Детеныш

В трейлере все сгрудились у стола, на котором лежал без сознания маленький Т-рекс. Его глазки были закрыты, а на мордочке – пластиковый овал кислородной маски. Маска почти не сползала с тупого рыльца малыша. Тихо шипел кислород.

– Не мог же я его оставить, – оправдывался Эдди. – И я подумал, что если ему залечить лапку...

– Эдди, – покачал головой Малкольм.

– Потому я врубил ему морфия из аптечки и забрал с собой. Видите? Кислородная маска как раз по нему.

– Эдди, – повторил Малкольм, – этого нельзя было делать:

– Почему? Он в порядке. Мы просто возьмем лапу в шину и отвезем его обратно.

Клацнуло радио.

– Это невероятно глупо, – произнес Левайн. – Невероятно.

– Спасибо, Ричард, – кивнул Торн.

– Я протестую против содержания любых животных внутри трейлера!

– Поздно ты спохватился, – сказала Сара Хардинг.

Она подошла к малышу и начала снимать с него кардиограмму. Все услышали удары маленького сердца – очень быстрые, примерно сто пятьдесят ударов в минуту.

– Сколько морфия ты ему дал?

– Ну-у... Понимаешь... Всю ампулу.

– Чего? Десять кубиков?

– Вроде бы. Или двадцать.

– Сколько он будет в отключке? – спросил Малкольм у Сары.

– Понятия не имею. Мне приходилось усыплять львов и шакалов, когда я метила их. С ними нужно соблюдать дозу относительно их веса. Но с молодняком ничего заранее сказать нельзя. Может, несколько минут, а может, и часов. А что касается молодых тираннозавров, тут я вообще не специалист. Собственно, все зависит от метаболизма, а у него он похож на птичий, очень быстрый. Вон сердце как бьется. Я только могу сказать, что нам нужно поскорее отправить его отсюда.

Сара приложила к лапе детеныша ультразвуковой излучатель и повернулась к монитору. Келли и Арби заслоняли экран.

– Будьте добры, освободите нам место. Пожалуйста, у нас не так много времени.

Когда они отошли, на экране появилось бело-зеленое изображение костей ноги. Как он похож на большую птицу, поразилась Сара. Грифа или стервятника. Она передвинула излучатель.

– Ага... вот плюсны... вот малая и большая берцовая...

– А почему ноги такие разные? – спросил Арби, указывая на плотные белые пятна на зеленых костях.

– Потому что это детеныш, – ответила Сара. – Его кости большей частью состоят из хрящей, кальция мало. По-моему, этот малыш еще не может ходить сам, по крайней мере не слишком хорошо. Вот. Глянь на его коленную чашечку... Тут видна кровь в суставе...

– Как ты выучила их анатомию? – удивилась Келли.

– Пришлось. Просидела много часов над пометом хищников. Там оставалось множество обломков костей, и я разбиралась, кого из животных сожрали на этот раз. Пару раз посидишь и будешь отлично разбираться в анатомии.

Она снова провела излучателем вдоль ноги детеныша.

– И мой папа был ветеринаром.

– Твой отец был ветеринаром? – поразился Малкольм.

– Да. В зоопарке Сан-Диего. Он специализировался на птицах. Но я не вижу... Можешь увеличить?

Арби щелкнул переключателем. Изображение увеличилось в два раза.

– Ага, хорошо. То, что нужно. Видите? – Нет.

– Вот, на большой берцовой. Тоненькая темная полоска.

– Вон та темная полоска? – переспросил Арби.

– Эта полоска означает смерть для детеныша, – пояснила Сара. – Бедро не срастется правильно, коленный сустав не будет сгибаться. Когда животное подрастет, оно не сможет бегать, не сможет даже ходить. А значит, и самостоятельно питаться. Оно будет калекой, и первый же хищник загрызет его, не пройдет и нескольких недель.

– Но ведь можно вылечить его, наложить что-то вроде гипса, – подал голос Эдди.

– Интересно, что?

– Суперклей, – ответил парень. – Я прихватил с собой примерно килограмм, в ампулах по сто кубиков. Так, на всякий случай. В основе – полимерная смола, когда застывает, становится как сталь.

– Прекрасно – насмешливо протянула Сара. – Это тоже погубит зверька.

