Часть II. Рыночная система

Часть II. Рыночная система > Глава VI Услуги и рыночная система

Услуги совершенно справедливо считают­ся сферой деятельности мелкой фирмы и тем самым ры­ночной экономики. В последнее время в Соединенных Шта­тах и других промышленно развитых странах много гово­рят о росте так называемой экономики услуг. Этим в свою очередь пользуются убежденные защитники рынка как доказательством того, что экономика, контролируемая рынком, не только продолжает существовать, но и пере­живает возрождение. Растущий спрос на услуги уберега­ет экономическую теорию в том виде, в котором она пре­подается, от разрушительных последствий факта существования крупной корпорации.

При более тщательном рассмотрении это развитие оказывается куда более сложным. Многочисленные предпри­ятия сферы услуг являются побочным продуктом процес­са становления крупной фирмы. По существу, они явля­ются вспомогательной сферой и содействуют развитию планирующей системы. Это относится особенно к той ча­сти сектора услуг, который по внешним признакам разви­вается наиболее быстро.

Тем не менее услуги остаются излюбленной областью деятельности мелкой фирмы. Как указывалось в пре­дыдущей главе, рост фирмы сдерживается там, где при­ложение труда географически разбросано и где объем деятельности в одном пункте ограничен, а также там, где выполняемая работа имеет нестандартный характер. Это означает, что один или несколько человек трудятся изо­лированно, т. е. без надзора. В этих условиях они работа­ют в предпочтительном для них рабочем ритме, т. е. обыч­но медленно. Они увеличивают затраты своей психи­ческой и физической энергии только в том случае, если в, своих, доходах они получают вознаграждение и терпят убытки, выпадающие на долю предпринимателя-одиночки.

Географическая разбросанность, как можно заметить, не является непреодолимым барьером для организации. Если работа имеет сравнительно стандартный характер, то можно установить производственные нормы для раз­бросанных по разным местам работников и затем потре­бовать от них выполнения этих норм. Можно также опла­чивать труд в соответствии с произведенным продук­том или доходом. Можно также связать эти раздробленные рабочие функции с капиталом и технической помощью более крупной организации, как, например, обстоит дело в местном отделении цепи предприятий розничной торговли или ресторанов. За последнее время имело место широкое распсространение гибридных культур обычно определяемых как передача полномочий, в которых на отдельного человека возлалагается ответственность за местное предприятие и он, таким образом, включается во всестороннюю систему стимулирования, которая ассоци­ируется с индивидуальным, предпринимательством. Обыч­но от него.требуется, чтобы он рисковал частью своего капитала. Как владелец, он в этом случае получает вознаграждение за все проявленные физические и умственные усилия, несет наказание за неисполнительность в этом отношении, а также за те ошибки, связанные с опти­мизмом и доверчивостью, которые он совершает, и за прочие беды, которые могли обрушиться на него. В то же время родительская корпорация обеспечивает рекламу, предоставляет капитал и техническую помощь (реальную и воображаемую), которых индивид, будучи полностью независимым предпринимателем, не может обеспечить самостоятельно. Тем не менее географическая разбросан­ность нестандартных работ остается общим препятствием для роста фирмы.

Географически разбросанные виды деятельности рас­падаются на две категории: одни, как, например, сельское хозяйство, по своему характеру требуют определенного пространства, другие связаны с личными услугами. Если это потребителю очень важно и по карману, он может преодолеть некоторое расстояние, чтобы получить услу­гу, как, например, в случае развода, аборта или посещения клиники Майо. Но в основном услуги должны находиться поблизости от тех, кто ими пользуется. Этим они отлича­ются от обрабатывающей промышленности, которая чаще размещается вблизи от сырья, квалифицированной или просто имеющейся в наличии рабочей силы, а также по­близости от производств, осуществляющих аналогич­ные операции, как в швейной промышленности, или со случайным выбором места, где возникла отрасль, как при производстве каучука в Акроне и автомобилей в Детройте Натуральный каучук никогда не производился в районе Акрона, и эта местность никогда не была единственным потре­бителем изделий из каучука. Случай с автомобилями и с Детрой­том во многом очень похож.].

Кроме того, хотя многие услуги могут оказываться организациями обезличено и это все больше становится общей тенденцией, некоторые услуги особенно ценятся за их связь с отличительными достоинствами обслуживаю­щего лица. Технология здесь ни при чем, для увеличения количества услуг требуется пропорциональное увеличе­ние рабочего времени обслуживающих лиц. Организация не дает никаких или почти никаких преимуществ. Таково положение дел с услугами врачей, психиатров, адвокатов и проституток. Во всех этих областях сохраняется мелкое предприятие.

Однако наиболее быстрый рост числа предприя­тий услуг происходит, как это ни парадоксально, там, где машины вытесняют личные услуги, включая работу персональной прислуги. Эта замена вызывает к жизни множество новых разбросанных и нестандартных опера­ций, которые соответственно очень подходят для мелкой фирмы. Эта тенденция является частью гораздо болей широкого процесса изменений.

В доиндустриальную эру очень большая часть несельскохозяйственной экономической деятельности сводилась к личному обслуживанию одного человека другим. Сюда относилось приготовление пищи, присмотр за гардеробом, помощь в личном туалете и гигиене, услуги в области образования, развлечения и религиозного утешения, фи­зическая защита человека, удовлетворение сексуальной потребности и многочисленные другие услуги одного лица непосредственно другому. Человек, оказывающий услугу, за исключением, пожалуй, священнослужителя, а иногда любовницы, находился в зависимом отношении к потре­бителю услуги. Умелое раболепство само по себе было атрибутом услуги. Ливрея и даже похвалы, адресованные вышколенному и поэтому самоотверженному слуге, под­черкивали его низкое положение.

С самых ранних этапов своего развития промышлен­ность оказывала очень неблагоприятное влияние на де­ятельность прислуги. Хотя в первый период своего суще­ствования фабрики производили угнетающее и мрачное впечатление, однако они создавали среду, в которой чело­веку не нужно было утверждать или признавать приниженный статус по отношению к другому человеку. Он де­лил обезличенное подчинение со многими другими. Со временем, поскольку фабричная работа оказалась доступ­ной для механизации и способствовала коллективным дей­ствиям для получения более высокой доли в достигнутом росте производительности, заработная плата фабричных рабочих стала превышать плату за личную службу. У фабричного рабочего, оказалось не только больше достоинства, но также и денег.

Одновременно и в значительной мере в результате ухода домашнего работника на фабрику развивались две дальнейшие тенденции. Одна их них, уже рассмотренная, состояла в присвоении женщине роли скрытой служанки в домашнем хозяйстве, роли, которая стала необходи­ма из-за возросшего объема потребления, требующего надзора. Другая тенденция, которую мы сейчас только отметим, состояла в передаче многочисленных услуг, ра­нее выполнявшихся в домашнем хозяйстве, в сферу деятельности мелкой фирмы и независимого предприни­мателя.

По мере того как женщин все больше удавалось убе­дить в необходимости их скрытой роли служанок, проис­ходил процесс создания механических средств, позволяв­ших облегчить использование домашних предметов и уход за ними, а также управление потреблением в целом. Создание этих средств способствовало убеждению женщин в необходимости выполнения такой роли. Стиральные ма­шины, холодильники, пылесосы, автоматические обогрева­тели, огромное разнообразие кухонного оборудования - все конструируется (и постоянно конструируется заново) для максимального сокращения или полного устранения усилий, которые связаны с возросшим потреблением товаров.

