ГЛАВА 19. Если бы не флейта, мадам Окта вонзила бы в меня жвала и я бы умер на месте

Если бы не флейта, мадам Окта вонзила бы в меня жвала и я бы умер на месте. Но мне крупно повезло: не долетев до моего лица, паучиха ударилась о флейту и упала на пол.

Несколько секунд она лежала не двигаясь, поджав под себя лапы. Понимая, что сейчас моя жизнь зависит от того, насколько быстро я среагирую, я зажал флейту губами и заиграл, как ненормальный. Во рту у меня пересохло от страха, но я старался не обращать на эхо внимания, боясь облизнуть губы.

Заслышав музыку, мадам Окта склонила голову набок. Потом с трудом встала на лапы и начала покачиваться из сторону в сторону, как пьяная. Вздохнув, я заиграл медленнее, чтобы у меня не устали пальцы и легкие.

“Привет, мадам Окта! - мысленно сказал я, закрыв глаза и сосредоточившись. - Меня зовут Даррен Шэн. Я это тебе и раньше говорил, не знаю, слышала ли ты. Я и сейчас не уверен, что ты слышишь. Я твой новый хозяин. Буду о тебе заботиться, кормить тебя насекомыми и мясом. Но только если ты будешь хорошо себя вести, выполнять все, что я тебе скажу, и никогда больше на меня не нападать”.

Паучиха перестала раскачиваться и уставилась на меня. Я не знап, слушает она меня или просто готовится к новому прыжку.

“Хочу, чтобы ты встала на задние лапы! - приказал я ей. - Хочу, чтобы ты встала на две задние лапы и поклонилась!”

Некоторое время она никак не реагировала на мои слова. Не переставая играть, я продолжал с ней разговаривать - просил ее, приказывал, умолял. Вдруг, когда я уже совсем измотался, мадам Окта поднялась на две задние лапы, как я и просил. Потом отвесила поклон и опять замерла, ожидая новых приказаний.

Она меня слушалась!

Тогда я приказал ей заползти в клетку. Паучиха подчинилась, на этот раз мне даже не пришлось ее долго просить. Как только она забралась в клетку, я быстро запер дверцу и повалился на спину. Флейта выпала у меня изо рта.

Как же я испугался, когда она прыгнула на меня! Сердце колотилось так быстро, что я даже подумал, оно сейчас просто вылетит у меня изо рта! Я долго еще лежал на полу и смотрел на паучиху, размышляя о том, что несколько минут назад был на волосок от смерти.

Это должно было меня кое-чему научить. Любой нормальный человек никогда бы больше не выпускал мадам Окту из клетки и не играл с таким жутким созданием. Слишком опасно. А если бы она не ударилась о флейту? Если бы мама, вернувшись домой, нашла на полу мой труп? А вдруг бы паучиха накинулась на нее, или на папу, или на Энни? Только круглый дурак решился бы еще раз выпустить мадам Окту.

А зовут этого дурака Даррен Шэн!

Да, это действительно полный идиотизм, но, увы, я не мог удержаться. Да и стоило ли вообще красть паучиху, чтобы потом все время держать ее в старой клетке в шкафу?

В следующий раз я был умнее. Я отпер дверцу, но не стал ее открывать, а заиграл на флейте, мысленно приказывая мадам Окте открыть клетку. Подчинившись, паучиха выбралась наружу. Сегодня она казалась смирной и безобидной, как котенок, к тому же послушно выполняла все мои приказы.

Я заставил ее исполнить много разных трюков. Мадам Окта попрыгала по комнате, как кенгуру. Потом повисла на потолке и стала плести картинки из паутины. После этого начала поднимать тяжести - ручку, спичечный коробок, мраморный шарик. Потом я приказал ей забраться в игрушечную машинку с дистанционным управлением. Мадам Окта исполнила приказ, и я пустил ее поездить по комнате. Казалось, будто это она сама ею управляет! Я сделад так, чтобы машинка врезалась в стопку книг, но приказал паучихе выпрыгнуть из нее прямо перед столкновением, чтобы мадам Окта не поранилась.

Я играл с ней целый час и с радостью играл бы до самого вечера, но тут пришла мама. Я понимал, что она очень удивится, если я весь день просижу у себя в комнате. Не хватало только, чтобы родители застали меня с мадам Октой.

Поэтому я быстро сунул клетку с паучихой в шкаф и спустился на кухню, изо всех сил стараясь скрыть свое волнение и радость.

- Музыку слушал? - спросила мама.

На столе лежало четыре пакета с одеждой, мама с Энни суетились вокруг них.

