Очень дальний родственник

– Представляешь? – засмеялся папа, не слышавший странных слов двенадцатиюродного родственника. – Я говорю: «Что вам угодно, чем могу быть полезен?» Думал, обыкновенный клиент.

Тут Ластику стало папу немножко жалко – он так небрежно сказал «обыкновенный клиент», а ведь на самом деле у его фирмы никаких клиентов давно уже не было. Только себя было еще жальче. При постороннем человеке не расскажешь о разразившейся катастрофе, а сделать это нужно как можно скорей, пока с работы не вернулась мама. Пусть бы лучше ей папа все объяснил.

Ах, как некстати заявился этот мистер Ван Дорн! И разговаривает чудно. Может, он недостаточно знает русский и оттого неловко выразился? А то что‑то непонятно: в каком смысле «не разочарован»?

– Я решил, это не совсем удобно – сразу прийти домой, – объяснял гость, когда поднимались на лифте в квартиру. – Можно было бы предварительно протелефонировать, но я не очень хорошо понимаю разговорный русский, когда не вижу перед собой лица собеседника.

– Ну что вы, вы просто замечательно говорите по‑русски. – Папа открыл ключом дверь.

Ван Дорн скромничать не стал. Важно заметил:

– Да, я в совершенстве владею всеми языками, которые имеют для меня значение.

Папа, кажется, был несколько обескуражен этим странным оборотом речи.

– А какие языки для вас имеют значение? Прошу, входите.

Церемонно наклонив голову, старик вошел в прихожую, осмотрелся, одобрительно кивнул. Когда он снимал свою смешную шляпу, Ластик заметил на длинном сухом пальце бронзовое кольцо в виде змеи, проглотившей свой хвост.

– Для меня имеют значение языки, на которых говорят потомки Тео Крестоносца, а они сегодня проживают в тридцати семи странах. Видите ли, дорогой господин Фандорин, я исследую историю нашего рода. Вот и в Москву прилетел, чтобы выяснить кое‑какие обстоятельства генеалогии русских фон Дорнов. То есть, я хотел сказать «Фандориных», – поправился гость.

Тут папа, конечно, всплеснул руками. Он ведь тоже занимался историей своего рода – в свободное от работы время, то есть почти всегда. Но здесь старик удивил его еще больше:

– Моя ветвь берет начало от солдата удачи Корнелиуса фон Дорна – того самого, что впоследствии служил капитаном царских мушкетеров при дворе государя Алексея Тишайшего.

– Как?! – воскликнул папа. – Но именно от Корнелиуса происходим и все мы – русские Фандорины, Фондорины, а также просто Дорины и Дорны! Я немного занимался биографией этого искателя приключений, – скромно признался он (хотя сам написал про капитана мушкетеров целую книжку), – но я не встречал упоминаний о его браке домосковского периода. Где это произошло? Судя по вашей фамилии, в Голландии?

Они уже были в гостиной. Ван Дорн и папа сели в кресла, Ластик топтался рядом, прикидывая, нельзя ли под каким‑нибудь предлогом выманить папу из комнаты. Вряд ли. Раз речь зашла о Корнелиусе фон Дорне, пиши пропало.

– А никакого брака не было, – легонько, одними углами губ, улыбнулся иностранец. – Была мимолетная интрижка с Беттиной Сутер, трактирщицей из Лейдена. Корнелиус уехал, так и не узнав, что у трактирщицы появится ребенок, к тому же носящий его родовое имя. Беттина, будучи женщиной обстоятельной, изготовила поддельный документ о браке – чтобы сын не считался незаконнорожденным. Я раскопал эту маленькую семейную тайну еще в юности, когда изучал лейденские архивы и церковные приходские книги. Беттина стала именовать себя «благородной госпожой фон Дорн», а ее потомки переделали фамилию на голландский манер. Довольно заурядная история. Любопытно другое. Мне удалось выяснить, что в 1777 году, в американской Виргинии, один из Ван Дорнов случайно встретился с русским волонтером Милоном Фондориным…

И разговор углубился в несусветные исторические дебри. Перескочил на какую‑то Летицию де Дорн, потом на сгинувшего в Полинезии Тобиаса Дорна, мичмана британского королевского флота.

