И вот чужое слово проступает

“Чужое слово”, элемент интертекста — это и есть дискурс Другого, или индивидуальный язык Я. Когда филологи спорят о том, является ли какой-либо фрагмент текста реминисценцией к тому или другому тексту, то они говорят о том, о чем “следует молчать”, о сугубо семантических, континуальных сущностях, о чистых означающих, которые не переводимы в дискретный семиотический язык.

К чему же мы приходим? К тому ли, что все то, что ищет психоаналитик и филолог — психическую травму и смысл художественного текста — найти невозможно, вернее, что все то, что они находят, оказывается не тем, что они искали? В определенном смысле, по-видимому, этот так и есть. Но означает ли это в таком случае, что поиски бесполезны — что травма не может быть выявлена и невротик так и останется невротиком, что смысл текста не может быть познан и текст будет хранить его вечно? В определенном смысле такая пессимистическая постановка вопроса созвучна финалу витгенштейновского “Трактата”: “6.521 Решение проблемы жизни заключается в исчезновении этой проблемы. (Не это ли причина того, что люди, которым после долгих сомнений стал ясен Смысл жизни, все-таки не могли сказать, в чем этот Смысл состоит)”. В этом случае наша статья могла бы называться — “Бессмысленность культуры”.

Но здесь кончается аналогия между задачей психоанализа и сущностью анализа художественного произведения. Травматичность художественного смысла и осмысленность психологической травмы направлены в противоположные стороны. Психоаналитик путем обнаружения травмы обессмысливает ее, то есть лишает ее того сверхценного смысла, который она имела в бессознательном пациента. Переводя ее в семиотический дискурс, аналитик лишает травму ее статуса “бессознательного дискурса Другого”, превращая ее в осознанный дискурс субъекта о самом себе. Филолог же, если он отыскал некий единый уникальный смысл художественного произведения, тем самым не излечивает художественный текст от его травмы, ибо сверхценность художественного “бессознательного дискурса Другого” не является патологической в том смысле, в котором это имеет место в психоанализе. Бессознательный художественный дискурс Другого филолог превращает в осознанный художественный дискурс для всех и прежде всего для себя самого. Как мы уже говорили, занятый поиском художественной травмы текста, филолог на самом деле занят поиском собственной травмы, хотя чаще всего он этого не понимает. (Впрочем, и психоаналитик в процессе лечения пациента лечит самого себя, что не раз подчеркивалось самыми крупными авторитетами. Так, Юнг в статье “Соображения о психотерапии” пишет, что “невротичный психотерапевт неизбежно будет лечить у пациента свой собственный невроз” [Юнг 1997: 43]. Лакан, говоря о психоаналитической технике Фрейда, подчеркивал: “... Фрейд с самого начала осознает, что продвинется в анализе невротиков лишь в том случае, если будет анализировать себя самого” [Лакан 1998: 9]). Результат анализа художественного текста — не выздоровление текста (в определенном смысле тексту уже ничем не поможешь), а выздоровление самого аналитика. В этом и состоит позитивность культуры — не просто заявить о том, что смысл непостигаем, но прийти к этому путем сложнейших логических (а на самом деле психоаналитических по своей сути) процедур — не секрет, что “Логико-философский трактат” спас Витгенштейна от самоубийства. Деневротизация сознания при художественной-филологической-философской-научной терапии достигается путем позитивного переноса своей травмы на анализируемый текст. Разумеется, лечение это не может быть радикальным, так как перенос, каким бы позитивным он не был, есть по сути своей нечто промежуточное, это не изживание травмы, но лишь передача ее “Другому”. Но поскольку речь в данном случае идет о культуре, то можно предположить, что именно эта транзитивная цепочка переносов обеспечивает ее непрерывность. Культура семиотична и с этой точки зрения она действительно “бессмысленна”, но кроме нее никаких иных путей к смыслу мы не имеем.

