшимся межеванием земель, для всей Сибири. Ее учителя и ученики в 60-х годах приняли деятельное участие в составлении генеральных планов городов. С именем другого губернатора — Ф. И. Соймонова, человека высокообразованного и инициативного, связано открытие в Тобольске в начале 60-х годов школы татарского языка. Она готовила переводчиков, спрос на которых возрастал «в рассуждении дел с киргиз-кайсацким (т. е. казахским) народом, особливо ныне умножающимся». В 1763 г. в ней обучались 3 ученика.

В 80-х гг. XVIII в. правительство Екатерины II провело школьную реформу. По уставу 1786 г. о двухступенчатой народной школе предусматривалось создание в губернских городах четырехклассных главных, а в уездных — двухклассных малых народных училищ. Тем самым впервые в истории Сибири придавалась некоторая система и преемственность низшему и среднему звеньям народного образования. В памятном 1789 г. открылось главное народное училище в Тобольске и малое в Тюмени. Наблюдение за их деятельностью возлагалось на приказ общественного призрения, а их содержание — на городские общества. Тоболяки вносили на эти цели с 1789 и по 1795 гг. по 1609 руб., да приказ общественного призрения по 830 руб. Тю-менцы обязались вносить на свое училище по 200 руб., не считая частных пожертвований, а бургомистр купец М. Прасолов отдал под него дом. В главном училище в первый год открылись сразу 3 класса, в которые поступили 88 учеников. В том же году открылся и четвертый класс. В первые десять лет число учеников в училище колебалось от 53 до 174 чел. Учителями в нем были выпускники Петербургской учительской семинарии. В 1793 г. сверх программы ввели преподавание татарского языка. Три года спустя татарский язык изучали 45 чел. из 76 учеников, а в 1799—1800 гг. класс татарского языка выделили в особую «татарскую школу», в которой обучались 24 мальчика и одна девочка.

Воспитанники Тобольского главного народного училища, нередко даже не кончив его полного курса, пополняли ряды канцелярских служащих губернских и уездных учреждений. Некоторые шли в армию на младшие офицерские должности. Здесь же готовились учительские кадры для малых народных училищ. Очень скоро училище стало центром культурной жизни Тобольска. Именно при нем в 1789—1791 гг. издавался журнал «Иртыш», чему немало способствовал владелец бумажной «фабрики» В. Я. Корнильев, взявший на себя заботы по его изданию. Следует заметить, что меценатство во второй половине XVIII в. было распространенным явлением в крае. Тон в этом задавало поднимавшееся купечество. На доброхотные пожертвования строились храмы, школы, больницы. Среди первых меценатов были упомянутый выше тюменский купец М. Прасолов, правитель губернии А. В. Алябьев (отец знаменитого композитора), жертвовавший деньги на содержание главного народного училища, уральские купцы Походяшины и другие.

«Иртыш» выходил ежемесячно в количестве 300 экземпляров. Душой и главным редактором его был отбывавший в Тобольске ссылку Панкратий Сумароков. Сотрудничали в «Иртыше» учителя Воскресенский, Лафинов, Набережный, прокурор И. И. Бахтин, кадет сибирского полка Дягилев, ссыльный М. Пушкин (дальний родственник великого поэта), одна из первых женщин-журналисток

Наталья Сумарокова (сестра П. Сумарокова), ученики училища и семинарии Евсеев, Трунин, Иванов и Мамин. «Иртыш» продолжал направление столичных сатирических журналов Новикова. В 1790 г. одновременно с «Иртышом» печатался «Журнал исторический, выбранный из разных книг». В 1793 г., когда оба журнала закрылись, стало выходить новое периодическое издание «Библиотека ученая, экономическая и нравоучительная», в котором сотрудничали те же лица, что и в «Иртыше».

Одновременно со светской школой в крае складывалась и росла сеть духовных учебных заведений. Открытая Филофеем Лещинским архиерейская школа первое время была единственным на всю Сибирь учебным заведением, готовившим кадры низшего звена для церкви. В 1728 г. в ней ввели преподавание латинского языка и она из славяно-русской превратилась в славяно-латинскую школу. При митрополите Антонии Нарожницком ее преобразовали в семинарию. Официально открытие состоялось в 1748 г.

Тобольская семинария одна из немногих имела полный курс обучения. Кроме обычных для заведения такого рода классов, она имела еще классы экстраординарные — иконописания и татарского языка. Последний учрежден в 1779 г. Срок обучения в семинарии строго не регламентировался и в зависимости от прилежания и способностей учащихся длился от 10 до 20 лет. Число учеников превышало 200 чел., но оканчивали полный курс ежегодно не более 10 чел.

Стараниями митрополита Павла Конюскевича в начале 60-х годов были открыты латинские школы при церковных заказах (уездных духовных правлениях) в Тюмени и Самарове, но из-за нехватки соответствующих учительских кадров их преобразовали в славяно-русские. В 1780 г. такие школы имелись при Тобольском архиерейском доме, духовных правлениях в Сургуте, Березове, в Тюменском и Кондинском монастырях, Коркиной слободе и Демьянском яме.

Семинария и духовные школы поставляли грамотных людей духовному ведомству и гражданским учреждениям. Особенно значительна в этом была роль Тобольской семинарии, занявшей видное место в культурной жизни Сибири. Ее библиотека, кроме книг на русском и иностранных языках, имела богатую коллекцию уникальных рукописей. Здесь хранился рукописный подлинник известной Черепановской летописи. Со времен Филофея Лещинского в архиерейской школе, а затем семинарии существовал первый в Сибири школьный театр. Разумеется, семинария никогда не выпускала из виду своей главной цели — подготовку священнослужителей. Она готовила кадры для миссионерской деятельности среди аборигенов. При этом особое внимание уделялось Северу. Будущие миссионеры уже в стенах семинарии изучали хантыйский и мансийский языки. Для изучения восточных языков — монгольского, манчжурского и китайского — 2—3 ученика семинарии периодически посылались в Манчжурию и Китай.