– Как?

– Он растет, Эдди! Через пару недель он станет во много раз больше. Нам, конечно, нужен прочный материал, но разрушаемый со временем. Который отвалится или расколется через три-пять недель, когда нога зарастет. Есть такой?

– Не знаю, – нахмурился Эдди.

– Думай поскорее, времени мало, – поторопила его Сара.

– Док? – беспомощно обернулся к шефу Эдди. – Это похоже на ваши вечные задачки: как наложить динозавру гипс, если под рукой только газета и суперклей?

– А я знаю, – пробурчал Торн.

От него не укрылась вся ирония ситуации. Он часто задавал подобные задачки своим студентам, а теперь оказался лицом к лицу перед одной из них.

– Может, – неуверенно начал Эдди, – нужно развести смолу с чем-то вроде сахара?

Торн покачал головой:

– Гидроксидная группа сахарозы сделает смолу хрупкой. Она, конечно, схватится, но разлетится как стекло при первом же движении динозавра.

– А если смешать с тряпкой, пропитанной сиропом?

– Думаешь, что со временем тряпка сгниет?

– Да.

– И тогда гипс спадет?

– Ну да.

Торн пожал плечами:

– Может, и получится. Но без проверки нельзя сказать наверняка, сколько он продержится. Может, пару дней, а может, и пару месяцев.

– Слишком долго, – заметила Сара. – Животные растут быстрее. Если гипс удержится, оно все равно вырастет калекой, только из-за гипса.

– Нам нужна органическая смола, которая со временем распадется, – промолвил Эдди.

– Жевательная резинка? – воспрял Арби. – У меня их полно...

– Нет, я думал о другом. На химическом уровне это смола с...

– Мы никогда не решим эту задачу на химическом уровне, – вставил Торн. – У нас нет подходящего оборудования.

– А что делать? Как еще ее решить...

– А что, если сделать что-нибудь разное в разных направлениях? – предложил Арби. – Твердое с одной стороны и мягкое с другой?

– А как? – вздохнул Эдди. – Лучше гомогенная смола. Такой клей, который, засыхая, становится твердым как железо, а...

– Нет, погоди, – оборвал его Торн. – Что ты имел в виду, Арби?

– Ну, Сара сказала, что нога растет. Значит, становится длиннее, но это не повлияет на гипс. И шире, а это повлияет, потому что гипс будет сжимать ногу. Но если сделать накладку непрочной по диаметру...

– Точно, – обрадовался Торн. – Эта задача решается структурно.

– Как? – не понял Эдди.

– Возьмем какую-нибудь тонкую железку. Например, алюминиевую фольгу. Я видел такую на кухне.

– Она не выдержит, – возразил Эдди.

– А мы покроем ее слоем твоей смолы, – сказал Торн и повернулся к Саре: – Мы сделаем накладку, которая будет очень прочной на вертикальный разрыв и очень слабой на горизонтальный. Простое инженерное решение. Малыш будет спокойно ковылять на своей лапе, пока нажим будет идти вертикально, а когда он начнет подрастать и нога будет распирать накладку, она спадет.

– Да, – кивнул Арби.

– Это тяжело сделать? – спросила Сара.

– Вряд ли. Свернем повязку из фольги и смажем ее смолой.

– А что удержит фольгу, пока вы будете ее мазать смолой? – не унимался Эдди.

– Да хоть жевательная резинка, – откликнулся Арби.

– У нас ее полно, – улыбнулся Торн.

В эту минуту маленький тираннозавр задергал лапками. Он поднял голову, кислородная маска спала, и зверек издал низкий, жалобный писк.

– Скорее, – поторопила Сара, подхватывая его голову. – Давайте морфий.

Малкольм уже держал шприц наготове. Он вогнал иглу в шею зверенышу.

– Не больше пяти кубиков, – предупредила Сара.

– А если больше? Что ему сделается?

– У него шок от ранения, Ян. Слишком большое количество морфия может убить его. У него может наступить асфиксия. Наверняка его надпочечная железа тоже пострадала.

– Если у него вообще есть надпочечники, – бросил Малкольм. – Неизвестно, есть ли у тираннозавров гормоны вообще. Мы же ничего не знаем о них.

