ДЕМЕТРА. Однажды, когда Деметра, дочь Крона и Реи, бродила по миру, наделяя плодородием поля, она услышала крик

Однажды, когда Деметра, дочь Крона и Реи, бродила по миру, наделяя плодородием поля, она услышала крик, донесшийся до нее через горы и моря. Сердце Деметры сжалось, потому что она узнала в этом крике зов дочери ее, юной Персефоны.

Деметра покинула поля и поспешила на Сицилию, где она оставила Персефону в цветущих долинах Энны[9]. Всю Энну обыскала безутешная мать, но не нашла ни следа Персефоны и юных дев, с которыми она играла. Ко всем встречным взывала Деметра о помощи, но, хотя многие видели играющих и собирающих цветы девушек, никто не мог сказать, почему так страшно кричала Персефона и куда она исчезла.

Кое‑кто все же мог сказать Деметре, что произошло. Одной из них была нимфа, но только она, прежде чем Деметра пришла к ней, обратилась в журчащий ручей. Теперь она не могла говорить и поведать Деметре, куда исчезла ее дочь и кто унес ее, однако она показала пояс Персефоны, оставшийся в ее водах. А Деметра, обнаружив пояс своей дочери в воде, больше не сомневалась, что юную деву увели насильно. Она зажгла факел от вулкана Этна и в течение девяти дней и девяти ночей искала Персефону в самых темных уголках земли.

Однажды, забравшись на высокий и темный холм, богиня Деметра встретилась лицом к лицу с Гекатой, луной. Геката тоже слышала крик Персефоны, ей стало жаль горюющую Деметру. Геката заговорила с ней, пока та стояла на высоком темном холме, и сказала, что за новостями следует обратиться к яркому Гелиосу, хранителю богов, который обязательно скажет, кто увел юную деву в неизвестном направлении.

Деметра пошла к Гелиосу. Он стоял перед своими нетерпеливо бьющими копытами сияющими жеребцами, которые каждый день возят солнце по небесам. Деметра встала на пути горячих коней; она попросила Гелиоса, который видит все происходящее на земле, сказать, кто силой увел ее дитя Персефону.

И Гелиос, который не может ничего скрывать, молвил:

– Царственная Деметра, знай, это царь подземного мира, мрачный Гадес похитил Персефону, чтобы сделать ее царицей мира, в который никогда не проникают мои лучи.

И пока он говорил, его кони нервно встряхивали гривами и выдыхали огонь – им не терпелось тронуться в путь. И наконец, Гелиос поднялся в колесницу и начал свое ежедневное путешествие в небесах.

Деметра, узнав, что Персефону увел против ее желания один из богов и что это было сделано по воле Зевса, решила больше не ходить к олимпийцам. Она погасила факел, который не выпускала из рук девять дней и девять ночей, сняла облачение богини и, безутешная из‑за потери любимой дочери, отправилась странствовать по земле. Она перестала выполнять свои функции богини плодородия для людей, она больше не благословляла их поля, она больше не делала ничего из того, чем раньше занималась с большим удовольствием.

Персефона играла с нимфами – дочерьми океана в волшебных долинах Энны. Они собирали цветы, которых было очень много весной, – ирисы и крокусы, лилии, гиацинты и душистые розы. Девушки собирали цветы и складывали их в свои корзины. Неожиданно они увидели водоем, в котором плавали белые лебеди.

Рядом с глубокой трещиной в земле рос чудесный цветок. Цветом он был как крокус, но источал аромат сотни цветов. И Персефона, заметив диковинку, решила, что, если она сорвет этот цветок, у нее появится нечто более ценное, чем у ее подружек.

Она не знала, что страшный Гадес, властелин подземного мира, заставил цветок вырасти в таком месте, чтобы его аромат увлек Персефону прямо к пропасти.

Когда Персефона склонилась, чтобы сорвать чудесный цветок, мрачный Гадес вырвался из пропасти на железной колеснице, схватил девушку и увлек за собой. Только одна из нимф попыталась спасти Персефону, и тогда у нее в руках остался пояс похищенной девы.

Юная Персефона закричала, сначала потому, что рассыпались ее цветы, а потом от страха, когда поняла, что ее увозят. Она позвала мать, и ее крик преодолел горы и отразился от поверхности моря. Перепуганные дочери океана поспешили спрятаться в глубинах моря.