В конце XVIII в. в главном народном училище, семинарии, гарнизонной школе геодезии Тобольска обучалось более 500 человек. Около ста детей и подростков учились в школах при духовных заказах и монастырях. Но официальной школой не исчерпывалась система народного просвещения. Чиновники, служилый люд и состоятельные горожане предпочитали обучать детей дома или у частных учителей. В 1713 г. пленный шведский капитан К. Ф. фон-Врех открыл школу для детей своих соотечественников в России. Впрочем, учились в ней и дети некоторых тобольских чиновников. В 1714 г. у Вреха было 14 учеников, а в 1721 г. (год закрытия) — 139. В 50-х годах XVIII в. в Тобольске частную учительскую практику имели несколько ссыльных. У одного из них — русского «немца», перекрещенного в 1749 г. митрополитом Сильвестром из лютеранской в православную веру и получившего фамилию Сильвестровича, учились немецкому языку, музыке, математике и другим предметам дети сибирских дворян, офицеров и чиновников. В частности, в числе его учеников был В. Я. Мирович, сделавший позднее, в 1764 г. попытку освободить из Шлиссельбургской крепости Ивана VI Антоновича и поплатившийся за это жизнью.

Частное обучение не прекратилось и с открытием народных училищ, несмотря на запретительные указы и постоянные жалобы училищных властей На конкуренцию со стороны частной школы. Дирекция Тобольского главного народного училища в 1795 г. отметила 10 «недозволенных домашних училищ» только в трех частях города Тобольска; в них обучалось свыше 70 мещанских и купеческих детей. Обучение детей на дому широко по тем временам велось в Тюмени.

В XVIII в. несомненен рост грамотности сибиряков по сравнению с предыдущим веком, в особенности среди служилого люда и чиновничества. Этому способствовала политика центральной власти и местной администрации, настойчиво требовавших обязательного обучения детей этих сословий. В 1744 г. издан сенатский указ о «наистрожайшем навсегда приказным служителям подтверждении, чтоб они в изучении своих детей грамоте имели прилежнейшее усерднейшее попечение». Запрещалось неграмотных определять в сибирские дворяне и дети боярские, а предписывалось верстать их на местах в рядовые казаки. При губернаторе Ф. И. Соймонове (1757—1763 гг.) местные воеводы обязаны были три раза в год давать сведения о грамотности дворян, детей боярских, приказных служителей и их детей. Меры эти оказались достаточно эффективными. В именных списках детей служилого люда, представленных в 1760—1763 гг. в губернскую канцелярию из Тобольска, Енисейска, Томска и других городов для замещения должностей дворян и детей боярских, помечено, что все'они «грамоте умеют». Однако при оценке этих успехов следует иметь в виду то, что среди лиц, числившихся грамотными, большинство могло лишь читать и писать, а некоторые только ставить свою подпись. Среди рядовых служилых людей грамотность была значительно ниже. Что же касается основной массы населения — крестьян, то она оставалась почти сплошь неграмотной.

В первой четверти XIX в. наступил новый этап в развитии просвещения в крае. В стране была создана государственная сеть общеобразовательных учебных заведений, включающая (на началах преемственности) приходские и уездные училища, гимназии и университеты. С 1803 г. содержание всех школ (кроме приходских) взяло на себя государство. Приходские же училища оставались на содержании самого населения. В 1826 г. на территории края функционировали Тобольская гимназия, реорганизованная в 1810 г. из главного народного училища, 5 уездных (Тобольское, Березовское, Тюменское, Ялуторовское и Ишимское) и 2 приходских (Тобольское и Тюменское) училища.

Одним из крупных очагов просвещения и культуры в Сибири в первой половине XIX в. был Тобольск. По числу учебных заведений и учащихся он прочно занимал первое место среди сибирских городов. В 1850 г. в нем насчитывалось 10 светских и духовных школ. В 1803 г. возник даже проект об открытии в Тобольске университета, и известный богач и меценат Павел Демидов пожертвовал на его учреждение 50 тыс. рублей. Университет, правда, открыть не удалось, но деньги частично использовали на нужды местной гимназии.

Тобольская мужская гимназия долгое время была единственным средним общеобразовательным учебным заведением в крае и во всей Западной Сибири. Формально она являлась общедоступной, но подавляющее число ее учеников составляли дети дворян, чиновников и купцов. В нее поступали, главным образом, дети, окончившие уездные училища. Средним духовным учебным заведением в городе, по-прежнему, была семинария. В ней обучались по преимуществу дети из семей духовного звания. Из ее воспитанников наибольшую известность получил историк и публицист Петр Андреевич Словцов. Родился он в 1767 г. в семье священника Верхотурского уезда. В 1788 г. по окончании Тобольской семинарии был направлен для продолжения образования в Петербург, в Александро-Невскую семинарию, где сблизился с М. М. Сперанским, позднее крупным государственным деятелем России. В столице молодой семинарист увлекся идеями французских просветителей. В 1792 г. вернулся в Тобольск и был определен учителем философии и красноречия в родную ему семинарию.

Учительская карьера П. А. Словцова оборвалась внезапно и трагически. Причиной послужили проповеди, прочитанные им в Тобольском Софийском соборе. В одной из них, произнесенной 10 ноября 1793 г. по случаю бракосочетания великого князя Александра Павловича (будущего императора Александра I) и княжны Ба-денской, молодой проповедник страстно обличал самодержавную монархию, пророчествуя ее неизбежную гибель. «И пусть никого не обольщают мир и тишина, царящие в такой монархии! — звучал под сводами собора голос вольнодумца. — Они свидетельствуют не о согласии и благополучии народа, а о его рабстве и угнетении. И так, когда тишина служит чаще знаком притеснения, что значит таковые монархии? Это — великие гробницы, замыкающие в себе несчастные стенящие трупы, и троны их — это пышные надгробья, тяжко гнетущие оные гробницы. Народы злополучные!.. Могущество монархии есть коварное орудие, истощающее оную, и можно утверждать, что самая величественная для нее эпоха всегда бывает роковою годиною...».

