О «Занимательной ботанике» и ее авторе

В научно‑популярной литературе, написанной для юношества, «Занимательная ботаника» – явление, несомненно, единственное и оригинальное. В авторе этих «непритязательных бесед любителя» удачно сочетались блестящее мастерство методиста‑педагога, изящество стиля и тонкое наблюдение окружающей природы в ее самых, казалось бы, мелких явлениях. Это дало небольшой книге, выдержавшей уже четыре русских издания и несколько переводов, доступность в усвоении излагаемого автором материала, строгую научность в объяснении сообщаемых фактов и занимательную простоту изложения, вместе с тем свободную от какого‑либо упрощенчества. Наряду с этим автор ставит ряд вопросов для наблюдений своим юным читателям; иногда прямо говорит читателю: «Не знаю!», «Я этого не встречал!», что придает всему изложению характер действительно задушевных бесед, которые сами волнуют автора, а потому не могут не волновать и читателя.

Тем любопытнее, что эти ботанические очерки были написаны не ботаником, а физиком по специальности, принимавшим непосредственное участие в преподавании физики в Московском университете.

А. В. Ц и н г е р являлся учеником талантливых профессоров Московского университета – А. Г. С т о л е т о в а и Н. А. У м о в а, он был автором «Начальной физики», «Механики» и «Задачника по физике». Этот факт следует отметить особо и потому, что читатели и даже иногда специалисты‑ботаники считают автором «Занимательной ботаники» брата Александра Васильевича – Николая Васильевича Ц и н г е р а, выдающегося русского ботаника, специально занимавшегося изучением вопроса о видообразовании у растений, засоряющих посевы льна.

Но «родственные чувства» к ботанике, как мы знаем, не ограничивались у А. В. Цингсра только этим. Отец его, Василий Яковлевич, был, как говорят иногда, «двойной» доктор – доктор чистой математики и почетный доктор ботаники. Факт в истории ботаники необычайный, хотя мы и знаем, что одной из специфических и оригинальных черт «московской ботаники», связанной с Московским университетом, было именно то, что занятиям ботаникой с необыкновенной любовью отдавались не только «присяжные ботаники», но и инженеры паровозостроения, инженеры мостостроения, технологи, а о зоологах, фармакологах, преподавателях и говорить нечего. Недаром в прежнее время называли иногда в шутку «Московскую флору» Н. Н. Кауфмана «опасной книгой», которая, если уже попала кому в руки, то безраздельно увлекала того в долину Оки, в леса и луга, на холмы и склоны искать и узнавать растущие там травы.

А. В. Цингер провел свои детские и юношеские годы в атмосфере уважения и любви к ботанике, а потому неудивительно, что А. В. всегда проявлял глубокий интерес к жизни растений. Вот почему он так остроумно и начинает свое предисловие к «Занимательной ботанике», делая ссылку на чеховского Вафлю; его родственные отношения к ботанике были куда значительней и глубже, чем у Вафли. Он это часто любил вспоминать, если заходили ботанические разговоры.

Как сейчас помню нашу первую встречу с А. В. летом 1919 г. в Никитском саду. Мне сообщили, что к нам в ботанический кабинет пришел и спрашивает ботаника какой‑то новый посетитель, профессор из Москвы. Выхожу в вестибюль, где были выставлены различные экспонаты и карты; вижу очень больного, сильно согнувшегося человека с характерными чертами лица, с чудесными лучистыми глазами и острым, проницательным взглядом.

– Позвольте представиться, – говорит он, – перед вами скромный любитель ботаники, питающий, однако, к ней несравненно большие родственные чувства, чем чеховский Вафля – Цингер Александр Васильевич. Я приехал сюда подлечиться и поселился у вас здесь в соседях в Темис‑Су, бывшем санатории Общества врачей. Я буду вашим частым и беспокойным посетителем, так как очень люблю природу, а у вас здесь в Никитском саду такое богатство!

Конечно, я был очень рад такому посетителю, так как хотя мне и не пришлось учиться физике в средней школе по его учебникам, но я их хорошо знал и видел у своего младшего брата. Знал я хорошо и имя Н. В. Цингера, особенно его работу о засоряющих лен видах рыжика (Camelina) и торицы (Spergula).

Мы тщательно осмотрели с Александром Васильевичем музей Никитского сада, а потом отправились бродить по парку. Это была наша первая с ним экскурсия, за которой последовало много, много других. Несмотря на свою болезнь и на то, что из Темис‑Су добираться до Никитского сада надо было по извилистой тропинке через глубокую балку, – А. В. очень часто приходил в сад, в ботанический кабинет, и мы втроем (к нам очень часто присоединялся еще садовод Э. А. Альбрехт) ходили по саду и по его окрестностям.

На всю жизнь остались у меня самые лучшие воспоминания об этих прогулках с А. В. среди пышной природы южного берега Крыма. Бесконечное количество вопросов, живой интерес и глубокое проникновение в сущность жизненных процессов растений всегда поражали меня, начинающего ботаника, в Александре Васильевиче.

Его интересовало все: и бобы‑хлопушки у пузырника (Colutea cilicica), и разбрасывание семян у бешеного огурца (Ecballium etaterium), и оригинальные колючие разламывающиеся плодики земляных якорцев (Tribulus terrestris), и улиткообразно скрученные бобики крымских люцерн (Меdicago), и ранневесенние луковичные эфемеры, и своеобразные земляничные деревья (Arbutus andrachne), меняющие окраску ствола в течение года от ярко‑зеленой до шарлахово‑красной, с корой, слезающей летом лохмотьями. Его интересовали в саду и распластанные этажами ветви ливанских кедров, и крупные с лимонно‑пряным ароматом цветы магнолий, и заморские бугенвиллеи с крупными ярко‑малиновыми прицветниками, напоминающими издали цветы, и с очень невзрачными маленькими цветами, и душистый зимоцвет (Chimonanthus), и японская мушмула (Eryobotria japonica), цветущие в январе, когда нередко кругом лежит снег, и гордые своей древностью аканты (Acanthus), листья которых еще в античном мире дали мотив для капители колонн коринфского стиля. Его интересовали и черные абрикосы – помеси между сливой и абрикосом, и цветы юкк, и соплодия инжира, или смоквы, и цветы и плоды граната, и покрывающиеся ранней весной бело‑розовым кружевом цветков миндали… Его интересовало буквально все, он расспрашивал обо всем, забывая о своей тяжелой болезни. Особенно он заинтересовался тогда богатой коллекцией хвойных, завел даже небольшой альбом, куда акварелью стал зарисовывать их шишки. Рисунки получались очень удачными. А. В. подарил потом этот альбом Ялтинскому естественно‑историческому музею; может быть, он там сохранился до сих пор.

