Главные события в истории семиотики 6 page

Б. Согласно информационно-семиотической концепции исто­рии (динамики) культуры, «первотолчою>, элементарный «сдвиг» В системе связан с Д и а л о r о м семиотических феноменов, про­исходящим при актуализации их различий. Первопричину разли­чий культурных объектов Лотман видит в асимметрии левизны ­правизны, которая «от генетико-молекулярного уровня до самых сложных информационных процессов является базой диалога ­основы всех смыслопорождающих процессов» (там же, 24). Рас­крывая семиотические механизмы эволюции культуры, Лотман стремится увидеть их с позиций общенаучного современного зна­ния - в терминах общей теории систем, теории информации, теории связи, термодинамики, биологии, медицины. Характерно в этой связи определение культуры как «устройства, вырабатыва­ющего информацию. Подобно тому, как биосфера с помощью сол­нечной энергии перерабатывает неживое в живое (Вернадский), культура, опираясь на ресурсы окружающего мира, превращает не-информацию в информацию. Она есть антиэнтропийный ме­ханизм человечества» (там же, 9).

В. Семиотическая концепция поведения: поведенческий узус в ряду социальных семиотик и поведение как «тексты» частной жизни человека. В отличие от исследователей архаических обществ, хоро­шо изучивших семиотику ритуала и его информационно-органи­зующую роль в жизни племени, Лотман обратился к более разно­образным (чем ритуал) видам поведения, в том числе к п о в с е­Д н е в н о м у поведению человека, причем человека Нового вре­мени^l. Во второй половине XVIП в., пишет Лотман, «бурный рост знаковости бытового поведения повлек за собой не только об­разование иерархии, дублирующей табель о рангах, в дамской одежде, количестве лошадей в упряжке и проч.², но И полное переосмысление "обхождения" - движение в жест. Это время оз­наменовалось не только созданием новой, европеизированной иерархии поведения, но и созданием новой категории в "поэтике поведения" - стилистики поведения. Последнее означало, что в рамках одной и той же нормы социального поведения возможна была синонимия жеста, различные способы высказывания одно­го и того же семантического содержания. <... > Следующим шагом

I Естественно, соотечественников особенно привлекает то, что Лотман ана­лизирует русский быт недавнего прошлого - ХУПI и XIX вв., Т.е. время, кото­рое хорошо документировано и, благодаря классической литературе, в той или иной мере каждому знакомо.

2 В этом месте Лотман ссылается на указы 1740 и 1742 ГГ. о нормах шелковой парчи, штофа и кружев для дам разных классов.

Лекция 11. ГЛАВНЫЕ СОБЫТИЯ В ИСТОРИИ СЕМИОТИКИ 83

в создании "поэтики поведения" в русской культуре XVIII в. яви­лась категория амплуа, своеобразной поведенческой маски»; за ней последовала «замена поэтики маски в системе поведения поэтикой сюжета» (Лотман 1976, 295 - 296). Подробнее - в работе Лотмана «Поэтика бытового поведения в русской культуре XVIII века» (см.:

Лотман 1992,248-268).

Постепенно в работах Ю. М.Лотмана, а также Б.А. Успенского исследование семиотики поведения трансформируется в historia sub specie seтioticae 'история под углом зрения семиотики' (см.:

Успенский 1976); Лотман, Успенский 1985; Живов, Успенский 1987), а также п. 17.6.

Об идеях Лотмана и его методологии семиотики см. работы немецкого слависта и культуролога к Аймермахера «Методологи­ческие аспекты научной деятельности Ю. М.Лотмана (пятидеся­тые и шестидесятые годы)>> и «Ю. М.Лотман: семиотический ва­риант интегративной культурологии» (см.: Аймермахер 1998).

