Органические побуждения индивида и их влияние на способы осуществления поведения личности

«Потребности нужды» и «потребности роста»

К органическим побуждениям индивида, имеющим видотипичный характер, относятся побуждения голода, жажды, половое побуждение, выступающие как органические предпосылки осуществления деятельности. «В психологии потребностей нужно с самого начала исходить из следующего капитального различения: различения потребности как внутреннего условия, как одной из обязательных предпосылок деятельности и потребности как того, что направляет и регулирует деятельность субъекта в предметной среде»[114]. Ïîòðåáíîñòü êàê îðãàíè÷åñêàÿ ïðåäïîñûëêà äåÿòåëüíîñòè ñóáúåêòà îòíîñèòñÿ ê èíäèâèäíûì ñâîéñòâàì, ïðîÿâëÿþùèìñÿ â àêòèâàöèè è âîçáóæäåíèè, â îáëàäàþùåé ñëàáîé ñåëåêòèâíîñòüþ ïîèñêîâîé àêòèâíîñòè, ò. å. â ôîðìàëüíî-äèíàìè÷åñêèõ õàðàêòåðèñòèêàõ äåÿòåëüíîñòè ÷åëîâåêà. Ïîñëå âñòðå÷è îðãàíè÷åñêîãî ïîáóæäåíèÿ ñ òåì èëè èíûì îáúåêòîì ïîòðåáíîñòü ïðåîáðàçóåòñÿ â ìîòèâ äåÿòåëüíîñòè ëè÷íîñòè è íà÷èíàåò îïðåäåëÿòü íàïðàâëåííîñòü ïîâåäåíèÿ. Ôîðìàëüíî-äèíàìè÷åñêàÿ õàðàêòåðèñòèêà ïîáóæäåíèÿ ïðè ýòîì íå èñ÷åçàåò, à íà÷èíàåò âûñòóïàòü â èíîé ôîðìå — â ôîðìå ïîáóäèòåëüíîé ñèëû ìîòèâà ëè÷íîñòè.  ïñèõîëîãèè ëè÷íîñòè îñíîâíîå âíèìàíèå óäåëÿåòñÿ èçó÷åíèþ ìîòèâîâ ïîâåäåíèÿ, â òî âðåìÿ êàê ïîáóæäåíèÿ èíäèâèäà, ò. å. òå îðãàíè÷åñêèå ïðåäïîñûëêè, êîòîðûå îïðåäåëÿþò äèôôóçíóþ ïîèñêîâóþ àêòèâíîñòü, èçó÷åíû íåäîñòàòî÷íî. Ýòè ïîáóæäåíèÿ õàðàêòåðèçóþò êàê ïîòðåáíîñòè íóæäû (À. Ìàñëîó) èëè ïîòðåáíîñòè ñîõðàíåíèÿ (Ï. Â. Ñèìîíîâ), êîòîðûå ïîä÷èíåíû ïðèíöèïó «ðåäóêöèè íàïðÿæåíèÿ», ñòðåìëåíèþ ê äîñòèæåíèþ ðàâíîâåñèÿ, ãîìåîñòàçà. Çà ðàñ÷ëåíåíèåì ïîòðåáíîñòåé íà «ïîòðåáíîñòè íóæäû», ïðèñóùèå èíäèâèäó, è «ïîòðåáíîñòè ðîñòà», ïðèñóùèå ëè÷íîñòè, ñòîèò ïðåäñòàâëåíèå îá èåðàðõè÷åñêîé óðîâíåâîé îðãàíèçàöèè ëè÷íîñòè, â îñíîâå êîòîðîé ðàçìåùåíû áàçàëüíûå áèîëîãè÷åñêèå ïîòðåáíîñòè, à íà âåðøèíå — ñîöèàëüíûå ïîòðåáíîñòè.