Щелкнуло радио, и послышался голос Левайна:

– К слову, Ян. Я подозреваю, что у динозавров есть гормоны. На эту мысль наводят некоторые факторы. И раз уж ты, Ян, ввязался в эту авантюру с детенышем, мог бы, по крайней мере, набрать пару пробирок его крови. Кстати, док, не могли бы вы взять трубочку?

– Этот парень, – вздохнул Малкольм, – начинает здорово действовать мне на нервы.

Торн прошел по трейлеру до телефонного аппарата, который находился почти в головной части. Просьба Левайна была в высшей степени странной – по всему трейлеру стояли вполне приличные микрофоны. Но Левайн об этом прекрасно знал – он сам разрабатывал коммуникационную систему машины.

– Да? – сказал Торн, поднимая трубку.

– Док, – начал Левайн, – я сразу перейду к сути дела. Нельзя было приносить детеныша в трейлер. Вы нарываетесь на неприятности.

– Какие именно?

– Вообще-то я пока не знаю. И не хочу пугать остальных. Но почему бы пока не отослать детей на вышку, а? И не перейти сюда вам с Эдди?

– То есть ты хочешь, чтобы мы отсюда смотали? Ты уверен, что так необходимо?

– Да.

Когда зверенышу впрыснули морфий, он перестал дергаться и бессильно откинулся на спинку. Сара снова приладила ему на мордочку кислородную маску. Глянула на монитор, проверяя сердечный ритм, но Арби и Келли оказались опять напротив экрана.

– Дети, ради бога!

Вошел Торн и хлопнул в ладоши.

– Так, ребята! Пора на полевые работы. Выметаемся.

– Сейчас? – удивился Арби. – А мы хотели посмотреть, как...

– Нет-нет, – оборвал его Торн. – Доктору Малкольму и доктору Хардинг нужно побольше свободного места. А нам пора прогуляться к вышке. Там можете смотреть на динозавров до самого вечера.

– Но, док...

– Никаких возражений. Мы уже отправляемся, вперед. Эдди, ты тоже с нами. Оставь этих голубков заниматься своим делом.

Вскоре все ушли. За ними захлопнулась дверь трейлера. Сара услышала тихое жужжание «эксплорера», когда машина покатила прочь. Склонившись над малышом и поправляя маску, она спросила:

– Значит, голубков?

– Наверняка Левайн... – пожал плечами Малкольм.

– Думаешь, это была идея Левайна? Ну, отправить всех подальше?

– Естественно.

– Может, он что-то знает, чего не знаем мы?

– Наверняка он так считает, – рассмеялся Ян.

– Ну, давай сворачивать фольгу. Я хочу закончить все поскорее и вернуть малыша домой.

Охота

К тому времени, как Торн со спутниками добрались до вышки, солнце спряталось за низкое облако. Вся долина купалась в мягком красноватом сиянии, когда Эдди остановил «эксплорер» под алюминиевыми стойками. Все поднялись в небольшую хижину. Левайн стоял там, рассматривая местность через бинокль. Создалось впечатление, что он вовсе не был рад их видеть.

– Да не толкитесь вы, – раздраженно поприветствовал приятелей палеонтолог.

С вышки открывался великолепный вид на широкую долину. Откуда-то с севера донеслись раскаты грома. Начало холодать и потянуло озоном.

– Неужели будет гроза? – забеспокоилась Келли.

– Похоже на то, – сказал Торн.

Арби с сомнением глянул на решетчатую крышу домика и спросил:

– И долго нам здесь торчать?

– Не очень, – ответил Торн. – У нас всего один день. Завтра утром нас заберет вертолет. Я-то думал, что вы, ребята, будете использовать малейшую возможность посмотреть на динозавров.

– А на самом деле почему мы ушли? – прищурился Арби.

– Я знаю, – понимающе промолвила Келли.

– Да? И?

– Доктор Малкольм хочет побыть с Сарой наедине, дурак.

– Зачем?

– Они старые друзья, – ответила Келли.

– И что? Мы же просто хотели посмотреть.

– Нет, – вздохнула Келли. – Я же сказала, они очень старые друзья!

– Да понял я, – обиделся Арби. – Я же не дурак.