Эти механизмы в свою очередь вызывают необходи­мость существования все большего,. числа предприятий обслуживания. Установка многих из них требует услуг специалиста, а также квалифицированного обслуживания и ремонта. Эти операции, будучи пространственно раз­бросаны, соответствуют системе стимулов, характерной для мелкого предприятия, и поэтому могут широко выполняться независимыми предпринимателями. Кроме то­го, как будет отмечено ниже, планирующая система, ко­торая поставляет такое оборудование, ориентирована в своей технологии не на то, что долговечно, и не всегда на то, что полезно, а скорее на то, что может быть продано. что пригодно для навязывания потребителю. Чтобы навя­зать товар, активно используется мнение о всех техни­ческих новинках как отражении прогресса. В результате появляется множество новинок, основное существо кото­рых состоит в новизне в ущерб долговечности и про­думанности механической и инженерной конструкции. Это приводит к повышению спроса на услуги мелких пространственно разбросанных фирм, которые связаны с ремонтом и уходом за подобными механизмами и с уста­новкой новых приборов, если удается убедить потреби­теля, что они лучше, поскольку имеют неведомую доселе конструкцию.

Высокий уровень потребления в сочетании с трудными функциями скрытой прислуги привел также к тому, что процесс обслуживания части потребления из домашнего хозяйства был передан независимому предпринимателю. Это является продолжением давней тенденции. Врач, свя­щенник, учитель, наложница и проститутка первоначаль­но имели домашний статус. И все они, как и слуга, ставший фабричным рабочим, давно приняли более цивилизованный статус независимого работника. Позже такой же эффект имело бремя высокого уровня потребления. Стирка одежды домохозяйкой в широких масштабах пе­решла к прачечным и стиральным автоматам, приготовление пищи таким же образом перешло к ресторану, пи­ща, которая еще потребляется дома, заранее приготовлена или как-то заранее обработана. Посуда, скатерти и мно­гочисленные другие предметы домашнего обихода достав­ляются предприятиями обслуживания и, возможно, вы­брасываются после употребления. Внешние подрядчики убирают жилища и ухаживают за садами. Такие услуги, будучи нестандартными и пространственно разбросанными, подчиняются системе стимулирования, характерной для мелкой фирмы.

С общепринятой экономической точки зрения очень многие потребительские товары высоко ценятся в зави­симости от того, каким образом они экономят труд, т. е. какова их роль в облегчении труда домохозяйки. Это обстоятельство, а также перспектива обеспечения большей свободы и досуга для женщин в свою очередь считаются одним из важнейших положительных результатов современного промышленного развития. Выражать сомне­ния в наличии связи между материальными благами и счастьем - значит натолкнуться на отповедь, иног­да суровую, за непонимание того, какое большое зна­чение имеет посудомоечная машина для средней жен­щины.

Теперь будет ясно, что традиционный взгляд в равной мере неискренен и является серьезным упрощением. Нельзя отрицать, что высокий уровень потребления повы­сил спрос на личные услуги. Появилась самая настоятель­ная потребность в домашней прислуге и домоправителе с полным рабочим днем. И поскольку промышленное раз­витие устранило класс домашней прислуги, эта роль под давлением удобной социальной добродетели легла на скрытую служанку - жену. Для облегчения труда, свя­занного с этой ролью, используются домашнее оборудо­вание и оказываемые извне услуги. Если в качестве от­правной точки брать функцию женщины как скрытой прислуги, то тогда нет сомнений в том, что механические домашние приборы, а также услуги, внешние для домаш­него хозяйства, значительно облегчают эту роль. Но ясно, что источники труда, который облегчается таким образом, нуждаются в более глубоком рассмотрении. Следует на­чинать с экономики высокого уровня потребления и с потребности в классе скрытой прислуги для надзо­ра за ним.

Мы можем, однако, оставить на время эти проблемы. Пока достаточно лишь отметить, что в процессе экономи­ческого развития и социального прогресса в экономике сохраняется и расширяется сектор услуг, что в очень большой степени является результатом развития планирующей системы, потребности управлять, облегчать и обслуживать потребление. В результате и в дальнейшем будут существовать возможности для деятельного мел­кого предпринимателя и мелкой фирмы. В равной мере будет продолжать свое существование эта часть рыночной системы.

Глава VII Рыночная система и искусство

Как и услуги, искусство плохо поддается организации. На это не обращалось особого внимания, и это упущение не бросается в глаза. Экономическая теория никогда не относилась к искусству серьезно. Наука и техника представляют собой важные области. А живо­пись, скульптура, музыка, театр, промышленная эстетика имеют гораздо менее серьезный, характер. Производство холста и различных красок заслуживает внимания эконо­миста; все, что понижает стоимость этих товаров или расширяет их производство, способствует достижению экономических целей. Но качество картины в отличие от краски или от того, что побуждает художников выби­рать место жительства, заниматься этой профессией и процветать, никогда не считалось достойным предметом для размышлений. Художественное достижение в прин­ципе может быть частью притязаний какой-нибудь эпохи или местности на развитие. Но в отличие от производства товаров или осуществления технических и научных дос­тижений ему не придается практического значения. Все это не случайно. Соответствующее отношение глубоко коре­нится в характере современного экономического общества.

Художник - по натуре независимый предприниматель. Он охватывает полностью весь творческий процесс; в отличие от инженера и ученого, занимающихся модели­рованием производства, он не вносит специализирован­ных знаний, относящихся к определенной части выпол­няемой задачи, в работу коллектива. Поскольку он может самостоятельно удовлетворить свои интересы, художник не подчиняется с готовностью целям организации; посту­пить так значило бы для него пожертвовать ради мнения организации своей точкой зрения на то, что имеет худо­жественную ценность, т. е. пожертвовать достоинством художника, так как оно, независимо от того, хорош или плох результат, всегда сочетается с тем, как он понимает свою задачу.

Не нуждаясь в помощи организации и не имея воз­можности и права принимать ее цели, художник плохо вписывается в организацию. Как часто мы сталкиваемся с этим даже в повседневной жизни. В оправдание черес­чур независимого человека в организации обычно гово­рят, что «в нем есть что-то от художника». Об исключи­тельно неуклюжем человеке или бесполезном чудаке го­ворят, что он «слишком большой артист». Со своей сто­роны художник находит жизнь в любой крупной и пре­успевающей организации утомительной, сковывающей и даже душной. И он должен говорить об этом, если хочет сохранить хорошее мнение о себе среди своих собратьев.

В результате, исключая те редкие случаи, когда дис­циплина организации сама носит артистический характер, например в симфоническом оркестре или в балетной труп­пе, художник действует как независимый предпринима­тель (выражение, которым он не любит пользоваться) или как член очень небольшой фирмы (как, например, пре­исполненный собственного достоинства архитектор), в ко­торой он может доминировать или где он может сохранить индивидуальность своей работы. Немногие отрасли - ки­нофирмы, телевизионные компании, крупные рекламные агентства - должны по своему характеру объединять ар­тистов в довольно сложные организации. Все они имеют широко известный опыт разногласий и конфликтов между артистами и остальной организацией. В некоторых кни­гах, например «Что подгоняет Сэмми» Бадда Шульберга, короткий рассказ Ивлина Во «Экскурсия в реальность», «Образцы» Рода Серлинга, отражен этот конфликт и ум­ственная незрелость представителей организации с точки зрения артистов.

