Полезное:
Как сделать разговор полезным и приятным
Как сделать объемную звезду своими руками
Как сделать то, что делать не хочется?
Как сделать погремушку
Как сделать так чтобы женщины сами знакомились с вами
Как сделать идею коммерческой
Как сделать хорошую растяжку ног?
Как сделать наш разум здоровым?
Как сделать, чтобы люди обманывали меньше
Вопрос 4. Как сделать так, чтобы вас уважали и ценили?
Как сделать лучше себе и другим людям
Как сделать свидание интересным?
Категории:
АрхитектураАстрономияБиологияГеографияГеологияИнформатикаИскусствоИсторияКулинарияКультураМаркетингМатематикаМедицинаМенеджментОхрана трудаПравоПроизводствоПсихологияРелигияСоциологияСпортТехникаФизикаФилософияХимияЭкологияЭкономикаЭлектроника
|
Глава 2. Работа превратилась для Хелены в единственное прибежище, так как позволяла надолго забыть о том, что она оказалась пленницей в тюрьме собственной жизниСтр 1 из 3Следующая ⇒
Работа превратилась для Хелены в единственное прибежище, так как позволяла надолго забыть о том, что она оказалась пленницей в тюрьме собственной жизни. Самым чистым источником утешения стала серия детских рассказов под общим названием «Сказки старого пруда», права на издание которой она приобрела в начале года. В очаровательных историях живо описывались похождения двух утят и их многочисленных приятелей, а действие разворачивалось вокруг безмятежного с виду, заросшего ряской пруда. Обманчивое спокойствие не мешало юным пылким созданиям переживать нескончаемые приключения: весеннее нашествие лисьего боевого отряда, летнее появление крокодила, решившего укрыться от египетской жары не где‑нибудь, а в дождливой Англии, шалости глупых зайчат: празднуя осеннее равноденствие, те начали жарить морковку и едва не устроили в лесу пожар. Хелена планировала печатать по одной книжке в месяц в течение года, начиная с сентября. К Рождеству собиралась выпустить красочное подарочное издание, а сразу вслед за ним – том, включающий двенадцать старых историй и две новые: так чтобы в итоге получилось счастливое число четырнадцать. С автором рассказов, некоей мисс Эванджелиной Саут, Хелена не встречалась ни разу, однако работать с незнакомкой оказалось очень легко. Изначально сказки не предназначались для ежемесячного издания, а потому пришлось обратиться к мисс Саут с просьбой внести в текст кое‑какие изменения. До сих пор пожелания редактора исполнялись быстро и точно, и правка происходила в полном соответствии с рекомендациями. Хорошо было бы нанять каллиграфа и напечатать книги особым, высокохудожественным шрифтом. Конечно, это увеличит расходы, но в то же время… В дверь постучали. – Да? На пороге возникла мисс Бойл, секретарша. – К вам лорд Гастингс. Под Хеленой громко скрипнул стул. Дэвид иногда заходил за ней по просьбе Фица, чтобы проводить домой, но сейчас брата с женой в городе не было – они отправились в романтическое путешествие по Озерному краю. – Впустите, но предупредите, что в моем распоряжении всего несколько свободных минут. – Хорошо, мисс. Хелена быстро взглянула в небольшое зеркало на стене. Как всегда в рабочее время, на ней была скромная белая блузка со старинной камеей у высокого глухого ворота. Сестра Венеция, старше всего на два года, считалась первой светской красавицей. Хелена часто благодарила судьбу за то, что тяжкий груз очаровательной внешности достался не ей: большинство мужчин и, что еще хуже, многие из женщин даже не пытались разглядеть в Венеции что‑либо еще, кроме безупречно прекрасного лица. Но сегодня мисс Фицхью вдруг захотелось обладать красотой сестры. Было бы невероятно приятно сразить Гастингса недосягаемым великолепием. Виконт вошел с улыбкой Чеширского кота и грацией амурского тигра – большой сильный зверь с уверенными и легкими движениями неутомимого охотника. Хелена упрямо сжала губы. Эту необыкновенную походку она заметила только недавно, в начале года. Дэвид сел. – Мисс Фицхью, чрезвычайно рад тому, что вы смогли выделить для меня пять минут. – Непременно предложила бы присесть, но вы прекрасно обошлись и без приглашения, – проворчала она вместо приветствия. – Принести чаю? – с услужливой готовностью поинтересовалась секретарша. – У лорда Гастингса больше дел, чем у вас и у меня, вместе взятых, мисс Бойл. Уверена, что он даже не дождется, пока закипит вода. – Действительно, пробуду ровно столько, сколько необходимо, чтобы в жилах мисс Фицхью вскипела кровь. – Гастингс ухмыльнулся. – И все же спасибо за любезность, мисс Бойл. – Рада помочь, – ответила та, просияв довольной улыбкой. – Не смейте этого делать, – сурово отрезала Хелена, едва дверь закрылась. – Что вы имеете в виду? – Не смейте флиртовать с моей секретаршей. – Почему же? Ей приятно, да и мне