– Бросьте, – сказал Левайн, не отрываясь от бинокля. – А то пропустите интересное зрелище.

– Какое?

– Видите трицератопсов у реки? Их что-то испугало.

Стадо трицератопсов мирно пило воду из реки, но сейчас они начали шуметь. Для таких крупных животных их крики оказались неожиданно высокими, словно визг собак.

Арби покрутил головой.

– Вон там, под деревьями, через реку. Там что-то есть. Под деревьями действительно мелькнула темная тень. Трицератопсы зашевелились и начали пододвигаться друг к другу, пока не встали в круг, выставив рога наружу, навстречу невидимой опасности. Единственный детеныш оказался в центре и закричал от страха. Одно из животных, видимо его мать, повернулось и потерлось об него мордой. Вскоре детеныш умолк.

– Я их вижу, – молвила Келли, вглядываясь в траву под деревьями. – Это рапторы, да? Вон там.

Трицератопсы встретили рапторов громким лаем и низко опущенными рогами. Потом они начали качать головами, так что острые рога ходили вверх-вниз. Животные образовали некий барьер из качающихся копий. Двигались они с инстинктивной слаженностью – это была природная защита травоядных против хищных врагов.

Левайн счастливо улыбался.

– Мы первые свидетели, – радостно заявил он. – Собственно, многие палеонтологи даже не верили, что такое было.

– Что было? – переспросил Арби..

– Такая вот групповая защита. Особенно у трицератопсов... они похожи на носорогов, а те ходят поодиночке. Но теперь-то мы видим... А, вот.

Из-под деревьев показался один единственный велоцираптор. Он быстро приподнялся на задних ногах, балансируя длинным хвостом.

Стадо трицератопсов подняло вой при виде старого врага. Остальные рапторы прятались в высокой траве и показываться не спешили. Первый хищник начал двигаться по широкой дуге, приближаясь к воде в дальней точке. Он легко переплыл реку и выбрался на противоположный берег. Теперь велоцираптор был в пятидесяти ярдах вверх по течению от встревоженного стада травоядных, которые единым фронтом приготовились встречать врага. Животные сосредоточили все внимание на этом единственном рапторе.

Очень осторожно остальные хищники выскользнули из своего укрытия и начали пробираться вперед, прячась в густой траве.

– Эгей, – воскликнул Арби, – да они охотятся!

– Да, стаей, – кивнул Левайн. Он подобрал конфетную обертку, валявшуюся на полу хижины, и бросил ее вниз, наблюдая за полетом. – Основная часть стаи находится с подветренной стороны, значит, трицератопсы их не учуют.

Он поднял бинокль.

– Сдается мне, сейчас перед нами разыграется финал охоты.

Рапторы приблизились к стаду. И внезапно над островом разорвалась молния, мгновенно озарив долину призрачным светом. Один из подбирающихся рапторов замер в удивлении. Его голова была четко видна над верхушками трав.

Завидев нового врага, стадо травоядных тотчас же отшатнулось и начало перегруппировываться. Рапторы замерли, словно изменяя первоначальный план.

– Что случилось? – спросил Арби. – Почему они остановились?

– У них проблема.

– Какая?

– Большая часть стаи еще не переплыла реку, а такой численностью они атаковать не могут.

– Неужели они отступят? Не напав?

– Кажется, да, – ответил Левайн.

Один за другим рапторы подняли головы, обнаруживая свое месторасположение. С каждым новым хищником стадо трицератопсов поднимало громкий лай. Кажется, рапторы сообразили, что охота не удалась. Они потянулись обратно, под защиту деревьев. Увидев отступающих врагов, травоядные залаяли еще громче.

И тогда оставшийся в одиночку раптор у водной кромки бросился в атаку. Он удивительно быстро – неотвратимо быстро – пролетел стрелой все пятьдесят футов, отделявшие его от стада. Взрослые трицератопсы не успевали перестроиться. Детеныш остался без прикрытия. Он заверещал от ужаса, когда увидел летящего на него хищника.