П. В. Симонов предпринимает попытку рассмотреть проблему побуждений в контексте эволюционного подхода, напоминая, что элементарной единицей эволюции является популяция, а не отдельная особь. Он также отмечает, вслед за А. А. Ухтомским, что с возникновением социального образа жизни «...основной тенденцией развития мотивов (потребностей. — А. А.) является экспансия в смысле овладения средой во все расширяющихся пространственно-временных масштабах (хронотопе), а не редукция как стремление к защите от среды, уравновешенности с ней, разрядке внутреннего напряжения... Эта тенденция развития («потребности роста»), по терминологии западных авторов, может реализоваться только благодаря ее диалектическому единству со способностью к сохранению живых систем и результатов их деятельности, благодаря удовлетворению потребностей нужды»[115]. Òàêèì îáðàçîì, Ï. Â. Ñèìîíîâ ðàçäåëÿåò ïîáóäèòåëüíóþ ñôåðó ÷åëîâåêà êàê áû íà äâå ïîäñèñòåìû, îäíà èç êîòîðûõ îáåñïå÷èâàåò ãîìåîñòàç è â ýâîëþöèîííîì àñïåêòå âûðàæàåò îáùóþ òåíäåíöèþ ê ñîõðàíåíèþ âèäà, äðóãàÿ ïîäñèñòåìà, â ñîñòàâ êîòîðîé âõîäÿò, íàïðèìåð, ïîòðåáíîñòè ïîçíàíèÿ, âûðàæàåò òåíäåíöèþ ðàçâèòèÿ âèäà íà óðîâíå îòäåëüíîãî èíäèâèäà. Ðàññìîòðåíèå ïðîáëåìû ïîáóæäåíèé èíäèâèäà ñ ïîçèöèè ýâîëþöèîííîãî ïîäõîäà ïðåäñòàâëÿåò âàæíûé øàã â ïðåîäîëåíèè ïðåîáëàäàþùåãî â ïñèõîëîãèè èçó÷åíèÿ ïîòðåáíîñòåé, èçîëèðóþùåãî ïîòðåáíîñòè èç ïðîöåññà ðàçâèòèÿ â ñîöèàëüíîì îáðàçå æèçíè.

Вместе с тем подобный анализ человека в известном смысле остается в рамках расчленения потребностей сферы индивида на биологические потребности, подчиняющиеся закономерностям естественного отбора, и присущие человеку социальные потребности. Несколько иной вариант анализа биологических потребностей предлагает известный этнограф С. А. Арутюнов. Он отмечает, что уже на уровне чисто биологических явлений, например родов, полового акта и т. п., проявляются этнические различия, обусловленные образом жизни. Эти этнические различия затрагивают те способы, те приемы, посредством которых удовлетворяются естественные потребности, т. е. внешнюю сторону поведения, в то время как сам характер действий остается неизменным, универсальным и инвариантным. Человек может спать и на полу в шалаше, и удерживаться от сна, но альтернативного действия в сфере естественного поведения (не спать вообще) не существует. По мнению С. А. Арутюнова, «естественные» модели поведения тем и отличаются от социокультурного поведения, что они не имеют альтернативы (есть или не есть, спать или не спать и т. п.). Реализация «естественного» поведения, побуждаемого общечеловеческими индивидными потребностями, не предполагает выбора конечной цели поведения, а социальный образ жизни затрагивает способы достижения этой цели.

Иная точка зрения заключается в том, что органические побуждения индивида не представляют характеристику особи как таковой, а выражают отношения, системные структурно-функциональные качества индивида в обществе (В. А. Иванников). Последовательное проведение этой точки зрения приводит к тому, что социально-исторический образ жизни личности в обществе преобразует как побуждения индивида, так и способы их удовлетворения. Сфера человеческих потребностей не может быть разведена на «потребности нужды» и «потребности роста», а тенденцию к сохранению и изменению развивающейся системы относят к любым проявлениям мотивации человека. Граница проходит не между биологическими и социальными потребностями человека, а между потребностями человека и потребностями животных, так как исторические преобразования охватывают всю сферу потребностей человека в обществе (А. Н. Леонтьев). Действует ли механизм «редукции напряжения» или нет, зависит не от естественного или социального генеза потребностей самих по себе, а от того, какое место в структуре человеческой деятельности занимают те или иные побуждения. Зависимость механизмов регуляции органических побуждений от того, какое место занимают они в структуре деятельности человека — место мотива, цели, условия осуществления деятельности, — выступает при рассмотрении такого «естественного» побуждения, как голод.

