Соотношение понятий «уголовное преследование» и «обвинение»

Соотношение по содержанию понятий «обвинение» и «уголовное преследование» вызывало и вызывает интерес специалистов в области уголовного процесса. Для ряда авторов понятие «обвинение» по своему содержанию аналогично понятию «уголовное преследование» и его часто рассматривают в двух значениях: в материальном, как утверждение органа, ведущего процесс о виновности обвиняемого и в процессуальном, как функцию уголовного процесса.

М.А. Чельцов, понятие «уголовного преследования» рассматривал как всеобъемлющее, включающее не только обвинение, но все, что делает следователь и прокурор с момента возбуждения уголовного дела. В.М. Савицкий напротив утверждал, что такой характеристикой обладает обвинение. Он писал, что «обвинение … необычайно емкая процессуальная категория. … Исследовать обвинение – значит, исследовать пусковой механизм уголовного процесса, подвергнуть анализу самые основные, наиболее существенные его понятия».

Как видим, есть несколько решений вопроса о соотношении обвинения и уголовного преследования. В рамках одного они разводятся по началу осуществления в процессе. Уголовное преследование появляется раньше или позже обвинения, следовательно, и содержание вкладывается отличное. Во втором - они рассматриваются как идентичные, возникающие одномоментно. В последнем случае употребление понятий «обвинение» и «уголовное преследование» в качестве синонимов вряд ли оправданно, подобное не позволяет четко разобраться в сущности изучаемого явления. Тогда же когда обвинение рассматривается как часть деятельности по уголовному преследованию, возникает вопрос - можно ли обвинение рассматривать как функцию уголовного процесса? В таком соотношении предпочтительней как функцию видеть уголовное преследование. Ведь часть не может быть равнозначна целому, одна функция не может быть составной частью другой.

Именно из такого понимания исходят отдельные авторы, утверждая наличие функции уголовного преследования. Говоря об уголовном преследовании, они рассматривают его в широком смысле как поиск, установление возможно виновного и его изобличение с целью последующего привлечения к уголовной ответственности. Это, по их мнению, описание уголовного преследования как функции, которая возникает одновременно с возникновением уголовно-процессуальных отношений. В узком – как деятельность по изобличению конкретного лица в совершении преступления.

Законодатель в УПК РФ выразил свое отношение к содержанию рассматриваемых понятий. Под обвинением в законе понимается утверждение о совершении определенным лицом деяния, запрещенного уголовным законом, выдвинутое в порядке, установленным Кодексом, а под уголовным преследованием – процессуальная деятельность, осуществляемая стороной обвинения в целях изобличения подозреваемого, обвиняемого в совершении преступления.

Анализ содержания, которое вкладывается в эти два понятия, приводит к выводу, о том, что преследовать можно только лицо, но не любое, а обладающее процессуальным статусом подозреваемого, обвиняемого.

Подобное решение не устраивает исследователей, предпочитающих функции предварительного расследования функцию уголовного преследования, так как в этом случае им бы пришлось согласиться с тем, что до появления этих процессуальных фигур орган предварительного расследования реализует функцию расследования. З.Д. Еникеев считает, что преследуется не только лицо, совершившее преступление, но в тех случаях, когда оно неизвестно преследуется преступление. Но и это еще не предел для расширения границ уголовного преследования. Анализ высказываний С.М. Даровских позволяет сделать вывод, что о реализации уголовного преследования следует говорить и тогда, когда нет речи о совершении преступления. Она включает в уголовное преследование «кроме обвинения, еще и иные виды деятельности, например производство по делам о применении принудительных мер медицинского характера».

Вернемся к выводам, которые следуют из анализа норм УПК РФ. Второй заключается в том, что обвинение – это тезис, выдвинутый уполномоченным органом. Тезис, формирование которого происходит в рамках уголовного преследования подозреваемого, тезис, знаменующий появление новой процессуальной фигуры – обвиняемого, тезис, который становится знаменем стороны обвинения, проносится ей через предварительное расследование, обосновывается в судебном разбирательстве, защищается в вышестоящих судебных инстанция.

Следовательно, обвинение не часть деятельности по уголовному преследованию, а то к чему стремиться уголовно-процессуальная деятельность на определенном этапе, что является результатом ее.

Таковы основные моменты, вкладываемые законодателем в содержание анализируемых понятий. Восприятие их, как нам кажется, осложняется устоявшимся стереотипом о том, что обвинение - одна из функций уголовного процесса.

Так, например, М.Т. Аширбекова, уточняя понятие «обвинение», пишет, что «обвинение – это утверждение не только того, что лицо совершило деяние, запрещенное уголовным законом, но и утверждение того, что лицо совершило это деяние виновно». Эта позиция аналогична тем выводам, что были сделаны выше при попытке понять какое содержание вкладывает законодатель в понятия «обвинение» и «уголовное преследование». Но при попытке обосновать, что обвинение - это функция - различие между анализируемыми понятиями у нее пропадает. Рассматривая обвинение как функцию, она пишет, что обвинение – это процессуальная деятельность по установлению виновного характера действий лица, совершившего деяние, запрещенное уголовным законом1.

Здесь уже речь не идет о том, что обвинение это утверждение, и такое понимание, по сути, не отличается от того, как она понимает уголовное преследование. Для нее - это деятельность, связанная с изобличением лица в совершении преступления. Значит, если рассматривать обвинение как функцию – неизбежно ее отождествление с функцией уголовного преследования, если как тезис (как это делает законодатель), то тогда о функции обвинения говорить не приходиться. Тезис – это не деятельность, а то, чем деятельность завершается. Какая деятельность, по уголовному преследованию или иная – ответ на этот вопрос будет дан ниже.

Пытаясь доказать неравнозначность функций обвинения и уголовного преследования М.Т. Аширбекова прибегает к оригинальному обоснованию. Из ее рассуждений вытекает, что когда речь идет о делах публичного обвинения, то уголовное преследование и обвинение сливаются, а вот применительно к делам частного обвинения речи не может идти об уголовном преследовании, так как «уголовное преследование есть публично-правовая деятельность».

В первом случае, по делам публичного обвинения, слияние этих двух функций как минимум свидетельствует о том, что, возможно, существует только одна. Во втором, соотносить по содержанию эти понятия вообще не приходиться, так как одно из них не представлено. В силу этого нам непонятно почему у этого автора понятие «обвинение» шире понятия «уголовное преследование». И если даже допустить подобное, то включение одного содержания в другое не дает основания говорить о существовании двух функций.