Главное – собраться

В значении целого ряда русских языковых выражений содержится общее представление о жизни, в соответствии с которым активная деятельность возможна только при условии, что человек предварительно мобилизовал внутренние ресурсы, как бы сосредоточив их в одном месте (как бы собрав их воедино). Чтобы что-то сделать, надо собраться с силами, с мыслями — или просто собраться. В русской речи часто встречаются такие выражения, как все никак не соберусь или собирался, но так и не собрался.

Слово собираться указывает не просто на наличие намерения, но и на некоторый про­цесс мобилизации внутренних ресурсов, который может продолжаться довольно длительное время и при этом завершиться или не завершиться успехом. Собраться — это самая трудная часть дела. Мы говорим: Наконец собрался ответить на письмо. А. Баранович-Поливанова вспоминает:

Однажды, когда Надежда Яковлевна появилась у нас дома, мать мужа сказала, что частень­ко вспоминает Евгения Яковлевича, собирается, но никак не соберется ему позвонить.

— Ведь это так просто — снять трубочку и все.
— Да, конечно, — согласилась с ней моя свекровь, — но как-то не получается.

Хотя глагол собираться указывает прежде всего на определенное ментальное состояние субъекта, в нем достаточно сильна и идея процесса, ср.: Хорошо, что ты позвонила, а то я уже целый час лежу и собираюсь встать; ср. также: Распустив волосы, я долго сидела на постели, все собираясь что-то решить, потом закрыла глаза, облокотясь на подушку, и внезапно засну ­ ла (И. Бунин). Это отчасти обусловлено связью с другими значениями собираться. Показатель­но, что в тех контекстах, в которых идея процесса выходит на первый план, слово собираться не может быть заменено на намереваться, намерен и т. п., ср. *Лежу и намереваюсь встать.

Процесс, подразумеваемый глаголом собираться, отчасти может быть понят как процесс мобилизации внутренних и даже иногда внешних ресурсов (в последнем случае просвечивает другое значение; так, Собираюсь завтракать значит не только, что я решил позавтракать, но и что уже начал накрывать на стол). Однако в гораздо большей степени собираться предполагает сугубо метафизический процесс, который не имеет никаких осязаемых проявлений. Идея такого процесса составляет специфику русского собираться и отличает его как от близких слов русс­кого языка (намереваться, намерен), так и от его эквивалентов в европейских языках (которые соотносятся скорее с намереваться, чем с собираться), ср. англ. to intend to, to be going to, франц. avoir l’intention, итал. avere intenzione, нем. beabsichtigen, die Absicht haben, vorhaben.

Процесс «собирания» при этом сам по себе осмысляется как своего рода деятельность — что дает возможность человеку, который, вообще говоря, ничего не делает, представить свое времяпрепровождение как деятельность, требующую затраты усилий. Ср.:

— Что ты сегодня делал?
— Да вот все утро собирался сесть работать, а потом гости пришли.

Жизненная позиция, отраженная в глаголе собираться, проявляется также в специфиче­ском русском слове заодно. Поскольку приступить к выполнению действия трудно, хорошо, ко­гда уда­ется что-то сделать, не прилагая к этому отдельных усилий: не специально, а заодно. По­буждая к действию, мы можем сказать: Ты все равно идешь гулять, купи заодно хлеба. Челове­ку, который уже собрался пойти гулять, уже совсем нетрудно заодно (не надо собираться!) сде­лать еще какое-то дело. С другой стороны, можно сказать: Сходи за хлебом, заодно и прогуля ­ ешься. Предполагает­ся, что человек соблазнится возможностью без дополнительных усилий (не собираясь) получить удовольствие.

Любопытно, что та же установка отражена и в одном из значений русской приставки за-, а именно в глаголах типа зайти <за хлебом по дороге с работы>, занести <приятелю книгу>, завести <детей в детский сад по дороге на работу>. Все такие глаголы описывают действия, со­вершаемое попутно, «заодно», т. е. требующие минимальных усилий для своего осуществле­ния. Мы часто говорим: Ну, заходи как-нибудь к нам в гости, Я к вам как-нибудь зайду (забегу). Такое приглашение — в отличие от более «стандартного» Приходи к нам в гости — особенно ни к чему не обязывает ни гостя, ни хозяина: когда предлагают заходить, приглашаемый может не прийти, а приглашающий может никак не готовиться к его приему. (Наоборот, приглашение на торжественный прием не может быть сделано с использованием глагола заходить, разве что в ироническом употреблении: Заходите ко мне в субботу на день рождения.) Зайти к кому-то в гости в отличие от пойти в гости — можно без предварительного приглашения и даже без за­ранее сформированного намерения. Чтобы пойти к кому-то, надо собраться, выбраться да еще и добраться; человек, который зашел к кому-то, был от всех этих трудных вещей избавлен.

Трудности, возникающие на этапе перехода от намерения к его осуществлению, наводят на мысль о еще одном концепте, традиционно связываемом с «русским характером»: это лень-матушка.