Вячеслав Всеволодович Иванов (р. 1929) и Влади­мир Николаевич Топоров (1928-2005). Вяч. Вс. Ива­нов и В. Н. Топоров, как и Ю. М.Лотман, были не только генера­торами семиотических идей, но и ключевыми фигурами в плани­ровании и организации семиотических исследований в СССР (в академическом Институте славяноведения, позднее также и в МГУ им. М. В.Ломоносова). Однако до горбачевской либерализа­ции это фактическое лидерство почти не имело официального признания (в форме должностей, степеней, званий). Иванов, с присущим ему «гладиаторским началом» (характеристика Т. М. Ни­колаевой), был последовательным защитником либерально-демок­ратических ценностей и поэтому находился в естественной оппо­зиции к тоталитарной власти.

Говоря о методологической конфликтности тартуской семио­тики и в этой связи об уходе большинства ее московских авторов в частные гуманитарные дисциплины (ср. сказанное в пп. 17.1 на­стоящей книги), А. М. Пятигорский замечает: «Единственным вер­ным семиотиком после Романа Якобсона остается Вяч. Вс. Ива­нов, так мне кажется» (НЛО. - 1994. - NQ 3. - С. 79).

Далее представлены важнейшие для развития семиотики идеи и разработки академиков РАН Иванова и Топорова.

А. Развитие идей об универсальной значимости парных симво­лов в истории сознания и культуры. Подробно о nарных символах (варианты терминов: бинарные оппозиции, двоичные противопо­ставления) написано в книге (см.: Иванов, Топоров 1965), в ряде совместных статей этих авторов, в книге (см.: Иванов 1978), поз­же - в ряде статей Иванова и Топорова в двухтомной энциклопе­дии «Мифы народов мира» (М., 1987 -1988): см. «Близнечные

86 Ч а с т ь пер в а я. ОСНОВНЫЕ ПОНЯТИЯ И ИСТОРИЯ СЕМИОТИКИ

рую <... > в Бога... рожденна, не сотворенна. Эта правка вызвала острейшее неприятие противников церковных реформ Никона (будущих старообряд­цев). Они считали, что устранение союза а ведет к еретическому понима­нию сущности Христа - как если бы он был сотворен. Один из защитни­ков прежней формулы дьякон Федор писал: «И сию литеру а святии отцы Арию еретику яко копие острое в скверное его сердце воткнули. <в. > И кто хощет тому безумному Арию еретику друг быти, той, якоже хощет, отметает ту литеру а из Символа веры. Аз ниже помыслити того хощу И святых предания не разрушаю» (цит. по: Субботин, т. YI, 12). Ср. также оценку этого исправления иноком Авраамием: «Ты же смотри, яко по деиству сатанинину едина литера весь мир убивает». Отчаявшись вернуть прежнее чтение Символа веры - с союзом а (церковно-славянское на­звание буквы а - «азъ»), старообрядцы грозили никонианам адом: «И за единой аз?>, что ныне истребили из Символа, последующим вам быти всем во аде со Ариемъ еретиком» (Субботин, т. УН, 274).

Дальнейшее развитие темы не конвенционального отношения к знаку см. в работе Успенского (1996) "Lingvistica sacra: Констан­тин Философ как филолог (Богословские основания лингвисти­ческих решений)", опубликованной в трехтомнике (см.: Успен­ский 1996 - 1997).

Б. Книга Б.А. Успенского «Поэтика КОмпОЗИЦИИ» явилась в мос­ковско-тартуской школе первым и ставшим классическим опы­том последовательного семиотического анализа крупной литера­турной формы «<Войны и мира» Толстого; см.: Успенский 1970). В издательстве «Искусство» «Поэтика композиции» Успенского от­крывала книжную серию «Семиотические исследования по тео­рии искусства», с заглавной греческой буквой «Сигма» и направ­ленной из нее стрелкой на обложке... Второй книгой серии стала «Структура художественного текста» Ю. М.Лотмана, вышедшая в том же году (см.: Лотман 1970). Однако после этих изданий новых книг в серии не появилось.