Положение о зависимости влияния потребности на поведение от ее места в структуре деятельности личности было оконкречено в гипотезе, согласно которой влияние пищевой потребности на поведение личности зависит от того, в установках какого уровня деятельности [116] ïðîÿâëÿåòñÿ ýòà ïîòðåáíîñòü. Èç ýòîé ãèïîòåçû âûòåêàþò ñëåäóþùèå ïðåäïîëîæåíèÿ. Åñëè ïîòðåáíîñòü ê ïèùå ïðèâîäèò ê àêòóàëèçàöèè èìïóëüñèâíûõ óñòàíîâîê (óñòàíîâîê íà óðîâíå îïåðàöèé), òî îíà äîëæíà ïîäàâëÿòüñÿ öåëåâîé óñòàíîâêîé, âûçâàííîé èíñòðóêöèåé (óñòàíîâêîé íà óðîâíå äåéñòâèÿ). Èçìåíåíèå âîçäåéñòâèÿ íà ïîâåäåíèå èìïóëüñèâíîé óñòàíîâêè íà ïèùó ìîæåò ïðîèçîéòè ëèøü â òîì ñëó÷àå, åñëè â ñèòóàöèè äåïðèâàöèè ïèùåâîé îáúåêò çàéìåò ìåñòî ìîòèâà äåÿòåëüíîñòè. Ïðè ýòîì èìïóëüñèâíàÿ óñòàíîâêà íà ïèùåâîé îáúåêò âîçâûñèòñÿ äî óðîâíÿ ñìûñëîâîé óñòàíîâêè (óñòàíîâêè íà óðîâíå äåÿòåëüíîñòè) è ñòàíåò ïîäàâëÿòü öåëåâóþ óñòàíîâêó, íå ñâÿçàííóþ ñ ïèùåé. Åñëè æå âçÿòü èñïûòóåìûõ, ó êîòîðûõ ìîòèâû, ñâÿçàííûå ñ ïèùåé, çàíèìàþò âåäóùåå ìåñòî â ìîòèâàöèîííîé ñôåðå ëè÷íîñòè, òî ó íèõ ñìûñëîâàÿ óñòàíîâêà íà ïèùåâûå îáúåêòû áóäåò ïðîÿâëÿòüñÿ â äåéñòâèÿõ, ïðÿìî íå ñâÿçàííûõ ñ ïèùåé (Ñ. À. Êóðÿ÷èé).

Изложенная гипотеза обусловила построение методики эксперимента и выбор определенного контингента испытуемых. В основу специально созданной для проверки данной гипотезы методики был положен методический принцип «прерывания» деятельности, в данном случае за счет введения неопределенной стимуляции. Кроме того, методика была построена так, чтобы «столкнуть» между собой установки различных уровней деятельности и тем самым выявить доминирующую установку.

Эксперимент проводился в два этапа. Вначале испытуемым предлагали чистый листок бумаги и бланк с заданием, в котором содержались «скелеты» слов, например: ко-ка, -олод-, тор-, б-лка (всего 24 слова). Затем испытуемым давалась инструкция, в которой их просили, как можно скорее вставить пропущенные буквы в слова так, чтобы образовалось слово, отвечающее теме «Природа». Если слово с ходу не удавалось заполнить, то испытуемого просили переходить к следующему слову, После выполнения первого этапа эксперимента испытуемых просили вернуться к тем словам, которые им сразу не удалось заполнить, и вставить в них пропущенные буквы, уже не придерживаясь какой-либо определенной темы. Таким образом, из предложенных «скелетов» слов можно образовывать слова, относящиеся как к теме «Природа» (например, белка, торф, ветка), т. е. в соответствии с заданной инструкцией, так и слова, имеющие прямое (булка, торт) или косвенное [(вилка, блюдо) отношение к пище. В эксперименте участвовало три группы испытуемых. Первая группа — контрольная. В нее вошли студенты факультета психологии МГУ (25 человек). Вторая группа испытуемых состояла из больных, проходящих в клинике курс лечения голодом (10 человек). В третью группу испытуемых вошли больные нервной анорексией, проходящие курс лечения в клинике (7 человек). Остановимся вкратце на характеристике этой группы больных. Заболевание нервной анорексией, невротическое по своему характеру, наблюдается преимущественно у молодых склонных к полноте девушек. Оно начинается с того, что ради улучшения внешности или по какой-либо аналогичной причине девушки начинают резко ограничивать себя в питании, что обычно приводит к сильному истощению и дистрофии. В ходе развития заболевания мотив произвольного голодания и соответствующая этому мотиву деятельность становятся доминирующими в жизни этих больных, нередко подчиняя себе все остальные мотивы. Выбор пал на больных нервной анорексией именно потому, что для них все события и предметы, связанные с едой, имеют личностный смысл, который и проявляется в соответствующей фиксированно» смысловой установке[117].

