Хороший месяц

Это был удивительно хороший месяц. Я собирался в скорый отпуск. Приехала Таня. С ней Сергей. Правда, я толком его не видел все эти дни, может, он был слишком занят, покупая новое оборудование для своей студии, может, понимая, что я редко вижусь с сестрой, а ей еще хочется повидаться с подружками и друзьями, не мешал нам. Я, встретив их в аэропорту с гордостью за первую в моей жизни машину — «„Волгу“ белого цвета», — повозил немного по Москве, накормил самостоятельно приготовленным обедом, а когда Сергей уехал на постой к знакомым, предоставил квартиру для «девичьих посиделок» с лучшими подружками. Не знаю, то ли у меня появились предчувствия, то ли на меня повлиял недавний разговор с сестрой под молчание лесной кукушки, но я поймал себя на мысли, что мы как-то все не ценим быстро уходящие мгновенья жизни и не оставляем о них себе никакой памяти. Я подумал о фото, о том, что очень давно не снимал сестру, снимая кого угодно, кроме дорогих мне людей. И еще я неожиданно подумал о видеокамере. Взяв ее у своей подруги, я снимал и снимал, как будто это было главное в тот день, мою сестренку и ее жениха. Снимал как гуляли, как она, пританцовывая на аллее, пела нам вполголоса «Позови меня с собой…», как все вместе катались на аттракционах в парке Горького… снимал так, как будто в последний раз.

В последний день их пребывания произошла история, которая мне запомнилась на всю жизнь. Она, с одной стороны, была обычная, а с другой — она меня научила жестокой правде — мы сильно можем пожалеть однажды, если, вовремя не заглянув в глаза близкого, не поняли его… пока это можно было сделать… а, увы, повернуть назад колесо жизни невозможно, и горечь ошибки мы несем потом до конца дней своих. В тот погожий летний день я гулял в последний раз по Москве с сестренкой. Мы были одни, Сергей вел финальные деловые переговоры, а подружки Тани были заняты. И, если честно, мы были довольны этому. Прошли пешком от Александровского сада до Дома художников на Крымском валу, разумеется, заходя по пути и в Пушкинский музей, и в книжные магазины, и на выставку живописи. Шли, болтали, обсуждали французских живописцев начала века и наших современных мастеров. Уставшие и голодные, чтоб не лишать себя удовольствия незавершенной прогулки, а впереди был еще Нескучный сад, мы решили поесть на ходу и купили на «Октябрьской» мексиканские буррито с перцем чили, сыром и мясом… Я, зная, что холодильник дома уже опять по-холостяцки пуст, а приду я сегодня поздно, и, обожая буррито, покупая их себе и Тане, купил «с собой» еще две дополнительные штуки, предвкушая ужин у телевизора. Поев и погуляв, мы поехали в аэропорт, провожая ее в Новосибирск. Там нас уже ждал Сергей… с неожиданными цветами и багажом, заблаговременно увезенным с моей квартиры. Они улетали. Мы болтали о планах, следующих встречах, смеялись… а я, заглянув в глаза сестры, увидел сквозь веселье грусть… грусть расставания со мной, с Москвой, с этим прекрасным днем… Я не знал, что я еще могу сделать для нее в эти минуты… А она, смеясь, стала рассказывать жениху, как мы ели буррито, и что они очень вкусные, а там, куда они летят, таких нет… Я очень люблю мексиканскую кухню, я устал и мне не хотелось придумывать, что приготовить на ужин, я хотел полакомиться ими вечером… Но она уезжала, и я отдал ей часть нашего города, воспоминаний лета, этого солнечного дня, наших улыбок — эти два буррито… Посторонний человек может сказать, какая глупость, какая мелочь… но ее глаза в эти секунды… я видел их в последний раз…

* * *

15 августа 1995 года радиостанция «Европа плюс» сообщит о предстоящей свадьбе Бугаева и Снежиной.

Татьяна и Сергей, на миг забыв о творческих планах, окунаются в приятные хлопоты. Уже куплены обручальные кольца и свадебное платье, подготовлены приглашения друзьям. Татьяна дарит чудесные строки своему возлюбленному:

Прости, мой верный талисман,

Что ты хранишь меня надежно,

А я кладу тебя в карман.

Ногтем царапая безбожно.

До венчания оставалось меньше месяца.

18 августа в 12 часов состоялась презентация нового продюсерского проекта.

Телевидение рассказывало об этом событии и молодой талантливой певице Татьяне Снежиной. Настоящим потрясением для собравшихся на этой «тусовке» были неожиданно исполненные Татьяной, вместо ожидаемых эстрадных песен, два романса: «Звезда моя» и «Если я умру раньше времени…».

Звезда моя, ты не сияй в печали.

Не обнажай души моей при всех,

К чему всем знать, что нас с тобой венчали

И райский ад, и непорочный грех.

Она пела, и неизвестно, кто был больше потрясен — публика или те, кто, работая с Татьяной, долго и упорно отвергал эту сторону ее таланта. Можно только предполагать, как бы это повлияло на дальнейшие творческие планы ее коллектива. Через три часа Сергей и Татьяна уедут, и последнее, что услышит публика из ее уст, будут слова романса:

Если я умру раньше времени.

Пусть меня унесут белы лебеди

Далеко, далеко, в край неведомый,

Высоко, высоко, в небо светлое…

18 августа 1995 года в 17 часов они и их друзья отправились в предсвадебное путешествие в горы Алтая.