Проповеди Словцова произвели большое впечатление на публику. Они взбудоражили город, списки с них ходили по рукам. Екатерина II, ознакомившись с текстом одной из них, повелела митрополиту Новгородскому и Санкт-Петербургскому, в ведении которого находилась семинария, выпустившая крамольного проповедника, примерно наказать его. Митрополит затребовал П. А. Словцова в Петербург. После следствия тобольского вольтерянца отправили на Ладожское озеро и заточили в Валаамов монастырь.

С восшествием на престол Павла I Словцов был освобожден из неволи и возвращен в Петербург. Послужив некоторое время учителем красноречия в Александро-Невской высшей семинарии, он расстался с духовной карьерой, перешел на службу в канцелярию генерал-прокурора и успешно продвигался вверх по иерархической лестнице: его повышают в чинах, одна награда следует за другой. Но в 1808 г., когда казалось, что он твердо стоит на пути к административным вершинам, его обвинили в лихоимстве, заключили под стражу, а затем уволили от должности и определили на службу в Тобольск, в штат канцелярии сибирского генерал-губернатора.

Правил Сибирью тогда И. Б. Пестель, отец знаменитого впоследствии декабриста. Современники весьма скромно оценивали его ум и компетентность. Сперанский называл Пестеля «самой слабой головой, которая неспособна управлять Олонецкой губернией». Словцов не занимал в канцелярии определенного поста и был уверен в скором возвращении в Петербург. Но сибирская ссылка затянулась на 20 лет. П. А. Словцов исполнял в Сибири различные службы. В 1814 г. обозревал присутственные места Забайкальского края, Нижнеудинского и Иркутского уездов; в 1815 г. ревизовал деятельность чиновников Киренского и Якутского округов. В том же году был назначен директором училищ Иркутской губернии и сделал много полезного для народного просвещения в Восточной Сибири. Наконец, в 1820 г. вступил в должность визитатора сибирских учебных заведений; в 1829 г. вышел в отставку и навсегда остался в Тобольске.

В Тобольске П. А. Словцов занялся всецело научной работой. В 1839 г. вышла в свет первая часть его основного труда «Историческое обозрение Сибири». Вторая часть увидела свет в 1844 г., после смерти автора. П. А. Словцов скончался 28 марта 1843 года. Его похоронили на Тобольском Завальном кладбище. Подвигом жизни стала работа П. А. Словцова по изучению исторического прошлого Сибири. В «Историческом обозрении Сибири» использованы опубликованные документы и архивные материалы, которые автор изыскал сам или получил от друзей и учеников из Петербурга, Иркутска, Березова, Обдорска и других мест. Книга Словцова полна раздумий о судьбах русского народа за Уралом, о его путях минувших и будущих. Это своеобразная энциклопедия, содержащая систематизированный свод знаний по истории освоения Сибири, развитию в ней промышленности, сельского хозяйства, культуры, свод сведений о быте, обычаях, верованиях русского и коренных народов, о природе и географии ее различных районов. Без этого труда не может обойтись ни один исследователь, изучающий прошлое Сибири, хотя, конечно, многое в нем сейчас уже устарело.

Младшим современником Словцова был поэт Петр Павлович Ершов. Родился он 22 февраля 1815 г. в д. Безруковой Ишимского округа в семье мелкого полицейского чиновника. Среднее образование получил в Тобольской гимназии. Будущему поэту повезло: директором гимназии в то время был Иван Павлович Менделеев, отец великого ученого. Заботясь о развитии способностей учеников, Менделеев ввел необычные по тому времени формы обучения, в их числе — литературные воскресенья. После обедни в воскресные дни гимназисты собирались в актовом зале и устраивали коллективное чтение книг русских и зарубежных писателей. Здесь же читались стихи и проза самих гимназистов. Возможно, эти литературные воскресенья и зажгли поэтическую искру в душе молодого Ершова.

В 1830 г. П. П. Ершов поступил на философско-юридический факультет Петербургского университета и окончил его со званием кандидата. В столице к Ершову пришла неожиданно и сразу большая слава. Еще студентом он написал сказку «Конек-Горбунок», поставившую его в ряд лучших поэтов того времени. Сам великий Пушкин дал ей высокую оценку. «Конек-Горбунок» открыл Ершову двери в литературные круги Петербурга. Среди его новых знакомых были писатель А. К. Ярославцев, поэт В. Г. Бенедиктов, украинский поэт и беллетрист Е. П. Гребенка, будущий крупный ученый-историк Т. Н. Грановский.

Летом 1836 г., окончив университет, П. П. Ершов выехал в Тобольск и вступил в должность учителя родной гимназии. Вначале ему дали латынь, которую он не любил и знал плохо, но скоро освободилось место учителя русской литературы и словесности, и Ершов приступил к преподаванию любимого предмета. Молодой учитель отбросил господствующую в гимназии схоластическую методу и начал преподавать литературу по лекциям университетских профессоров. Материал добавлял собственными воспоминаниями о Пушкине, Крылове, Бенедиктове, Жуковском, с которыми был знаком по Петербургу. Впрочем, с В. А. Жуковским гимназисты познакомились лично. В 1837 г. поэт сопровождал своего воспитанника, наследника престола Александра (будущего императора Александра II) в его поездке в Тобольск и посетил гимназию. Чтобы расширить кругозор учеников и воспитать у них любовь к слову, П. П. Ершов создал гимназический театр и сам принимал в нем участие в качестве драматурга, режиссера и актера. На сцене шли «Недоросль» Фонвизина, поэмы Ершова «Суворов и станционный смотритель», «Якутские божки», «Сибирский день» и другие.