Литература

Брюнсвик Р. М. Дополнение к статье Фрейда “Из истории одного детского невроза” // Человек-Волк и Зигмунд Фрейд. К., 1996.

Витгенштейн Л. Логико-философский трактат. М., 1958.

Гаспаров Б. М. Литературные лейтмотивы. М., 1995.

Гроф С. За пределами мозга: Рождение, смерть и трансценденция в психотерапии. М., 1992

Гуковский Г. А. Пушкин и проблемы реалистического стиля. Л., 1963.

Жолковский А. К. Инварианты Пушкина // Учен. зап. Тартуского ун-та, вып. 467, 1979.

Кёйпер Ф. Б. Я. Космогония и зачатие // Кёйпер Ф. Б. Я. Труды по ведийской мифологии. М., 1986.

Лакан Ж. Функция и поле речи и языка в психоанализе. М., 1995.

Лакан Ж. Инстанция буквы в бессознательном, или судьба разума после Фрейда. М., 1997.

Лакан Ж. Семинары. Кн. 1. Работы Фрейда по технике психоанализа (1953/54). М., 1998.

Леви-Строс К. Структурная антропология. 1985.

Лотман Ю. М. Роман в стихах А. С. Пушкина “Евгений Онегин”. Тарту, 1976.

Малкольм Н. Состояние сна. М., 1972.

Парамонов Б. Конец стиля. М., 1997.

Пропп В. Я. Эдип в свете фольклора // Пропп В. Я. Фольклор и действительность. Л., 1975.

Ранк О. Миф о рождении героя // Между Эдипом и Озирисом: Становление психоаналитической концепции мифа. Львов; М., 1998.

Рорти Р. Случайность, ирония, солидарность. М., 1996.

Руднев В. Текст и реальность: Направление времени в культуре // Wiener slawistischer Almanach, 17, 1986.

Руднев В.П. Исторические корни сюжета // Памятники языка — язык памятников. М., 1990.

Руднев В. Введение в прагмасемантику “Винни Пуха” // Винни Пух и философия обыденного языка. М., 1994.

Руднев В. Морфология реальности: Исследование по “философии текста”. М., 1996.

Топоров В. Н. О “психофизиологическом” компоненте поэзии Мандельштама // Топоров В. Н. Миф. Ритуал. Символ. Образ. Исследования в области мифопоэтического. М., 1995.

Топоров В. Н. О “поэтическом” комплексе моря и его психофизиологических основах // Там же, 1995а.

Тынянов Ю. Н. Достоевский и Гоголь (к теории пародии) // Тынянов Ю. Н. Поэтика. История литературы. Кино. М., 1977.

Фрейд З. Психопатология обыденной жизни // Фрейд З. Психология бессознательного. М., 1990.

Фрейд З. Толкование сновидений. Ереван, 1991.

Фрейд З. Скорбь и меланхолия // Фрейд З. Художник и фантазирование. М., 1994.

Фрейд З. Царь Эдип и Гамлет // Там же, 1994а.

Фрейд З. Жуткое // Там же, 1994b.

Фрейд З. Случай Человека-Волка (Из истории одного детского невроза) // Человек-Волк и Зигмунд Фрейд. К., 1996.

Хомский Н. Аспекты теории синтаксиса. М., 1972.

Шпильрейн С. Деструкция как причина становления // Логос, 5, 1994.

Юнг. К. Г. Психология переноса. М., 1997.

Freud S. Negation // The Freud Reader / Ed. P. Gay. N. Y., L., 1989.

Lacan J. Le séminaire de Jaques Lacan. Livre VIII. Le Transfert. 1960-1961. Paris, 1991.

Rank O. Das Trauma der Geburt und seine Bedeutung für Psychoanalyse. Leipzig, 1929.

Žižek S. The Sublime object of ideology. L.; N.Y., 1989.

Wittgenstein L. Philosophical investigations. Cambr., 1967.