В своей огромной железной колеснице, которую везли черные кони, Гадес увозил Персефону через глубокую трещину в подземный мир, где царствовал. Колесница перемахнула через реку Стикс и остановилась у трона Гадеса. На свой темный трон посадил он Персефону, дрожащую дочь богини Деметры.

Деметра больше не наделяла плодородием земные поля; там, где раньше колосилось зерно, росли сорняки; люди поняли, что скоро у них не останется хлеба и придется голодать.

Богиня странствовала по свету, думая только о дочери, которую у нее похитили. Однажды она присела отдохнуть у колодца на обочине дороги, продолжая думать о Персефоне, которую не могла обнять.

Она увидела идущих по дороге четырех девушек. Их молодость и грация напомнили ей о потерянной любимой дочери. Девушки легко шагали вдоль дороги, неся в руках кувшины, – они направлялись к «колодцу дев», у которого сидела неподвижная, словно изваяние, Деметра.

Увидев богиню, девушки подумали, что перед ними древняя старуха, сердце которой болит от горя. Решив, что она наверняка не благородная дама да и выглядит несчастной, девушки, наполнив кувшины чистой водой, заговорили с ней.

– Почему ты сидишь так далеко от города, матушка? – спросила одна из девушек. – Почему не идешь к людям? Похоже, у тебя нет крова. Мы рады сообщить тебе, что в нашем городе много домов, где тебя примут с радостью.

Изболевшееся сердце Деметры потянулось к девушкам – они выглядели такими юными, невинными и простыми, да и были, судя по всему, добры и искренни.

– Куда я могу пойти, дети мои? Мой народ далеко отсюда, и во всем свете не найдется ни одного близкого мне человека.

Одна из девушек сказала:

– У нас многие будут рады, если ты согласишься нянчить одного из детей. Но почему это я говорю о других людях, а не о нашем отце Келее? В его доме ты найдешь самый теплый прием. Недавно у Метанейры, нашей матери, родился ребенок, и она будет очень рада, если такая мудрая женщина, как ты, согласится нянчить маленького Демофонта.

Деметра слушала девушек и видела, что их свежесть и чистота делают их похожими на Персефону. Она подумала, что ей станет легче в доме, где живут эти очаровательные создания, и она не отказалась, когда девушки предложили спросить у матери, нужна ли ей няня для грудного ребенка.

Девушки побежали к дому – их волосы струились за ними, как цветы лотоса. Это были милые и добрые девушки – Каллидика, Клейсидика, Демо и Каллифоя. Они отправились к матери и рассказали о странной женщине, которую звали Досо. Она станет мудрой и доброй няней для Демофонта, сказали они. Их мать, Метанейра, встала с дивана, на котором сидела, чтобы приветствовать незнакомку. Однако, увидев Деметру, переступившую порог, она почувствовала благоговейный страх – пришелица показалась ей волшебницей.

Метанейра хотела усадить ее рядом с собой на диван, но богиня выбрала самый низкий стул, а приветствуя свою будущую хозяйку, сказала:

– Пусть боги даруют вам только хорошее, госпожа.

– Печаль заставила тебя уйти из родного дома, – сказала Метанейра, – но теперь, когда ты вошла в этот дом, у тебя будет все, что пожелаешь. Только согласись воспитывать моего Демофонта, дитя наших надежд и молитв.

Деметре дали ребенка, и она прижала малыша к груди. Маленький Демофонт взглянул в лицо своей будущей няни и улыбнулся. И сердце Деметры навеки привязалось к малышу и всем живущим в доме.

Мальчик рос и становился все сильнее и красивее. Маленький Демофонт питался не так, как другие дети, а как боги питались в детстве. Деметра кормила его амброзией, он вдыхал бессмертное дыхание богини. А ночью, когда все в доме Келея засыпали, она, завернув Демофонта в пеленки, клала его в пылающую печь.

Однажды ночью Метанейра выглянула из комнаты, где обычно спала, и увидела своего сына лежащим в печи. Испугалась Метанейра, подбежала к очагу и выхватила ребенка из пламени.

– Демофонт, сын мой, – воскликнула она, – что с тобой сделала эта странная женщина? Да падут на меня самые страшные кары за то, что я позволила ей взять тебя в руки.

