Интервью с Полом Самуэльсоном. Ности и неадекватного включения накопленного богатства и инвестицион-

ности и неадекватного включения накопленного богатства и инвестицион-

ных товаров, а при необходимости и независимых переменных, в матема-

тические функции, определяющие равновесие и тренды.

К 1939 г., благодаря тезисам диссертации Тобина, которую он защищал

в Гарварде, понятие богатства основательно вошло в функцию потребления.

Гениальная работа Модильяни, написанная в 1944 г., развила идеи Кейнса

образца 1936 г. Все больше и больше нас, американских кейнсианцев,

принадлежащих школе Надсена — Тобина, Мецлера, Самуэльсона, Моди-

льяни, Солоу... — начинала раздражать нерасторопность наших английских

коллег, таких как Кан и Робинсон. Отсутствие у них здравого смысла стало

явным после доклада Комитета Рэдклиффа в 1959 г. Кан в 1931 г., перед

которым я преклонялся, и поздний Кан, который мог заявить, что опреде-

ление MV=PQ содержит фиктивные переменные, — это два разных человека.

Безусловно, преувеличивал ли или преуменьшал Фридман тот факт, что

непродуманная политика бюджетного дефицита Рейгана могла систематич-

но приводить к повышению V путем стимулирования высоких процентных

ставок, — его макроэкономическая модель могла бы быть менее эксцен-

тричной.

Подозреваю, что большинство экономистов, получивших ученую степень

в МТИ начиная с 1980 г., не считают себя кейнсианцами. Но они, как и

другие современные экономисты во всем мире, используют модели, соз-

данные Самуэльсоном, Модильяни, Солоу и Тобином. Профессор Мартин

Фельдштейн на праздновании 350-летия Гарварда пожаловался, что на

втором курсе кейнсианцы пытались повернуть его против концепции сбе-

режений. Тобин и я были в той же группе и поначалу восприняли эти «не-

правильные» идеи, а начиная с 1955 г. мы оба стали приверженцами нео-

классического синтеза, который предполагает, что полная занятость и

жесткая налогово-бюджетная политика увеличили бы прирост основного

капитала в преддверии грядущего демографического цикла. В макроэко-

номических обзорах Фельдштейна я обнаружил многие из тех парадигм,

которые сегодня используются кейсианцами вроде меня.

С другой стороны, внутри любой школы бывают расколы. Тобин и Мо-

дильяни никогда не признавали Роберта Эйснера или Сидни Вайнтрауба

неокейнсианцами, поскольку они отрицали, что снижение реальных про-

центных ставок может увеличить прирост основного капитала за счет теку-

щего потребления. Я также не рассматриваю как оптимальный вариант и

функциональные финансы Лернера, закрывающего глаза на наличие бюд-

жетного дефицита любого объема до тех пор, пока он не станет причиной

роста инфляции.

В 1990 г. я думал, что никогда больше не столкнусь в реальном мире с

ловушками ликвидности или парадоксом сбережения, который имел место

во времена Великой депрессии и который также помог в формировании