А. В. был очарован южнокрымской природой. Не один раз во время этих прогулок он, как бы мимоходом, говорил мне:

– А знаете, хорошо бы было собрать все эти замечательные примеры из жизни растений. Их много и у наших северных растений! Ведь, например, наша дафна с малиновыми душистыми ранневесенними цветами куда лучше крымской дафны; ее белые цветы совсем без аромата. Как бы все это было интересно изложить в простой, доходчивой форме, снабдить хорошими рисунками. Вот получилась бы интересная и занимательная ботаника. Вы живете здесь в Крыму, в Никитском саду, среди богатой природы, которая сама уже должна вас воодушевлять. Напишите‑ка такую небольшую книжечку!

Я работал тогда над специальным исследованием крымской флоры, да, конечно, у меня в то время еще не было и решимости и мысли заняться научной популяризацией.

– Напишите лучше уже вы, Александр Васильевич, – отвечал обычно я, – вы так любите природу, вы восхищены крымскими растениями, у вас столько воспоминаний детства и юности.

Так еще в 1920 г., во время знакомства А. В. с крымской флорой, у него возникли первые мысли о «Занимательной ботанике».

В 1921 г. мы с А. В. расстались – и расстались навсегда. Он уехал летом в Москву, а когда я в декабре 1922 г. переехал на работу в Горький – А. В. уже уехал за границу, в Германию для специального лечения. Потом он перебрался в Италию, слабо надеясь, что, может быть, полуденное солнце Италии сделает его страдания более легкими. Но не помогла и Италия. Из Санта‑Маргариты он писал:

– И итальянского солнца, должно быть, мало моим позвонкам. Уже плохо поворачивается шея. Должно быть, надо ехать в Каир, в Египет, под палящие лучи африканского солнца.

Под ярко‑синим небом Италии, среди лимонных и апельсиновых рощ и шатрообразных пиний, среди роз и высоких эвкалиптов А. В. вспомнил далекий, но родной Крым, вновь воскресли у него прежние мысли о «Занимательной ботанике». Об этом не раз он писал из Италии.

Вернувшись из Италии в Берлин, он серьезно стал обдумывать план книжки и вскоре начал писать отдельные беседы. Я не помню ни одной недели, когда бы в это время в Горьком не приходилось получать от А. В. писем, полных самых разнообразных ботанических вопросов.

– Существуют ли розы без шипов? – спрашивал он.

– Что такое саронская роза? Нельзя ли получить хороший рисунок и гербарный экземпляр папоротника «ключ‑трава» (Botrychium lunaria)? Нельзя ли получить хорошую фотографию нашей дафны? Как расселялась в России душистая ромашка (Matricaria suaveolens)? и т. д.

Были вопросы и об анчаре, и о тюльпанном дереве, и о магнолии, и о весенних крокусах, и о водяном орехе. По его просьбе я посылал ему в Берлин даже «Флору средней России» П. Ф. Маевского, которая ему была постоянно очень нужна. А. В. с увлечением работал над своим первым и последним ботаническим произведением.

В это время я был занят составлением небольшой книжечки «Ботанические экскурсии по южному берегу Крыма». Когда в 1927 г. эта книжка вышла, я, разумеется, первый ее экземпляр послал А. В., зная, как он любил научно‑популярную литературу и Южный Крым. Книга была посвящена моим крымским друзьям – А. В. Цингеру и Э. А. Альбрехту, в память наших совместных экскурсий по Никитскому саду в 1919–1920 годы.

А. В. был очень тронут этим, похвалил меня тогда за стиль, но дружески пожурил за то, что не было в книжке рисунков и что она была написана все‑таки для специалиста‑ботаника – студента, преподавателя, натуралиста.

– Это ведь не то, о чем мы с вами мечтали в Крыму, – писал он. – Надо писать еще доходчивее, еще проще, и надо непременно украшать такие издания хорошими рисунками.

В это время А. В. как раз закончил «Занимательную ботанику», которая вскоре и вышла в свет, сразу завоевав себе читателя. Книгу с живым интересом читали юные натуралисты и академики, студенты и профессора, агрономы и врачи и все любители природы…

* * *

«Занимательная ботаника» завоевала читателя благодаря таланту ее автора как популяризатора и педагога. По этому поводу позвольте мне вспомнить один интересный факт из его жизни, свидетелем которого мне довелось быть.

Ялта. Народный дом на Пушкинском базаре. Февраль 1921 г. Наркомпрос организовал в городе цикл лекций на естественно‑исторические темы. В этом начинании мы все принимали участие, но, конечно, первым был привлечен А. В. Цингер. Кроме него там читали В. В. Л у н к е в и ч (биология), Г. Н. Неуймин (астрономия), И. И. Пузанов (зоология) и ряд других лиц, которых я уже сейчас не помню.

А. В. предложил лекцию «Силы природы на службе человеку». Он недели две готовился к лекции, желая обставить ее интересными опытами, привлек для этого преподавателей физики, ездил не один раз сам в Ялту. Помню хорошо эту лекцию, которая тогда нас всех поразила.

Посетителей было много. Зал не отапливался, было холодно. Все сидели в пальто и шубах. Сам лектор был в шубе. Лекцию А. В. читал полтора часа, показывая ряд эффектных и изящных опытов. Говоря о телеграфе, он, например, показывал передачу телеграммы с лекционного стола на хоры, где были установлены аппараты, и обратно; показывал ряд демонстраций, пользуясь простыми приборами ялтинских средних школ.

