Статистика кошмара

В заключение – о числе погибших. Определить его можно лишь приблизительно. Средний уровень смертности в Украинской ССР в конце 1920‑х – начале 1930‑х годов составлял около 530 тыс. случаев в год. В 1932 году этот показатель был превышен более чем на 130 тыс. смертей. В 1933 году – на 1 млн. 320 тыс. В целом, за два года – на 1 млн. 450 тыс. Специалисты утверждают, что эта статистика не полная. Сотрудники ЗАГС тоже умирали от голода и бывало, что регистрировать смерти оказывалось некому. К тому же местные власти, опасаясь ответственности за массовую гибель людей, иногда давали указания регистрировать не всех умерших. В секретных документах Центрального управления народно‑хозяйственного учета СССР отмечалось, что по всему Союзу в 1933 году остались неучтенными около 1 млн. случаев смерти. Даже если предположить, что большинство неучтенных смертей пришлось на Украину, то и тогда количество жертв не может превысить 2,5 млн. человек. К результату 2,5 млн. погибших приходит и главный редактор изданной в Париже – Нью‑Йорке в 1955–1957 годах «Енціклопедії українознавства» Владимир Кубийович (его уж никак нельзя заподозрить в стремлении преуменьшить злодеяния советской власти).

Это чудовищная цифра. Вполне достаточная, чтобы назвать сталинский режим преступным. Однако голодомороведов она (цифра) не устраивает. Дело в том, что по подсчетам историков, в пострадавших от голода регионах России погибло от 2 до 3,5 млн. человек. Не меньше, чем на Украине. А значит – нет оснований объявлять голод «геноцидом именно украинской нации». Рушится миф, который политическим спекулянтам дороже истины. Вот и стараются голодомороведы многократно завысить число жертв среди украинцев. Заявляли о четырех миллионах погибших. Затем о пяти, семи, десяти, тринадцати миллионах. Недавно в одной из передач на Первом канале украинского Национального радио прозвучала цифра пятнадцать миллионов. Дальше – больше? Трагедия превращается в фарс, но, кажется на Украине это беспокоит не многих.

P.S. Как известно, в президентство Виктора Ющенко Верховная Рада Украины официально признала голодомор 1932–1933 годов геноцидом украинского народа. Принятию соответствующего закона предшествовало бурное обсуждение. Депутаты говорили много. И, помимо прочего, подтвердили вышеупомянутый тезис о том, что многословие не всегда означает правдивость. Например, Вячеслав Кириленко, выступавший от фракции «Наша Украина», привел цифры Всесоюзной переписи населения 1937 года, сравнив их с результатами переписи 1926 года. Как выяснил Вячеслав Анатольевич, «население СССР с 26‑го по 37‑й выросло на 20 %, население Украинской ССР уменьшилось на 16 %», что, по мнению выступавшего, является «доказательством этнического характера геноцида украинского народа». Процитированный фрагмент из речи г‑на Кириленко очень понравился журналистам, освещавшим ход заседания парламента. Его (фрагмент выступления) на Украине неоднократно повторяли в теле‑ и радионовостях, тиражируя приведенные цифры. А зря. Цифры неправильные. Реальные данные существенно отличаются от нашеукраинских.

С 1926 по 1937 год население СССР выросло на 9,3 %. Однако в регионах пострадавших от голода, картина была иной. В Азово‑Черноморском крае (в 1933 году он являлся частью Северо‑Кавказского края) количество жителей сократилось на 0,7 %. В Украинской ССР – на 1,9 %. В Воронежской области (ранее входившей в состав ЦЧО) – на 2,1 %. В Северо‑Кавказском крае (в границах 1937 года) население уменьшилось на 4,1 %, но столь «малое» сокращение объясняется лишь высокой рождаемостью в почти незатронутых голодом Карачаевской и Черкесской автономных областях. В русских районах края потери населения были очень значительными. В Мордовской АССР (в 1933 году это была автономная область в Средне‑Волжском крае) жителей стало меньше на 5,4 %. В Куйбышевской области (бывшей Самарской того же края) – на 7,8 %. В Курской области (ранее составная часть ЦЧО) – на 14,3 %. В Республике Немцев Поволжья (входившей в Нижне‑Волжский край) – на 14,4 %. В Саратовской области (тот же край) – на 23 %. О каком «этническом характере геноцида» можно говорить?

Ни в коей мере не хочу упрекнуть уважаемого народного депутата в сознательной лжи. Очевидно, он просто что‑то попутал, недостаточно изучил то, о чем взялся с парламентской трибуны рассказывать всей стране. С политиками такое бывает. Сначала они выступают и принимают решение по какому‑либо вопросу, потом изучают (да и то не всегда) сам вопрос. Хотя лучше бы было наоборот.

Президент «Карпатской Украины»

«Еще один украинский президент.» – под таким заголовком одна из украинских газет опубликовал материал Игоря Петрова, посвященный Августину Волошину. Внимание к этому историческому персонажу вполне объяснимо. Недавно прошел очередной юбилей президента «Карпатской Украины», а также другая круглая годовщина – со времени провозглашения независимости возглавлявшегося тем президентом государства. Понятно и стремление автора превратить героя своей статьи в национального героя. Вот только, добиваясь поставленной цели, г‑н Петров (не в упрек ему будет сказано – все мы не свободны от личных симпатий и антипатий) несколько увлекся. Наверное, это и помешало многоуважаемому автору разносторонне осветить деятельность «монсеньера» (так иногда называли Волошина, имевшего священнический сан). Потому хотелось бы дополнить и, может быть, чуть‑чуть поправить сочинителя увлекательной статьи о карпатоукраинском президенте