Велоцираптор взметнулся в воздух, оттолкнувшись обеими задними лапами. Снова полыхнула молния, и в яростном свете наблюдатели увидели два изогнутых когтя, изготовившихся рвать и терзать. И в последнее мгновение ближайший взрослый трицератопс повернулся и с размаху впечатал каменную тяжелую голову с острыми рогами в брюхо атакующего врага, сбив его на грязный берег реки. Моментально остальные взрослые особи бросились вперед, задрав могучие головы. Когда первый добежал до распластавшегося хищника, раптор, шипя, вскочил, и рога трицератопса вонзились в ил. Раптор отпрыгнул в сторону и располосовал когтем морду противника в кровь. Трицератопс заревел, но тут подоспели еще два динозавра, остальные же окружили детеныша. Раптор поспешил укрыться в траве.

– Ух ты! – выдохнул Арби. – Вот это да!

Стадо

Из груди Кинга вырвался вздох облегчения, когда он наконец доехал до развилки и повернул налево, направив машину на широкую грязную дорогу. Он сразу узнал ее: эта развороченная дорога вела к кораблю. Взглянув налево, он увидел под собой всю долину. Корабль еще был на месте! Отлично! Он издал радостный крик и надавил на газ – его распирало от счастья. На палубе судна Кинг разглядел испанского рыбака, который разглядывал небо. Невзирая на приближающийся шторм, никакой суеты на корабле видно не было – значит, они не отправляются прямо сейчас. Наверное, ждут Доджсона.

Вот и славно, вот и хорошо. Он будет рядом через пару минут. Вот только проедет через лес и сообразит, где оказался. Дорога, петляющая по вершине холма, пролегала высоко, вдоль одного из вулканических пиков. Здесь почти не было деревьев, и Кинг видел весь остров как на ладони. С востока открывался вид на реку и корабль, пришвартованный у берега. С запада виднелась лаборатория и двойной трейлер Малкольма у дальнего края лужайки.

Они так и не узнали, что здесь делает этот паршивый Малкольм, вспомнил Кинг. Но теперь уже все равно. Сам он уезжает с острова. А это главное. Он уже чувствовал под ногами деревянную палубу корабля. «Возможно, выставлю одному из рыбаков пиво, – размяк Кинг. – Бутылку отличного холодного пива, когда мы спустимся по реке и свалим с этого проклятого острова. Выпьем за Доджсона.

Или даже две бутылки».

Кинг завернул за поворот и увидел на дороге стадо каких-то зеленых динозавров. Они были чуть больше метра в высоту, с крупными куполообразными головами и несколькими маленькими рожками. Эти животные казались зелеными речными буйволами. Правда, их было слишком много. Кинг резко затормозил. Джип занесло, и машина остановилась.

Зеленые динозавры уставились на машину, но так и не пошевелились. Стадо просто стояло и лениво озирало окрестности. Кинг подождал, нетерпеливо барабаня пальцами по рулевому колесу. Когда ничего не изменилось, он погудел сигналом и включил фары.

Животные стояли и тупо смотрели.

Забавные это были зверушки, с гладким гребнем на лбу и множеством маленьких рожек вокруг. Они безразлично пялились на джип, совсем как коровы. Кинг завел машину и медленно двинулся вперед, надеясь, что звери расступятся и дадут ему дорогу. Они и не подумали посторониться. Наконец бампер уткнулся в ближайшего динозавра. Тот хрюкнул, отступил на пару шагов, нагнул голову и врезал по машине. Врезал увесисто, с громким металлическим лязгом!

«Боже, – подумал Кинг, – он спокойно разнесет радиатор, если не поберечься». Он остановил машину и снова подождал. Животное успокоилось.

Несколько тварей улеглись прямо на дорогу. Объехать их не было никакой возможности. Кинг оглянулся на реку и обнаружил, что корабль находится всего в какой-то полумиле отсюда. Он и не знал, что так близок к цели. Тут Кинг заметил, что рыбаки подозрительно засуетились. Они поднимали якорь. Они собираются отплывать!

К черту, нечего ждать! Кинг открыл дверь и вылез из машины, оставив джип посреди дороги. В ту же минуту животные повскакивали и ближайшие бросились на него. Кинг пустился наутек, не успев закрыть дверцу, и зверь врезался в нее, оставив глубокую вмятину в металле. Говард кинулся к склону холма и увидел крутой обрыв, уходящий вниз почти вертикально футов на сто. Здесь никак невозможно спуститься – по крайней мере, в этом месте.