Изящность и простота речи, яркие доказательства в опытах, прекрасная в целом структура лекции – все это так пленило слушателей, что после полуторачасовой лекции еще часа полтора шли вопросы к лектору и беседа с ним. Может быть, это длилось бы и дольше, если бы друзья А. В. не уговорили его уехать домой, опасаясь простуды.

А. В. очень любил Московский университет. Он хорошо знал лично А. Г. С т о л е т о в а, В. В. M a p к о в н и к о в а, Н. А. У м о в а, К. А. Т и м и р я з е в а, М. А. М е н з б и р а, П. Н. Л е б е д е в а и многих других ученых, составлявших в начале 20 века славу и гордость первого русского Университета. Но особенно А. В. любил К. А. Тимирязева, воспоминаниями о котором он всегда охотно делился. А собеседник А. В. был великолепный, и, где бы он ни появлялся, он очень быстро овладевал и беседой и обществом.

В конце апреля (точно день я не помню) 1920 г. приходит он как‑то ко мне, очень расстроенный, грустный и говорит, что он только что узнал, что в Москве скончался К. А. Тимирязев.

– Надо, – говорит он, – устроить в Ялте заседание и непременно почтить память Климента Аркадьевича. Вы, ботаник, готовьте доклад ботанический, а я выступлю с воспоминаниями о К. А. Тимирязеве.

И вот в начале мая он действительно организовал в Ялте заседание, посвященное памяти К. А. Тимирязева.

Как задушевно, как ярко рисовал он на этом заседании образ Климента Аркадьевича, с какой любовью и проникновением он о нем говорил!.. Это заседание никогда не изгладится из моей памяти.

А. В. был широко и разносторонне образованным человеком. Он хорошо знал литературу, высоко ценил русскую литературу и особенно преклонялся перед Л. Н. Толстым, с которым был хорошо знаком. И Лев Николаевич очень любил «молодого Цингера», всегда охотно с ним встречался и, между прочим, говорил про него:

– Да, у Цингера при значительном числителе очень маленький знаменатель, что делает его большой величиной [111].

А. В. в Москве нередко бывал в Хамовниках у Толстых. Он, молодым приват‑доцентом Московского университета, как‑то в тесном кругу в доме Толстых, раздобыв жидкий воздух (а это тогда было редкостью), рассказывал о нем в присутствии Льва Николаевича. Рассказ о жидком воздухе был прост и изящен. Кто‑то из гостей запоздал к рассказу, и тогда Лев Николаевич, обращаясь к А. В., предложил:

– Давайте, я теперь расскажу об этом. Я прочту лекцию, а уж вы меня поправляйте, если я неверно понял.

И учитель и ученик оказались, конечно, на высоте положения.

Молодым 19‑летним студентом А. В. принимает участие в домашних спектаклях, устраиваемых уТолстых; в первом представлении «Плодов просвещения» он играл лакея Григория. Театр всегда его увлекал. Особенно был близок А. В. к Московскому художественному театру. Он знал этот удивительный русский театр еще на первых этапах его работы, он присутствовал на первом представлении «Царя Федора Иоанновича», он был хорошо знаком с К. С. Станиславским, В. И. Немировичем‑Данченко, В. И. Качаловым, И. М. Москвиным. Л. Книппер‑Чеховой и всей труппой театра.

Зато и артисты Художественного театра любили А. В. за его жизнерадостность, остроумие, любовь к красоте и правде жизни. В. И. Немирович‑Данченко, который часто ездил за границу, всегда в Берлине навещал больного А. В. Цингера и, делясь потом своими впечатлениями, всякий раз высказывал удивление тому, что, когда бы к Цингерам он ни пришел, всегда у них столкнется с какими‑то новыми умственными интересами: то из области математики и физики, то из литературы, то разговор вращается вокруг замечательных раскопок гробниц египетских фараонов и т. д.

Как‑то в одном из писем к Владимиру Ивановичу А. В. писал, что он где‑то прочел, будто бы некоторые ранние рассказы А. П. Чехова печатались без подписи автора. А. В. указывает специалиста по творчеству Чехова, торопит непременно его разыскать в Москве, чтобы отличить чеховские рассказы от не чеховских.

Он, больной и испытывавший сильные боли из‑за окостенения позвоночника, находил и энергию, и живой интерес писать о Чехове, о театре, о литературе, об искусстве. Это было в то же примерно время, когда А. В. писал и свою «Занимательную ботанику».

В свое время А. В. ревностно посещал все художественные выставки, отлично знал «передвижников» и восхищался ими. Хорошо зная лучшие картинные галереи Европы, все великие творения Рафаэля, Леонардо да Винчи и Тициана, он, тем не менее, выше всего ставил русское реалистическое искусство, высоко ценя полотна Репина и Маковского, Сурикова и Шишкина, Васнецова и Саврасова, Левитана и Айвазовского.

И все‑таки, несмотря на такие широкие интересы, которые лежали в самых различных областях науки и культуры, А. В. прежде всего был ученый‑физик и педагог. Об этом, и только об этом, он думал каждый день и час, где бы он ни был. В своей памяти он нанизывал на тонкую нить мысли все те факты, с которыми он сталкивался в самых различных сторонах своей жизни, и отбирал из них в первую очередь то, что он смог бы использовать потом как физик для своих доказательств. Вот почему в его «Задачнике по физике» нашли отражение и быт, и музыка, и природа, и литература, и история и т. д.

Однако он очень много сделал и для советской ботаники, создав свою «Занимательную ботанику». Между прочим, он не раз вспоминал в наших беседах о том, как профессор физики Московского университета П. Н. Лебедев, приветствуя К. А. Тимирязева в 1913 г. в день его 70‑летия, сказал ему:

– Мы, физики, считаем вас физиком!