Центральная категория «Поэтики композиции» - это «точка зрения» (то, что в западной лингвистике называют эмпатией), которая трактуется Успенским как главная проблема композиции разных видов искусств: художественной литературы, изобразитель­ного искусства, кино, в меньшей мере - театра. В литературе ху­дожественный текст организуют несколько «точек зрению>, Т.е. несколько позиций, с которых ведется повествование. Различие между «точками зрению> обусловливает различие в пространствен­но-временном плане, в планах «идеологии» (выбор оценок), «фра­зеологию> (выбор языковых средств) и «психологию> (передача восприятия, которое опирается на то или иное индивидуальное сознание - повествователя или персонажа). В изобразительном искусстве точка зрения выступает как проблема перспективы, в кино - как проблема монтажа.

Лекция 11. ГЛАВНЫЕ СОБЫТИЯ В ИСТОРИИ СЕМИОТИКИ 87

в заключительном (седьмом) разделе книги, озаглавленном «Структурная общность разных видов искусства. Общие принци­пы организации произведения в живописи и литературе», Успен­ский указывает на ряд принципов представления «содержания», О б щ и х для литературы и изобразительного искусства (напри­мер, различение внутренней и внешней «точек зрения» в художе­ственном повествовании и про изведении изобразительного искус­ства; проблема «рамок», т. е. границ между миром реальным и миром изображаемым; общесемиотическая' проблума «конца» и «начала» произведения в художественном тексте).

В. В ряде работ начала 1970-х годов Успенский разработал се­миотическую концепцию иконы (см.: Успенский 1970[а], Успен­ский 1971). Различая теологию иконы (т.е. ее культовое на­значение; отношение верующих к иконе как к знаку, включая полемику иконоборцев и иконопочитателей) и с е м и о т и к у иконы (как я зык иконописи, т. е. совокупность художествен­ных возможностей - принципов писания икон), Успенский выявляет ряд отличий языка древней иконописи от языка новой живописи (ренессансной и послеренессансной). При этом автор указывает на некоторые параллели меЖдУ языками разных ис­кусств (например, значимость выбора внешней или внутренней точки зрения в художественном повествовании и в живописном изображении, где выбор прямой или обратной перспективы со­ответствует внешней или внутренней точке зрения на изобража­емое). Исследуя функции более и менее условных компонентов живописного произведения, Успенский формулирует общесе­миотическую закономерность, согласно которой условность возрастает на периферии про- изведения. С другой стороны, «относительное возрастание условности изображения может ис­пользоваться как способ художественной дифференциации эле­ментов по их семиотической значимости в изображении» (Ус­пенский 1995, 294).

В 20-м выпуске «Трудов по знаковым системам» Успенский выступил как первый историк тартуско-московской школы (см.:

Успенский 1987); работа перепечатана также в других изданиях (см.: Лотман 1994; Успенский 1996 -1997).

Важнейшие публикации по семиотике в 1970-1980-х годах. В СССР в эти годы круг работ по семиотике расширился. В 1970 г. в первую книгу трехтомного академического «Общего языкознания» вошла большая (100-страничная) глава

I Общее языкознание: Формы существования, функции, история языка / отв. ред. Б.А. Серебренников. - М., 1970.

88 Часть первая. ОСНОВНЫЕ ПОНЯТИЯ И ИСТОРИЯ СЕМИОТИКИ

«Знаковая природа языка», три раздела которой - «Понятие язы­кового знака», «Язык В сопоставлении со знаковыми системами иных типов» И «Специфика языкового знака (в связи с законо­мерностями развития языка)>> - были написаны соответственно А.А.УфимцевоЙ, Т.В.БулыгиноЙ и Н.Д.АрутюновоЙ.

