Трагедия на реке Пенжине

Весной 1968 года Шамиль Гимадеев и Юрий Сергеев улетели в отпуск. Гимадеев женился, а Сергеев отвез в Воронеж беременную жену и ждал ее родов. Дождаться, правда, не пришлось - закончился отпуск. Так случилось, что оба отпускника, вернувшись на Камчатку, встретились в Петропавловском аэропорту. Юрий Сергеев сиял: его догнала телеграмма о рождении сына. "Договорились назвать его Сергеем. Будет Сергей Юрьевич Сергеев". Если бы он знал, что не суждено ему увидеть своего Сережку, а тому не суждено увидеть отца…

"Поехали мы с ним в поселок Геолог, - вспоминает тот день Шамиль Гимадеев. - В поселке тогда кое-где еще стояли 20-местные палатки. Общежитие было там, где сейчас столярка. Набрали алкоголя, сосисок. Сварили сосиски в огромном чайнике, отметили рождение маленького Сергея Сергеева".

Полевой сезон 1968 года Чалбугчанская партия начала в первые дни июня. К этому времени состав партии пополнился новыми, и, опять же, молодыми сотрудниками: геологом Людмилой Прокофьевой и техником-геофизиком Ольгой Ревякиной. Прокофьева год назад окончила МГУ, а Ревякина только-только - Магаданский геологоразведочный техникум. Это была очень красивая двадцатилетняя девушка с точеной фигуркой, изумительно правильными чертами лица и длинными, роскошными, темными волосами. Экспедиционные холостяки сразу же взяли ее себе на заметку.

Надо сказать, что необычную, яркую красоту Ольги Ревякиной отмечают не только мужчины, но и женщины, которым довелось ее видеть. Маргарита Васильевна Забродина, которая приехала работать в Первореченск в том же, 1967 году, рассказывает, что добиралась из Петропавловска до экспедиции пароходом, и вместе с ней плыла Оля Ревякина. "Очень симпатичная была девочка", - говорит Маргарита Васильевна.

На участок полевых работ Чалбугчанская партия вылетела на вертолете Ми-4, командиром которого был знаменитый в те годы опытный камчатский летчик Вячеслав Петрович Кудрявцев.

Сначала прилетели на место основной базы на реке Холоховчан. Здесь разгрузились, а затем вчетвером - Сергеев, Гимадеев, Преображенский и Прокофьева, взяв с собой карты и продукты, полетели в верховья реки, чтобы оттуда прийти на основную базу своим ходом для общего ознакомления с геологией района работ. Геологи делают это для того, чтобы, вместе осматривая район, договориться, как называть те или иные горные породы, и затем, когда каждый начнет ходить в маршруты обособленно, не толковать по-разному одни и те же геологические объекты. Это дает возможность увязывать маршруты разных геологов между собой.

Вертолет приземлился у реки, на небольшой поляне, рядом с зарослями кедрового стланика. Командир заглушил двигатель и спустился из кабины на землю, чтобы попрощаться с ребятами до осени - больше никто к ним не прилетит, разве что при чрезвычайной ситуации.

Геологи выгрузили свой скарб на поляну, распрощались с летчиками и, обхватив рюкзаки руками, присели на корточки, чтобы дождаться взлета машины. Командир запустил двигатель, из сопла с ревом вырвалось пламя, и геологи увидели, как тут же под вертолетом вспыхнула сухая тундра, и огонь моментально охватил всю машину. Лопасти вертолета продолжали раскручиваться, и вскоре вокруг него образовался сплошной огненный вихрь. Машина силилась оторваться от земли, выскочить из стены пламени, но это ей никак не удавалось. Помочь летчикам было невозможно, оставалось только со стороны со страхом наблюдать за борьбой экипажа со стихией. Но вскоре огонь накинулся и на геологов, и они, загораживаясь от него руками, пытались спастись сами и спасти свои вещи. Наконец машина устремилась ввысь и, отлетев в сторону на сотню-другую метров, вновь приземлилась. Из нее выскочили испуганные летчики, стали бегать вокруг, осматривая корпус, который из зеленого превратился в черный.

Увидев, что вертолетчики невредимы, геологи принялись тушить неожиданный тундровый пожар, но сделать это было уже трудно. К ним присоединился экипаж, и они вместе начали сбивать огонь и заливать его речной водой. Это заняло несколько часов.

Когда пожар вроде бы ликвидировали, собрались возле закопченного вертолета, чтобы перевести дух. Вячеслав Петрович Кудрявцев выглядел расстроенным. Да и остальные члены экипажа были крайне раздосадованными случившимся происшествием.

- Надо же, Петрович, как по-фраерски мы здесь залетели, - чертыхнулся второй пилот Виталий и пнул в сердцах закопченный бок вертолета сапогом. В обгоревшем металле тут же появилась дырка. И без того взвинченный командир замахал на Виталия руками, заматерился. Затем завел его в вертолет и уж там отвел душу резкими и грубыми словами…

Но время не ждало, клонилось к вечеру, экипажу нужно было возвращаться.
- Что вам привезти из продуктов? - мрачно спросил Кудрявцев у геологов, столпившихся возле машины.