Это очень понравилось Клименту Аркадьевичу; он даже упоминал об этом в одном из своих выступлений.

Обращаясь теперь к памяти А. В. Цингера, мы, ботаники, с полным правом, перефразируя лебедевские слова, можем сказать:

– Мы, ботаники, считаем физика Цингера б о т а н и к о м!

С. С. Станков

Примечания

Кауфман Николай Николаевич (1834–1870) – ботаник, специалист в области флористики, один из первых ботанико‑географов Российской Империи. В области своей науки Кауфман занимался преимущественно морфологией и систематикой. Научные работы его были посвящены в основном московской флоре (http://ru.wikipedia.org/). – Прим. изд.

Навашин Сергей Гаврилович (1857–1930) – цитолог и эмбриолог растений, основатель научной школы, академик АН СССР (1925; академик РАН с 1918) и АН Украины (1924). Открыл двойное оплодотворение (1898) у покрытосеменных растений. Заложил основы морфологии хромосом и кариосистематики (http://mega.km.ru/). – Прим. изд.

Литвинов Дмитрий Иванович (1854–1929) – русский советский ботаник, флорист и ботанико‑географ, учёный хранитель Ботанического музея Академии наук (с 1898 г. до конца жизни). Предложил гипотезу о реликтовом характере горных боров (сосновые леса на меловых горах) Европейской России (http://biogeografers.dvo.ru/pages/0160.htm). – Прим. изд.

Недотрога (Impatiens noli tongere) из семейства Бальзаминовых (Balsaminaceae).

Никитский ботанический сад был заложен в имении героя войны 1812 князя Н. Н. Раевского. Однако своего расцвета парк достиг к середине XIX века. Разбивка парка произведена при участии известного художника‑пейзажиста проф. Ю. Ю. Клевера и ученого‑садовода Э. А. Альбрехта. Посадку растений и уход за ними осуществлял видный ученый‑садовод Энко. Основой для создания парка послужили естественные южнобережные леса (можжевельник высокий, терпентинное дерево, дуб пушистый, ясень остроплодный, клен полевой и ряд других). В настоящее время в парке на 70 га имеется свыше 200 видов и форм деревьев и кустарников, среди которых главное место занимают иноземные породы (http://www.geocaching.su/pn=101&cid=2216). – Прим. изд.

Станков Сергей Сергеевич (1892–1962) – профессор, известный отечественный флорист и ботанико‑географ. Заведующий кафедрой геоботаники Биологического факультета МГУ с 1948 по 1962 год. Крупный специалист по растительному покрову Крыма и Нижегородского Поволжья, этноботанике и истории ботаники. Основатель кафедры ботаники и Ботанического сада Нижегородского университета. Блестящий педагог и популяризатор ботанических знаний (http://herba.msu.ru/botanists/stankov/). – Прим. изд.

О. Ц i н г е р, Цiкава ботанiка, Державне видавництво Україны. Харкiв, 1929 р. Очень хороший перевод, исполненный неизвестным мне переводчиком.

A. Zinger, Unterhaltende Botanik, Deutsch von E. Tocius, Zentralverlag Moskau – Charkow – Pokrowsk, 1931.

Неплохой, но изданный весьма неряшливо перевод.

Краснов Андрей Николаевич (1862–1915) – «ученик В. В. Докучаева, соратник и друг В. И. Вернадского, профессор Харьковского университета, известный географам как основоположник современной конструктивной географии, а более широким кругам – как учёный, который почти собственными силами превратил Черноморские субтропики Грузии из царства болот и малярии в цветущую и зажиточную страну, израсходовав на это полтора десятилетия своей короткой жизни» (И. Г. Черванёв), ботаник и путешественник, первый доктор географии в России, получивший эту ученую степень на основании публичной защиты (http://ru.wikipedia.org/wiki/Krasn.). – Прим. изд.

Следует, между прочим, помнить, что пирамидальный кипарис в Крыму появился совсем недавно, только после присоединения Крыма к России. Если бы вам показать, читатель, например, гравюры Ялты или Гурзуфу в первые годы владения Крыма русскими, то на них вы, пожалуй, и не узнали бы знакомого вам южнокрымского ландшафта: кипарисов тогда не было и в помине.

Мичурин Иван Владимирович (1855–1935) – русский биолог и селекционер, автор многих сортов плодово‑ягодных культур, доктор биологии, заслуженный деятель науки и техники, почётный член АН СССР (1935), академик ВАСХНИЛ (1935). Награждён орденами Св. Анны 3‑й степени (1913), Ленина (1931) и Трудового красного знамени. Три прижизненных издания собраний сочинений (http://ru.wikipedia.org/wiki/). – Прим. изд.

Эвкалипт, подобно нашему крымскому земляничному дереву (Arbutus andrachne), ежегодно сбрасывает кору.

В окрестностях Рима нельзя встретить старых эвкалиптов, так как в конце прошлого столетия в одну из суровых зим все тамошние эвкалипты вымерзли.

Хороший воздух, по итальянски buon\'aria, противоположение дурному воздуху, mal\'aria. Отсюда происходит наше слово малярия, которое обыкновенно произносится с неправильным ударением на «и» (малярия).

Очень суровую зиму 1928‑29 года крымские секвойи перенесли благополучно; но многочисленные секвойи в садах Берлина сплошь погибли, хотя до этой зимы отлично росли 35 лет.

Линдлей, Джон (John Lindley) – известный английский ботаник (1799–1865); с молодых лет стал изучать ботанику; с 1829 по 1860 г. был профессором ботаники в лондонском университете. Кроме того, в продолжение 40 лет состоял секретарем лондонского общества садоводства. Свою научную деятельность начал он изданием (в 1820 г.) монографии роз («Rosarum Monographia», с 19 табл.). Пр. Кунт в честь Линдлея установил особый род растений: Lindleya, относящийся к розоцветным (http://be.sci‑lib.com/article060791.html). – Прим. изд.

Ее тоже можно видеть в крымских садах.

