Новая колода карт

Рэфферти был не единственным, кто проигрывал за столом в блэкджек, но он играл дольше других. Уже больше трех часов он находился здесь – с десяти часов утра. Официантка "Вандерлуста", самого пышного и самого нового из отелей Лас‑Вегаса, ему уже подала с полдюжины блюд за счет отеля. В конечном счете, отель может себе позволить заплатить за его стакан‑другой, чтобы он не уходил.

Да он и не пил, он довольствовался тем, что проигрывал. Проигрывающие, это, согласно формулировке, люди, которые сомневаются, а поскольку дело происходило в Лас‑Вегасе, и "Вандерлуст" был совершенно новый отель, то и лица сдающих в карты незнакомыми.

Рэфферти получил от сдающего две пятерки, у которого у самого была видимая шестерка. Рэфферти играл на сорок долларов. Он подвинул на игральную линию восемь жетонов дополнительных, по пять долларов каждый, дабы удвоить ставку, а затем взял карту, подвинул ее лицом к столу рубашкой кверху. Он осторожно приподнял уголок карты и бросил стремительный взгляд: королева. Итак, на счету у него была двадцатка.

Сдающий перевернул карту: семерка. У него – тринадцать. Затем – туз: четырнадцать. Он снова сдал себе двойку. Шестнадцать. Он сдал себе еще раз: пятерка. Двадцать одно очко! Быстрым и опытным жестом он заграбастал себе жетоны Рэфферти.

– Я хочу новую колоду, – попросил Рэфферти.

– Что?

– Я сказал, что хочу новую колоду карт.

– Да эта только что, буквально десять минут назад, была пущена в ход.

– Она не внушает доверия. Я хотел бы играть новой колодой! – Рэфферти облизал пересохшие губы. – И нового сдающего.

Два других игрока переглядывались, чувствуя себя весьма неуютно. Они тоже проигрывали, и в душе наверняка разделяли требование, "которое Рэфферти выражал столь открыто. К ним‑то и обратился крупье, слышавший разговор сдающего и Рэфферти:

– Господа, из вас кто‑нибудь тоже собирается поставить так же вопрос?

Оба игрока опустили глаза на зеленое сукно, где на квадратном игральном поле выделялась надпись дугой: "Играющие сдают карты 16 раз и могут выйти из игры на 17‑й".

– Ну‑ну, – сказал Рэфферти очень спокойно, – не пытайтесь втянуть в эту историю других. Хватит того, что я заявил протест. Мне не нравится эта колода карт.

– Эта колода в ходу всего десять минут! – довольно истерично прокричал сдающий.

– Так как, господин Рэфферти? Вы настаиваете? – спросил крупье. (Он знал имя Рэфферти, так как сегодня получил от него три чека в уплату за проигрыши.)

– Настаиваю…

– Разложите карты, – попросил крупье, повернувшись в сторону сдающего.

Сдающий подчинился.

– Нет, – вмешался Рэфферти, – бесполезно. Если бы я знал, что искать то искал бы с вашей стороны стола.

– Ну хорошо, – согласился крупье. – Новая колода.

– Зачем это? – возразил, вздохнув, Рэфферти. – Они ведь все из одной коробки, не так ли?

– Ну что же мы можем тогда придумать? – спросил крупье.

Рэфферти снова вздохнул:

– Такие истории не принесут доброй славы новым заведениям, таким как ваше. Если у вас отберут лицензию на игры, вы пропали. Вы ведь это знаете, не так ли?

– Он просил новую колоду, – разглядывая крупье, извиняющимся тоном сказал сдающий. – А сейчас, когда вы ему предлагаете новую, он говорит "нет". Может, это случай легкой депрессии после проигрыша?..

– Да нет же! – настойчиво повторил Рэфферти, – я хочу новую колоду. Но отнюдь не ту, которую вы достаете из вашего ящика. А как вы смотрите на то, что я принесу новую колоду из своей комнаты сверху? Вы согласитесь играть той колодой?