в академическом общем языкознании помимо блока позитивных све­дений о семиотических категориях и широкой библиографии по семио­тике ценной была за Щ и т а семиотики - не полемическая или фрон­дирующая, но более глубокая, путем показа ее методологической значи­мости для исторических и семантических исследований языка. В стране, где власти всегда с подозрением смотрели на филологическое внимание к форме, важно было подчеркнуть, что семиотичность подхода к языковым явлениям, объективно двойственным (межуровневым) и по­тому спорным, состоит в приоритетном внимании к их Ф у н к Ц и о­Н ал ь н о й стороне. Н.Д.Арутюнова писала в этой связи: «Поскольку знаковая функция языка в процессе коммуникации (т.е. отнесения еди­ниц языка к элементам опыта, денотатам) непосредственно регулирует­ся означаемым знака, а не его означающим, можно полагать, что функциональные критерии больше соответствуют семиотическому подходу к языку и в этом смысле являются более структурными» (цит. по: Общее языкознание 1970, 175). «Общая идея, на которую опирается лингвист в своих оценках, определяется именно семиотическим (функ­циональным) подходом к языку» (там же, 173).

В 1971 г. выходит книга Ю. С. Степанова «Семиотика», где были представлены пять направлений в семиотике (биосемuоmика, этно­семиотика, лингвосемuотuка, абстрактная семиотика и общая се­миотика) и на самом разном материале - от языков пчел и рыб до театра, индейских ритуалов и логических парадоксов - пока­заны закономерности синтактики, семантики и прагматики в жизни знаковых систем. В богатой идеями книге Ю. С. Степанова особенно ценной представляется мысль о разных ступенях семио­тического процесса (семиозиса), имеющего места в обществе и природе, что позволяет в разнообразии семиотик видеть града­цию: «язык - менее язык - еще менее язык - не язык» (Степа­нов 1971, 107).

Всеобщему интересу к семиотике на фоне труднодоступности репрезентативных источников как нельзя более отвечала антоло­гия «Семиотика», составленная в 1983 г. Ю. С. Степановым.

Наряду с важными для семиотики ХХ в. зарубежными работами, ан­тология знакомила с семиотическими идеями, высказанными в малоиз­вестных и иногда тематически неожиданных работах знаменитых рус-

I Ю. С. Степанов написал также вступительную статью к книге и коммента­рии к большинству ее разделов (комментарии к работам Ч.Пирса и А.Вежбиц­кой были написаны Т. В. БулыгиноЙ).

Лекция 11. ГЛАВНЫЕ СОБЫТИЯ В ИСТОРИИ СЕМИОТИКИ 89

ских авторов, - таких как статья Н. С. Трубецкого (1926) о «Хожении за три моря» Афанасия Никитина; глава из книги Андрея Белого «Поэзия и слова» (1922), в которой предлагался метод такого суммирующего про­чтения текста, который позже назовут контент-анализом; работа А. А. Ре­форматского (1922) «Опыт анализа новеллистической композицию>; перевод с итальянского статьи В.Я.Проппа (1966), отразившей дискус­сию между ним и к'Леви-Стросом (см.: Семиотика 1983).

Из важных для семиотики последующих работ Ю. С. Степанова следует указать особенно на монографию «В трехмерном пространстве языка...» (1985), статью «Семиотика» (ЛЭС 1990), опыт сло­варя ключевых понятии русскои культуры «Константы» (см.: Сте­панов 1985; Степанов 1990; Степанов 1997).

В 1980-х годах глава о семиотике искусства была включена в популярную и вместе с тем профессиональную книгу Ю.Б. Борева «Эстетика», которая многократно и массовыми тиражами издава­лась в СССР и за рубежом. В этой главе два раздела: 1) «Семиоти­ка эстетической и художественной деятельности» и 2) «Искус­ство как язык>. Существенно, что несмотря на вводно-ознако­мительныЙ характер главы «Эстетика - семиотика искусства», Ю. Б. Борев быстро переходит от азов семиотики к ее дискуссион­ным вопросам и сам ставит такие вопросы (например, о функцио­нальноЙ типологии знаков в искусствах или о метазнаках художе­ственнои культуры).