Те отмахнулись.
- Ну что ты нам привезешь, Петрович? Лети уж. Мы тут как-нибудь сами…

Вертолет улетел в Первореченск, а геологи обнаружили, что пожар затушен не до конца. Еще два дня они боролись с огнем, который вспыхивал то тут, то там, пробираясь к новым местам сухой тундры низом, под слоем торфа. Так начался тот полевой сезон 1968 года…

Июнь прошел в напряженной работе, в ежедневных геологических маршрутах, которые давали все больше и больше интересного фактического материала, позволявшего надеяться, что район работ партии совершенно необычен и перспективен на золото. Где-то Александр Кравцев гнал к ним из Первореченска вьючных лошадей, но снег на перевалах не давал ему возможности сделать это в намеченные сроки. При отсутствии лошадей геологи перемещались по участку работ на плотах, вязать которые и управляться с ними они научились быстро.

В первые дни июля площадь вокруг базового поселка в 300 квадратных километров была исследована, и встала необходимость переезда в другое место.

Шамиль Гимадеев занимался в партии поисковыми работами, его отряду надо было отработать на участке Бивень еще дня два-три, чтобы тоже быть готовым к переезду. Но Юрий Сергеев ждать не стал. Дни стояли сухие, теплые, к тому же было время белых ночей, когда можно работать хоть круглые сутки. Он сказал Гимадееву, чтобы тот спокойно доделывал свою работу, а затем приходил на базу. "Если застанешь нас еще там - вместе будем переезжать, не застанешь - дождись Кравцева с лошадями и перебирайтесь к нам на новую базу", - дал указание Сергеев. Он ушел с техниками-геофизиками Ольгой Ревякиной и Климом Румыновым. Преображенский и Прокофьева ушли раньше, чтобы вылететь в Первореченск. Преображенский впервые собрался в отпуск в летнее время, а Прокофьевой необходимо было изучать под микроскопом шлифы и аншлифы собранных горных пород и руд.

"Мне так хотелось, чтобы мы вместе поплыли, чтобы Сергеев дождался нас, - вспоминает Шамиль Гимадеев. - Но Сергеев ждать не мог. Не хотел он брать с собой и Ревякину, отправлял ее раньше с Преображенским и Прокофьевой, чтобы она к его приходу уже там была, но она чуть ли не расплакалась: хочу на плоту. Тогда Сергеев повесил на нее свою полевую сумку с картами, фотоаппарат, еще что-то и, смеясь, сказал: "Если придется спасать, то буду спасать один объект…". Так они и уплыли. А мы через два дня закончили работу на Бивне, тоже связали два плота и отправились следом за ними".

Прибыв на базу, Гимадеев и его отряд нашли ее пустой. Это означало, что ждать больше некого и можно отправляться на новую базу. Даже если Кравцев пригонит сюда лошадей, то сам с ними пойдет дальше.

Отряд поставил палатки, и все легли спать. А утром 5 июля прибежал испуганный Клим Румынов и сообщил, что Сергеев и Ревякина утонули…

"Я тут же связался с Первореченском и вызвал вертолет, - продолжает рассказ Шамиль Гимадеев. - Пока ждали вертолет, пришел Саша Кравцев с лошадьми. Вертолет прилетел быстро, и мы, человек пять, полетели на место происшествия. Это случилось чуть выше устья ручья Шумного, на Пенжине. Они втроем плыли на плоту и наткнулись на завал из деревьев, перегораживающий часть реки. Если посмотреть на этот завал и на речку, то не укладывается в голове, как можно там утонуть - обычное, не самое страшное место. Тем более что у нас был опыт вождения плотов. От завала можно было или просто оттолкнуться или встать на него ногами, как это сделал Клим. По-моему, все дело было в Ольге. Она от толчка упала в воду, закричала, и Юра Сергеев бросился ее спасать. При этом он, видимо, ударился о бревна головой. Клим прыгнул на завал, а затем побежал за ними берегом, но оказалось, что находится на острове, замешкался с переправой. Он видел, что кто-то еще плыл через протоку, но потом потерял его из виду. Когда переправился, побежал вдоль берега, но никого уже не нашел. Бегал, звал, искал, но все было безуспешным. Тогда побежал к нам на базу... Ольгу мы нашли уже бездыханной в полутора-двух километрах, ее выбросило на песчаную косу. Ее смоляно-черные волосы стали наполовину седыми… А Юру так и не нашли, хотя тщательно искали все лето. Непонятным образом он пропал вообще. Мы его искали, спускаясь по реке до Аянки. Причем спускались дважды. Но так и не нашли".

Тогда была версия, что Юрий Сергеев просто испугался гибели Ольги Ревякиной и потери секретных карт, а потому спрятался, чтобы уйти от ответственности. Поэтому Гимадеев кричал и звал его, стрелял из ружья. Увы, ответом был только шум реки и деревьев. Тело Юрия Сергеева до сих пор хранит где-то в своих намывах далекая северная река Пенжина. Было тогда Юрию Николаевичу 28 лет, он справил день рождения 23 июня, за 12 дней до гибели…