Крупье разразился хохотом. Потом он посмотрел на Рэфферти и перестал смеяться.

– Вы же не можете быть до такой степени несведущим, господин Рэфферти? Карты предлагает для игры игорный дом.

– Свои карты я купил здесь же за табачной стойкой. Разве игорный дом пользуется не теми же? – спросил Рэфферти.

– Мы же не видели, как вы их покупали. И никому не известно, что вы там делали с ними в своей комнате.

– А мне невозможно узнать, что вы здесь делаете. Единственное, что я знаю, так это то, что в колоде что‑то много пятерок, – возразил Рэфферти.

– Но вас же никто не вынуждает играть, – упрямо ответил сдающий. Если вам не подходит колода, так вас никто не держит.

– Господа, спокойно, – сказал крупье. Уже к столу и так прилипли четверо или пятеро любопытных. – Можно с вами поговорить, господин Рэфферти?

– Мы можем разговаривать здесь, – сказал Рэфферти. Но, видя, как крупье смотрел на него, он пожал плечами и встал в конце концов: – Ладно, хорошо.

Он отошел от игрового стола, за ним проследовал крупье, согнувшись вдвое, проходя под ленточкой, огораживающей место игры.

– Вы на какую сумму рассчитываете? – спросил тихо крупье.

– Точно не знаю, – ответил Рэфферти. – Может быть, на две‑три тысячи. А что это меняет?

– Так вот, у нас честное заведение, это раз. Но мы не хотим скандалов, это два. Мы готовы, в пределах допустимого, сделать все, чтобы доказать вам, что мы на высоте…

– Тогда давайте играть моими картами.

– Я же сказал: в пределах допустимого.

– Но они абсолютно такие же, как и ваши. Я их здесь купил.

Терпеливо выслушав, собеседник отрицательно покачал головой.

– Но никто не сможет назвать это допустимым, господин Рэфферти. Ваш сдающий вам это четко сказал. Никто не знает, здесь ли вы их купили и когда купили. Ну скажем, если бы вы купили новую колоду сейчас и ею играли, тогда был бы другой разговор.

– Согласен.

– Простите?

– Я сказал: согласен. Если ваши условия таковы – я их принимаю.

– Не понял.

– Я пойду сейчас с вами к этой стойке и куплю новую колоду, мы вернемся к столу и сыграем в блэкджек теми картами.

– Ну перестаньте, господин Рэфферти, не глупите.

– Глупите? – повысил голос Рэфферти Крупье начал озираться вокруг. – Я ничего другого не сделал, кроме как принял условия, которые вы поставили только что.

– Так дело не пойдет, – возразил крупье – Представьте, что каждый клиент захочет играть своими собственными картами или своими собственными "костями". Вы можете представить эту работу, когда нужно будет контролировать каждого и всякого.

– Во‑первых, я не каждый и всякий. Во‑вторых, вы только что мне предложили выход. Я согласился. А теперь вы свое мнение меняете. Вы говорите, что карты, которые продаются за стойкой, те же, что за столом. Значит, играя своими картами, я играю вашими.

– Но что это меняет?

– Не многое: это ведь вы сказали, что карты те же, а не я, Я хочу проверить: карты, которые вы продаете публике за стойкой, такие же, как и те, которыми мы играем? Ну, скажем… я хочу поэкспериментировать.

Саркастически улыбаясь, Рэфферти спокойно направился к стойке. Крупье шел за ним по пятам, спрашивая:

– А что вы собираетесь делать?

– Просто куплю колоду карт. – Рэфферти обратился к продавщице кивком головы: – Карты, пожалуйста.

– Один доллар, сударь, – сказала девушка, протягивая колоду карт.

Рэфферти выложил серебряный доллар на прилавок, затем повернулся и протянул колоду крупье.

– Вот. Держите. Так вам будет спокойнее. Вы будете уверены, что я не шельмую.

Тот взял карты и поднял на Рэфферти глаза.