И тогда ответила Деметра:

– Вы, смертные, действительно глупы и не способны понять, что для вас хорошо, а что плохо. Ты глупа, Метанейра, потому что в своей неразумности своими руками лишила своего сына бессмертия, а ведь он мог стать бессмертным, как сами боги. Он лежал у моей груди и стал мне дорог, и я хотела наделить его величайшим даром, который могут дать божественные существа. Я хотела сделать его бессмертным и нестареющим. Но теперь это невозможно. Демофонт будет окружен почестями, но он узнает, что такое старение и смерть.

И Деметра сбросила облик старой женщины, к ней вернулась молодость и красота, а от ее одеяния стал исходить божественный аромат. Ее тело распространяло такое сияние, что темная комната осветилась. Метанейра стояла радом, дрожащая и лишившаяся дара речи, она даже не подумала, что нужно взять ребенка, который лежал на земле.

И тогда сестры услышали плач Демофонта. Одна из них вбежала в комнату и взяла ребенка на руки, другая снова разожгла огонь в очаге, третья и четвертая приготовили все необходимое для купания малыша. Всю ночь они заботились о нем, поочередно беря на руки и укачивая, но малыш не успокаивался. Няни, которые ухаживали за ним, оказались не столь опытными, как няня‑богиня.

Что же касается Деметры, она покинула дом Келея и пошла вдоль по дороге. Ей было горько и одиноко. И на землях, по которым она шла, напрасно тащили быки тяжелые плуги по пашне – не приносила результата их работа. Бесплодна была земля, на полях не всходило ни травинки. Голод становился все сильнее, и весь род человеческий оказался на грани уничтожения.

Снова подошла Деметра к «колодцу дев». Она подумала о дочерях Келея, вспомнила о том, как они пришли к колодцу с бронзовыми кувшинами в руках, какими добрыми глазами смотрели на нее – незнакомую старуху. Вспомнив все это, она села на камень у колодца. Потом она подумала о Демофонте, малыше, которого она прижимала к своей груди. На землях вокруг их дома не колосились поля – везде росли только сорняки. Деметра, сидя на камне у колодца, оглянулась вокруг, и в ее сердце закралась жалость к людям, в доме которых она жила.

Она встала и вернулась в дом Келея. Она нашла его рядом с домом – он отмеривал немного зерна. Богиня подошла к нему и сказала, что искренне полюбила обитателей его дома, и поэтому она благословит его поля, и на них снова будет произрастать все, что посеяно. Келей возликовал; он созвал свой народ, и люди поклялись возвести храм богине Деметре. Она прошла по полям и благословила их, и посеянные в них зерна начали расти. И богиня некоторое время жила среди этих людей. А город назывался Элевсин.

Но только Деметра упорно держалась в стороне от олимпийских богов. Зевс отправил к ней вестницу богов златокрылую Ириду, которая звала Деметру, молила вернуться на Олимп. Деметра не вняла ее мольбам. Посылал к ней Зевс и других богов и богинь, но никто не мог унять в ее сердце тоску по Персефоне, и никто не мог убедить ее вернуться в компанию бессмертных богов.

И был вынужден великий Зевс отправить посланца в подземный мир, чтобы вернуть Персефону безутешной матери. Быстрый, как мысль, Гермес был тем посланцем. Через самые темные уголки земли прошел Гермес и предстал перед троном, на котором восседал мрачный Гадес. Персефона сидела рядом. Гермес поведал властителю подземного мира волю Зевса, сказав, что Персефона должна вернуться к матери.

Персефона, услышав волю Зевса, которой не должно противоречить, вскрикнула, и это был первый звук, сорвавшийся с ее уст после того, как она издала крик во время своего похищения – тот самый крик, который достиг сердца ее матери. И Гадес, услышав волю Зевса, которой не должно противоречить, склонил свою темную голову.

– Она должна подняться в верхний мир и утешить свою мать, – молвил Гадес. Но потом, не удержавшись, воскликнул: – Ах, Персефона, неужели в сердце твоем нет ни капли доброты ко мне, тому, кто увел тебя силой и против твоей воли! Я могу дать тебе одно из самых больших царств из всех, где правят олимпийцы, хотя это темное царство. И я, брат Зевса, вполне подходящий муж для тебя, дочери Деметры.