Вождя Секвойю, очень культурного человека, изобретателя индейской письменности, отнюдь не следует представлять себе дикарем, «охотником за скальпами».

Стихотворение Пушкина Александра Сергеевича «Брожу ли я вдоль улиц шумных.» написано в 1829 г. – Прим. изд.

Плазмодии, которые, поселяясь в крови человека, вызывают заболевание, называемое малярией, наоборот, относятся к миру животных.

Текст печатается по изданию 1951 г. – Прим. изд.

Подробнее о диатомовых и других микроскопических водорослях см. в следующей беседе «Еще о пигмеях». – Ред.

Интересно, что в некоторых селениях приполярного Урала такие грибы и называют «надберезовиками». Это, конечно, полностью соответствует действительности.

В 1990 году городу было возвращено наименование Нижний Новгород (http://ru.wikipedia.org/wiki/). – Прим. изд.

Лесков Николай Семенович (1831–1895) – классик русской художественной литературы, автор знаменитых «Левши» и «Очарованного странника» (http://www.vokrugsveta.ru/encyclopedia/). – Прим. изд.

Микроскоп.

Мусоргский Модест Петрович (1839–1881) – русский композитор из так называемой «Могучей кучки», был пионером русской музыки; автор знаменитых опер на темы русской истории, славянской мифологии, а также и на другие национальные темы, в том числе оперы «Борис Годунов», симфонической поэмы «Ночь на лысой горе» и цикла для фортепиано «Картинки с выставки». Он стремился к достижению уникальной русской музыкальной индивидуальности, часто с преднамеренным пренебрежением к установленным обычаям западной музыки (http://ru.wikipedia.org/wiki/). – Прим. изд.

Крылов Иван Андреевич (1769–1844), басня «Любопытный». – Прим. изд.

Зато в планктоне озер церациум очень обилен.

Хирундо (на латинском языке) – ласточка.

Стихотворение Толстого Алексея Константиновича «То было раннею весной.» написано в 1871 г. – Прим. изд.

Ботанизирка – коробка для растений, собираемых во время ботанических экскурсий (http://ushdict.narod.ru/071/w21576.htm). – Прим. изд.

Болиголов (Conium maculatum) – всюду распространенное сорное растение из семейства Зонтичных. Из семян этого болиголова, по всей вероятности, был изготовлен яд, которым по приговору суда был отравлен древнегреческий мудрец Сократ.

В Саронской долине во времена Соломона ни одной розы расти не могло, но встречались очень красивые лилии. Ботаники полагают, что в «Песне песней» речь идет о халцедонской лилии (Lilium chalcedonicum) с крупными ярко‑красными пахучими цветами.

Гелиогабал, или Элагабал (Marcus Aurelius Antoninus Heliogabalus) (204–222) – римский император из династии Северов с июня 218 г. по март 222 г. (http://ru.wikipedia.org/wiki/). – Прим. изд.

В настоящее время этот список вырос более чем в два раза – Ред.

Вам, быть может, это число кажется маловероятным? А пробовали вы подсчитывать, сколько кистей на цветущей сирени, на черемухе? Или число цветов на яблоне?

О некоторых растениях из семейства Мальвовых рассказано в следующей главе «Сорные травы».

Белена обычно бывает не очень уж многосемянной, но на одном, особенно сильном экземпляре было сосчитано 950 тысяч (почти миллион!) семян.

Текст печатается по изданию 1951 г. – Прим. изд.

Колхоз, коллективное хозяйство – форма хозяйствования на селе в СССР, при которой средства производства (земля, оборудование, скот, семена и т. д.) находились в общественном управлении его участников и результаты труда также распределялись общим решением участников. Имелись также рыболовецкие колхозы (http://ru.wikipedia.org/wiki/). – Прим. изд.

Имеется в виду IX век. – Прим. изд.

Оба эти вида марьянника принадлежат к числу так называемых полупаразитов: они могут жить самостоятельно, но часто присасываются корнями к корням соседних трав. При удобном случае советую проследить это любопытное явление.

Научное название – мелампирум – по‑гречески значит черная пшеница.

Тимирязев Климент Аркадьевич (1843–1920) – русский естествоиспытатель‑дарвинист, профессор Московского университета, основоположник русской научной школы физиологов растений, член‑корреспондент РАН (1917; член‑корреспондент Петербургской АН с 1890). Депутат Моссовета (1920). Почетный доктор Кембриджа, университетов Женевы и Глазго (http://ru.wikipedia.org/wiki/). – Прим. изд.

Менделеев Дмитрий Иванович (1834–1907) – русский ученый и общественный деятель. Химик, физикохимик, физик, метролог, экономист, технолог, геолог, метеоролог, педагог, воздухоплаватель, энциклопедист. Одно из наиболее известных открытий – периодический закон химических элементов (http://ru.wikipedia.org/wiki/). – Прим. изд.

Семейства эти настолько близки, что современные специалисты часто их не разделяют, объединяя под общим названием Convolvulaceae.

Другой из наших вьюнков с более крупными чисто белыми цветами – Colystegia sepium не относится к сорным травам: он растет на сыроватых местах – в оврагах, по берегам речек и т. п.

Так называемое беленное масло, служащее популярным народным средством от ревматизма и ушибов, не есть, однако, масло самой белены, а чаще всего представляет собою масло кунжута, настоенное с помощью спирта на листьях белены.

Действующее начало в белладонне (Atropa) называется атропином.

Стихотворение Пушкина Александра Сергеевича «Анчар», написанное им в 1828 г., посвящено легенде о древе зла. – Прим. изд.

Лермонтов Михаил Юрьевич под впечатлением трагической гибели Пушкина в январе 1937 г. написал стихотворение «Смерть Поэта». – Прим. изд.

Для более сведущих читателей добавим, что здесь речь идет о нимфеа кандида (Nymphaea сandida), водящейся под Москвой и в более северных районах. Южней Москвы кроме этой кувшинки встречается еще очень на нее похожая нимфеа альба (Nymphaea alba), у которой цветы бывают еще крупнее – до 16 сантиметров с лишком. Одно из различий между этими видами кувшинок то, что у южной кувшинки, когда она отцветает, зеленая чашечка отваливается, у нашей северной – чашечка постепенно отгнивает, удерживаясь при отцветшем цветке. Изредка встречаются помеси между двумя видами кувшинок.