– Вы думаете, что мы боимся скандала, не так ли? Ну и вы пытаетесь причинить неприятности.

– Вовсе нет. Это вы норовите навлечь на себя неприятности, – ответил Рэфферти. – Может, вы сочтете, что я повторяюсь, но я ничего другого не делаю кроме как принимаю ваше предложение.

– Ну, предположим, что вдруг фортуна вам улыбнется, – глотая слюну, сказал крупье.

– Ну так это будет везение…

– И тогда вы сможете рассказывать налево и направо, что это доказательство, что мы, мол, мошенники.

– Но если это не так, то вам и бояться нечего.

– Ну, а если вы будете по‑прежнему проигрывать, то это будет отнесено на счет сдающего?

– А будут зрители, – сказал Рэфферти. – Меня абсолютно не волнует раздача карт. При таких условиях никакого мошенничества.

– А потом? Прекрасно останетесь здесь чинить нам всякие неприятности.

– Ну что вы! – убедительно заявил Рэфферти. – Ведь колода карт в игре действительна не более часа, не так ли? Если, не дожидаясь часа, я бы вернулся к стойке за новой колодой, ну тогда это было бы за пределами допустимого. Не находите? Нет, я буду строго придерживаться того, что сказал. Мне интересно только одно, неужели вы считаете, что я слишком много прошу?

Крупье рассматривал свои ботинки.

– Вообще‑то это не докажет ничего, – сказал он. – Если бы мы шельмовали, то самым простым решением для нас было бы сделать все, чтобы вы выиграли.

– Я был бы счастлив, но при этом представляю себе ваши вытянутые лица.

– Так, чего же вы хотите?

– Новую игру. Снова играть. Новой колодой.

– Господин Рэфферти, – начал крупье, – я… – Потом оборвал себя и сказал: – Хорошо, согласен. В вашем распоряжении – час.

– Спасибо, – буркнул Рэфферти и направился к игровому карточному столу.

Позвали нового сдающего. Колоду вскрыл сам крупье и разложил ее на столе.

Рэфферти играл час на глазах у крупье и все возрастающей толпы любопытных зрителей.

Через час он поднялся. Он выиграл 18 000 долларов.

– Вы удовлетворены? – спросил у него крупье.

– Не совсем, – ответил ему Рэфферти. – Готов сыграть еще на один доллар.

– На сколько?

– На один доллар. За карты.

– Понимаю, – еле сдерживал себя крупье. – Для одного доллара немного дороговато. Ваши карты теперь этого не стоят. Они износились. Держите, господин Рэфферти, вот ваша колода. Попробуйте продать ее за столько, сколько вам удастся из нее извлечь выгоды. Подождите. Есть одна вещь, которую я, в общем, не должен вам говорить, но я все‑таки скажу: чтобы вашей ноги здесь не было, господин Рэфферти. Нам слишком дорого стоит доказательство вашей непорядочности, я не говорю о материальной, финансовой стороне вопроса. Мы люди честные и ценим клиентов, которые оказывают нам доверие. Так как единственный способ не прогореть, когда занимаешься таким делом, как наше, это оставаться честными и прочно поддерживать репутацию игорного дома. Вы меня понимаете, господин Рэфферти?

– Абсолютно. Не беспокойтесь, я не вернусь. Вполне вероятно, что мне еще раз повезет, как сегодня.

Он поприветствовал крупье кивком головы, пробрался сквозь толпу зевак, подошел к лифту и поднялся наверх, в свой номер. Там, в номере, за столом сидела молодая женщина. Исключительно тонким карандашом художника она крапила новую колоду карт. Коробочка была открыта так, чтобы не повредить упаковочное клеймо.

– Привет! – сказал Рэфферти.

– Дела идут? Это была продавщица табачной стойки.

– Пятнадцать тысяч чистыми, – объявил Рэфферти. – Сколько раз тебе говорить, чтобы ты здесь не показывалась? Да оставь ты в покое эти карты хоть сейчас. Подожди, пока мы не будем в Рино.