Чуть дальше склон вроде бы был не таким отвесным. Но животные на дороге, похоже, серьезно заинтересовались Кингом и быстро приближались. У него не осталось выбора. Говард обежал машину сзади, как раз когда еще одно животное с размаху врезалось в заднюю фару, вдребезги расколотив пластик.

Третья тварь ринулась на автомобиль. Кинг едва успел проскочить перед его носом, как животное налетело на бампер. От удара джип подскочил, задев Кинга и сбив его на землю. «Буйволы» зафыркали. Говард вскочил на ноги и перебежал на другую сторону дороги, за которой начинался легкий подъем. Он вскарабкался на холм; звери не стали гнаться следом. Но легче от этого не стало – он находился на противоположной стороне дороги!

Нужно было выбираться обратно.

Кинг поднялся на вершину гребня и глянул вниз, ругаясь сквозь зубы. Он решил пройти с сотню ярдов вдоль дороги, пока не минует скопище этих зеленых демонов, а уже потом перейти дорогу. Так еще оставалась надежда добраться до корабля.

Почти сразу же его окружили густые заросли тропического леса. Он поскользнулся и проехался на коленях по скользкому грязному склону. А когда поднялся на ноги, то понял, что слабо представляет, в какую сторону нужно идти. Он стоял на дне глубокого оврага, пальмы тянулись вверх на десять футов и заслоняли свет широкими плотными листьями. Кинг видел перед собой самое большее на два-три метра. С ужасом он понял, что теперь вообще не знает, где дорога и где корабль. Говард пошел наугад, пробираясь через мокрые папоротники, в надежде сориентироваться на месте.

Дети повисли на поручнях, провожая глазами отступающих рапторов. Торн ткнул Левайна локтем в бок и тихо промолвил:

– Почему ты нас отозвал?

– Предосторожность, – ответил тот. – Притащив детеныша в трейлер, вы нарываетесь на неприятности.

– Какие именно? Левайн пожал плечами:

– Не знаю, в том-то и дело. Но родители обычно не любят, чтобы их детей куда-то уносили. А у этого малыша очень большие родители.

И тут от поручней раздался вскрик Арби:

– Посмотрите!

– Что там? – вскинулся Левайн.

– Там человек!

Тяжело дыша, Кинг вынырнул из зарослей папоротников и оказался на широкой равнине. Наконец он мог определить свое местонахождение! Кинг остановился, чтобы перевести дыхание. Грязную и потную одежду впору было выжимать.

Он не мог сдержать разочарованного вздоха, обнаружив, что до корабля еще топать и топать. Собственно, он до сих пор находился не по ту сторону дороги. Перед Кингом раскинулась ровная травянистая долина, которую лениво пересекала река. Равнина была пустынна, только на том берегу реки стояли несколько динозавров. Эти, рогатые, – трицератопсы. Они казались несколько обеспокоенными. Взрослые особи мотали головами вверх-вниз, издавая лающие звуки.

Дело ясное, нужно идти вдоль берега реки, пока она не приведет его к кораблю. Вот только мимо этих трицератопсов следует пробираться очень осторожно. Кинг полез в карман и достал конфету. Он снял обертку и сунул конфету в рот, поджидая – не уберутся ли эти животные куда подальше. Сколько же времени уйдет, чтобы добраться до корабля? Этот вопрос занимал Кинга больше всего. Он решил идти, наплевав на этих трицератопсов. И двинулся вперед по густой траве.

И тогда услышал шипение, словно рядом сидела какая-то рептилия. Шипение доносилось из высокой травы, откуда-то слева. А потом в нос ударило зловоние гнилой плоти. Кинг замер. Конфета потеряла всякую сладость.

Позади, от реки, раздался плеск.

Кинг обернулся.

– Это один из тех, кто был на джипе, – сказал Арби. – Почему же он стоит?

С вышки хорошо были видны мрачные тени рапторов, бегущих по той стороне реки. Вот два хищника бросились в воду и поплыли. Прямо к человеку.

– Ой, нет, – прошептал Арби.

Кинг заметил двух темных полосатых ящеров, движущихся по противоположному берегу. Они бежали на задних лапах, слегка подпрыгивая. Ящеры отражались в спокойных водах реки. Они щелкали длинными челюстями и злобно шипели на Кинга.