Victoria amazonica, которую чаще неправильно называют старым именем Victoria regia (виктория региа). На реке Паране в Южной Америке растет и другой близкий к амазонскому вид – виктория круциана (Victoria сruciana). Его чаще и разводят в оранжереях на севере, так как и листья и цветы у этого вида мельче.

Любопытно, что гигантские листья виктории вырастают не столько вследствие увеличения числа клеток, составляющих лист, сколько вследствие роста каждой клеточки.

6 сентября 1991 года Ленинград был переименован в Санкт‑Петербург. – Прим. изд.

Встречаются цветы, у которых есть и пестик, и тычинки, но у тыкв и огурцов – это большая редкость.

Болотов Андрей Тимофеевич (1738–1833) – первый русский ученый‑агроном и садовод, общественный деятель и мемуарист, редактор‑издатель журнала «Сельский житель», редактор «Экономического магазина», приложения к «Московским ведомостям» Н. Н. Новикова. – Прим. изд.

Имеется в виду XIX век. – Прим. изд.

Бокарев Даниил Семенович (годы жизни неизвестны) – крепостной крестьянин графа Шереметьева, уроженец Тульской области. Был выслан в начале XIX века в село (слободу) Алексеевка Бирюченского уезда Воронежской губернии (сейчас город в Белгородской области). Бокареву принадлежит открытие подсолнечника как масличной культуры. В 1829 году он придумал способ получения масла из семян подсолнечника. Через четыре года, в 1833 году в Алексеевке купцом Папушиным при содействии Бокарева был построен первый в России конный маслобойный завод. В 1834 году Бокарев открыл собственную маслобойню. В 1835 году начался экспорт масла за границу. К 1860 году в Алексеевке было около 160 маслобойных заводов. На продажу вывозилось до 40 тысяч бочек, содержимое которых весило около 900 тысяч пудов (свыше 14 тыс. тонн). Церковь признала подсолнечное масло постным продуктом, отсюда появилось его второе название – постное масло (http://ru.wikipedia.org/wiki/). – Прим. изд.

Helianthus – по‑латински означает «солнечный цветок».

Чарлз Роберт Дарвин (англ. Charles Robert Darwin; 18091882) – английский натуралист и путешественник, заложивший основы современной эволюционной теории и направления эволюционной мысли, носящего его имя (дарвинизм) (http://www.koob.ru/charles_darvin/). – Прим. изд.

Подсолнечное масло можно считать на все 100 % состоящим из растительного жира. Пищевая энергия каждого грамма масла оценивается в 9,3 больших калорий, что соответствует круглым счетом 4000 кгм работы. Съедая 1 грамм масла, человек может использовать примерно 10 % заключающейся в масле энергии, т. е. около 400 кгм. Отсюда понятно, почему пища, сдобренная маслом, хорошо поддерживает силы, особенно при тяжелой физической работе.

На хорошей почве стебли получаются свыше 3 м длины, а вес растения с листьями и корнями доходит до 10 килограммов.

Совхоз (сокращение от Советское хозяйство или Совместное хозяйство) – государственное сельскохозяйственное предприятие в СССР. В отличие от колхозов, являвшихся «добровольнопринудительными» общественными объединениями крестьян, созданными на средства самих крестьян, совхоз полностью финансировался и управлялся государством. Работающие в совхозах были наемными работниками, получавшими фиксированную заработную плату в денежной форме, в то время как в колхозах до середины 1960‑х использовались трудодни (http://ru.wikipedia.org/wiki/). – Прим. изд.

Есть много сортов садовых магнолий; одни из них родом из Америки, другие – из Восточной Азии. Некоторые сорта очень красиво цветут ранней весной еще до появления листьев. Здесь говорится о Magnolia grandiflora, отличающейся особенно крупными душистыми белыми цветами.

Кстати сказать, если бы мы услышали, как малайцы перекликаются друг с другом «Эй, оранг!», то не следовало бы думать, что они обзывают друг друга обезьянами: «оранг» на малайском языке значит «человек», «органг‑утан» – «лесной человек». Белых малайцы называют «оранг‑бланда». Буквально это означает «человек‑голландец». Так окрестило местное население пришлых угнетателей.

На Южном берегу Крыма встречаются три дикие лианы: виноград, плющ и вьющийся ломонос.

Несколько лет тому назад один из исследователей Суматры опубликовал, что он нашел цветок раффлезии в 140 сантиметров диаметром. Такой цветок должен был весить не менее 14 килограммов. Чтобы наглядно представить себе размеры такого гигантского цветка, попробуйте вырезать его фигуру из бумаги.

К семейству Аройниковых относятся около полутора тысяч видов. Из них огромное большинство – обитатели жарких стран. Много различных растений этого семейства разводятся у нас в оранжереях. Выращивают иногда и аморфофаллюс, но мне не приходилось видеть его во время цветения.

Талиев Валерий Иванович (1872–1932) – российский ботаник. Профессор Петровской сельскохозяйственной академии (с 1919). Одним из первых показал роль человека в истории растительного покрова. Труды по флоре Крыма, причинам безлесья степей, проблемам эволюционного учения, охране природы. Автор первого «Определителя высших растений Европейской части СССР» (http://dic.academic.ru/dic.nsf/enc3p/287486). – Прим. изд.

Плоды лодоицеи бывают до 50 сантиметров в длину.

Относится к особому семейству Чилимовых (Hydroсаrуасеае), близкому к семейству Онагровых, которому принадлежит наш Иван‑чай.

Чаще всего встречаются четырехрогие орехи, но бывают с тремя и двумя рогами, а изредка и совсем безрогие.

Такие орехи можно находить в торфяных болотах и на дне некоторых подмосковных озер.