Ученики отвечали своему учителю привязанностью и любовью. Один из них вспоминал позднее о Ершове: «Всегда ровное обхождение, а иногда и участие в играх наших и прогулках, кроме превосходного преподавания словесности, заставляли нас любить его, как отца родного. Малейшее его замечание, строгий взгляд уже были для нас жестоким наказанием, особенно для учеников 6 и 7 классов». Учитель гимназии А. Мокроусов в биографии поэта-педагога писал: «Я не мог найти другого преподавателя 40-х годов, который пользовался у учеников такими симпатиями, как Ершов».

Свои педагогические взгляды П. П. Ершов изложил в работах «Курс русской словесности» и «Мысли о гимназическом курсе». В них он подверг критике существовавшую систему образования и дал свою программу обучения, цель которой — развить духовные и физические способности юношества. Ершов считал, что школа должна готовить молодое поколение к жизни, а потому первое место в ней следует отвести естественным наукам, музыке и гимнастике. Преподавание должно быть насыщено наглядностью и дополнено экскурсиями в природу.

П. П. Ершов не оставил и поэтическое творчество. Из-под его пера выходят стихи «Послание к другу», «Кто он?», имевшие общественное звучание, лирические вирши «К музе», «Праздник сердца», «Две музы», «Желание любви», замечательная поэма «Сузге», написанная по мотивам древних сибирских преданий.

Жизнь поэта и педагога в Тобольске была далеко не безоблачной. То были годы, когда из школы изгонялось всякое свободомыслие. В одном из писем Ершов писал: «У нас, братец, такая строгость, что преподаватель не должен сметь свое суждение иметь, иначе назовут немного не бунтовщиком». Одно время из-за неприятностей по службе, он был на грани самоубийства.

Общественная и культурная жизнь края, как сказано выше, неразрывно связана с пребыванием декабристов. П. П. Ершов сблизился с семьей Фонвизиных, Ф. Б. Вольфом, В. И. Штейнгелем, В. К. Кюхельбекером, приезжавшими в Тобольск И. И. Пущиным (из Туринска) и И. Д. Якушкиным (из Ялуторовска). Однажды Пущин показал Ершову свой альбом, в котором рукой А. С. Пушкина были написаны два стихотворения, посвященные Пущину: «Мой первый друг, мой друг бесценный...» и «Взглянув когда-нибудь на тайный свой листок...». В январе 1841 г. копии этих стихов Ершов отослал в Петербург П. А. Плетневу, редактору и издателю журнала «Современник». Плетнев опубликовал их в 22-м томе с таким примечанием: «П. П. Ершов, известный поэт наш, лично знаком был с покойным Пушкиным, который его полюбил, прочитав стихотворение его «Конек-Горбунок», как обыкновенно Пушкин до пристрастия привязывался к каждому возникающему таланту. Ершов хорошо помнит почерк Пушкина. Случайно встретив эти два небольших стихотворения, собственною рукой автора «Онегина» вписанные в памятную книгу одного из его приятелей, он поспешил их сообщить в редакцию «Современника» для напечатания. Благодаря его за подарок, мы остаемся в прежней уверенности, что еще долго не составить нам полного собрания сочинений Пушкина без участия общего и единодушного. Кто из русских не сберег в своих листках, если удалось ему принять, и строку этого золотого пера».

Это был не единственный случай, когда И. И. Пущин прибег к помощи Ершова, чтобы отправить в печать хранившиеся у него неопубликованные стихи великого поэта. В сентябре 1841 г. Ершов пишет товарищу по университету В. Треборну: «Снова посылаю стихи Пушкина в том виде, в каком они мне доставлены. Касательно их подлинности нет ни малейшего сомнения. Мне прислал их задушевный приятель Пушкина, лицейский его товарищ, тот самый, который доставил и первые».

Пересылка стихов Пушкина из альбома декабриста в столичный журнал несомненно требовала гражданского мужества. Третье отделение держало под неусыпным контролем корреспонденцию «государственных преступников» и строго карало за всякую попытку обойти этот контроль. Биограф Ершова В. Г. Утков полагает, что связи автора «Конька-Горбунка» с ссыльными декабристами не остались незамеченными властями и повредили его служебной карьере. Репутация поэта в глазах верноподданных столичных и местных чиновников еще больше упала после процесса над петрашевцами (1849 г.), по делу которых был арестован самый близкий друг его молодости Константин Тимковский. Во всяком случае, в тот злополучный год П. П. Ершов был обойден по службе. По тогдашним правилам после ухода в отставку директора гимназии должность эту полагалось передать П. П. Ершову, служившему с 1844 г. инспектором гимназии. Все уверены были в этом. Но директорского поста Ершов тогда не получил. Директором он стал только в 1857 г., при умном и либеральном губернаторе В. А. Арцимовиче. Директор гимназии в то время был одновременно и директором училищ губернии.

Новое положение дает Ершову возможность осуществить ряд важных замыслов. По его инициативе в гимназии вводится курс естественной истории. С его участием открывается в Тобольске первая женская школа, а в городах и селах губернии — начальные школы и школьные библиотеки. В ноябре 1860 г. при его же содействии учреждена первая в губернии воскресная школа для взрослых. Ершов организует «Общество вспомоществования студентам Тобольской губернии», активно сотрудничает в первой тобольской газете «Тобольские губернские ведомости», начавшей выходить в 1857 г., и скоро становится фактическим редактором ее неофициальной части.