Так сказал Гадес, мрачный властитель подземного мира, и велел приготовить свою колесницу, в которую впряжены бессмертные кони, чтобы доставить Персефону в верхний мир.

Возле одинокого дерева, росшего в подземном мире, Гадес остановил колесницу. На этом дереве рос единственный плод – гранат. Персефона протянула руку и сорвала его. Тогда Гадес велел ей разломить плод, и, сделав так, Персефона съела семь зернышек граната.

Затем колесницей стал править Гермес. Он взял вожжи, и ни реки, ни моря, ни густые леса, ни высокие горы не могли сдержать бессмертных коней Гадеса. Очень скоро колесница доставила Персефону туда, где ее ожидала мать.

И когда с вершины холма Деметра увидела колесницу, подлетающую, словно дикая птица, она устремилась навстречу, чтобы обнять вновь обретенное дитя. Персефона, увидев ласковые глаза матери, выпрыгнула из колесницы, бросилась к матери и обняла ее. Долго держала Деметра дочь в объятиях и никак не могла наглядеться. Неожиданно у нее появилось дурное предчувствие. Не в силах побороть страх, она спросила:

– Дорогая, вкушала ли ты какую‑нибудь пищу в подземном мире?

С легким сердцем ответила Персефона, что ничего не ела в подземном мире, но тут же вспомнила о семи зернышках граната, которые ей велел проглотить Гадес. Когда она поведала об этом матери, Деметра зарыдала, и ее слезы омыли лицо Персефоны.

– Ах, милая моя, – плакала Деметра, – если бы ты не съела зернышки граната, ты бы осталась со мной, и мы больше никогда бы не расстались. Но теперь, когда ты вкусила пищу в подземном мире, царство Гадеса завладело тобой. Ты не сможешь навсегда остаться со мной. Снова и снова ты будешь возвращаться в подземный мир и сидеть на троне мрачного Гадеса[10]. Но не всегда ты будешь оставаться там. Когда на земле расцветут цветы, ты будешь выходить из царства вечной тьмы, и мы вместе с радостью пойдем по земле, мы, Деметра и Персефона.

С тех пор Персефона две трети года живет с матерью, а на одну треть возвращается к своему мужу Гадесу. Когда она с матерью – на земле все цветет и зеленеет, леса покрываются нежной листвой, на изумрудной траве лугов пестреют цветы. Потом начинают колоситься хлебородные поля, цветут сады, сверкает на солнце зелень виноградников. Когда колосья сжаты и собраны плоды, наступает грустное время – Персефона удаляется от матери. Она спускается в подземное царство и садится на трон рядом со своим могущественным повелителем. Но в ее сердце нет места печали; она сидит, гордо подняв голову, потому что является могущественной царицей. И она радуется, предвкушая, как снова поднимется в верхний мир и отправится вместе со своей матерью Деметрой по земле, чтобы дарить людям радость.

ОРФЕЙ

Давным‑давно по земле бродили менестрели. Они пели людям о великих богах, об их деяниях, об их рождении и начале всего. Но ни один из певцов не был так искусен, как Орфей, никто не мог поведать о богах более правдивых историй, ведь Орфей сам был наполовину богом. Говорили даже, что он сын самого Аполлона.

Но однажды великое горе постигло Орфея, и он не мог больше петь и играть на лире – его молодая жена Эвридика покинула его. Однажды прекрасная Эвридика собирала со своими подругами цветы в зеленой долине. Не заметила Эвридика в густой траве змею и наступила на нее. Змея ужалила ее, и отправилась прекрасная нимфа в царство мертвых.

И весь мир померк для певца богов; сон больше не приходил к нему, а еда не имела вкуса. И сказал Орфей: «Я сделаю то, чего не делал еще ни один смертный. Я сделаю то, от чего содрогаются даже бессмертные. Я отправлюсь вниз в царство мертвых, чтобы вернуть к жизни и свету мою возлюбленную Эвридику».

По пути Орфей играл на лире и пел; деревья слушали его песни и сочувствовали горю, своими ветвями они показывали ему дорогу к глубокой и мрачной пещере – Тэнара[11]. Через эту мрачную пещеру спустился Орфей в царство мертвых.