Часто проблема решается удалением актеров, актрис, сценаристов, режиссеров, композиторов, авторов и созда­телей коммерческих рекламных программ из состава техноструктуры киностудии, телевизионной компании или рекламного агентства и приемом их в мелкие независимые компании. Крупная фирма берет на себя в этом случае предоставление технические средств для производства и, что более важно, реализацию, демонстрацию или пере­дачу продукции в эфир. Подобно этому живописцы, скульпторы, пианисты и романисты [Когда покойный Ян Флеминг, создатель Джеймса Бонда, незадолго до своей смерти превратил себя в компанию с ограниченной ответственностью, то это вызвало отклики во всем мире] действуют практи­чески как фирмы, состоящие из одного человека, а что касается групп «рок»-музыки, танцевальных групп и ан­самблей народной музыки, то они выступают как мелкие товарищества которые обращаются к крупным организа­циям в поисках рынка для себя и своего продукта.

Там, где для производства требуется известная степень усилий со стороны художника и оно отчасти ценится за это, превосходство мелкой фирмы в художественной обла­сти часто будет способствовать ее выживанию в конкурен­тной борьбе с крупной организацией. Поскольку хороший художник не может или не будет подчиняться организа­ции, крупное, довольно негибкое предприятие, распоряжается не самыми лучшими талантами, а наиболее сговор­чивыми, которые в силу этого обстоятельства могут в большей степени быть отнесены к разряду второсортных. Подобное положение ни в коем случае не может объяс­няться только дурным или извращенным вкусом со сторо­ны организации. Крупная фирма должна иметь такие внешние характеристики товара, которые позволяют вы­пускать его крупными и экономически выгодными се­риями. Художественный вкус тоже должен подчиняться требованиям тех, кто, основываясь на интуиции, опыте и изучении рынка, хорошо осведомлен о том, в необходи­мости приобретения каких товаров можно убедить поку­пателя.

Художественная оценка подлежит дальнейшему изу­чению с точки зрения ее приемлемости, а это в свою оче­редь находится под сильным влиянием общего принципа, иногда преувеличенного, что никакое суждение даже не принимается во внимание, если в нем недостаточно учиты­ваются вкусы публики. В результате крупная фирма имеет большие серии, техническую эффективность, низкие из­держки и разработанную стратегию реализации за счет хороших "внешних качеств. Автомобильная промышленность, массовое производство мебели, промышленность бытовых приборов, производство контейнеров и многие другие отрасли дают многочисленные тому примеры.

В мелкой фирме, в которой художник играет домини­рующую роль или где, как минимум, дисциплина органи­зации менее жестка, имеется больше возможностей для самоутверждения личности, а это очень существенно. В результате разработка внешних качеств может быть лучше. Далее, если художник играет доминирующую роль, то художественное проектирование не будет подчиняться требованиям эффективности производственного процесса. Оно будет отражать представление художника о том, что хорошо, а не мнение инженера о том, что можно эффек­тивно производить, и не мнение специалиста по сбыту о том, что можно продать. Таким образом, технически менее оснащенная мелкая фирма благодаря своему малому раз­меру имеет преимущество в области искусства. При про­изводстве одежды, ювелирных украшений, часов, мебели, других домашних вещей и в кулинарном деле, жилищном строительстве и издательском деле это преимущество мо­жет быть значительным. Мелкая фирма неизменно об­служивает то, что называют верхушкой рынка, т. е. пред­лагает более дорогие товары более состоятельным потре­бителям, имеющим более развитый вкус или (возможно, это более общий случай) более солидную подготовку в этом отношении.

Иногда существование мелких фирм поддерживается крупными фирмами, нуждающимися в талантливых людях, работающих у мелких предпринимателей, но которых они сами не могут нанять. Крупные производители одежды покупают модели мелких модельеров; автомобильные компании ищут помощи у итальянских предпринимателей. Дюпон обращается к мелким фирмам в Париже и Нью-Йорке с целью разработки образцов тканей. Нетруд­но нанять химиков, отмети в беседе официальный пред­ставитель Дюпона несколько лет назад, и вы знаете, что получите. Но никто не знает, как нанять хороших художников, и они не станут жить в Вильмингтоне, штат Делавэр.

Мелкая фирма извлекает преимущества из особен­ностей потребительского спроса на работу художника. Характеристика такого спроса -количество, которое люди будут покупать по любой данной цене, - является функ­цией времени. Как здесь постоянно подчеркивается, лю­дей усиленно убеждают поверить в то, что техническое обновление - это хорошая вещь, что оно согласуется с про­грессом. При подобном положении вещей рынок обычно благоприятно реагирует на такие нововведения. Подобная реакция, разумеется, совпадает с интересами планирую­щей системы и является их отражением. Напротив, отно­шение общества к новаторству в искусстве не поддается такой установке. Поэтому первое впечатление от нового художественного направления почти неизменно неблаго­приятно. Новое обычно воспринимается как нечто оскорбительное или как гротеск. Так было с импрессионистами, кубистами, абстрактными экспрессионистами и такое же отношение наблюдается к современным представителям поп-искусства. Ситуация одинакова в прозе, поэзии и по­чти везде в музыке. Из этого следует, что первоначально рынок для новаторских работ, в искусстве почти всегда мал. Только по мере развития вкуса спрос расширяется. Но одних прельщает возможность, а другие находят удо­вольствие в том, чтобы казаться ценителями того, что от­вергают другие. Поэтому они готовы платить. Эта ситуа­ция, т. е. маленький рынок, на котором стоимость играет второстепенную роль по сравнению с качеством художе­ственного достижения, тоже хорошо подходит для от­дельного человека или мелкой фирмы [Хотя разница в реакции общества на техническое и художественное новаторство зависит от социальных условий, подобное объяснение не является полным. Возможно, что зрительные реак­ции от природы консервативны и лишь со временем претерпевают изменения. По этой причине новые и нелепые формы в одежде "или внешнем виде автомобилей, которые никому бы не пришло в голову объяснить художественными требованиями, становятся со временем зрительно терпимыми.].

В прошлом расходы на искусство были одним из наи­более распространенных проявлений богатства.

Достоинства гражданской и церковной архитектуры, ев украшений и торжественность гражданских приемов служили видимым мерилом общественных достижений.

Для частного домашнего хозяйства таким мерилом были пышность жилища и его картин, скульптуры, мебели, изысканность кушаний и приемов. Это было особенно характерно для таких городов, как Венеция, Флоренция, Генуя, Амстердам и Антверпен, которые ориентировались в основном на экономические успехи. Военные и сексу­альные «подвиги», успехи в придворных интригах и мане­рах и приверженность к гастрономическим и алкогольным излишествам всегда были главными соперниками искус­ства как проявления достижений цивилизации. Торговые города в отличие от королевских дворов обычно были ме­нее склонны ко всем подобным проявлениям.

В новое время значение искусства как мерила обще­ственных и личных успехов в значительной мере претер­пело относительный упадок. Научные и технические до­стижения обрели несравненно большее значение и претен­дуют на почетную роль, которая прежде ассоциировалась с военной доблестью. Мало кто теперь говорит о дисцип­лине, строевой выучке или храбрости солдат, моряков и летчиков. Теперь объектом восхищения и мерилом нацио­нальных достижений является превосходство их танков, ядерных подводных лодок, самолетов и систем наведения, которыми они оснащены.