В 1862 г., после 25-летнего труда на ниве просвещения, П. П. Ершов вышел в отставку. Последние годы жил замкнуто, испытывая подчас острую нужду. Умер 10 августа 1869 г. после тяжелой и продолжительной болезни, не имея своего угла. В его конторке после смерти нашли только медную пятикопеечную монету.

Кроме П. П. Ершова, тобольская школа прошлого века знала и других замечательных педагогов. В Главном народном училище работал видный тюрколог, родственник декабриста Г. С. Батенкова — Иосиф Гиганов. Он разработал основы татарской грамматики и составил первый «Букварь татарского и арабского письма с приложением слов со знаками, показывающими их выговор», изданный в 1802 г. Академией наук в Петербурге. Гиганова сменил талантливый учитель Сейфулин, по словам Батенкова, «страстный и прилежный охотник к преподаванию своего родного языка, умевший внушить к нему старание».

Из тобольских учебных заведений вышло немало людей, которые принесли славу не только своему городу, но и всей России. В народном училище, а затем гимназии получил первое образование декабрист Вадим Пассек (позднее близкий друг А. И. Герцена, историк) и его брат Диомид. Их отец В. В. Пассек, как сказано выше, отбывал в Тобольске ссылку. Тобольскую гимназию окончили историк-краевед Н. А. Абрамов, публицист, демократ Г. 3. Елисеев, одно время возглавлявший вместе с Н. А. Некрасовым и М. Е. Салтыковым-Щедриным журнал «Отечественные записки».. Гордостью России стал воспитанник Тобольской гимназии великий ученый и общественный деятель Дмитрий Иванович Менделеев.

Д. И. Менделеев учился в то время, когда директором гимназии был Петр Павлович Ершов, близкий друг семьи Менделеевых, а впоследствии и родственник: Дмитрий Иванович женился на падчерице Ершова Ф. Н. Лешовой. Он родился 27 января 1834 г. в Тобольске. Мать его, как уже говорилось, происходила из старинной купеческой семьи Корнильевых. Отец, Иван Павлович Менделеев, сын тверского священника, окончил главный педагогический институт в Петербурге. По воспоминаниям современников, это был прекрасной души человек и замечательный педагог. Почти вся его деятельность прошла в Тобольске, сначала в качестве учителя Главного народного училища (1807—1810), затем учителя (1810—1818) и директора (1827—1834) гимназии. В Тобольске Менделеевы входили в немногочисленное культурное общество, группировавшееся вокруг ссыльных декабристов. Многие из последних стали друзьями дома. Декабрист Н. В. Басаргин женился на дочери И. П. Менделеева — Ольге Ивановне. Сын Анненковых — Владимир был школьным товарищем гимназиста Дмитрия Менделеева. Во время последнего посещения Тобольска в 1899 г. Дмитрий Иванович тепло вспоминал: «Тут жили почтенные и всеми уважаемые декабристы Фонвизины, здесь Анненков, тут Муравьев, близкие к нашей семье, особенно после того, как один из декабристов, Н. В. Басаргин, женился на моей сестре, вдове Ольге Ивановне. Уже нет никого из тех в живых и теперь можно говорить, что семьи декабристов в те времена придавали тобольской жизни особый отпечаток, наделяли ее светлыми воспоминаниями. Предание о них и до сих пор живет в Тобольске, у которого немало и других воспоминаний еще более давней поры».

Менделеевы жили в небольшом флигеле, расположенном рядом с учебным зданием гимназии. Год, когда появился на свет Дмитрий Иванович, был несчастливым для его семьи. От катаракты ослеп на оба глаза отец, вынужденный поэтому оставить службу. Материальные заботы о семье легли на плечи матери — Марии Дмитриевны. Она взяла на себя управление стекольным заводом, принадлежавшим брату. Менделеевы переехали из Тобольска в с. Аремзянское. Здесь прошло раннее детство будущего ученого. Пять лет спустя семья возвратилась в Тобольск, и Мария Дмитриевна продолжала управлять заводом из города. Семи лет от роду, в 1841 г. Дмитрий Менделеев поступил в гимназию и закончил курс в 1849 г. в числе лучших учеников. В том же году семья Менделеевых навсегда покинула Тобольск. В 1899 г. Тобольская городская дума «в знак особого внимания... к своему знаменитому учеными трудами уроженцу» присвоила Д. И. Менделееву звание почетного гражданина города Тобольска.

В 20—30-х годах XIX в. в Тобольске сложилась группа молодых поэтов, в которую входили И. Л. Черкасов, И. И. Веттер, Е. Л. Милькеев. К ним был близок композитор А. А. Алябьев. Сын бывшего правителя Тобольского наместничества Александр Алябьев отбывал на своей родине ссылку. Он был ложно обвинен в убийстве помещика Времева. Дело тянулось долго. Три года Алябьев провел до суда в тюрьме, пока, наконец, Московская уголовная палата, а затем Государственный совет не вынесли ему несправедливый приговор: лишить знаков отличия, дворянства и выслать в Сибирь, а сверх того подвергнуть духовному покаянию по усмотрению церковных властей в месте ссылки.

Три года длилась тобольская ссылка. Вместе с А. А. Алябьевым в Тобольск приехала его сестра Екатерина, взявшая на себя заботы о его быте. Тобольский Россини, как называл Алябьева П. А. Словцов, вел в ссылке интенсивную творческую жизнь. С его участием были созданы три хора и большой оркестр (до 100 музыкантов), о которых писали столичные газеты. Концерты неизменно собирали много публики и были крупными событиями в музыкальной жизни города. Алябьев создает новые музыкальные произведения. В августе 1829 г. Тобольск посетил знаменитый немецкий ученый А. Гумбольдт. По этому случаю местный поэт гвардии-ротмистр И. Л. Черкасов сочинил стихи «Сыны Сибири отдаленной...». Композитор переложил их на музыку и вручил Гумбольдту. В Тобольске же Алябьев написал «Тихий марш», «Печальный марш», «Симфонию 1-ю» три «Польских», ряд песен и романсов, среди последних «Прощание с соловьем на Севере» на слова тобольского поэта И. И. Ветте-ра. В 1831 г., добившись перевода на Кавказ для лечения глаз, Алябьев навсегда оставил Тобольск.