Вниз, вниз и вниз по извилистой тропе шел Орфей. И наконец увидел огромные ворота, ведущие в царство мертвых[12]. Безмолвные стражи ворот были удивлены, увидев живое существо перед ними; они не позволили Орфею приблизиться к воротам.

Тогда менестрель взял в руки лиру и заиграл. Волшебные звуки музыки разнеслись далеко вокруг, а молчаливые стражи столпились около Орфея, оставив ворота без охраны. Он играл, и на звуки музыки вышли даже повелители мертвых – Гадес и Персефона, они тоже стояли рядом и слушали живого человека, пришедшего в царство мертвых.

Орфей пел о своей любви к жене, о том, как счастлива была его жизнь с ней в светлые ясные дни весны. Но быстро миновали дни счастья. Погибла Эвридика. О своем горе, о муках разбитой любви, о тоске по умершей пел Орфей. Он поведал, что пытался побороть свое горе, но не смог, старался смириться с потерей, но так и не сумел.

Когда Орфей произнес имя своей любимой, Персефона, царица мертвых, склонила голову, и бородатый Гадес, царь мертвых, склонил голову тоже. Персефона подумала о том, как ее мать, Деметра, искала ее по всему свету, вспомнила, как горячи были слезы матери, струившиеся по ее лицу. А Гадес подумал о том, как любовь к Персефоне заставила его похитить юную деву с зеленой долины, где она собирала с подругами цветы. Гадес и Персефона отступили и дали дорогу Орфею. Он прошел через ворота и очутился среди мертвых.

Орфей играл, и Тантал, который за преступления был приговорен вечно стоять по горло в воде и не иметь возможности утолить жажду, услышав волшебные звуки, позабыл о жажде и о текущей мимо его губ воде. Орфей играл, и Сизиф, обреченный вечно вкатывать на гору камень, который всегда скатывался обратно, прекратил свою тяжкую работу, сел на камень и задумался. Орфей пел, и Иксион, прикованный к колесу, на время перестал вращаться; коршуны прекратили терзать печень великана Тития, а данаиды позабыли о своей бездонной бочке. Слезы блестели даже на глазах не ведающих жалости Эриний, которые не дают мертвым забыть о своих грехах и преступлениях.

В группе умерших недавно Орфей заметил Эвридику. Она увидела мужа, но не могла приблизиться к нему. Она медленно подошла, только когда ее окликнул Гадес. Орфей радостно схватил ее за руки.

Им было разрешено – ни одному смертному еще не была дарована такая милость – уйти вместе из мира мертвых и поселиться в мире живых. Им было поставлено только одно условие: ни Орфей, ни Эвридика не должны по пути оглядываться.

Они прошли через ворота и оказались среди стражей. Те показали им тропу, которая вела вверх – в мир живых, и они пошли по ней: первым шел Орфей, за ним – Эвридика.

Они поднимались все выше и выше во тьме. Орфей знал, что Эвридика идет за ним, но он ни разу не оглянулся. Он шел вперед, и его сердце было переполнено радостью, он думал о новостях, которые должен рассказать жене: какие деревья и цветы расцвели в саду, который она покинула, как восхитительно журчит и сверкает на солнце вода в фонтане. Он хотел ей сказать, как гостеприимно распахнутся перед ними двери дома, сидя на пороге которого можно наблюдать, как солнце играет в лавровых кустах. Все это Орфей собирался рассказать своей любимой жене, которая шла за ним – молчаливая и невидимая.

Но вот впереди забрезжил свет. Это выход! Скоро они войдут в пещеру, которая является дверью в мир живых. Орфей вглядывался в постепенно рассеивающийся мрак и наконец увидел впереди голубое небо. Он сделал шаг из пещеры, заметил легкокрылую птицу, пролетающую мимо, и воскликнул:

– О, Эвридика, взгляни на мир, в который я тебя возвратил!

Орфей оглянулся и увидел ее. Он увидел свою любимую, ее длинные развевающиеся волосы, бледное лицо. Он протянул руки, чтобы обнять ее, но в этот самый миг она скользнула обратно в темноту пещеры. Он расслышал одно только слово: «Прощай!» Долгий и трудный путь прошла Эвридика, карабкаясь по тропе наверх в мир живых, но в тот самый момент, когда Орфей оглянулся, она снова провалилась в мир мертвых. Ведь он оглянулся, хотя это было строжайше запрещено.