Исследование космоса представляет собой еще более драматический пример использования научного и техни­ческого совершенства в качестве мерила национальных достижений. Подобно тому как средневековые города не­когда сравнивали великолепие своих кафедральных соборов и роскошь их убранства, так и современные сверх­державы выставляют напоказ количество, цели и сто­имость своих пилотируемых и непилотируемых экспеди­ций на Луну и другие планеты, а также своих космических лабораторий на орбите вокруг Земли. Награда, однако, продолжает оставаться отчасти метафизической и духов­ной [В своих заметках по поводу возвращения первых астро­навтов с Луны доктор Джордж С. Мюллер, руководитель про­граммы космических полетов НАСА, призвал американцев «не подменять духовные блага и долгосрочные достижения времен­ным материальным благополучием». Он неоднократно призывал к тому, чтобы «мы посвятили себя продолжению работы, столь благородно начатой тремя из нас, с целью показать, что эта страна по воле божьей присоединится ко всем людям в поисках судьбы человечества. Не следует, однако, преувеличивать силу такого духовного рвения. Впоследствии доктор Мюллер перешел на более высокое жалованье в качестве вице-президента «Дженерал дайнэмикс» (см.: R. F. Kau f m a n. The War Profiteers, Indianapolis and New York, Bobbs-Merrill, 1970, p. 80).]. Обычно доводы в пользу осуществления расходов на науку и технику частично состоят как раз в том, что эти расходы приносят огромную пользу человечеству. Что касается исследования Луны, то общепризнанно, что пользы от этого мало или нет совсем. А то, что мы не требуем в этом случае такой пользы, служит показателем нашей интеллектуальной и духовной зрелости. Здесь сно­ва мы сталкиваемся с влиянием удобной социальной добродетели.

Научно-технические достижения являются также традиционным мерилом достижений в других областях - фи­зике, химии, технике, авиации, вычислительной технике. Никому не пришло бы в голову придавать такое же зна­чение сравнительным достижениям Советского Союза и Соединенных Штатов в области живописи, театра, литера­туры и художественного конструирования. По крайней мере до недавнего времени при любой взаимной демон­страции живописи, поэзии или музыки обе страны были бы вынуждены отказаться от показа самых лучших или самых интересных работ. Американцы, отбирающие рабо­ты для такой выставки, должны были бы отклонить те работы, которые были бы заклеймены многочисленными критиками в конгрессе как инспирированные коммуниста­ми. Другая сторона должна отвергнуть работы, которые являются выражением буржуазного декадентства. По­скольку технические и научные успехи представляют со­бой общепринятое мерило общественных достижений, то из этого следует, что организация образования и другие виды оказания помощи в этих областях являются не только правильным, но и крайне желательным применением государственных средств. Искусство по очевидным причинам не может претендовать на аналогичное отношение.

Источник таких установок не вызывает никаких сом­нений. Он связан с техноструктурой и с планирующей системой, а также с их способностью навязывать свои ценности обществу и государству. Техноструктура при­влекает и использует инженера и ученого, но она не может привлечь художника. Техника и наука служат ее интересам; в искусстве же она в лучшем случае нуждается, но считает, что это хлопотное и загадочное дело. Подобная точка зрения обусловливает отношение обще­ства и правительства. Техника и наука общественно не­обходимы, а искусство - это роскошь.

Хотя достижения в области искусства перестали быть мерилом общественных успехов, не говоря о претенциоз­ных и понятных только посвященным вещах, они сохра­няют непреходящее и возможно возрастающее значение для отдельного человека и домашнего хозяйства. Повсе­дневные стандарты для оценки респектабельности и об­щего социального положения семьи избегают любых худо­жественных элементов. Они, напротив, ориентированы на предложение стандартных материальных благ. Обитате­ли дома с тремя спальнями считаются «состоятельнее» тех, кто живет в доме с двумя спальнями. Дальнейшее преимущество им дает обладание полностью оборудован­ной кухней и двумя автомобилями в отличие от семьи с одним автомобилем. Реклама делает упор на технические характеристики и новизну товаров, а не на их красоту. Нападки на внешние достоинства предмета часто вызывают негодующую реакцию. Именно это нужно людям. А критик - сноб.

Однако на более высоком уровне доходов художествен­ный вкус или претензии на него в архитектуре жилища, во внутреннем убранстве, в мебели, в планировке участ­ка и даже в пище и развлечениях начинают цениться сами по себе или как составная часть претензий на обще­ственное положение. В свою очередь это поддерживает значительный и растущий спрос на работу художников, а также тех, кто дает советы людям, страдающим от не­достатка уверенности в собственном вкусе. В результате значительная часть современной экономической деятель­ности зависит не от технических качеств товара или эф­фективности его производства, а от достоинств художни­ков, занимавшихся его оформлением. На этом держатся некоторые отрасли. Датская и финская мебель своими со­временными свойствами обязана не технической компе­тентности, а художественной ценности,

Послевоенный расцвет итальянской промышленности имеет ту же основу. Итальянские изделия выделяются не техническими особенностями, а внешним видом. В Со­единенных Штатах наблюдается такая же, хотя и менее заметная, тенденция. Однако ее существование еще редко признается: никому не приходит в голову поддерживать художника, а но инженера, ученого или коммерческого руководителя в качестве основы будущего промышленного развития. Но его монополия на художественные достиже­ния дает важные гарантии для сохранения мелкой фирмы.

В отдаленном будущем искусства и товары, являющи­еся отражением художественных достижений, в силу ука­занных причин будут приобретать все более важное зна­чение для экономического развития. Нет оснований апри­орно полагать, что научные и технические успехи служат конечными границами человеческого удовлетворения. С увеличением потребления в определенный момент можно ожидать преобладания интереса к прекрасному. Этот пе­реход решительно изменит характер и структуру экономи­ческой системы.

Сначала, однако, надо будет преодолеть социальную установку техноструктуры и планирующей системы, ко­торые, как уже было отмечено, отводят второстепенную общественную роль всему, что не может быть воспринято и использовано. Для перехода понадобится также пре­одолеть удобную социальную добродетель художника. Для этого требуется «слово», так как именно оно заставляет художника принять более низкую экономическую и соци­альную роль как для себя, так и для искусства вооб­ще.

Например, художник убежден, что к миру экономики он по своей натуре имеет слабое отношение. Его гордость отчасти основана на убеждении, что число тех, кто спосо­бен оценить работу истинного художника, тех, кто пра­вильно реагирует на ее смысл, должно быть всегда не­велико. Поэтому его рынок и соответствующее вознаграж­дение должны быть скудными, а это в свою очередь является свидетельством его заслуг. Чем больше лишений в его жизни, тем в большей мере он является художни­ком. Только самые благочестивые религиозные учрежде­ния разделяют убеждение художника, что заслуги нахо­дятся в обратном отношении к вознаграждению.

Этот взгляд художника на самого себя дает два соци­альных преимущества. Он позволяет экономить расходы на искусство, так как, если денежное вознаграждение при­водит не к улучшению, а возможно, напротив, к ухудше­нию качества произведения, оно, очевидно, должно быть сведено к минимуму. А это означает, что все, кроме незна­чительного меньшинства художников, будут безропотно пребывать в состоянии подчиненности и безвестности, ко­торое отводится беднякам и живущим на грани нужды. Они поэтому не конкурируют с управляющими, учеными и инженерами за почетное место в обществе. Не конку­рируют они с учеными и за государственные средства для поддержки искусства.

Претензии на государственные средства еще больше подрываются тем мнением, которое также в той или иной мере разделяется художником, что в отношении художе­ственного образования мало что можно сделать. Если иметь в виду только деньги, то можно подготовить любое число ученых и инженеров. Их можно готовить почти из любого человеческого материала. Число подготовлен­ных художников, однако, не может превышать количества людей с врожденными талантами, и предполагается, что количество населения, обладающего такими талантами, невелико, хотя неизвестно, почему дело обстоит именно так. А мнение людей в отношении искусства частично сводится к тому, что истинно вдохновенный художник превзойдет все препятствия на своем пути. Таким обра­зом, удобная социальная добродетель способствует мини­мизации потребности в расходах на художественное образование.