интересно. – А вдруг она в вас влюбится? Виконт улыбнулся. – Дорогая мисс Фицхью, вы приписываете моей скромной персоне чересчур невероятную способность обольщения! Резонно предположить, что вы сами находите меня неотразимым. – Как видите, все эти годы как‑то держусь. – Вся ваша выдержка не больше чем внешняя оболочка. Одно легкое дуновение – и исчезнет без следа. Но, честное слово, не стоит беспокоиться за мисс Бойл. Каждый день ее поджидает и провожает до дома весьма положительный молодой человек. Кстати, сам он работает в Сити. Больше того, дважды по воскресеньям они отважно выезжали за город на пикник – вдвоем. – Никогда об этом не слышала. – А с чего бы ей вести с вами такие разговоры? Разве вы обсуждаете с ней личную жизнь? – В таком случае почему она рассказала о своей личной жизни именно вам? – Потому что я проявляю интерес к делам мисс Бойл, и внимание аристократа ей льстит. Однако молодая особа отличается завидным здравомыслием и никогда не позволит своей голове закружиться от моего яркого оперения. Яркое оперение? Что за самомнение! – Право, вы чрезвычайно себе льстите. – Научился у лорда Уайера. От безудержного хвастовства у слушателей быстрее вскипает кровь. Голос Гастингса звучал мягко, музыкально, а слова текли подобно звукам арпеджио под умелыми пальцами. Почему же она не замечала этого раньше? Ситуация начала раздражать. Хелена откинулась на спинку кресла и постаралась говорить с оттенком холодного нетерпения. – Зачем вы пришли? – Не зачем, а почему. Пришел, потому что я ваш давний верный друг и забочусь о вашем благополучии. Хелена усмехнулась. – Искренне тронута. Так что же именно вас беспокоит? Снова вам кажется, что мой корсаж не по размеру? Или, может быть, моя энергичная походка разрушает лондонские мостовые? – Ни то ни другое. Опасность заключается в мистере Мартине. – На этот счет мне уже доводилось слышать от вас немало предупреждений, – отмахнулась Хелена. – И все же вы не последовали ни одному из них. – В этом не виноват никто, кроме вас. Гастингс на миг опустил голову, а потом снова посмотрел прямо. Разве у него и прежде были такие синие глаза? – Готовы ли вы принять меня всерьез, если дам слово впредь никогда не требовать от вас поцелуя? Хелена только вздохнула. – Насколько я могу судить по вашим прошлым обещаниям, вместо поцелуя вы непременно придумаете что‑нибудь еще, столь же неприличное. – А что, если я пообещаю не подходить ближе чем на три фута? Тон, которым были произнесены эти слова, заставил не спешить с ответом. Что, если именно в эту минуту Гастингс говорил искренне? Хелена постаралась поскорее выбросить из головы предательскую мысль. – В таком случае, очевидно, потребуете, чтобы я разделась и привязала себя к кровати – точно так же, как описали в своем бесстыдном романе. А сами тем временем, любуясь мною с расстояния трех футов, будете предаваться мерзким утехам, которые свойственны мужчинам в подобных случаях. – Заметьте, идея принадлежит вам, – пробормотал Гастингс. Что ж, так‑то лучше. Насмешливый стиль куда более привычен для слуха, когда беседуешь с его милостью. Впрочем, противостоять ему оказалось ничуть не легче: пальцы на ногах продолжали судорожно поджиматься. – Подобные идеи вы прекрасно порождаете самостоятельно, без малейшей помощи с моей стороны. Гастингс театрально вздохнул. – Вижу, что в данной ситуации любые обещания совершенно бесполезны. – Абсолютно напрасны. Он встал. – Иногда полезно не обращать внимания на того, кто принес весть, и целиком сосредоточиться на содержании сообщения. Разве когда‑то я не оказался прав в оценке склонностей и поступков Билли Карстерса? И вот сейчас миссис Монтит вышла на тропу войны, так что игнорировать ее неуемную энергию и праведный гнев крайне опасно. Миссис Монтит была свояченицей Эндрю и считала себя бескорыстной и преданной защитницей добродетели. При этом добродетель в ее понимании сжималась до узких рамок строжайшего целомудрия. Она жила на свете исключительно ради высоких целей: чтобы разоблачить пороки юной девы, неосторожно позволившей лишнего одному из дерзких поклонников, или заклеймить позором распущенность молодой леди, проявившей благосклонность не к тому джентльмену, которого общество назначило официальным женихом. – Когда сообщение достойно внимания, я без труда абстрагируюсь от его источника, – высокомерно заверила Хелена. Тем не менее упоминание имени Билли Карстерса заставило ее задуматься. Прежде мисс Фицхью решительно отказывалась верить критическим суждениям Гастингса о двойственном характере любимого кузена, однако, к огромному сожалению, время развеяло заблуждения. – Подойдите к окну и посмотрите вниз. – На Флит‑стрит? Прекрасно знаю, как выглядит эта улица. – И