Последней из близких, кто видел их взаимное счастье, была наша мама, когда из окна своего дома она провожала взглядом маленький микроавтобус. Если бы знать нам всем тогда, что он увозит их навсегда…

«Забыть все, что было…»

Забыть все, что было.

Начать все сначала.

Пусть памяти птица

Бьется в руке.

Ладони раскрыла,

И птица умчалась,

И я в новый путь

Иду налегке.

«Прости меня, мой нежный друг…»

Прости меня, мой нежный друг.

Прости за боль, за холод рук,

За взгляд, блуждающий в толпе,

Ведь он подарен был тебе.

Прости за то, что не смогла

Пройти сквозь бурю и туман

И что невольно нанесла

Твоей душе так много ран.

Прости, мой сильный, нежный зверь,

Что я, приняв твою любовь,

В своей душе закрыла дверь,

Тебя терзая вновь и вновь.

Прости, мой верный талисман,

Что ты хранишь меня надежно,

А я кладу тебя в карман,

Ногтем царапая безбожно.

Прости, мой теплый лучик света,

Что я, озябнув на ветру,

Могла тобою быть согрета,

А руки греть дала костру.

Прости меня, мой алый парус,

Что я шагнула в тень твою,

Плыла и, даже не покаясь,

Пробила днище кораблю.

Прости меня, что я искала

Другого счастья — как смешно,

Как это глупо! Я ведь знала,

Что Солнце в небе лишь одно!

7 июля 1995

Новосибирск

«За то, что мир изменить хотела…»

За то, что мир изменить хотела,

За то, что гордо себя несла,

За то, что песни свои я пела,

Но только допеть не смогла.

За то, что зла никому не желала,

За то, что радость дарить могла,

За то, что слезы свои скрывала,

Я расплатилась сполна.

За то, что мстить никогда не хотела,

За то, что чистой дорогой шла,

И ненавидеть совсем не умела,

Когда обида мне душу жгла.

За то, что дружбу ценить умела,

За то, что я так любить могла,

За то, что к солнцу взлететь хотела,

За это сломали мне оба крыла.

За то, что я так свободу любила,

За то, что счастья желала всем,

Что за врагов я Богу молилась,

За это проклял меня Эдем.

За то, что душу свою сохранила,

За то, что просто хотела жить —

За это жизнь меня невзлюбила,

И лишь за это смогла убить.

21 января 1995

Новосибирск

«Слышишь, как шумит листва…»

Слышишь, как шумит листва,

Это я шепчу слова,

Слова нежности печальной,

Что не сказала я тогда.

Щебет птичий за стеной —

Это снова я с тобой.

Посмотри в мои глаза —

Я ведь рядом… Я — всегда…

* * *

Моя мама о том дне вспоминала: «Новосибирск. 1995 год. 18-е августа. Утро. Вхожу в Танину комнату. Как всегда с холодным яблоком, которое ее разбудит. Все как всегда. Только висит на плечиках купленное вчера свадебное платье между стеной и шкафом, чтобы не измялось. Таня уже не спит. Сегодня презентация ее нового проекта. Приглашены гости, представители СМИ к 12 часам. Таня должна быть в студии к 10 часам. Под музыку радиостанции „Европа плюс“ долго подбирала прическу, платье. Говорила, что все должно быть просто. Подколола свои пышные волосы коротко на затылке. Очень волновалась. Говорила, что, наверное, рано привлекать к себе такое внимание, что вдруг не понравится журналистам, ведь петь будет „живьем“ под гитару. Но, несмотря на волнение, чувствовалась в ней уверенность. Ушла в половине десятого, сказав, что до 12, до прихода гостей надо успеть подготовить студию и еще запланировано купить обручальные кольца.

Как известно, все подготовили, кольца успели купить, презентация прошла успешно. В 15.30 пришла домой радостная, взволнованная. Все замечательно. Считала, что понравилась фототелекорреспондентам. Фотографы предложили свои визитки с предложением своих услуг. Там пела романсы „Звезда моя“ и „Если я умру раньше времени“. Грустные. Но их из всего материала выбрал ее продюсер Сергей. И, наверное, не напрасно. Она чувствовала, что произвела сильное впечатление на присутствующих. Глядя на эту худенькую девушку в новом спортивном костюме и кроссовках, вертящуюся перед зеркалом, не верилось, что только что она пела свои романсы перед прессой. Но надо было ей помочь собраться в дорогу. Она с Сергеем и друзьями в 17 часов уезжает на Алтай. Даже не возникла мысль, что может что-то случиться плохое. Ведь он старше, опытнее, защитит от всех невзгод, как обещал, когда просил ее руки.

В 17 часов приехал Сергей, какой-то озабоченный. Сказал, что опаздывают, надо заехать еще за друзьями. Быстро перекусили, что-то дала им в дорогу. Сергей торопил. Уходя, Таня как-то странно на меня посмотрела долгим взглядом, как будто сквозь меня, или запоминая. Второпях даже не обнялись на прощание. Они зашли в лифт. Я побежала к окну. Подоконники высокие, посмотрела вниз и удивилась, стоит микроавтобус с правым рулем. Я не знала, что утром Сергей попал в аварию и решил, что поедут не на своих двух легковых машинах, а в одной. Таня подняла голову, посмотрела вверх на висящую из окна седьмого этажа меня. Помахала рукой. И они уехали».