Стоит вспомнить, что еще приблизительно сто пятьдесят лет тому назад удобная социальная добродетель пред­ставляла ученого как личность со склонностями к от­шельничеству и замкнутости, помощь которому была, собственио, обязанностью частного патрона. Общественное звание художника, имеющее более древнюю историю и более прочное признание в обществе, было несравненно выше, и у художника было больше оснований претендо­вать на государственные средства. Ученый давным-давно отделался от своего монастырского происхождения; лич­ное благосостояние и поддержка государства больше не считаются вредными для его инстинкта созидателя. Напротив, они считаются необходимыми для него. В противоположность ему художник продолжает сильно зависеть от покровительства частных лиц. Вместе с остальным обществом он придерживается того мнения, что государ­ственная помощь искусству может создать угрозу для не­зависимого духа художника'. Ясно, что экономия на го­сударственных расходах в результате этого очень велика по сравнению с обществом, которое считает искусство не менее важным делом, чем, например, экспедиция на Луну.

Таким образом обстоит дело в области искусства. Оно остается главной опорой отдельного человека и мелкой фирмы. Оно будет также составлять все более значительную чacть экономической жизни. Возможности получе­ния удовольствия от художественных достижений не име­ют видимого предела; они, несомненно, выше, чем воз­можности, создаваемые техническим развитием.

Но эта экспансия была бы намного сильнее, если бы лучше понимались источники наших нынешних мнений в отношении искусства, науки и технологии. В настоящее время искусство может рассчитывать на совершенно не­значительное количество как частных, так и государствен­ных ресурсов по сравнению с наукой и техникой. Как мы видели, это является результатом не общественных пред­почтений, а обусловленного мнения. Людям, в том числе и самим художникам, навязано признание важности и при­оритета того, что находится в компетенции техноструктуры и планирующей системы и служит их интересам. [Архитекторы, в которых нуждается промышленность, сво­бодны от убеждения, что связь с экономическими интересами и личное богатство вредны для художественных достижений.]

Средства для раскрепощения мнений - для освобож­дения их от службы планирующей системе - это тема, к которой мы, несомненно, должны будем вернуться.

Глава VIII Самоэксплуатация и эксплуатация

В организации люди работают по уста­новленным правилам. Часы начала и прекращения работы строго определены. В течение рабочего дня необходимо выполнить обязательный минимум трудовых усилий. Это достигается с помощью надзора или установлением норм, которые рабочий обязан выполнить, или применением технических средств (известным примером является сбороч­ный конвейер), чтобы задать темп работы для тех, кто обслуживает эти средства, либо путем применения сдель­ных норм и систем стимулирования для дифференциации оплаты в зависимости от конкретной количественной производительности.

Главной задачей современного профессионального сою­за является частичное распространение его полномочий на правила, которым подчиняется рабочий, с тем чтобы профсоюз имел хотя бы косвенное влияние на их форму­лирование и осуществление. Это означает, что для многих членов организации определен не только минимум, но и максимум трудовых усилий, т. е. он является объектом регулирования. В зависимости от точки зрения это регулирование либо высоко ценится за его гуманизирующее влияние на современную промышленность, либо реши­тельно осуждается как произвольное ограничение произ­водительности рабочего.

Можно отметить, что значение правил, устанавливающих или ограничивающих трудовые усилия, неуклонно падает, если подниматься вверх по ступеням организаци­онной иерархии. В отношении служащих производитель­ность широко достигается путем отождествления усердного добросовестного исполнения с достойным и заслужи­вающим одобрения поведением. Об организации, в которой такое поведение является общим правилом, говорят, что она обладает хорошим моральным состоянием. Все, что способствует такому моральному состоянию - бодрые, безропотные коллективные усилия - очень высоко ценит­ся с точки зрения удобной социальной добродетели. На верхних уровнях организации правила исчезают и заме­няются борьбой за конкретное личное продвижение или, что, возможно, имеет большее значение, за то, чтобы до­биться страха, уважения и одобрения со стороны своих коллег. Все это в свою очередь достигается, по крайней мере частично, осязaeмым вкладом в ocyщecтвление интересов организации. Общим правилом становится освобож­дение человека от правил, требующих от него усилий; он тратит усилий не меньше, а больше. Он должен не щадить своего времени. Он восхищает самого себя и других интенсивностью своей мысли и работы во время рабо­чего дня. Он проводит, или считается, что он проводит, свой досуг в размышлениях о своих обязанностях или в занятиях, предписанных врачами, либо связанных с биз­несом. В крайних случаях служащий может уверять, что все проблемы он оставляет на работе. Но это редкость. Подчеркнутое внимание затратам трудовых усилий почти всегда считается надежной стратегией для карьеры. Чело­веку нужно, чтобы его знали как неутомимого администратора. [Напротив, в университете удобная социальная добродетель поощряет гораздо более сдержанное отношение к труду. Ценится задумчивый и даже немного ненадежный человек. Репутация ученого повышается, если он берет продолжительный отпуск для восстановления сил. Чрезмерно занятый профессор рискует приобрести репутацию недостаточно мыслящего, использующего за­нятость как ширму для скрытия какого-нибудь научного недо­статка. или, как минимум, не понимающего необходимости беречь дефицитную умственную энергию. Профессор - неисправимый лентяй - часто приветствует своего нормально трудолюбивого коллегу предостережением: «Не переутомляете ли вы себя? Вам нужно быть осторожнее».]

В мелкой фирме рабочие правила как способ обеспе­чения определенного уровня затрат трудовых усилий те­ряют свое значение. Они уступают место системе стимулирования отдельного предпринимателя, которая всесто­ронне вознаграждает его за усилие и наказывает за лень и неспособность. А в отношении его немногих работников вместо формальных предписаний здесь имеет место персональный надзор. Такой способ обеспечения трудовых усилий особенно полезен, как уже отмечалось, для раз­бросанных и нестандартных задач, для которых трудно сформулировать рабочие правила. И он чрезвычайно по­лезен, например, в отношении многих услуг, где успех может больше зависеть от субъективной реакции потреби­теля, чем от энергии или технического умения, прояв­ленных при выполнении задачи. Так, способность вла­дельца бензозаправочной станции, мотеля или закусочной не позволять своему настроению находить выражение в открытой враждебности или даже выражать некоторую степень приветливой почтительности, обычно называемой «обязывающей услужливостью», может оказаться более важной, чем трудовые усилия и техническая умелость. Лучше всего это достигается, когда его личные выгоды и потери зависят от его поведения.

Отсутствие правил, устанавливающих минимальный уровень трудовых усилий, очевидно, означает и отсутствие правил, ограничивающих максимальные затраты труда. Это значит, что, кроме гибких запретов, налагаемых зако­ном и обычаем, часы работы отдельного предпринимателя ничем не регулируются, и ничто вообще не регулирует интенсивности его усилии. Таким образом, он, возможно, способен компенсировать более высокую техническую про­изводительность имеющего лучшее оборудование рабочего в организованном, но регулируемом секторе экономики бо­лее продолжительной, усердной и более тонкой работой, чем у его организованного коллеги. При этом он понижает свой доход на единицу эффективных и полезных затрачен­ных усилий. Иными словами, он имеет почти полную сво­боду, тогда как организация ею не располагает, для экс­плуатации своего труда, поскольку его рабочая сила со­стоит только из него самого. Нужно отметить, что термин «эксплуатация» применяется здесь в его точном значении для описания ситуации, в которой человек вынужден в силу своей относительно недостаточной конкурентоспо­собности на рынке работать за более низкое вознагражде­ние, чем то, которое вообще выплачивается в экономике за такие усилия.