С 1971 г. в ВИНИТИ стали выпускаться периодические сбор­ники «Семиотика и информатика», в которых впервые увидели свет многие семиотические работы, воспринимаемые сеЙчас как классика лингвосемиотики. См. специальный (35-Й) выпуск «Се­миотики И информатики» (М., 1997), в котором воспроизведены избранные статьи из разных выпусков издания (за 1974-1986 п.). Лингвосемиотические работы публиковались также в журнале «Научно-техническая информация» (НТИ).

Никита Ильич Толстой (1923-1996) и культуроло­- гическая семиотика в российской этнолингвистике.

Развитие культурологической семиотики стимулировалось такими академическими книгоиздательскими сериями, как «Исследова­ния по фольклору и мифологии Востока» (основана в 1969 гУ, «Славянское И балканское языкознание» (основана в 1975 г.), «Сла­вянскиЙ И балканский фольклор» (основана в 1971 г.), «Тра­диционная духовная культура славян» (основана в 1991 г.). Авто-

1 ВИНИТИ - Всесоюзный Институт научной и технической информации; сейчас - Всероссийский.

2 Серия открьшась 2-м русским изданием знаменитой «Морфологии сказки,> В. Я. Проппа, к тому времени переведенной на 6 языков.

90 Ч а с т ь пер в а я. ОСНОВНЫЕ ПОНЯТИЯ И ИСТОРИЯ СЕМИОТИКИ

ритетным направлением и организационным центром семиоти­ческих исследований по лингвокультурологии стала школа рос­сийской этнолингвистики академика н.и. Толстого. Объединяя лингвистику и этнографию, исследуя язык сквозь призму чело­веческого сознания, обрядового и бытового поведения, этно­лингвистика естественным образом, по мере углубления в се­мантику значимых для понимания культуры слов, приходила к исследованию, и в том числе к реконструкции, категорий ду­ховной культуры. В 1970-х гг. Н. И. Толстой выдвинул идею созда­ния этнолингвистического словаря славянских древностей. Рабо­та над словарем началась в Институте славяноведения и балканистики АН СССР. В 1984 г. был опубликован пробный выпуск словаря, отразивший развитие методологии этнолингвистики и поиски формы лексикографического представления исследова­тельских результатов!. В 1995 и 1999 гг. вышли в свет два первых тома «Славянских древностей» (более 500 словарных статей) из планируемых пяти томов (см. СлДр 1995, СлДр 1999). Параллель­но продолжается разработка методов семиотической культуро­логии. Ср. формулировку проблематики IV Чтений (апрель 2000 г.) памяти Н. И. Толстого: «Признаковое пространство культуры» И поставленный на Чтениях вопрос о соотношении, с одной сто­роны, различных объективных признаковых характеристик объек­тов и действий, а с другой, - «признаков» В символическом языке культуры, формирующихся в результате процессов семан­тизации и символизации объективных признаков (см.: Призна­ковое пространство 2002).

По словам одного из рецензентов первого тома «Славянских древностей», при сравнении словаря с его пробным выпуском «заметен некоторый дрейф по направлению от лингвистики (эт­нолингвистики) К этнографии (этносемиотике»>2.

Это впечатляющее научное предприятие («первый В славис­тике опыт энциклопедического словаря традиционной духовной культуры всех славянских народов», как сказано в издатель­ской аннотации издания) показывает, что принципы семиоти­ки создают надежное теоретическое и методологическое осно­вание в крупном коллективном и многолетнем исследователь­ском проекте.

В своих истоках культурологическая семиотика Толстого связа­на не только с традициями дореволюционной российской фило-

I Этнолингвистический словарь славянских древностей: Проект словника.

Предварительные материалы / Отв. ред. Н. и. Толстой. - М., 1984.

