Связь означаемого и означающего

Классификации знаков.

Классификация Пирса:

Он выделил «иконические знаки», «знаки-индексы» и «знаки-симво­лы». Иконический знак обладает сходством с тем, что он обознача­ет;

Знак-индекс может играть роль признака (дым — признак кос­тра) или симптома (жар — симптом высокой температуры);

Знак-символ действует на основе договоренности о том, что он будет обозначать.

Классификация Гуссерля

Наиболее распространенные классификации знаков, как прави­ло, сводятся к разделению их на неязыковые и языковые, или на естественные и искусственные. Так, Гуссерль делит знаки на «зна­ки-указатели»(неязыковые, не служат средством общения) и «знаки-выражения»(языковые - служатс редством общения).

Классификация 3

Существуют классификации знаков более общего вида. В них все знаки разделяются на естественные и искусственные; при­чем искусственные знаки, в свою очередь, делятся на языковые и неязыковые. Кроме того, языковые знаки подразделяются на есте­ственные языки (например, национальные) и искусственные (на­пример, языки науки), а неязыковые знаки — на сигналы, символы и другие знаки. Свойства искусственных языков математики симво­лической логики, химии и т.п. производны от знаковых особеннос­тей естественных языков человеческого общения.

Связь означаемого и означающего.

Любой вид знака, независимо от того, в какую классификацию он включается, предполагает отношение между означаемым и означа­ющим. Правда, сам характер этих взаимоотношений варьируется в зависимости от разных свойств, которые в них проявляются.

Так, действие естественных знаков-признаков основано на фактической детерминации означающего означаемым. Тогда как сходство озна­чающего и означаемого, например, в знаках-рисунках, поддержива­ется уже определенными соглашениями.

А произвольный характер национальных языков или знаков-символов определяется главным образом конвенциональными (договорными) условиями. Знак «+» выражает конвенциональное правило-символ ариф­метической суммы чисел или (если он красного цвета) — символ медицинской помощи.

Если мы сталкиваемся, например, со знаками-аллегориями, то они могут быть выражены в форме художественного образа-символа (например, «Обрыв» — название романа И.А. Гонча­рова — является аллегорическим символом душевной драмы, жизненного «обрыва» героини).

Знаки-жесты рук, пальцев, мимика лица, позы тела, пантомимы и т.п. обладают вторичными знаковыми свой­ствами и могут выполнять роль способов общения людей (например, «стрелять глазами» — жест человека, который стремится привлечь к себе чье-то внимание; «морщить лоб» — жест человека, думаю­щего над чем-то или недовольного кем-то).

Знаки-сигналы содержат информацию, которая фиксирует отношения непосредственной зави­симости между своим

источником и носителем (например, передача информации средствами радио- или телеграфными сигналами).

Таким образом, различия знаков (с какими бы классификациями знаков мы не сталкивались) относительны. Между знаком и тем, что он обозначает, не может быть никакой причинной связи. Про­сто знак может обладать элементами сходства с обозначаемым пред­метом, но может и не иметь никакого сходства с ним. Отсутствие сходства с обозначаемым предметом превращает знак в незамени­мое орудие обобщения предметных свойств и отношений. Значе­ние любых видов знака «прочитывается», когда сформулированы правила или условия договора относительно тех функций, которые он должен выполнять, когда носители языка определяют характер подобия в отношениях обозначения.

Знание, закрепленное в значении слова-знака, воспринимается и расшифровывается благодаря языковым способностям человече­ской памяти.

Речь является индивидуальным актом обращения человека к языку как социальному и культурному явлению. Она предполагает комбинаторную способность говорящего человека, его умение пользо­ваться языком для выражения чувственных образов, мыслей, эмо­ций, воли, памяти. Речь обеспечивается ресурсами органов речи че­ловека, позволяющими артикулировать и произносить звуки и зву­косочетания. Свободное комбинирование знаков и выстраивание их в нужные последовательности — высказывания, сделанные в устной или письменной форме, — есть основное назначение речи. Потребности общения людей диктуют соблюдение в речи формальных и нормативных предписаний языка: орфографических (написание), фонологических (произношение), синтаксических (орга­низация предложения), семантических (значения слов и других эле­ментов языка) и прагматических (особенности использования язы­ка в конкретных ситуациях).

Затрагивая вопрос о характере влияния языка и речи на наше сознание о мире, целесообразно вторгнуться в современную фило­софию языка. Формирование в XX в. философии языка вызвало интерес к его природе, породило разногласия во взглядах и усилило конкуренцию между ними. Но в отличие от эмпирических и раци­оналистических парадигм традиционной онтологии и теории позна­ния новые модели языка объединил общий тезис, согласно которо­му отношение сознания к бытию является языковым. Язык прони­зывает все структуры бытия и сознания. Конечно, необходимо отличать существование внешнего мира от языка так же, как и отделять от языка сознание. Однако осознание внешнего мира че­ловеком настолько тесно связано с языком, что стремление отдель­ных философов отделить сознание и бытие от языка — это проти­воестественный акт и по сути дела это невозможно. Ведь сознание бытия становится по необходимости полным лишь в языковых фор­мах и с помощью языковых средств, а выражение актов сознания и обмен ими (общение) без языка трудно представить.

Согласно гипотезе языковой относительности, как уже гово­рилось «реальный мир» жизни людей в значительной мере неосознанно строится на основе языковых привычек, навыков того или другого народа. Различные языки по-разному формируют ми­ровоззрение людей, согласно тому, как они понимают мир и выра­жают свое отношение к нему. Попадая в чужую страну, мы стре­мимся выучить язык и поначалу не замечаем языковой проблемы, вооружаемся словарями, прибегаем к помощи местных жителей и постепенно научаемся соотносить знакомые нам вещи с незнако­мыми словами. Но вскоре, постигая чужую культуру, мы сталкива­емся с неэффективностью словарей. Чужой язык принципиально по-иному расчленяет, различает, классифицирует, измеряет мир.