Самоэксплуатация крайне важна для сохранения мелкой фирмы; она имеет первостепенное значение для сель­ского хозяйства. Величайшее значение она имеет для мелких и состоящих из одного человека предприятий в других областях - в розничной торговле, ресторанах, ремонтных предприятиях, домашних услугах и тому подобное.

С общепринятой точки зрения понятие эксплуатации всегда связано с наемным работником. Самоэксплуатация работодателя или работающего в своей фирме предпринимателя получила гораздо меньшее признание. Может показаться, что она имеет более важное экономическое и социальное значение, чем подобное обращение с наемным трудом. В действительности, однако, в современной экономике самоэксплуатация и эксплуатация наемного труда идут рука об руку.

Как отмечалось, мелкий работодатель добивается тру­довых усилий от своих работников не введением правил, а личным надзором. И поскольку никакие правила не за­прещают этому работодателю снижать свое собственное вознаграждение за эти усилия, он упорно сопротивляется любому регулированию, которое запрещает ему таким же образом понижать заработную плату своих рабочих. Он чувствует за собой естественное право требовать от дру­гих того, что он требует от самого себя.

Эти тенденции особенно заметны в сельском хозяйстве. Самоэксплуатация фермером себя и своей семьи давно считается.доведением, достойным подражания, ярким проявлением удобной социальной добродетели, к которой я еще вернусь. Наряду с постоянными ссылками на уро­жай, погоду и особенности сельскохозяйственного произ­водства она лежит в основе претензий фермера на право точно так же эксплуатировать своих рабочих. Эта претен­зия признается почти всеми в Соединенных Штатах. На фермера обычно не распространяется законодательство о заработной плате и продолжительности рабочего времени, а профсоюзы, в сельском хозяйстве в особенности, лишены поддержки по национальному закону о трудовых отно­шениях. (Это освобождение от правового регулирования и защита от профсоюзов распространяются также на круп­ных фермеров, у которых самоэксплуатации не наблю­дается.)

Наряду с фермером мелкий городской торговец, мелкий фабрикант или ремесленник и прочий мелкий работода­тель являются центрами упорного сопротивления проф­союзам, законодательству о заработной плате и продолжи­тельности рабочего времени, законам о социальном стра­ховании и другим видам регулирования условий труда. Крупные фирмы, которые в построениях общественной мысли гораздо теснее ассоциируются с эксплуатацией, сопротивляются намного слабее. Это представляется за­гадкой для всех, кто останавливается на поверхности яв­лений. Почему «хороший маленький человек» должен стать таким плохим? Обычно делается вывод, что наи­меньшее восприятие социальных проблем естественно со­четается с наименьшим размером операций или что лю­бая связь с землей содержит в себе что-то отсталое. Мы видим, что, как обычно, объяснение коренится в экономи­ческих условиях. Мелкий предприниматель, будучи срав­нительно беспомощным на своем рынке, не может с уве­ренностью перекладывать более высокие расходы на зарплату или свои выгоды прямо на общество в виде цены. И он правильно чувствует, что может выжить благодаря способности сокращать заработную плату, которую он по­лучает за потраченные усилия. Он старается сохранить такое же право и в отношении тех, кого нанимает. Отсюда его сопротивление профсоюзам, законам о мини­мальной заработной плате и всему, что может увеличить его расходы на заработную плату.

Крупная корпорация не избалована общественными почестями. Напротив, мелкий предприниматель вызывает восхищение почти у всех. Частично это объясняется социальной ностальгией; мелкий бизнесмен - это современ­ный двойник мелкой фирмы в экономике классической конкуренции. В этом смысле он является напоминанием о более простом и более понятном мире. Но большую, часть похвал, несомненно, отражает удобную социальную добродeтeль. Восхваляется то, что служит комфорту и удобству общества.

Однако не все из того, что так восхваляется, подтвер­ждается при пристальном изучении. Например, мелкий предприниматель прославляется как человек строгой не­зависимости. То, что эта независимость часто ограничена как в принципе, так и на практике упорной борьбой за выживание, остается незамеченным. Его считают в отли­чие от человека, принадлежащего организации, исключи­тельно свободным в своих политических и общественных взглядах. Как только что было отмечено, его взгляды в силу необходимости окажутся, скорее всего, выражением безжалостного своекорыстия. Живя вне организации, он, как считают, наслаждается независимостью от дисципли­ны организации. Никто не отдает ему приказаний; ни­кто не присматривает, как он работает. Он может смотреть прямо в глаза любому человеку. Остается неза­меченным, что часто это только осторожность, конфор­мизм, угодливость, даже раболепие человека, чье благополучие находится во власти его покупателей. Часто его свобода.- это свобода человека, которого до смерти заклевали утки.

Никто не сомневается в том, что в крупной корпора­ции должны, быть установлены пределы продолжительно­сти рабочего времени, усилий, которые могут быть по­трачены, и ограничения на все прочие условия труда. Приветствуется роль профсоюзов в установлении и защи­те этих гуманных правил. То же самое относится и к государству. Но в рыночной системе человеком, заслужи­вающим восхищения, является мелкий предприниматель, который рано встает и работает до глубокой ночи, доступ­ный для своих потребителей круглые сутки и не ослабля­ющий напряженности своего труда. Труд его не отмечен никакой скукой; он - благодетель общества и образец для подражания молодым. Особая стойкость отличает ферме­ра, который, имея работу в городе, трудится по вечерам, субботам и праздникам на своей земле и заставляет так свою жену и детей. Уважения заслуживает не только он сам, но дополнительные похвалы за его трудолюбие достаются и фермерам шведского, датского, норвежского, германского, финского и японского проис­хождения. Незамеченным остается, что такой труд навязывается условиями рыночной системы. Остается вне вни­мания также тот факт, что это может наносить вред здо­ровью детей и что в сельском хозяйстве это связано с отрицанием роли профсоюзов, минимальной заработной платы и даже с отказом от компенсации для тех, кто больше других нуждается в их защите. Такова власть удобной социальной добродетели.

Такова рыночная система. Кроме факторов, препят­ствующих организации, которые были рассмотрены в предшествующих трех главах, имеются также области экономики, в которых существуют явные ограничения, на­правленные на поддержание мелких размеров фирмы. Ад­вокаты, врачи (и до недавнего времени маклерские кон­торы) в силу требований закона и профессиональной эти­ки должны были действовать как индивидуальные соб­ственники или как товарищества. В прошлом в некоторых штатах были запрещены корпорации в сельском хозяй­стве. Нелегальные или полулегальные предприятия- публичные дома, те, кто торгует порнографией, наркоти­ками, содержатели подпольных игорных домов - на прак­тике лишены возможностей для роста, предусмотренных уставом корпорации. Все это допускает существование только мелких фирм в этой области, хотя в силу харак­тера работы или услуги они были бы такими в любом случае.

Полвека и более идут дебаты о том, суждено ли мел­кой фирме исчезнуть - существует ли неотвратимая тен­денция экономики к предприятиям крупного размера. За­щитники неоклассического ортодоксального взгляда всег­да были убеждены в важности мелкой фирмы для их системы. Она является самым недвусмысленным проявле­нием рыночной экономики. В зависимости от темперамен­та защитники разделились на тех, кто доказывал, что мел­кая фирма находится под угрозой и поэтому нуждается в энергичной защите и поддержке государства, и тех, кто утверждает, что ее будущее (и, стало быть, будущее их системы) абсолютно прочно.