2 Юдин А.В. [Рецензия на издание:] Славянские древности: Этнолингвисти­ческий словарь: В 5 т./ Под ред. Н. и. Толстого. - Т. 1: А-Г. - М., 1995// Вопро­сы языкознания. - 1997. - NQ 2. - С. 173.

Лекция 11. ГЛАВНЫЕ СОБЫТИЯ В ИСТОРИИ СЕМИОТИКИ 91

логии (Ф. и. Буслаев, А. Н.Афанасьев, А.А. Потебня, А. Н. Весе­ловский, д. К. Зеленин), но и с идеями московско-тартуского се­миотического круга 1960-1970-х п. хх в.!. В 1980-1990-х п. в школе Толстого активно разрабатывались методы семиотического моделирования гуманитарных объектов; при этом были получены значительные, понятные до наглядности и общеинтересные ре­зультаты. Н.И. Толстой показал, в частности, плодотворность при­менения понятия «грамматика» к исследованию народной духов­ной культуры, возможность «морфологического» (парадигмати­ческого, т. е. связанного с составом - «инвентарем» - знаков) и «синтаксического» (синтагматического, связанного с сочетанием знаков) описания ее структуры, необходимость различения, ин­варианта и варианта, системы и текста.

В работе 1980 г. «Неравномерность развития звеньев языковой и мифологической системы в этнолингвистике» Толстой пока­зал (с опорой на представления о диалектной и этнографической картах Славии) не только изоморфность пучков uзоглосс с пучка­ми «uзопрагм» (линий, выделяющих ареалы одинаковых предме­тов материальной культуры) и пучками «uзодокс» (линий, выде­ляющих ареалы одинаковых явлений духовной культуры)2, но И необходимость учитывать неравномерность их развития и разную представленность в наблюдаемых фактах. «Сама структура текста в некоторых разделах («жанрах») народной духовной культуры, ска­жем, в таком существенном разделе, как обряды, сложнее языко­вого текста, так как представляет собой единство вербального (сло­весного), реального (предметного) и акционального (действен­ного плана»> (Толстой 1997 -1999, III, 46).

В статье, открывающей I том «Славянских древностей», Ники­та Ильич и Светлана Михайловна Толстые подчеркивали мето­дологическую связь этнолингвистики с идеями и методами струк­турализма и семиотики. Эта преемственность проявляется в трех основных моментах.

1 Некоторые работы Толстого впервые были напечатаны в тартуских семио­тических сборниках: «Из заметок по славянской демонологии. 1. Откуда дьяволы разные?,> (1974), «О жанре "обмирания" (посещения того света)>> (1979, совмест­но с С.М. Толстой), «Из "грамматики" славянских обрядов» (1982). Воспроизве­дения названных работ в новой авторской редакции см. в книгах: Толстой 1995; Толстой 1997-1999.

2 В лингвогеографии uзоглосса (от греч. isos - 'равный, одинаковый' и греч. geossa - 'язык, речь') - это линия на карте, соединяющая точки распростране­ния того или иного языкового явления (тем самым выделяя его ареал); uзопрагма (от isos и греч. pragma - 'дело, действие') очерчивает ареал распространения предмета и соответствующего действия (с помощью этого предмета или над ним); изодокса (от isos и греч.d6ха- 'мнение, представление, предположение') очер­чивает ареал бытования определенного представления (концепта, поверья, при­меты, запрета и т.п.).

92 Ч а с т ь пер в а я. ОСНОВНЫЕ ПОНЯТИЯ И ИСТОРИЯ СЕМИОТИКИ

Во-первых, это «осознание "м О р Ф о л о г и и" и структуры об­рядовых и других форм народной культуры, раз л о ж и м о с т и сложных культурных образований на простые элементы, повто­ряемости отдельных элементов или целых их блоков в разных фраг­ментах культурной традиции. Когда В.Я. Пропп показал на приме­ре волшебной сказки, что набор возможных функций, из кото­рых составлено бесконечное многообразие сказочных сюжетов, конечен и даже невелик (см.: Пропп В.я. Морфология сказки. ­2-е изд. - М., 1969), когда он позднее продемонстРировал свою идею морфологии на материале русских календарных праздни­ков, выделив некоторые ритуальные действия, повторяющиеся в составе разных обрядов (см.: Пропп В.я. Русские аграрные празд­ники. - Л., 1963), метод разложения сложного целого на простые составляющие, столь элементарный во всяком научном анализе, был признан приложимым к такой сложно организованной обла­сти, как духовная культура - обычаи, обряды, верования, мифология»I.