На XVIII столетие приходится расцвет сибирского зодчества. Крупнейшим сооружением начала века явился ансамбль Тобольского кремля. Строительство его связано с именем выдающегося деятеля русской культуры архитектора, картографа, историка и писателя С. У. Ремезова.

Еще в конце XVII в. по его проекту было построено первое сооружение на территории кремля — приказная палата. Второй постройкой был гостиный двор (1703 — около 1708 гг.). Сам Ремезов в строительстве, видимо, не участвовал, будучи устраненным от строительных работ за какие-то упущения по службе. Строительство первые годы вел присланный из Москвы подмастерье каменных дел Герасим Шарыпин. Двухэтажный замкнутый четырехугольник, с внутренним двором имел 27 погребов и 67 лавок (32 на верхнем и 35 на нижнем этаже). Во двор вели двое ворот: над восточными стояла таможня, над главными, западными — часовня. На углах здания — круглые крепостные башни с зубцами. Гостиный двор имел вид крепости. Впрочем, место для него было выбрано неудачно. На гору тогда вел неудобный для купцов крутой Прямской взвоз, поэтому лавки и подвалы двора нередко пустовали. Здание почти в неизменном виде сохранилось до наших дней.

Третьим сооружением по проекту Ремезова был Вознесенский собор. Строился он в конце первого — первой половине второго десятилетия XVIII в., но простоял недолго: в 1717 г. из-за строительных просчетов собор рухнул и больше не возобновлялся.

В 1714—1717 гг. также по проекту Ремезова сооружаются южные ворота кремля с палатой — рентереей (для хранения казны) над ними. По замыслу архитектора главные ворота верхнего города должны получить триумфально-мемориальный облик, стать своеобразным памятником победы Ермака над Кучумом, победы, положившей начало присоединению Сибири к России. Находившиеся примерно на этом месте старые деревянные ворота назывались Софийскими, а Ремезов в смете к «городскому строению» проектируемые новые ворота назвал Дмитриевскими, в честь св. Дмитрия, в день которого (26 октября) дружина Ермака вступила в Кашлык. В строительстве ворот и рентереи участвовали пленные шведы, в том числе архитектор Я. И. Бекен (Яган), что закрепилось еще в одном их наименовании — «Шведская арка». Дмитриевские ворота соединили «каменный город» (крепость) с Софийским двором.

На последнем этапе строительства кремля были сооружены западная часть крепостной стены и несколько башен. Северная стена кремля с башнями осталась недостроенной, а житницы и воеводский дом, также предусмотренные ремезовским проектом, не строились вовсе.

Прекращение каменного строительства в Тобольске обычно связывают с указом Петра I о запрете каменного дела повсеместно, кроме Петербурга. Но указ этот вышел в 1714 г., а строительство в Тобольске прекратилось только в 1718 г. Более трех лет запретительная мера не распространялась на сибирскую столицу. Этим исключением Тобольск скорее всего был обязан губернатору М. П. Гагарину. Первый сибирский губернатор — личность незаурядная. Еще в 90-х годах XVII в. его заметил государь, когда он строил шлюзы в Вышнем Волочке. Родственник графа Головкина и подканцлера Шафирова, Гагарин близко сошелся с всесильным любимцем царя А. Д. Меншиковым. Эти связи помогли ему сделать карьеру: воевода в Нерчинске, комендант Москвы, судья Сибирского приказа и, наконец, губернатор самой обширной губернии России! Честолюбивый и деятельный князь правил Сибирью с широким размахом. Он добился разрешения на каменное строительство, когда оно в провинции было воспрещено, и привлек к этому пленных шведов. Но в 1718 г. его неожиданно вызвали в Петербург, обвинили в казнокрадстве, злоупотреблениях властью и после трехлетнего следствия публично казнили. С падением Гагарина каменное строительство в Тобольске на время приостановилось.

В начале XVIII в. строительство из камня велось также в Тюмени, но ввиду ее более скромных ресурсов от сооружения каменного кремля в ней пришлось отказаться, ограничившись постройкой каменного амбара с церковью. Амбар предназначался для хранения денежной и пушной казны, поступающей в Тюмень с разных мест Сибири по пути в Москву. Амбар и церковь (Благовещенская) были построены в 1702—1704 г. присланными из Тобольска мастерами — Федотом Меркурьевым Чайкой и Кириллом Григорьевым Шадриным. Колокольню возводил подмастерье каменных дел Яков Афанасьев. В 1708—1717 гг. в тюменском Спасо-Преображенском монастыре был построен Троицкий собор; с тех пор монастырь также стал носить название Троицкого.

После затишья 20—30-х годов XVIII в. каменное строительство в крае испытывало новый подъем. В тобольском культовом зодчестве путем освоения новых форм и стилей складывается самобытная строительная культура, известная под условным названием тобольского (или сибирского) барокко. В этом стиле выполнены Рождественская (1744—1761 гг.), Андреевская (1744—1759 гг.), Михаилоархангельская (1745—1759 гг.), Крестовоздвиженская (1754—1771 гг.), Захарьевская (1759—1776 гг.) церкви в Тобольске. Уставщиком (архитектором) Захарьевской церкви, наиболее полно воплотившей барочные черты, был мастер А. Городничев; в строительстве других (по крайней мере, двух из них — Андреевской и Михаилоархангельской) в качестве установщиков участвовали ямщики братья Кузьма и Иван Черепановы. Оба они известны как искусные мастера иконостасной резьбы, а Иван Леонтьевич еще как автор «Сибирской хронографии» (Черепановской летописи).