Мы видим, что имеются области - большая часть сель­ского хозяйства, пространственно разбросанные услуги, задачи, связанные с искусством, - которые не поддаются организации. А там, где организация могла бы существо­вать, предприниматель, снижая свое собственное вознаг­раждение, увеличивая свои усилия и в некоторых преде­лах делая то же самое со своими работниками, может выжить в конкуренции с организацией. Поэтому мелкий предприниматель остается. Нет также явных причин ожидать, что его доля в общей экономической деятельно­сти - доля, которая не выполняется организацией, - сократится. Дальнейшее рассмотрение не оставит никаких сомнений в том, что развитие в рыночной системе будет идти хуже, чем в организованном секторе экономики. Но это может быть так в сравнении с потребностью в раз­витии рыночного сектора, которая намного выше, чем в планирующем секторе. В экономической теории немало­важное значение имеет умение мыслить относительными категориями.

То обстоятельство, что рыночная система сохраняется частично благодаря своей способности снижать вознаграждение для своих участников, ведет к очевидному и зло­вещему выводу. Он состоит в том, что имеется презумпция неравенства между разными частям в экономической системы. Удобная социальная добродетель дополняет эту презумпцию, помогая людям убедить себя в том, что они должны соглашаться на более низкие доходы, т. е. с тем, что их вознаграждение частично возмещается за счет их социальной добродетели. Не приходится и говорить, что презумпция неравенства становится гораздо сильнее, если одна часть системы обладает властью над своими ценами и издержками, и они в свою очередь служат издержками и ценами для другой части системы. Мы увидим, что существует такая эксплуатация, в отношениях между двумя частями экономики. В сочетании с только что указанным неравенством развития это одна из главных причин для рассмотрения экономики не как единой системы, а как системы, состоящей из двух ча­стей. Но прежде, чем дальше углубляться в эти проблемы, необходимо взглянуть на другую половину экономики. Ес­ли при решении данной задачи организация оказывается невозможной, это полностью исключает перспективы для огромного числа фирм, с другой стороны, если решение задачи поддается организации, значит, существует воз­можность неограниченного роста для немногих. К обла­стям такого роста мы теперь и обратимся.

Часть III. Планирующая система

Глава IX Природа коллективного разума

В развитых капиталистических странах элита технократов постепенно приходит на смену ста­рой элите - элите богачей.

Роберт Л. Хейлбронер

Организация - это некий комплекс мер, направленных на замену усилий и знаний одного человека более специализированными усилиями и знаниями не­скольких или многих людей. При решении многочисленных задач в области экономики организация является и воз­можной и необходимой. Производство стандартизирован­ных изделий или предоставление стандартных услуг, т. е. выпуск автомобилей, стали, производство энергии всех ви­дов, осуществление связи, позволяет создавать высокую концентрацию рабочих в одном географическом пункте. В этом случае речь не идет об искусстве или о чем-то анало­гичном ему. Конкретное изделие или услуга не ассоци­ируются с какой-то конкретной личностью. А если даже в небольшой мере такая зависимость и существует, как это имеет место в авиакомпаниях, то и в этом случае неминуемо происходит стандартизация, например в одеж­де или прическах стюардесс или в обязательном порядке произносимом заверении, что присутствие пассажира яви­лось источником «нашего удовольствия». Итак, организа­ция возможна.

Организация также необходима. Для производства стандартизированных товаров и услуг требуются специ­алисты, до тонкостей знающие процессы производства и данные изделия или способные употребить свои знания для их возможных модификаций или усовершенствова­ний. Неотъемлемой частью специализации всегда являет­ся организация, так как организация - это то, что обеспечивает совместную деятельность узких и в основном бесполезных по отдельности специалистов, направленную на достижение полного и целесообразного результата.

Однако деятельность технических специалистов может служить лишь наиболее ярким примером такого рода. Организация позволяет фирме осуществлять увеличение своих размеров, что приводит к росту ее влияния на ры­нок, общественное мнение и усиливает ее позиции в отно­шениях с государством. Для осуществления этого вли­яния, т. е. для планирования производства, установления цен и выработки рыночной политики, для сбыта и рекла­мы, для планирования закупок, связей с общественностью и отношений с правительством, также нужны специалисты. И для того чтобы совершенствовать организацию, в рам­ках которой работают эти специалисты, в руководить ею, также требуются специалисты. В итоге мыслительным центром, определяющим действия фирмы, становится не отдельная личность, а целая совокупность ученых, инже­неров и техников, специалистов по реализации, рекламе и торговым операциям, экспертов в области отношений с общественностью, лоббистов, адвокатов и людей, хорошо знакомых с особенностями вашингтонского бюрократичес­кого аппарата и его деятельности, а также посредников, управляющих, администраторов. Это и есть техноструктура. Она, а не отдельная личность становится ведущей силой. «Мы полагаем, что сегодняшние и завтрашние про­блемы в области управления столь сложны... что решать их всегда следует коллективно» [Н. Sussenguth, Executive Board ef Lufthansa, Interview with Robert Spencer, The American Way, 1972, June, p. 20].

…..

Глава X Как используется власть: защитные цели

Власть - это способность одного человека или целой группы людей навязывать свои цели другим. Ее наличие порождает три вопроса: кто этой властью об­ладает (ибо это не всегда бывает очевидным); для дости­жения каких целей ее используют; и каким образом до­биваются согласия или повиновения всех остальных? В планирующей системе, т. е. в экономическом механизме крупных корпораций, власть принадлежит техноструктуре, и она, эта власть, растет вместе с ростом размеров и зрелостью фирмы.

Средства, которые используются для осуществления власти, рассматриваются в последующих главах. Здесь же необходимо остановиться на тех целях, которым эта власть служит.

На первый взгляд эти цели одинаковы для всех фирм, больших и малых. Мелкий предприниматель прежде все­го стремится сохранить свое положение, или власть, т. е. избежать банкротства и обеспечить свою деятельность. Такое стремление, и в этом нет ничего особенно нового, может быть названо его защитной целью.

Надежно защитив свое существование, он постарается расширить дело, т. е. будет преследовать свои положи­тельные цели. Для небольших фирм достижение обеих целей связано с получением дохода. Защитная цель до­стигается с помощью определенного минимального уровня поступлений; если предприниматель не обеспечивает со­ответствующего уровня этих поступлений, то он теряет ка­питал, а вместе с ним и право управлять предприятием в дальнейшем. Положительная же цель мелкого предприни­мателя, как принято считать, заключается в том, чтобы, насколько возможно, превысить этот минимальный уровень, не подвергая себя чрезмерному риску, т. е. не под­вергая слишком серьезной опасности тот минимум дохо­да, который необходим для достижения защитной цели.

Цели техноструктуры подобным же образом делятся на защитные и положительные. Но по сравнению с мел­ким предпринимателем цели, которым служит техноструктура, более разнообразны и сложны. Это связано с тем, что в отличие от мелкого предпринимателя техноструктура не находится в полной зависимости от рынка, по­скольку она значительно сильнее, имеет большую свободу в выборе и достижении своих целей.

