В ценностях, которые мы им передадим

Миссия нашего поколения состоит в том, чтобы понять: кто мы и где сейчас находимся, найти решение как выйти из состояния внутренней опустошенности – это наша обязанность перед будущими поколениями и святой долг перед предками. Ґнгрсніс сурhмљ ав, ґмнкін ґдгіhір хілі – извлекай урок из прошлого, укрепляй будущее настоящим – так говорили ойраты.

Эта книга посвящена духу нашего народа. Наши предки создали религию, философию, не уступающие по глубине и мудрости конфуцианству и буддизму. Не их вина, что мы мало об этом знаем, но даже те крохи, которые дошли до нас, заставляют, по крайней мере, задуматься о том великом наследии, которое мы можем и обязаны возродить. Духовная сила традиционных восточных культур заключается в том, что они, принимая новое, не отказываются от старого: буддизм гармонично сосуществует с конфуцианством в Китае и с синтоизмом в Японии. Можно сказать, что тенгрианство и буддизм - два крыла калмыцкого народа.

Тенгрианство нужно изучать хотя бы потому, что оно было мировоззрением Чингисхана, создавшего величайшую в истории человечества империю. Именно тенгрианские ценности дали возможность малочисленным монголам овладеть большей частью тогдашнего мира и стать успешными менеджерами в покоренных странах. Силой и жестокостью можно подавлять лишь незначительный период, однако править на протяжении нескольких поколений невозможно. Как правило, монголы теряли управление тогда, когда утрачивали духовные ценности тенгрианства.

Когда-то всё человечество в той или иной степени было тенгрианским. Ведь до сих пор практически в любом языке сохранились обороты речи, свидетельствующие о поклонении Небу как высшей силе. Например, китайцы называют свою страну Поднебесной, т.е. божественной. Сакральное отношение к Небу и у тюркских народов. В русском языке распространены следующие выражения: силы небесные, небожитель, уйти на небеса (про умерших), царство небесное и т.д. Думаю, что тенгрианская философия в недалеком будущем снова станет естественной для значительной части населения планеты, несмотря на религиозные, социальные, политические и прочие отличия.

В современных условиях тенгрианство дает людям возможность взглянуть на мир по-новому. Когда-то ойраты довели тенгрианскую философию до совершенства, закрепили в собственном мировоззрении, в языке и культуре. Как известно, язык отражает способ мышления, который воплощается в действиях и деятельности людей. В этой книге я открываю лишь малую часть духовного и исторического наследия, что завещали нам предки. Мы практически не будем рассматривать религиозные аспекты тенгрианского учения, основу книги составили философские, жизненные взгляды ойратов.

* * *

В книге я намерено избегаю слова калмыки, калмыцкий. Стараюсь их употреблять только в случае обозначения сегодняшнего состояния нашей нации. Постараюсь пояснить.

Я патриот своей нации, иначе этой книги попросту не было. Я горжусь своими предками как родовыми, так и общенациональными. Однако сейчас, начиная понимать суть тенгрианства, философию и миропонимание предков, приходит осознание того, как и зачем досталось нам это имя «калмыки». Российские ойраты стали называть себя калмыками только в XIX веке. До этого времени это было просто инородное имя, данное нам тюркскими народами и от них перешедшее в русский язык. По большому счету, любому народу все равно как их называют другие, однако когда чужое имя становится самоназванием, это говорит о больших переменах в этническом сознании. Что же случилось?

Как мы помним, в 1771 году Убуши-хан увел большую часть народа в Джунгарию, надеясь вернуть оккупированные Китаем исконные ойратские земли. Оставшаяся часть была слишком малочисленной и уже не могла играть ни политической, ни военной роли. Впервые ойраты столкнулись с вынужденной необходимостью жить на своей территории, но не в своем государстве.

Кстати, только с этого времени началось реальное вхождение нашего народа в состав Российского государства. До этого события это был, скорее, союз двух государств, где даже переписка велась на ойратском языке, а наших послов встречали с большей пышностью, чем послов европейских государств.

В общем, с одной стороны, народ лишился самой основы государственности. Калмыцкое ханство самоликвидировалось, вернее, ушло в Джунгарию. С уходом высшей аристократии были утеряны традиции воспитания элитарного государственного начала. Не стало институтов, ответственных за благосостояние и будущее развитие всего народа. Сам народ был разделен по разным губерниям Российского государства. Кстати, в Китае наши соплеменники оказались разделенными не только административно, но и географически сотнями километров. Они живут в окружении многих народов и всё же сохраняют свою самость, несмотря на то, что их там менее 1% населения. Там до сих пор неформально сохраняются и почитаются традиционные ценности и система воспитания.