все‑таки исполните мою просьбу. Взгляните на противоположную сторону, на второй фонарь справа. Гастингс послушался. – Там стоит человек и читает газету. Ничего особенного. – А стоит он на этом месте исключительно для того, чтобы я, не дай Бог, не вылезла в окошко, не спустилась по стене – заметьте, на глазах у всех – и не предалась предосудительным увеселениям. Кроме того, вам отлично известно, что возле второго выхода из комнаты сидит горничная и стережет, чтобы я не сбежала. Когда я иду на работу пешком, она следует на расстоянии двух шагов. Когда еду в экипаже, вознице строго‑настрого приказывают не выпускать меня нигде, кроме как на пороге этой конторы, где она уже ждет. А на балах и раутах рядом неизменно оказывается сестра или невестка. Даже в дамской комнате. Вопреки ожиданиям Хелены перечисление мер предосторожности, предпринятых семьей Фицхью, не произвело на виконта ни малейшего впечатления. – И это все? – Скажите, каким образом миссис Монтит удастся уличить меня в скандальных действиях, если нельзя даже чихнуть незаметно? – Я более высокого мнения о вашей изобретательности, мисс Фицхью. Да, пока еще бдительный надзор себя оправдывает, но пройдет немного времени, и вы придумаете способ вырваться из‑под контроля. – Дэвид, умолкнув, пристально посмотрел на Хелену. В глубине его синих глаз светилось что‑то опасно напоминающее искреннее участие. – Так вот, когда это произойдет и благоприятная возможность наконец‑то представится, умоляю проявить мудрость и выдержку и осознать, что далеко не все пути в равной степени достойны внимания. Некоторые, причем самые привлекательные, ведут прямиком к катастрофе. С этими словами он поклонился и ушел. Хелена попыталась вернуться к работе. Мисс Эванджелина Саут была не только талантливым писателем, но и ярким художником‑иллюстратором с твердой, умелой и в то же время сентиментальной рукой. Пруд выглядел очаровательно уютным и по‑весеннему зеленым, домики вокруг утопали в кудрявых зарослях плюща, а в ящиках на окнах буйно цвела герань. Большое полено, служившее лодкой для черепах – сезонных переселенцев из теплых краев – украшали симпатичные камышовые букеты, слегка похожие на веники. Но если раньше милые рисунки вызывали ностальгическую улыбку, то сейчас в душе родилось тревожное сомнение. Разве можно обнаружить хотя бы отдаленное сходство между жизнерадостной невинностью иллюстраций мисс Саут и откровенной непристойностью литературного опуса Гастингса? Хелена достала роман и быстро перелистала. Каждый рисунок, который трудно было назвать иначе как порнографическим, убедительно доказывал ошибочность ее предположений: между тонким мастерством лиричных пейзажей «Старого пруда» и грязными картинками «Невесты из Ларкспура» невозможно было обнаружить даже отдаленного сходства. Впрочем, за несколько страниц до конца рукописи попался пристойный рисунок. На этот раз невеста из Ларкспура оказалась одетой с головы до ног в платье, застегнутое до подбородка. Она лежала на траве, и широкие поля соломенной шляпы прикрывали лицо. Виднелись только губы, изогнутые в дразнящей – или насмешливой – улыбке. Сейчас, когда неловкость созерцания откровенной наготы пропала, идентичность стиля иллюстраций бросилась в глаза Хелены с шокирующей определенностью. Да, догадка родилась не на пустом месте: выбор цвета, характер линий, густота теней полностью совпадали и говорили убедительнее любых слов. Прежде чем мысли мисс Фицхью успели достичь логического завершения, в дверь снова постучали. Хелена поспешно захлопнула рукопись и убрала в ящик. – Войдите. Появилась секретарша. – Вам еще одна телеграмма, мисс. – Благодарю, мисс Бойл. Фиц писал совсем недавно. Может быть, вспомнил что‑то важное? Однако ни имя, ни адрес отправителя на листке был не указан, а текст оказался кратким и деловым.
«В следующий понедельник. Отель «Савой». Четыре часа. Спросите комнату Куэйда».
Дыхание остановилось. Эндрю. Наконец‑то! Хелена, прижав телеграмму к сердцу, живо представила радости долгожданного воссоединения. Прошло несколько минут, прежде чем восторг уступил место осознанию реальных трудностей: неустанное наблюдение делало свидание практически невозможным. Что ж, да будет так. Если граф Монте‑Кристо сумел совершить побег из неприступного замка Иф, то и она сможет избавиться от вездесущих соглядатаев. Внезапно Хелене вспомнились последние слова Гастингса, произнесенные подчеркнуто веско, почти с пророческой убежденностью: «Умоляю проявить мудрость и выдержку и осознать, что далеко не все пути в равной степени достойны внимания. Некоторые ведут прямиком к катастрофе». Хелена глубоко задумалась. Нет, никто не сможет помешать ее свиданию с Эндрю, и меньше всех, разумеется, Гастингс.
|