Более полувека о роде тобольских ямщиков Черепановых шла громкая слава по всей Сибири. Сам сибирский губернатор Д. И. Чичерин рекомендовал Ивана Черепанова командующему сибирскими укрепленными линиями генералу И. И. Шпрингеру для строительства кафедрального собора в Омске как «знающего в архитектуре каменного строения». Консистория, духовные правления и церковные приходы наперебой предлагали Черепановым подряды на резные иконостасы. Иконостасы их работы украшали храмы Тобольска, Ишима, Омска, Петропавловской, Ямышевской и других крепостей. К ним обращалась консистория, когда возникала надобность дать экспертную оценку резным работам, выполненным другими сницарями (резчиками). Есть сведения о том, что К. Л. Черепанов вырезал даже глобус, «чтобы сделать своим товарищам понятными свойства земного шара». С ученым ямщицким семейством счел за честь познакомиться академик И. П. Фальк, возглавивший в 1769—1773 гг. одну из экспедиций по изучению Сибири. В своих «Записках» по этому поводу он писал: «В Тобольске познакомился я с ученым ямщицким семейством. Ямщик Косма Черепанов зажиточный и умный человек, приобретший познания в науках собственным домыслом, и особливо искусный резчик, и зодчий; имеет хорошие сведения в математике, механике, истории и в прочих науках; и по всем оным частям есть у него библиотека, состоящая из 400 книг. Брат его Иван Черепанов сочинил сибирскую хронологию в свободное время от его промысла».

Столь же трудолюбивы и талантливы были дети И. Д. Черепанова — Семен и Федор. Первый унаследовал от отца специальность резчика иконостасов, второй стал известным в крае живописцем. Федор Черепанов писал иконы и портреты земляков. Возможно, его кисти принадлежали «парсуны» Ермака, сибирских губернаторов и архиереев, украшавшие присутственные места и жилища многих сибиряков. Когда архиепископ Варлаам, сам изрядно преуспевающий в иконописи, приступил к аттестации иконописцев, Ф. И. Черепанов получил аттестат одним из первых. Тот же Фальк писал о нем: «Сын его (т. е. Ивана Черепанова) самоучкою сделался хорошим живописцем; он пишет портреты на масле, весьма схожие с подлинником, работу оканчивает в четыре дня и получает от 4 до 5 рублев за портрет, что в Сибири значит очень много».

В 40—60-х годах XVIII в. в сибирской столице наряду с храмами строились каменные административные, общественные и жилые здания: главный магистрат (1754—1757 гг.) на берегу Иртыша, близ устья речки Курдюмки, одноэтажное шестипалатное здание' в кремле для аукционного торга пушниной, дополненное потом вторым деревянным этажом и отданное под губернаторский дом (в 1788 г. сгорело), трехэтажные дома купцов Володимировых и Шевырина, двухэтажный — купца Худякова. В конце 60—начале 80-х годов появился ряд новых церквей и общественных зданий, в их числе кладбищенская церковь Семи отроков (1775—1776 гг.), трехэтажный архиерейский дом на Софийском дворе (заложен в 1773 г.), госпиталь у земляного вала (1776 г.). Самым значительным сооружением конца XVHI в. явилась пятиярусная колокольня на дворе св. Софии. Она строилась в 1794—1797 гг. мастерами П. Савиным и К. Калмыковым по проекту архитекторов А. Гучева и Ф. Уткина.

В середине XVIII в. закончилось строительство в тюменском Троицком монастыре: к 1739 г. возвели ограду и настоятельский корпус, а через два года — колокольню Петропавловской церкви, а в 1755 г. — саму церковь. Каменная ограда окружила монастырь с трех сторон, а вдоль берега Туры, ввиду опасности оползания, поставили деревянный забор. Церковь Петра и Павла, по мнению ученых, построена по образцу одного из украинских храмов конца XVII в., а вероятным автором ее проекта был С. У. Ремезов; колокольня же, в отличие от храма, выполнена по образцу русских шатровых колоколен. Троицкий монастырь — единственный в крае хорошо сохранившийся монастырский ансамбль. Он органично вписался в панораму города, став его своеобразной архитектурной завязкой.

В 60-х годах XVIII в. в зодчестве Тюмени также утвердилось барокко. В этом стиле были построены шесть церквей: Успенская (не сохранилась), Знаменская (1768—1800 гг.), Вознесенская (начало 1770-х—1789 гг.), Крестовоздви-женская (1774—1790 гг.), Михаилоархангельская (1781—1789 гг.) и Спасская (1790—1794 гг.).

В Петербурге и Москве архитектурное барокко к тому времени давно сменилось классицизмом. В Сибири это произошло лишь в начале XIX столетия. Новый стиль проникал сюда главным образом через казенное строительство. Образцами его явились здания военного присутствия (1810-е годы), почтовой конторы (1820-е годы), городской управы (1820-е годы), гостиного двора (1835—1838 гг.), народного дома (конец 1830-х—начало 1840-х гг.) в Тюмени и реконструированного после пожара 1788 г. наместнического дворца в Тобольске.

В начале XIX в. каменных строений в крае насчитывалось немного: в Тобольске — кремлевская стена, 17 церквей и соборов, архиерейский дом, консистория, 14 административно-хозяйственных и общественных зданий, 13 частных домов; в Тюмени — 9 церквей и соборов, настоятельские покои, монастырские стены, винный магазин, 7 частных домов. Имелись каменные храмы в Абалакском, Ивановском и Кондинском монастырях, Ялуторовске, Березове, Сургуте и 5 приходах Тобольского уезда (1789 г.).