Во- вторых, это идея содержательного единства разных семио­тик (кодов) одной культуры или одного социума. «Другая идея, облегчающая возможность парадигматического подхода, состоит в том, что культура, как показали новые исследования архаиче­ских культурных традиций, в том числе и славянских, представ­ляет собой иерархически организованную с и с т е м у разных кодов, т. е. вторичных знаковых систем, использующих разные формальные и материальные средства для кодирования одного и того же содержания, сводимого в целом к "картине мира", к ми­ровоззрению данного социума (для древних славян - к языче­ству). Эти разные коды (например, космогонический, раститель­ный, энтомологический, ономастический и т.д.) оказалось воз­можным соотнести друг с другом по способу перевода с языка на язык через общий для них содержательный план, служащий как бы языком-посредником» (там же, 7).

В-третьих, это идея выявления в языке культуры его глубин­ного уровня - системы функционально-символических инвари­антов, объединяющих серии наблюдаемых знаков. «Еще одна, бо­лее общая, задача, решаемая не в рамках отдельной словарной статьи, а в рамках всего словаря, - выявление «парадигм» языка культуры или, если пользоваться лингвистической терминологи­ей, - синонимических рядов единиц, выступающих как "изо­функциональные", Т.е. способные иметь одно и то же символи­ческое значение и одинаковую прагматическую функцию в куль­турных текстах. Например, в качестве символов множественности и изобилия могут выступать зерно, мак, муравьи, песок, листья и

1 Толстые Н.и. u С.М. О словаре «Славянские древности» I СлДр 1995, 7.

Л е к Ц u я 11. ГЛАВНЫЕ СОБЫТИЯ В ИСТОРИИ СЕМИОТИКИ 93

Т.П.; семантика изгнания, уничтожения может выражаться дей­ствиями - битьем, разрыванием на части, сжиганием, потопле­нием, забрасыванием на крышу, на дерево и Т.П. или "отгонны­ми" предметами - косой, метлой, ска.i1КОЙ и т. П.; В значении апотропея (предмета, способного предотвратить несчастье. - н.М.) может выступать множество различных предметов: при выгоне скота под порог хлева подкладывают ниты, бердо!, пояс, топор, метлу, замок и т. п. Число И состав таких рядов, в которые входит каждый элемент культурного языка, определяют' его культурную (симво­лическую) семантику и ритуальную функцию» (там же, 7).

Особая, по-своему исключительная, ценность словаря «Сла­вянские древности» для семиотики связана с тем, что здесь семио­тические идеи реалиJзованы в масштабной практике коллектива исследователей и при этом в рамках издания, адресованного ши­рокому кругу читателей. Трудно сказать, единая ли это линия раз­вития семиотики: ранние, 1960-х П., тартуские «Труды по знако­вым системам», производившие впечатление полуэзотерических и элитарных фантазий на вольные, часто мало связанные между собой, темы, с одной стороны, а с другой - этнолингвистика Н. И. Толстого, продолжающаяся в XXI в. в многотомной И ти­ражной культурологической энциклопедии-бестселлере. Однако при любом ответе на вопрос, все более очевидно, что в методоло­гии гуманитарного знания позиции семиотики упрочились; ее категории стали более отчетливыми и реалистичными, методы ­более определенными, а их применение - более последователь­но и результативно.