Действительно, лень — важнейший элемент человеческого устройства. Подобно сове­сти, ко­торая ограничивает человека в достижении желаемого, лень ставит пределы вообще всякой актив­ности, заставляя постоянно взвешивать, настолько ли желанна та или иная вещь, что­бы стоило за­трачивать усилия. В русском языке много слов на тему лени; ср. лень (существительное и предика­тивное наречие), лентяй, лодырь, лоботряс, ленивый, лениво, ленивец, разле ­ ниться и др.

Лень отличается от нежелания совершать действие тем, что осознается как некоторое особое состояние. Надо сказать, что онтологическая сущность лени неочевидна, и это проявля­ется в таксономической размытости существительного лень. Лень — это, с одной стороны, со­стояние, которое, как и многие другие состояния, концептуализуется в языке как стихия, захва­тывающая человека извне, побеждающая его. Ср. лень-матушка одолела; лень раньше нас роди ­ лась; пришел сон из семи сел, пришла лень из семи деревень; лень нападает, одолевает, лень обуяла и т. п. С другой же стороны, лень — это и свойство человека; ср. Меня раздражают его лень и глупость.

Вообще-то лень — плохое свойство, которое, как считается, мешает человеку себя реализовать. И некоторые русские слова (лодырь, лоботряс) действительно выражают его отчетливо отрицательную оценку. Однако некоторые слова, содержащие идею лени, выражают симпатию, граничащую с нежностью; ср. ленивец или название московской улицы — Ленивка. Для Батюшкова или Дельвига слово ленивец (стандартная рифма для него — счастливец) обозначает поэтическую натуру, отринувшую соблазны богатства и карьеры ради мирных утех дружбы и любви. Лень воспринимается здесь как состояние, родственное вдохновению и, во всяком случае, помогающее отрешиться от житейской суеты.

В русской культурной традиции вообще можно заметить некоторую неуверенность в осуждении лени. Из пословиц видно, что лень оценивается отрицательно в основном потому, что ленивый человек, отлынивая от работы, перекладывает ее на других. Лень же как таковая не вызывает особого раздражения, воспринимаясь как понятная и простительная слабость, а иной раз и как повод для легкой зависти (Ленивому всегда праздник). Это представление хорошо согласуется с тем, что чрезмерная активность выглядит в глазах русского человека неестественно и подозрительно. Пословица Охота пуще неволи выражает отчужденное недоумение в адрес человека, развивающего бурную деятельность.

Главным ленивцем в русской культуре является Обломов. Показательно, что, в отличие от Добролюбова, заклеймившего позором «обломовщину», сам Гончаров относится к своему герою двойственно. Его лень приводит к жизненному краху и распаду личности, но он вызыва­ет больше симпатии, чем деятельный Штольц. Обломов воплощает черты, которые традицион­но считаются присущими русскому национальному характеру. Сочетания русская лень столь же стандартно, как русская душа. Заметим, что русская лень скорее не вялая, не сонная, а мечта­тельная. Русские ин­теллектуалы даже любят признаваться в «обломовщине». Василий Розанов писал: Я вечный Обло ­ мов. Журналист Максим Соколов в одном из интервью («Итоги», 28.01.97) говорит: Идея у нас действительно ценится. Но я думаю, что это скорее проявление русской лени. Концепцию скла ­ дывать легче, нежели наблюдать факты. Ему замечают: Вы для многих тоже ассоциируетесь с обломовским типом. – Я люблю лежать на диване, — с готов­ностью отвечает он.

Русская культура допускает и философское оправдание лени. Она не только глубоко впитала комплекс экклезиастических и новозаветных представлений о суете сует, о тщете всякой деятельности и о птицах небесных, которые не жнут и не сеют. Она еще и интерпретировала их как апологию бездеятельности. Русскому человеку очень естественно среди энергичной деятельности вдруг остановиться и задаться вопросом о ее экзистенциальном смысле, как хлопотливый Кочкарев из гоголевской «Женитьбы»: И спроси иной раз человека, из чего он что-нибудь делает? В этом контексте бездеятельность может восприниматься как проявление высшей мудрости, а лень — чуть ли не как добродетель.

Представление о трудности мобилизации внутренних ресурсов, отраженное не только в словах собраться/собираться, заодно, лень, но и в целом ряде других труднопереводимых русских слов и выражений (неохота, да ну!, выбраться <из дома> и т. п.), возможно, является одним из многочисленных проявлений того, что Н. А. Бердяев называл «властью пространств над русской душой». Прежде чем что-то делать, надо как бы собрать воедино ресурсы, рассредоточенные на большом пространстве. Идея ‘собирания’ того, что было разбросано на большом пространстве, отражена во многих русских выражениях.

Кафедральный храм в городе называется собор, термин кафолический в «Символе веры» передается как соборный (и это дало начало одному из самых специфичных русских концептов — соборности); в дорогу мы вещи не пакуем, как носители западных языков, а собираем, и это так и называется — собираться в дорогу. С«широкими русскими просторами» связано чрезвы ­ чайно большое количество труднопереводимых русских слов, начиная с самого слова простор (а также такие слова, как даль, ширь, приволье, раздолье, и, с другой стороны, неприкаянный, маяться, не находить себе места). Но вопрос о том, как носители русского языка воспринима ­ ют пространство и какое влияние родные просторы оказывают на язык, — это тема отдельной статьи.

http://www.lingvoda.ru/transforum/articles/zaliznyak_a1.asp