С другой стороны, ойраты впервые оказались в мирных условиях, прекратились набеги, войны (для России конец XVIII - начало XIX веков ознаменовался укреплением южных рубежей). Народ оказался не готовым перейти в новую среду без духовных потерь. Исконное ойратское воспитание основывалось на том, что каждый мужчина был воином. В новых же условиях воины-защитники не требовались. Если раньше они в основном занимались ратными делами (физической, духовной подготовкой, несением службы), то в XIX веке у них оставалась масса свободного времени, которая расслабляла как физически, так и духовно. Ведь труд кочевника–скотовода требует значительно меньших энергозатрат, чем труд земледельца.

Кроме того, с уходом основной массы ойратов на 100 с лишним лет практически прекратились связи с Тибетом и монгольским миром. Таким образом, наш этнос как бы законсервировался сам в себе, замкнулся.

Думаю, не стоит обвинять оставшуюся элиту в неспособности реагировать на внешние изменения и вот почему. После ухода основной массы ойратов в Джунгарию, в калмыцкой степи оставалось максимум 30 - 40 тысяч человек. Вполне возможно, что оставшейся элитой была поставлена задача увеличения численности народа. С этой задачей этнос вполне справился: уже в 1898 году, согласно данным переписи населения калмыков было около двухсот тысяч.

Таким образом, оставшаяся часть средней аристократии сумела принять вызов истории лишь частично и не подготовила народ к создавшемуся положению, к жизни в мирных условиях и на второстепенных ролях. Ойраты впервые оказались в «тепличных» условиях, а элита не сумела подготовить идеологическую основу для поддержания здорового духа народа. Вследствие этого, постепенно, не сразу, ойраты стали забывать свои исконные традиции и систему ценностей, начали увлекаться алкоголем, азартными играми. Каждое новое поколение было слабее прежнего как в духовном плане, так и в физическом.

В связи с такой переоценкой ценностей произошел морально-волевой надлом. Гордое имя ойратов, воспевавшееся в легендах, уже не ассоциировалось с современной жизнью народа и, таким образом, постепенно, прижилось чуждое - «калмыки», что по-тюркски значит «отделившиеся» или «отсталые», т.е. не принявшие ислам. Мы перестали соответствовать своему имени, утратили собственное миропонимание и духовный стержень, поэтому стали калмыками.

Деэтнизация - долгий процесс. Если в XIX веке наш народ утрачивал свою самость понемногу, то в XX веке процесс пошёл уже мощными скачкообразными темпами, а к концу XXI века может исчезнуть даже память о нас. В XIX веке начали процветать алкоголизм, картежничество, мотовство, закрепилось имя «калмык» в самоназвании. К началу XX века в Калмыцкой степи появились первые случаи убийств, чего до этого во внутрикалмыцкой среде не происходило. Уже в 20-х годах прошлого столетия была отменена национальная письменность, в 30-х годах исчез последний кочевник, в 60-х годах запретили национальные школы и классы, где обучение велось на родном языке. Более того, в XX веке наш народ пережил две трагедии, два геноцида: гражданскую войну и выселение. В течение жизни одного поколения численность народа дважды уменьшалась более, чем на треть (!). В таких условиях теряются социальные и родственные связи, собственная национальная идентичность становится не актуальной.

Поэтому к началу XXI века мы вплотную подошли к «точке невозврата». Мы не хотим говорить на родном языке, надо это признать. Попытки возродить язык при отсутствии намерения – это битва с собственной тенью. Наша наиболее талантливая молодёжь нацелена на другие регионы России и мира. Чувство этнической солидарности у нас еще сохраняется, но при имеющихся тенденциях хватит его уже не надолго. Нашим потомкам через одно-два поколения энергии поддерживать национальную идентичность уже может не хватить.

Я не против названия «калмыки», оно было принято нами. Просто нужно знать, при каких обстоятельствах оно к нам пришло и почему. Главное, чтобы мы помнили исконное свое имя – ойраты. Ведь недаром говорится: как корабль назовешь, так он и поплывет. Конечно, я считаю себя калмыком, но познав историю, осознав философию и миропонимание наших предков, ближе и роднее мне имя ойрат.

Я оптимист. И знаю - наш народ возродится. У нас, несмотря на все репрессии и гонения, лишения и трудности, ещё рождаются настоящие пассионарии - герои, любящие и уважающие свою историю, язык и культуру, готовые вернуть былую славу предков. Раньше ойраты говорили на языке войны, теперь другие времена, но нам есть на что опираться. Уверен, ойраты впишут не одну страницу в мировую историю и культуру. Великий ойратский язык возродится, а наша республика станет гордостью и примером для России и всего монгольского мира.

«Если народ пожелает, то переправится и через ад» - говорили ойраты. Всё зависит от нас самих, от состояния наших умов.

Наши предки оставили нам великое наследие: мы хорошо знаем материальную культуру и только сейчас приоткрываем духовную. Но, даже это немногое способно потрясти глубиной и в то же время гениальной простотой их взглядов.