Орфей снова устремился через пещеру вниз и через некоторое время оказался перед стражами ворот. Но теперь его никто не замечал и не слушал. Потеряв надежду, он вернулся в мир живых.

Теперь друзьями Орфея стали птицы, деревья и камни. Птицы летали вокруг него и горевали вместе с ним; деревья и камни часто двигались за ним, тронутые звуками его лиры. Но жестокие люди убили Орфея и бросили его голову вместе с лирой в реку Гебр. Поэты говорят, что, пока лиру уносили волны, ее струны тихо звучали, словно сетуя на гибель певца, и им вторила голова Орфея.

Орфей покинул мир живых и направился прямой дорогой в мир мертвых. Безмолвные стражи пропустили его, он оказался в окружении мертвых и сразу заметил Эвридику. Они снова были вместе, Орфей и Эвридика, и даже жестокие Эринии не мучили их воспоминаниями о свершенных преступлениях и ошибках.

ДИОНИС

Корабль стоял в гавани, когда на берегу появился юноша. Он был одет в пурпурный плащ; его темные густые волосы развевались, лицо его поражало красотой. Моряки на корабле подумали, что это, наверное, сын или младший брат царя. Это были морские бродяги этрусков, которые знали, что им не на что рассчитывать на этой земле. Поэтому они решили похитить юношу и потребовать за него выкуп или, если не получится, продать его в рабство.

Моряки схватили юношу, связали и доставили на борт корабля. Он не кричал и не сопротивлялся, а спокойно сидел на палубе с улыбкой на устах и загадочным блеском в глазах. Взглянув на него, рулевой вскричал:

– Безумцы! Зачем вы это сделали? Говорю вам, тот, кого вы привели в путах, на самом деле житель Олимпа! Давайте его немедленно освободим! Если он на нас разгневается, ветра и море станут самыми страшными врагами нашего корабля. Поверьте, даже самое прочное судно не сможет далеко увезти такого, как он.

Но капитан корабля рассмеялся, услышав слова рулевого.

– Ты сам безумец, – заявил он, – если ведешь разговоры об олимпийцах. – Он дал команду немедленно выходить в море, после чего добавил, обращаясь к рулевому: – Оставь вопросы добычи нам, а сам следи за ветром, и пусть он наполнит паруса. Что же касается юноши, которого мы захватили, я отлично знаю такой сорт людей. Сначала он будет молчать и улыбаться, но очень скоро заговорит, это я могу гарантировать. Он нам скажет, где его братья и кто его друзья и сколько мы сможем за него получить. Иначе ему придется стоять на рыночной площади до тех пор, пока мы не получим нужную цену.

Так сказал капитан морских разбойников, и на корабле закипела работа; были подняты паруса, их наполнил ветер, и корабль понесся прочь от берега по сверкающей морской глади. Пираты были довольны, они пели и веселились. Но когда корабль стал маневрировать, ловя парусами ветер, разбойники увидели нечто, заставившее их удивиться. Что разлилось по палубе, источая дивный аромат? Неужели вино? Да, это вино, но какой чудесный вкус! Неужели вокруг мачты вьется молодой плющ – настоящий плющ с темно‑зелеными листьями и ягодами? Что это? Неужели вверх по парусу тянется виноградная лоза, а с нее свисают крупные грозди спелых ягод? И что за зелень появилась из уключин? Морские пираты замерли в восхищении. Но неожиданно их восторг сменился диким страхом: на корабле объявился лев, его рычание доносилось отовсюду. Моряки столпились вокруг рулевого. Все кричали: «Поворачивай, поворачивай корабль!» И тут появился лев. Он прыгнул на капитана корабля и схватил его. Страшный хищник немного потрепал добычу в зубах, а потом бросил ее в море. Моряки не стали ждать, когда лев примется за них, и сами начали прыгать в море. И на корабле не осталось никого, кроме рулевого. Когда же и рулевой приготовился прыгать за борт, то внезапно понял, что льва на палубе больше нет. Он увидел юношу, которого они захватили в плен, только на нем больше не было веревок. Улыбка играла на его губах и в темных лучистых глазах, а чело венчал венок из плюща, щедро усыпанного ягодами. Рулевой пал пред ним ниц.