Каменное зодчество оказывало влияние на деревянную архитектуру края, особенно усиливавшееся в связи с планированием застройки городов во второй половине XVIII—XIX вв. Строились деревянные храмы по образцу каменных ярусных храмов в стиле барокко. Барочные элементы находили место в резьбе иконостасов и орнаментальном убранстве. Изменялась архитектура деревянных жилых домов. О типичном жилье зажиточного горожанина начала XVIII в. можно судить по двору тюменского сына боярского Ивана Колова. В его дворе в одной связи стояла белая горница (с комнатой) и черная изба, соединенные сенями, под ними три подвала (подклета). На дворе — сарай с небольшой белой горницей на нем, рядом черная людская изба и еще один сарай с перилами и конюшней под ним. Трехкамерная связь лежала в основе дворового строения на протяжении всего XVIII столетия. Перемены происходят в оформлении фасадов: появляются сени, крыльцо, укрупненные окна украшаются наличниками, одинарные ставни заменяются двустворчатыми. В конце XVIII—первой половине XIX столетия в городском доме исчезает подклет, превращаясь в нижний этаж, нередко выполненный из кирпича, над ним возвышался второй этаж или деревянный мезонин. Слюдяные окончины уступают место более дорогому стеклу, впрочем, весьма мутному. Сельское жилье также постепенно эволюционирует от одностопных клетских изб к трехкамерным, а затем и крестовым домам.

На рубеже 80—90-х годов XVIII в. культурная жизнь края обогатилась появлением первого в Сибири профессионального светского театра. Театрализованные представления были известны сибирякам. Выше говорилось об ученическом театре архиерейской школы в Тобольске. Представления его давались не только в школе, но и публично на Софийской площади, а также в домах знатных горожан. Театральное дело продолжили семинаристы, включившие в репертуар пьесы светского содержания. Наряду со школьным горожан развлекал кукольный театр — вертеп, занесенный сюда, как полагают, тоже украинским окружением тобольских архиереев. Главными зрителями его были дети. На ярмарках и базарных площадях городов в летние дни выступали бродячие «потешники» и «комедианты». Никогда не прекращалась практика представлений на домашних сценах любительских театральных коллективов.

Первый профессиональный театр был открыт в Тобольске в 1789—1790 гг. Главную роль в этом сыграл наместник А. В. Алябьев. Театр первое время не имел собственного здания, и пьесы ставились в доме на улице Богородицкой (ныне Р. Люксембург), где после пожара 1788 г. жила семья наместника. Здесь в 1791 г. слушал комическую оперу А. А. Аблесимова «Мельник — колдун, обманщик и сват» задержавшийся в Тобольске по пути в Илимскую ссылку А. Н. Радищев. На той же Богородицкой улице, близ Прямского взвоза началось строительство театрального здания, благополучно закончившееся в 1794 году. Там и находился театр до второго десятилетия XIX в., когда ему отвели другое место, на улице Новой. Внешне здание выглядело весьма скромно, напоминая больше огромный амбар. О внутреннем убранстве мы можем судить по описанию, которое оставил немецкий драматург А. Коцебу, посетивший театр в 1800 г. во время своей ссылки. «Из любопытства, — писал Коцебу, — бывал я и в театре, который довольно велик и в нем один ряд лож. Каждая ложа принадлежала одному постоянному хозяину, который имеет право украшать ее по своему произволу, от чего получался самый пестрый вид. Шелковые, по большей части богатые материи всяких разных цветов висели у каждой ложи и покрывали совсем их. Внутри навешены стенные подсвечники с зеркалами. Все вместе имело вид самый азиатский, но при первом взгляде было казис-то. Оркестр был несказанно плох. Актеры все были из ссыльных». В тот год в театре работали 12 актеров и 4 актрисы. Лучшими считались А. Возницын и А. Протопопова. Управлял театром А. Резанов, а затем И. Ишимов.

Репертуар театра отличался большим разнообразием. Ставились трагедии, драмы, комедии и комические оперы. Примерно половину из них составляли произведения зарубежных авторов. Шли драмы французского писателя Л. С. Мерсье, комедии великого Ж. Б. Мольера, К. Гольдони, Г. Э. Лессинга, оперы итальянца, жившего в России, В. Мартина, французских композиторов Э. Р. Дуни, А. Э. Гретри и П. А. Монсиньи, сентиментальные трагедии упомянутого выше А. Коцебу. Русскую часть репертуара представляли «слезная драма» М. М. Хераскова «Гонимые», сатирические комедии Я. Б. Княжнина «Траур или утешенная вдова» и «Хвастун», знаменитая комедия Д. И. Фонвизина «Недоросль», развлекательные комедии Екатерины II «Шаман сибирский», «Невеста-невидимка» и «О, время», комические оперы на темы народного быта, созданные Я. Б. Княжниным, Н. П. Николаевым, А. А. Аблесимовым, В. И. Майковым, С. К. Вязмитиновым в содружестве с композиторами Е. И. Фоминым, В. А. Пашкевичем, Ж. Булановым, М. Ф. Керцелли, Д. Зориным. Позднее, в XIX л. в репертуар прочно вошли пьесы Н. В. Гоголя, А. С. Грибоедова, А. Н. Островского. Тобольский театр, по актерскому мастерству и качеству постановок, значительно уступавший петербургским и московским, по разнообразию и общественной значимости репертуара мало чем отличался от них и вполне стоял на уровне современной ему эпохи.

Бросая общий взгляд на историю края XVIII—первой половины XIX вв., без труда можно заметить, что вся хозяйственная, общественно-политическая и культурная жизнь его развивалась в едином общероссийском русле, проходила те же этапы (с некоторым отставанием во времени) и составляла органическую часть истории страны, раскинувшейся на громадных просторах Восточной Европы и Северной Азии, от Балтийского моря до Тихого океана.