В другое время Ластик с удовольствием послушал бы все эти занятные истории, но только не сейчас. На сердце было тоскливо, приближалось обеденное время. А мама иногда заскакивала домой между двумя и тремя – приготовить ужин, и потом опять уезжала в редакцию, подписывать вечерний выпуск. Она не папа, посмотрит один раз на кислую физиономию сына и сразу поймет: что‑то стряслось.

А родственник, похоже, обосновался надолго и никуда особенно не спешил.

Вскоре стало ясно, что историю рода Дорнов‑Фандориных он знает гораздо лучше папы. Тот помнил не все факты, время от времени заглядывал в картотеку или в компьютерный файл. Ван Дорн же сыпал именами и датами по памяти.

– Ах, если бы нам встретиться раньше, когда я пытался стать профессиональным историком! – сокрушался папа. – Я бы непременно напросился к вам в ученики. Как замечательно, что у нас с вами одно хобби!

На это мистер Ван Дорн строго заметил:

– У меня это не хобби, а смысл всей моей жизни. Знаете, сколько лет я занимаюсь историей нашего рода? В декабре исполнится…

Договорить ему помешал телефонный звонок.

– Извините. – Папа вынул из кармана мобильник, взглянул на высветившийся номер. – Да, Валя?

Папина секретарша, из офиса. Телефон у папы был громкий, а голос у Вали пронзительный, поэтому Ластик, стоявший в двух шагах, слышал почти каждое слово.

– … настоящий перспективный клиент, сразу видно! – тараторила секретарша. – Говорит, долго ждать не может!

– Но я сейчас никак… – папа расстроенно потер висок и оглянулся на гостя.

– Вы чего? – запищала трубка. – Месяц без работы сидим! Говорю вам: настоящий клиент.

Первый вице‑президент инвестиционной компании! Много про вас слышал! Большой заказ! Я ему кофе дала, сказала, вы сейчас вернетесь.

– Но я правда сейчас не могу.

Папа перешел на шепот, что было бессмысленно – все равно гость всё слышал.

Ван Дорн поднял палец, деликатно привлекая папино внимание.

– Бизнес прежде всего. Если вам необходимо вернуться в офис…

– Нет‑нет, что вы! У нас с вами такой интересный разговор. И вообще, я ужасно рад знакомству!

Валя услышала и заявила:

– Если сию минуту не придете – всё. Увольняюсь!

Папа страдальчески поморщился.

– Интересный разговор подождет, – сказал Ван Дорн. – Я никуда не денусь. Схожу пока на Красную площадь, в Кремль. Это ведь недалеко отсюда? Если я не ошибаюсь, выйти на улицу, потом налево и направо?

– Хорошо, сейчас буду, – сердито буркнул папа в трубку и разъединился. – Нет‑нет, наоборот, – обратился он уже к гостю. – Сначала направо, потом налево. Знаете что? Давайте Эраст сходит с вами, а потом вы вернетесь сюда. Это было бы самое лучшее. А я позвоню жене. Может быть, она сумеет вырваться пораньше.

Впервые после памятной фразы, произнесенной шепотом в момент знакомства, старик посмотрел на Ластика – вежливо, но довольно рассеянно.

– Если молодой человек согласится составить мне компанию…

– Конечно, согласится! Я бы и сам с огромным удовольствием устроил для вас экскурсию по фандоринским местам Москвы. Прежде всего показал бы вам…

Тут у него в кармане снова зазвонил телефон.

– Иду, иду! – крикнул папа в трубку. – Я уже на лестнице.

Извиняющимся жестом развел руками, сказал: «Ну, я не прощаюсь» – и вышел.

Едва защелкнулась дверь, мистер Ван Дорн вскочил с кресла и бросился к Ластику.

– Наконец‑то мы вдвоем! – воскликнул он. – Я думал, ваш отец никогда не уйдет! Но мой ассистент отлично справился со своей ролью! Он займет вашего отца часа на два, а то и на три. Ваша мать к обеду не приедет – она только что получила эксклюзивный, сверхсрочный материал для сегодняшнего номера. У нас с вами достаточно времени.

– Что? – только и смог пролепетать Ластик.