– Не бойся, добрый человек, – молвил юноша. Теперь не приходилось сомневаться в том, что это действительно один из олимпийцев. – Твои друзья превратились в дельфинов и отныне будут жить в море. Но ты заслужил мою благосклонность. Знай же, что я – Дионис, которого Семела родила Зевсу.

Это был тот самый бог, само рождение которого было чудесным. Зевс‑громовержец полюбил Семелу, дочь фиванского царя Кадма. Она попросила возлюбленного показаться ей во всем великолепии его божественного могущества. И Зевс явился в своем величии, яркая молния сверкала в его руках, удары грома потрясали дворец. Все вокруг вспыхнуло, зашаталось и стало рушиться. Семела пала на землю, и жизнь покинула ее.

Зевс взял ее нерожденного ребенка и зашил в свое бедро. Ребенок родился из бедра Зевса на горе Ниса, в тайном месте, которое не посещала Гера, супруга Зевса. Горные нимфы получили дитя от Зевса и спрятали его. Они кормили его амброзией и нектаром – пищей бессмертных. Ребенок вырос в увитой плющом пещере, наполненной ароматом цветов и винограда. Став подростком, он полюбил гулять по заросшим лесами склонам Нисы, и его чело всегда украшал венок из плюща. Нимфы всюду следовали за ним, и в лесах всегда раздавались их голоса. Царь, услышав эти голоса и увидев коронованного плющом подростка и нимф, неотлучно следовавших за ним, очень разозлился. Ликург было имя того царя. Он направил своих людей, вооруженных тяжелыми кнутами, которыми они погоняли волов, за Дионисом – так звали сына Зевса – и нимфами. Нимфы взлетели на вершину горы, Дионис бросился вниз к морю, а Ликург за свою жестокость был поражен слепотой, да и срок его жизни существенно сократился – бессмертные боги возненавидели его.

Корабль с преданным рулевым доставил Диониса на остров Наксос. Там дочь царя Миноса Ариадна стала его невестой. Дионис отправился в Египет и был с почетом принят царем Египта, затем он посетил Индию и поселился на берегу реки Ганг. И всюду, где он бывал, Дионис показывал людям, как выращивать виноград и как делать вино, которое радует сердца и освобождает ум от насущных забот.

И куда бы Дионис ни отправился, за ним следовали женщины; они радовались, когда находились рядом с ним; они танцевали, они били в тимпаны, они вместе пировали, вдали от глаз мужчин. В сопровождении женщин Дионис вернулся на землю, где родился. Он ехал в колеснице, в которую были впряжены леопарды, подаренные царем Индии, а его чело украшал венок из плюща и виноградных листьев.

Итак, Дионис вернулся в Фивы, которыми правил Кадм, отец Семелы. Кадм был уже глубоким старцем и давно передал бразды правления сыну его дочери Пенфею. Дионис заявил, что он сын Семелы, и Пенфей сразу обвинил его в обмане. И тогда женщины Фив, оставив своих мужей и дома, присоединились к тем, что повсюду следовали за Дионисом. Они устраивали пышные празднества в горах, куда не допускался ни один мужчина. Пенфей пришел в ярость, глядя на поведение своих подданных, попавших под влияние бродяги из Индии, и стал думать, что предпринять.

Он запретил выращивать виноград в Фивах; он не позволял фиванцам делать или пить вино. Он сделал это, хотя его отец, держа в руках чашу с вином, предостерегал его от преследования последователей Диониса.

Пенфей запер Диониса в темнице; он проследил за женщинами и обнаружил их тайное место встречи высоко в горах. Чтобы лучше видеть, он вскарабкался на высокое дерево. Там его и заметили женщины. В гневе они подбежали к дереву. Они сняли мужчину с ветвей и стали угрожать ему; Пенфей увидел свою мать Агаву среди женщин – она была их предводительницей. Мать не узнала сына и стала кричать: «Кабан, кабан оказался среди нас, уничтожьте его!» Женщины разорвали тело Пенфея на куски, и его мать Агава была первой среди них. Так погиб Пенфей, а Дионис воцарился на земле, где Семела впервые познала своего божественного возлюбленного – Зевса.