- Нет, - ответил я.

- Да я вроде слышала какую-то музыку, - сказала мама.

- Я просто играл на флейте, - объяснил я.

Мама оторвалась от покупок.

- Что? - удивленно переспросила она. - Ты играл на флейте?

- Ну, я же умею играть, - сказал я. - Ты сама меня научила, когда мне было пять лет. Забыла, что ли?

- Это я прекрасно, помню, - засмеялась мама. - А еще помню, как в шесть лет ты заявил, что на флейтах играют только девчонки. И поклялся, что больше никогда в жизни не будешь играть!

Я пожал плечами, сделав вид, что это чепуха.

- Ну, я передумал. Вчера возвращался из школы и нашел флейту. Интересно стало, смогу ли я еще что-нибудь сыграть.

- А где ты ее нашел? - спросила мама.

- На дороге валялась.

- Надеюсь, ты хоть вымыл ее, прежде чем сунуть в рот? На ней бог знает кто играл.

- Вымыл, вымыл, - соврал я.

- Нет, ну какой все-таки приятный сюрприз! - улыбнулась она, взъерошила мне волосы и поцеловала в щеку.

- Эй! Перестань! - воскликнул я.

- Мы из тебя сделаем Моцарта, - радовалась мама. - Так и вижу: ты в шикарном белом костюме играешь на фортепьяно в огромном концертном зале, а мы с папой сидим в первом ряду…

- Спустись на землю, мам, - буркнул я. - Столько шума из-за какой-то флейты!

- Лиха беда начало, - заметила она.

- Да уж, беда - это точно! - хихикнула Энни. Я показал ей язык.

Еще пару дней все было просто здорово! Я играл с мадам Октой, кормил ее, когда возвращался из школы (если дать побольше еды, то ей хватало на целый день). И можно было больше не подпирать дверь стулом, потому что мама с папой согласились не входить ко мне, когда я играл на флейте.

Я хотел рассказать Энни о паучихе, но решил немного подождать. Вроде мы с мадам Октой неплохо ладили, однако я видел, что она еще не совсем привыкла ко мне. Нет, надо окончательно удостовериться, что Энни не грозит никакая опасность, и только потом показать ей паучиху.

На этой неделе я получал много хороших оценок и великолепно играл в футбол. С понедельника до пятницы я забил двадцать восемь голов! Даже мистер Далтон был потрясен таким результатом.

- Если и дальше будешь так же блистать и в классе, и на футбольном поле, - сказал он, - то станешь первым профессиональным игроком-академиком! Пеле и Эйнштейн в одном флаконе!

Я понимал, что он шутит, но все равно было очень приятно.

Я долго опасался заставить мадам Окту забраться мне на лицо, но наконец решился. Дело было в пятницу, после школы. Некоторое время я играл на флейте, стараясь изо всех сил, и одновременно объяснял ей, что от нее требуется. Убедившись, что она меня поняла, я кивнул паучихе, и она поползла вверх по штанине.

Все было нормально, пока она не приблизилась к моей шее. Когда ее тонкие волосатые лапы коснулись кожи, я чуть не выронил флейту. Слава богу, я все-таки не перестал играть, не то помер бы в считанные секунды - ведь мадам Окта как раз подобралась к сонной артерии. Хорошо, что я вовремя взял себя в руки.

Мадам Окта проползла по моему левому уху и забралась на голову. Там она легла передохнуть. Голова зудела, но у меня хватило ума не почесаться. Я посмотрел на себя в зеркало и улыбнулся: паучиха была похожа на смешной берет.

Потом я заставил ее проползти по лицу и свеситься на паутинке с носа. Ко рту я ее не подпустил. Зато приказал ей покачаться из стороны в сторону на паутинке и пощекотать мне лапами подбородок - все это она проделывала с мистером Джутингом.

От щекотки мне захотелось засмеяться, а ведь я мог выронить флейту! Поэтому я велел ей перестать щекотать меня.

Вечером, посадив мадам Окту в клетку, я почувствовал себя настоящим героем. Мне казалось, что я все сделал правильно, теперь жизнь у меня будет - одно удовольствие. И в школе мне все удается, и на футбольном поле лучше меня никого нет. А еще у меня теперь есть такой паук, за которого любой мальчишка бы отдал все на свете. Я бы так не радовался, даже если бы вдруг выиграл в лотерею или получил в подарок шоколадную фабрику.

И конечно, именно теперь, когда мне казалось, что все хорошо, мир вдруг стал рушиться прямо у меня на глазах.