Информационная программа

В одной из тегеранских гостиниц некий человек с ирландским паспортом ждал и ждал в своем номере сигнала, который так ни­когда и не поступил.

Этот человек, вооруженный, как это ни странно, шоколадным тортом, был, как об этом вскоре узнал мир, Робертом МакФерлей­ном, бывшим советником Рональда Рейгана по национальной без­опасности. Торт, который был предназначен для подарка, так и остался невостребованным. Ибо, как мы помним, злополучная попытка МакФерлейна освободить американских заложников и открыть заднюю дверь иранским «умеренным» вызвала ирангейт­ский скандал, самое вредоносное событие за все восемь лет прези­дентства Рональда Рейгана¹.

Телевизионная аудитория всего мира была потрясена зрели­щем ближневосточных торговцев оружием, тайных агентов ЦРУ, таинственных генералов в отставке, некоего статного морского офицера и его потрясающего секретаря, а также слушаниями в конгрессе, которые за этим последовали.

И все же подлинной сутью этого события было то, что многие зрители, особенно за пределами Соединенных Штатов, упустили. Ибо политическая борьба в Вашингтоне на самом деле имела мало отношения к терроризму, тайным банковским счетам, иран­ским «умеренным» или никарагуанским мятежникам. Скорее это было пробой сил между Белым домом и оскорбленным конгрес­сом Соединенных Штатов по вопросу о том, кто же будет осуще­ствлять контроль над американской внешней политикой. Эта борьба за власть была главной причиной отказа Белого дома информиро­вать конгресс о своей тайной деятельности.

Демократы хотели доказать, что план был санкционирован президентом. Республиканский Белый дом настаивал на том, что провал был результатом работы какого-то чересчур усердного пер­сонала, действующего без одобрения президента. Таким образом, различные расследования и огромное количество репортажей мень­ше обращали внимания на саму внешнюю политику, а больше всего

работали над вопросом — «кто знал что и когда». Ирангейт пре­вратился в информационную войну.

Утратившие силу воспоминания, обрывки документов, всячес­кие тайны, утечки информации, разного рода ложь — все это еще дает огромные возможности для того, чтобы глубоко осознать тради­ционное тактическое использование информации и злоупотребление ею. Но еще более важно то, что этот скандал дает ясное представле­ние о той политике, которая ожидает нас в будущем, — политике, в которой фактические сведения, информация, знания — все это будет политизировано так, как никогда ранее. Ибо, помимо шпионов и шпионских служб, новая система создания богатства опрометчиво толкает нас в эру инфополитики.