В последние годы наш ботаник В. И. Васильев установил произрастание в СССР 25 различных видов чилима.

Мужские экземпляры элодеи, являющиеся редкостью и в Канаде, в Европе можно найти только в ботанических садах, говорят, изредка в Ирландии. В распространении «водяной чумы» они никакой роли не играли.

«Офиоглоссум» буквально значит «змееязычный». Название не совсем удачное, так как действительно на змеиные языки похожи лишь весьма редкие экземпляры с двойным спороносным колоском.

Частое соседство офиоглоссума с Orchis militaris объясняется тем, что для них обоих благоприятна одинаковая почва.

Существует третий, значительно более крупный вид ботрихиума – Botrychium virginianum (гроздовик виргинский): он водится в лесах к северу, начиная от Москвы. Этот вид знаком мне лишь по гербариям.

Та же «честь» приписывается в некоторых местностях и другим видам папоротников Так, например, последний экземпляр папоротника «Черный корень» незадолго до того был вырыт каким‑то знахарем и продан за большую сумму в качестве «чудодейственного» растения.

В горах наших среднеазиатских республик местами встречаются ореховые леса из ореха, очень близкого к грецкому и дающего съедобные «орехи» – косточки. – Ред.

Все упоминаемые в этой беседе виды сосен, а также и многие другие – более 30 видов, – любитель может видеть в прекрасном парке нашего Никитского ботанического сада в Крыму (Ялта).

По сходству формы неаполитанцы называют «пинией» также столб дыма, в тихую погоду выходящий из кратера Везувия.

Один из проектов сбережения драгоценной влаги для южного берега Крыма предлагал именно жерардовой сосной покрыть Яйлу и верхнюю часть ее южного склона, чтобы замедлить таяние снегов.

Вероятно, какие‑нибудь ничтожные следы встречаются, но я лично сколько ни старался, ни простым глазом, ни в лупу не замечал ничего.

Гельмгольц (Helmholtz) Герман Людвиг Фердинанд (1821–1894) – немецкий физик, математик, физиолог и психолог. Учился в Военно‑медицинском институте в Берлине. С 1843 военный врач в Потсдаме. Профессор физиологии университетов в Кенигсберге (с 1849), Бонне (с 1855), Гейдельберге (с 1858). С 1871 профессор физики в Берлинском университете, с 1888 директор физико‑технического института в Берлине (http://www.cultinfo.ru/fulltext/1/001/008/009/198.htm). – Прим. изд.

Кроме ливанского кедра, есть еще атласский кедр (Cedrus atlantica), живущий на северном берегу Африки, и гималайский кедр (Cedrus Deodara). В южных садах Европы можно встретить все три вида и иногда помеси между ними.

В сущности речь идет не о «лепестках», а лишь о частях раздельного венчика; но мы не будем придираться к этой неточности.

Одна моя знакомая рассказывала мне, что нашла однажды цветок с 24 лепестками.

Более поздние наблюдения над кленами привели меня к убеждению, что есть экземпляры (разных видов кленов), особенно склонные к такой поликарпии (т. е. многоплодию); но тут мне приходится противоречить авторитету одного из лучших знатоков кленов, Шверина, утверждающего, что поликарпия – чистейшая случайность. Любители, наблюдая из года в год какую‑нибудь группу кленов, могли бы помочь выяснить вопрос.

Наши валерианы были недавно критически обработаны Г. К. Крейером. Оказалось, что в Европейской части СССР встречается не один вид (Valeriana officinalis), а пять‑шесть видов, отличающихся опушением, характером корневой системы, листьями и другими признаками.

Лишь много позднее этого случая я нашел в книге де Губернатиса «Мифология растений» указание, что трехдольные орехи подмечались еще в древности и считались символами богатства и плодородия.

Уродливое образование правильных цветов вместо обыкновенных симметричных встречается у многих растений и называется пелорией. Обычно они развиваются на самой верхушке соцветия.

Об одном очень эффектном случае сообщила мне натуралистка, любительница комнатных растений А. Ф. П а в ш а. У нее в цветочных горшках растут два одинаковых экземпляра молоденьких кипарисов. С тех пор как у одного из них была повреждена макушка, экземпляр этот преждевременно обильно цветет.

«Правда» от 13 августа 1934 г. Статья т. Беляева.

Бёрбанк (Burbank) Лютер (1849–1926) – американский селекционер‑дарвинист, ученый‑самоучка, создавший много новых сортов плодовых, овощных, полевых и декоративных культур. В 1875 заложил в Санта‑Розе, а позже в Себастополе (близ Санта‑Розы) плодово‑декоративный питомник, в котором работал до конца жизни (http://www.cultinf0.rU/fulltext/1/001/008/109/906.htm). – Прим. изд.

Холодный Николай Григорьевич (1882–1953) – советский ботаник, действительный член АН УССР (с 1929), заслуженный деятель науки УССР (1945). Ему принадлежат труды по физиологии, анатомии и экологии растений, по микробиологии и почвоведению; работал над вопросами происхождения жизни на Земле (http://www.biografija.ru/show_bio.aspx?id=132747). – Прим. изд.

Подъем либо одного, либо другого конца стебелька происходит согласно механическому закону «равенства действия и противодействия».

Бывают движущиеся подобным образом плоды и у других растений. Мне случалось читать, что наши «дубовые орешки» (т. е. «галлы»), в которых развиваются личинки галловых ос из рода Cynips, тоже могут поворачиваться вследствие движения личинок. Мне этого явления наблюдать не приходилось.

Кренке Николай Петрович (1892–1939) – советский ботаник. В 1921 окончил сельскохозяйственный факультет Тбилисского политехнического института. Основные труды по экспериментальной морфологии (явления трансплантации и регенерации у растений, природа растительных химер). Предложил методику изучения возрастной изменчивости растений, а также теорию их циклического старения и омоложения (http://slovari.yandex.ru/dict/bse/article/00038/83100.htm). – Прим. изд.