Он глянул вверх по течению и увидел еще одного ящера, и еще нескольких, которые уже успели войти в реку и поплыли.

Говард Кинг попятился от реки. Потом повернулся и побежал прочь, по грудь в густой траве. Он начал задыхаться, когда впереди выпрыгнула еще одна ящерица и заурчала, зашипела. Он метнулся в сторону, но ближайшая тварь взметнулась в воздух. Она подпрыгнула так высоко, что над травой показалось все ее тело с выставленными вперед длинными задними лапами. Кинг увидел острые кривые когти.

Говард снова сменил направление и услышал визг ящера, который приземлился в траву, не поймав добычу. Кинг бросился бежать. Его гнал дикий страх. Позади зарычал хищник. Кинг поднажал – впереди еще двадцать ярдов травы, потом снова начинались джунгли. Он увидел деревья – высокие деревья. Можно залезть на них и спастись.

Слева наперерез ему выскочил еще один полосатый ящер. Кинг видел только его голову, движущуюся над травой. Она неслась невероятно быстро. «Я не успею», – мелькнуло у него в мозгу.

Но нужно попытаться.

Выбиваясь из сил, раздирая легкие, он мчался к деревьям. Осталось всего десять ярдов. Он вовсю работал руками, вздергивая колени, выталкивая с силой горячий воздух из груди.

И тогда что-то тяжелое ударило его в спину и сбило с ног. В спину вонзилось что-то острое, и Кинг знал, что это когти. Он попытался перекатиться, но тварь вцепилась намертво, и человек не мог даже пошевелиться. Кинг растянулся на земле, а ящер навалился сверху, и он слышал его рычание над собой. Боль в спине была невыносима, она гасила последние силы.

Потом он ощутил на затылке горячее дыхание зверя, и ужас его достиг высшей точки. И внезапно его охватила блаженная успокаивающая дремота. Время замедлилось. Словно во сне, он увидел каждый стебелек травы перед своим лицом. Кинг глядел на острые стебли в каком-то сомнамбулическом трансе, почти не почувствовав острой боли в шее, даже не отдавая себе отчета в том, что на ней сомкнулись бритвенные зубы чудовища. Казалось, все это происходит не с ним. Сам он далеко отсюда. На мгновение он удивился, услышав громкий хруст костей...

И темнота поглотила его.

Ничто.

– Не смотрите, – сказал Торн, оттаскивая Арби от поручней. Он прижал голову мальчика к груди, но Арби нетерпеливо вырвался, чтобы увидеть, что происходит на равнине. Торн потянулся к Келли, но девочка отступила в сторону, не отводя глаз от страшного зрелища.

– Не смотрите, – снова и снова повторял Торн, – не смотрите.

Дети молчали и смотрели.

Левайн навел бинокль. Над упавшим человеком копошилось уже пять рапторов, которые яростно рвали тело на куски. Вот один из хищников оторвал голову, и в зубах его остался окровавленный лоскут – бывший воротник. Прежде чем голова упала на землю, ее успел исполосовать зубами второй раптор. Вспыхнула молния, и громыхнул далекий гром. Быстро темнело, и Левайн с трудом мог различить, что происходит внизу. Но было ясно, что строгая иерархия, которой хищники придерживались во время охоты, сейчас забыта.

Здесь каждый за себя – обезумевшие хищники скакали и рвали неподвижное тело на части, не забывая толкать и кусать сородичей. Один из рапторов подпрыгнул, сжимая в челюстях какой-то коричневый шарик. На морде его застыло странное выражение, пока он жевал. Потом он отошел в сторонку от остальных, взял этот шарик в передние лапы и принялся разглядывать. В наступающей тьме Левайну пришлось напрячь зрение, чтобы узнать этот предмет – динозавр жевал шоколадную конфету. И, судя по всему, она пришлась зверю по вкусу.

Раптор вернулся к пиршеству и зарылся мордой в окровавленные останки. Через равнину наполовину бежали, наполовину скакали остальные рапторы, спеша принять участие в разделе добычи. Распаленно рыча, они бросились в самую гущу сородичей.

Левайн опустил бинокль и взглянул на детей. Они молчали и смотрели вниз.