У техноструктуры две защитные цели. Она должна, подобно мелкому предпринимателю, обеспечить свое су­ществование, и, кроме того, она должна помешать кому бы то ни было - недовольному акционеру или кредитору, не получившему свои деньги, - сместить ее. Короче го­воря, техноструктура должна свести к минимуму опас­ность внешнего вмешательства в принимаемые ею реше­ния. В предыдущей главе было показано, что все важ­нейшие решения принимаются коллективно, ибо только таким способом можно собрать и учесть и всю ту необ­ходимую и ценную информацию, и весь тот опыт, кото­рые оказывают воздействие на это решение. И мы уже видели, что вмешательство в эти решения человека, ко­торый сам не участвует в процессе их выработки, весьма вероятно, нанесет ущерб, и, уж во всяком случае, оно бу­дет казаться таким членам техноструктуры, полностью отдающим себе отчет в том, какой объем информации по­требовалось привлечь для выработки решения по этому вопросу.

С ростом фирмы и усложнением решаемых задач техноструктура будет вынуждена все настойчивее ограждать процесс принятия решений от вмешательства плохо осве­домленных посторонних лиц.

Существует четыре возможных источника такого вмешательства. Во-первых, это владельцы и кредиторы. Кон­троль над деятельностью фирмы представляет собой иск­лючительное право собственника капитала в системе, ко­торая все еще называется капитализмом. Управлять - вот основная законная прерогатива капиталиста.

Аналогичным образом организация, предоставляющая фирме кредит, имеет право, прежде чем представить его, выяснить по крайней мере, как он будет использован, а также получает право на имущество фирмы в случае не­выполнения обязательств. В течение всего срока займа эта организация в определенной степени имеет право на обеспечение безопасности своих средств.

Тремя другими возможными источниками вмешатель­ства являются рабочие (обычно через профсоюз), потре­бители и правительство. Техноструктура зрелой корпора­ции оказывает сопротивление любому внешнему вмеша­тельству. Однако противодействие вмешательству в дела фирмы со стороны владельца или кредитора (а возможно, и потребителя) обычно осуществляется в значительно бо­лее тактичной и осторожной форме, чем это имеет место в отношении профсоюза или правительства. На профсо­юзы и правительство может обрушиться целый поток не­годования. От вмешательства акционеров избавляются, со­здав у них иллюзию власти, которой они, по существу, не располагают. Но цель - устранить некомпетентное посто­роннее лицо - остается прежней.

Основным способом, позволяющим техноструктуре огра­дить процесс принятии решеиий от владельцев и креди­торов, является обеспечение определенного минимального (хотя и не обязательно низкого) уровня доходов. Все остальное куда менее важно. Если достигнут некоторый приемлемый уровень прибыли, то акционеры остаются пассивными. Они пробуждаются либо поодиночке, либо целыми группами лишь тогда, когда доходы малы, то фирма терпит убытки, а дивиденды сокращаются. Борьба за власть в крупной фирме (если не рассматривать по­пыток ее поглощения) начинается только в том случае, когда ее прибыль мала, или тогда, когда она терпит убыт­ки. Внутри почти сотни крупнейших корпораций (на них приходится основная масса продаж и активов) при условии получения хороших доходов понятие борьбы за власть почти неизвестно. Другими словами, в этих условиях, т. е. при достаточно высоких доходах, положение техноструктуры будет неуязвимым.

… Достаточный уровень прибыли дает фирме, а следо­вательно, и техноструктуре, источник накопления, а тем самым и капитал, которым она сама полностью распоря­жается. Когда нет нужды во внешних средствах, то нет и необходимости идти на какие-либо уступки тем, кто эти средства предоставляет.

… Итак, первая защитная цель техноструктуры - обеспечить достаточный и устойчивый уровень прибыли. Все, что может служить достижению этой цели - стабилиза­ция цен, контроль над издержками производства, управ­ление реакцией потребителей и потребительским спросом, нейтрализация не поддающихся контролю неблагоприят­ных тенденций в изменениях цен и издержек и в поведе­нии потребителя, обеспечение такой правительственной политики, которая сделает спрос устойчивым или устра­нит нежелательный риск, - становится основным в деятельности техноструктуры и корпорации.

В планирующей системе техноструктура фирмы суще­ствует за счет так называемых накладных расходов - эти расходы почти не связаны с объемом продаж или раз­мерами производства. Но каждый член организации зави­сит от компетентности всех остальных, и, кроме того, все они зависят от опыта их совместной работы в этой организации. Опыт совместной работы позволяет каждому владельцу информации определять, в какой мере можно доверять сведениям всех остальных участников. И если раньше работника можно было без каких-то затруднений нанять или уволить, то в случае, когда речь идет об орга­низации, увольнение или понижение в должности любого ее члена не может пройти безболезненно.

Организацию необходимо оберегать. Кроме того, техноструктура сама является направляющей силой. Поэтому особую остроту принимает вопрос об увольнении в основ­ном тех же сотрудников, которые сами должны осущест­влять такое увольнение.

Развитое в техническом отношении производство тре­бует значительных вложений как в основной, так и в обо­ротный капитал. Эти инвестиции представляют собой также накладные расходы. Но поскольку источником ка­питала является прибыль, а значит не растут ставки про­центных отчислений, то это значительно уменьшает риск, связанный с осуществлением подобных инвестиций.

Наконец, рост современных конгломератов существен­но зависит от заемных денежных средств - еще еще одна добавка к постоянным. накладным расходам.

Если при постоянных издержках спрос и цены изме­няются, то, очевидно, прибыль будет неустойчивой. По­этому у фирмы в планирующей системе возникает допол­нительный мощный стимул поставить все эти факторы - цены, издержки, спрос, действия правительства - под свой контроль таким образом обеспечить себе необходимую прибыль. Когда власть используют для защиты, то здесь нельзя говорить о каких-то преднамеренных действиях. Это в основном вынужденная мера.

… Мы уже отмечали, что защитные цели технострукту­ры также требуют, чтобы профсоюзы, потребители и правительство не вмешивались в процесс выработки реше­ний. В данном случае основной защитой служит тради­ционная экономическая теория, мощным подспорьем для которой являются сложившиеся обычаи. По неоклассиче­ским представлениям фирма в конечном счете подчинена рынку и тем самым потребителю. Поэтому у потребителя (или правительства, действующего в интересах этого по­требителя) нет и не может быть оснований для какого бы то ни было вмешательства в ее дела. Он и так властвует. Обман и умышленное одурачивание потребителя следует пресекать. Но пока потребителя не ввели в заблуждение относительно его собственных желаний, система будет со­ответствовать этим желаниям. Одна из самых действен­ных и чрезвычайно полезных услуг, которую неокласси­ческая теория оказала планирующей системе, состоит в том, что все находящиеся под ее воздействием сохраняют убеждение, каким бы смутным и неопределенным оно ни было, что вмешательство в частный бизнес излишне и вредно.

Вмешательство правительства рассматривается как недопустимое по тем же самым причинам. Поскольку об­щественность в лице потребителя и так осуществляет надзор за деятельностью фирмы, то ей незачем делать это с помощью правительства. Эта доктрина, въевшаяся всем в кровь и плоть, запрещает правительству вмеши­ваться в управление частной корпорацией. Какие изделия производить и как их производить, кого нанимать, как поощрять служащих и как им платить - это частное дело самой фирмы. Даже тогда, когда решение этих вопросов непосредственно затрагивает интересы общества - как, например, вопрос о безопасности конструкций автомобиля или влияние на окружающую среду тех или иных мою­щих средств, неблагозвучие рекламных радиопередач или проповедь насилия и преступлений, идущая с телеэкрана, или реклама (до недавнего прошлого) курения как якобы