В теплых странах китайские, или земляные орехи ради получаемого из них масла разводятся в огромных количествах. В пределах СССР они могут культивироваться только в самых южных областях; на севере можно выращивать растение только в теплицах.

Речь идет об арахисе (Arachis hipogaea). Родина арахиса, или земляного ореха – Южная Америка (Аргентина и Боливия), откуда он попал в Индию и Японию, на Филиппинские острова и на Мадагаскар. В Китай арахис привезли португальцы, которые в 1560 г. основали в Кантоне свою колонию. В Африку завезен в XVI в. на американских работорговых судах. Полагают, что впервые бобы арахиса завезены в Гвинею из Бразилии. Сенегал, Нигерия, Конго считаются вторичными генетическими центрами арахиса. Из Индии и Китая арахис попал в Испанию, Францию, Италию, где получил название «китайский орешек». В Россию арахис завезли в 1792 г. из Турции. Первые попытки его акклиматизации были предприняты в 1825 г. в Одесском ботаническом саду. В настоящее время арахис на небольших площадях высевают в республиках Средней Азии и Закавказья, на юге Украины и на Северном Кавказе (http://www.ecosystema.ru/07referats/cultrast/034.htm). – Прим. изд.

Я не знаю статистики позднейшего времени, но к началу нашего столетия всех клейстогамных растений насчитывалось 628 видов, относящихся к 62 различным семействам.

Сходство между стернбергией, крокусами и безвременниками ограничивается внешним обликом цветов; по внутреннему же их строению эти три растения сильно разнятся между собой и относятся к трем различным семействам. Стернбергия – из Амариллисовых, крокус – из Касатиковых, безвременник – из Лилейных.

Качалов (настоящая фамилия – Шверубович) Василий Иванович (1875–1948) – русский актер, народный артист СССР (1936). На сцене с 1896 г. С 1900 г. – в труппе Московского Художественного театра. Актер высокой интеллектуальной культуры, редкого по музыкальности голоса, «темперамента мысли» и огромного обаяния, Качалов исполнил во МХАТе 55 ролей (http://www.hrono.ru/biograf/kachalov.html). – Прим. изд.

Островский Александр Николаевич (1823–1886) – выдающийся русский драматург, член‑корреспондент Петербургской Академии наук. Пьеса «Снегурочка» написана им в 1873 г. (http://ru.wikipedia.org/wiki/). – Прим. изд.

«Широка страна моя родная» («Песня о Родине», 1936) – известная патриотическая советская песня, написанная Василием Лебедевым‑Кумачом и Исааком Дунаевским для фильма «Цирк» (режиссер Григорий Александров). Авторы писали песню полгода, подбирая новые и новые мелодии и тексты; остановились на тридцать шестом варианте. Песня стала очень популярной (http://ru.wikipedia.org/wiki/). – Прим. изд.

Некрасов Николай Алексеевич (1821–1878), стихотворение «Отрывки из путевых записок графа Гаранского» (1853). – Прим. изд.

Сталинский план преобразования природы – не имеющая аналогов в мировой практике пятнадцатилетняя программа научного регулирования природы, разработанная на основе трудов выдающихся русских агрономов. Принят в 1948 по инициативе И. В. Сталина. Согласно плану преобразования природы, началось грандиозное наступление на засуху путем посадки лесозащитных насаждений, внедрения травопольных севооборотов, строительства прудов и водоемов. Сила этого плана была в единой воле, комплексности и масштабности. В течение 15 лет намечалось заложить леса на площади, превышающей 4 млн. га. Впервые в истории создавались крупные государственные полезащитные полосы, общая протяженность которых превышала 5300 км. Направление этих полос было выбрано с таким расчетом, чтобы они не только сохраняли воду, но и служили заслонами против губительных для урожая жарких юго‑восточных ветров – так называемых суховеев, очень частых в таких районах России, как Поволжье, Северный Кавказ, Кубань, Дон. В составе полезащитных лесных полос главное место отводилось долговечным породам, в частности дубу. Система государственных лесных полос дополнялась большими лесонасаждениями на полях колхозов и совхозов. Планомерно внедрялась система агрономических мероприятий, основанная на учении виднейших русских агрономов – В. В. Докучаева, П. А. Костычева, В. Р. Вильямса – и получившая название травопольной системы земледелия. В эту систему мероприятий входили: посадка защитных лесных полос на водоразделах, по границам полей севооборотов, по склонам балок и оврагов, по берегам рек и озер, вокруг прудов и водоемов, а также облесение и закрепление песков; правильная система обработки почвы, ухода за посевами и прежде всего широкое применение черных паров, зяби и лущения стерни; правильная система применения органических и минеральных удобрений; посев отборных семян высокоурожайных сортов, приспособленных к местным условиям; развитие орошения на базе использования вод местного стока путем строительства прудов и водоемов. Эффект воздействия только посадки лесных полос на урожайность охраняемых ими полей достигал следующих размеров: по зерновым культурам урожайность увеличивалась на 25–30 %, по овощным – на 50–75 % и по травам – на 100–200 %. Большую практическую отдачу имели и другие составляющие плана преобразования природы. Однако после смерти Сталина выполнение плана было свернуто. Тем не менее, даже того, что удалось осуществить, хватило нашей стране вплоть до 70‑х годов; были замедлены процессы эрозии почвы, приостановлено выведение ее из полезного хозяйственного оборота (О. Платонов, http://mirslovarei.com/content_his/STALINSKIJ‑PLAN‑PREOBRAZOVANIJA‑PRIRODY‑48647.html). – Прим. изд.

Тургенев Иван Сергеевич (1818–1883) – великий русский писатель. Рассказ «Касьян с Красивой мечи» входит в знаменитый цикл «Записки охотника», который считается одной из вершин творчества писателя и является энциклопедией жизни русского поместного дворянства. – Прим. изд.

Лев Николаевич любил сравнивать человека с дробью; то, что человек есть на самом деле, – говорил Л. Н. Толстой, – его умственный багаж – это числитель, а то, что человек сам о себе думает, какое значение себе придает – это его знаменатель.