В экспериментальном исследовании было установлено, что испытуемые контрольной группы образовывают слова преимущественно в соответствии с инструкцией, связанной с темой «Природа». У них пищевая потребность реализуется на уровне операций, обусловливая существование импульсивных установок, которые подавляются целевой установкой, вызванной инструкцией. Сходная картина наблюдается у больных, находящихся на лечении голодом сроком до одного месяца. У них количество «пищевых» слов, данных в первой части эксперимента, лишь незначительно превосходит количество «пищевых» слов в контрольной группе. Этот, факт нивелирования воздействия пищевой депривации на мотивационную сферу подтверждает наши предположения об относительной независимости поведения от воздействия пищевой депривации. У этих больных целевая установка, как и в контрольной группе, подавляет импульсивные установки на пищевые объекты.

Однако во второй части эксперимента у этих больных возрастает количество слов на тему «Пища», поскольку ситуация голодания, естественно, повышает у данного контингента испытуемых значимость связанных с пищей объектов и ситуаций.

Среднее количество «пищевых» слов в одной из подгрупп больных нервной анорексией в первой части эксперимента значительно превышает среднее количество «пищевых» слов в остальных двух группах. Этот факт свидетельствует о существовании у больных нервной анорексией фиксированных смысловых установок, подавляющих в экспериментальной ситуации целевую установку, вызванную инструкцией. Таким образом, предложенная методика позволяет выявить факт повышения импульсивных установок на пищевые объекты до уровня смысловых установок и тем самым факт изменения места пищевой потребности в структуре деятельности личности.

Факты, полученные в ходе данного экспериментального исследования, позволяют опровергнуть положение о том, что поведение человека в ситуации пищевой депривации определяется в основном характером самой депривации. В действительности поведение человека в ситуации пищевой депривации определяется в первую очередь тем уровнем деятельности, на котором реализуется у данного человека потребность в пище. Сама же пищевая депривация в определенном временном диапазоне (примерно до месяца) может не вызывать изменений в поведении личности.

Описанные факты относятся к органическим побуждениям, связанным с удовлетворением голода. Однако выделенные в психологии личности закономерности, проиллюстрированные на материале пищевых побуждений, носят более общий характер и относятся к органическим побуждениям индивида в целом. Сами по себе органические побуждения человека не могут быть отнесены ни к «потребностям нужды», ни к «потребностям роста». Будет ли подчиняться динамика органических побуждений гомеостатическому принципу «редукции напряжения» или же за проявлением органических побуждений будет стоять тенденция к изменению, развитию, стремление к нарушению равновесия, зависит от того, какое место занимают эти побуждения как в структуре отдельной деятельности личности, так и в иерархии мотивов личности в целом. В том случае, если органические побуждения проявляются на уровне условий осуществления действия, т. е. в стереотипизированных формах активности, они выражают общую тенденцию к сохранению и подчиняются механизмам гомеостаза, редукции напряжения. Однако при определенных обстоятельствах те же органические побуждения могут занять место смыслообразующих мотивов деятельности личности, за которыми стоит тенденция к изменению системы в тех или иных критических ситуациях, например в ситуации осознанно объявленной человеком голодовки. В этом случае органические побуждения будут включены в контекст неадаптивного поведения индивидуальности, отстаивающей те или иные жизненные цели и идеалы. При этом индивидуальность может сама поставить перед собой альтернативу «есть или не есть», «быть или не быть», затрагивающую витальные конечные цели поведения. Социально-исторический образ жизни личности в обществе перестраивает закономерности функционирования органических побуждений индивида, динамика которых зависит от их места в структуре деятельности личности и которые, преобразовавшись в деятельности, становятся не только предпосылками поведения личности, но и ее результатом.