В подтверждение сказанного приведу один из многих возможных при­меров. Теоретически несложное понятие о явлениях, сочетающих в себе знаковые и незнаковые (утилитарные) функции (см. п. 7), применитель­но к бытовому поведению людей оказывается не всегда ясным. Поэтому в работе над словарем «Славянские древности» были сформулированы принципы выделения отдельного знака реконструируемого языка куль­туры. Вот как они представлены в вводной статье Словаря (см.: Толстые 1995).

1. Для знака обязательно наличие самостоятельной культурной функ­ции в данном языке: «... словник словаря должен отразить практически необозримое множество элементов реального мира, получающих то или иное значение в сфере культуры, хотя далеко не все факты реальной действительности и человеческого существования получают "культур­ную отмеченность", Т.е. приобретают знаковую функцию в культурных текстах. Язык культуры отличается ярко выраженной избирательностью. Одинаковые с точки зрения повседневной, бытовой практики реалии внешнего мира получают в языке культуры разную символическую зна-

1 Ниты, бердо - термины народного ткачества.

94 Ч а с т ь пер в а я. ОСНОВНЫЕ ПОНЯТИЯ И ИСТОРИЯ СЕМИОТИКИ

чимость. Например, волк, кукушка, верба занимают очень важное место в системе культурных символов, а прагматически близкие к ним лиса, дятел, черемуха фактически лишены культурных функций (ср. также куль­турное значение бороны, топора, горшка, с одной стороны, и лопаты, молотка, миски - с другой). Критерий з н а ч и м о с т и, таким образом, является главным в решении вопроса о включении того или иного факта в словарь» (там же, 9).

2. Релевантность в пределах Славии культурной функции того или иного факта духовной культуры доказывается его наличием во взаимно удаленных ареалах. «... если В Полесье существует поверье, что палкой, которой вызволяли лягушку из пасти змеи, можно отогнать тучу, и если точно такое же поверье отмечено у южных славян, то такая параллель, повторяемость на разных, удаленных друг от друга, территориях застав­ляет признать этот факт неслучайным и нуждающимся в интерпрета­ции» (там же, 9).

3. В пределах одной локальной традиции мифологическая отмечен­ность определенной реалии обычно коррелирует с повторяемостью дан­ной реалии в разных разделах духовной культуры. «Так, например, тот факт, что борона используется у восточных славян для того, чтобы вы­следить ведьму (смотрят через борону), чтобы увидеть игру солнца на Пасху, на Купалу или на Петра, что на бороне катают молодых или тещу, что в виде бороны пекут весенние хлебцы и Т.Д., безусловно, свиде­тельствует о культурной, знаковой функции этого предмета» (там же, 9).

Отвечая на теоретически не простой вопрос о том, что, соб­ственно, является е Д и н и Ц е й я зык а духовной культуры (и что толкует в отдельной словарной статье энциклопедия «Сла­вянские древности»), Н. И. и С. М. Толстые писали: «Реалии в ши­роком смысле (предметы и явления внешнего мира, лица, дей­ствия, растения, животные, их свойства и отношения) являются (в нем в словаре. - Н. М.) объектом толкования; их названия ­компонентом формальной характеристики, а семантика и функ­ции - компонентом содержательной дефиниции. Вместе с тем очевидно, что реалия в ее физическом, вещественном понима­нии не может иметь смысла, семантики. Носителем семантики может быть лишь знак, который в языке культуры может манифе­стироваться по-разному, в том числе и реальными предметами, лицами, животными и т. п. (например, реальным деревом, кото­рое в обряде обвязывают соломой, которому угрожают топором, на которое вешают рубаху больного, под которым закапывают умер­шего некрещеным младенца и т.д.). Следовательно, подлинным объектом толкования в словаре оказываются не сами реалии и не их ментальные корреляты (концепты, понятия, образы), а соот­ветствующие им з н а к и языка культуры в целом (в единстве их "реальной" формы и символического содержания»> (там же, 8).