Уроды в мире растений

Под названием «уродов» здесь никак не следует предполагать каких‑нибудь особенно безобразных, противных растений. Нет, я имею в виду «уродство» лишь в смысле того или другого отклонения от обычного, нормального типа. Беседой о некоторых уродствах я хотел бы приохотить читателя к наблюдению, собиранию и регистрации подобных – иногда очень редких – фактов. Именно в этой области ученый специалист никак не может обойтись без помощи любителей. Тут очень многое зависит от случайности: ботаник может за всю свою жизнь встретить меньше интересного материала, чем группа любителей за одно лето. Любительские наблюдения могут быть очень ценными еще потому, что некоторые уродства в одних районах чрезвычайно редки, а в других – иногда очень небольших районах – наоборот, встречаются настолько часто, что делаются скорее похожими на правило, чем на исключение. Нашу родную флору в этом отношении далеко нельзя считать изученной.

Начну с «уродов», которые многим представляются привлекательными.

1. Ненормальная сирень

Кто из вас в майские дни, перебирая душистые кисти цветущей сирени, не искал в них цветочки с пятью лепестками?

Среди нормальных четырехлепестных [88] цветков попадается некоторый процент с 3 лепестками, с 5, с 6, с 7 и т. д. Как велик этот процент? Я думаю, мы не ошибемся, если скажем, что один цветок с 3 или 5 лепестками приходится на несколько сотен нормальных цветов. Далее, по‑видимому, следует признать, что цветы с 6, 7, 8 и т. д. лепестками встречаются приблизительно тем реже, чем больше число лепестков. Можно было бы, пожалуй, предполагать, что 8 лепестков (удвоенное нормальное количество) встречается чаще, чем 6 или 7; такое предположение, насколько я знаю, не оправдывается. До какого наибольшего количества лепестков может доходить аномалия? До 12 лепестков найти сравнительно нетрудно. Наибольший цветок, найденный мною лично, имел 18 лепестков [89]. Цветок был неправильный, продолговатой формы, и вся его середина занята желтыми пыльниками тычинок, которых, вместо нормальных двух, была целая куча, делавшая цветок похожим на корзиночку сложноцветного.

Рис. 111. Сирень. Нормальный цветок, 5‑лепестковый и 18‑лепестковый.

С юности я долгие годы был почему‑то убежден, что на белой сирени многолепестные цветы встречаются чаще, чем на лиловой, но когда я однажды попробовал подтвердить это подсчетом на значительном числе кистей, перевес (очень небольшой и, разумеется, случайный) получился на стороне лиловой сирени. Мое предубеждение, вероятно, зависело от того, что на белой сирени мои глаза скорее подмечали ненормальные цветы. Описанный выше 18‑лепестковый цветок был лиловый. Если процент многолепестных цветов не зависит от окраски венчика обыкновенной сирени, то он, по‑видимому, определенно зависит от вида ее. У так называемой «персидской» сирени аномальные цветы довольно часты; наоборот, у темноцветной, почти совсем не пахнущей «венгерской» сирени лишь очень редко можно найти трехлепестные и пятилепестные цветы.

2. Зеленоголовый клевер У ползучего клевера иногда вместо белых венчикоз вырастают пучки крошечных тройных листьев, так что головка получается приблизительно обычной величины, но зеленого цвета. Это одна из тех аномалий, которые указывают на то, что лепестки венчика суть видоизмененные листья. Я слыхал от ботаников, что у клевера такая аномалия – не редкость; но сам я находил такой клевер лишь три раза: два раза под Москвой и один раз в Шварцвальде. Во всех трех случаях встречалось по несколько экземпляров, находившихся друг от друга на расстоянии не более 50 шагов. У других видов клевера я такой аномалии не встречал, хотя красного клевера (в посевах) мне приходилось, разумеется, наблюдать несравненно большее количество экземпляров, чем ползучего.

Рис. 112. Нормальный и четверной лист клевера.

3. Кленовые крылатки Однажды мне пришлось видеть клен (наиболее у нас обыкновенный – остролистный – Acerplatanoides), сильно поломанный бурей. Перебирая гроздья еще зеленых крылаток на сломанных сучьях, я нашел по несколько штук тройных, четверных и пятерных крылаток; встретилась даже одна шестерная. Раньше я лишь изредка встречал тройные и четверные; а здесь их было по две, по три на каждой из двух десятков пересмотренных гроздьев. Может быть, это был особенно склонный к «уродству» экземпляр клена; может быть, дело объяснялось особой плодовитостью клена в тот год, – я не знаю [90].

Рис. 113. Нормальная и тройная крылатка клена.

Наблюдать ненормальные кленовые крылатки нелегко. Пока они зеленые висят на дереве, их трудно рассмотреть; а осенью, когда они опадают, все они, как нормальные, так и ненормальные, распадаются на отдельные семянки с одним крылышком. Тут, кстати сказать, любителю ботаники представляется случай наблюдать, как удивительно целесообразно устроена крылатка, которая при падении быстро вертится и при малейшем ветре относится в сторону. Чтобы оценить совершенство такого парашюта, попробуйте сделать искусственную семянку, которая вертелась бы так же хорошо, как натуральная. 4. Ненормальные валерианы Часто у нас встречающаяся валериана (Valeriana officinalis, т. е. валериана аптечная) привлекала меня еще в детстве. Я собирал ее для различных целей: и как красивый, приятно пахнущий цветок для букета, и для старушки‑бабушки, мастерившей самодельные лекарства, и для мальчишеской забавы. Я давал корень валерианы кошке и наблюдал, как, обнюхивая и облизывая этот корень, кошка радовалась и точно пьянела. В более зрелом возрасте я собирал довольно много валерианы для гербариев отца. Она интересна тем, что встречается в различных видоизменениях. Окраска цветов ее колеблется от чисто белого до очень темного розового; но на этот признак ботаники обычно обращают мало внимания. Более важными считаются видоизменения в форме и расположении листьев. Обычно листья бывают супротивные (т. е. по два, один против другого), но встречаются экземпляры с о ч е р е д н ы м и (т. е. спирально расположенными) листьями, а также с мутовчатыми, по три листа в каждой мутовке. Разыскивать эту последнюю, редкую разновидность было в свое время моей специальностью [91].

Рис. 114. Валериана (Valeriana officinalis): а – нормальный экземпляр, б – ненормальная, тройная мутовка листьев.

5. Уродливая еловая шишка Собирая разные редкости для школьного музея, мои крымские ученики разыскали в одном из садов гималайскую ель (Picea morinda), обильно покрытую шишками, сплошь одинаково уродливыми; у всех у них была развита и содержала семена лишь очень небольшая часть шишки. Дело было в исключительно холодном 1921 году, но другие деревья той же гималайской ели были с нормальными шишками. Какие шишки были у того же дерева в следующем году (после очень теплой зимы), – не знаю, так как мне пришлось уехать в другие места.

Рис. 115. Нормальная и ненормальная шишки гималайской ели (Picea morinda) (1/2 нат. величины).

6. Трехдольный грецкий орех 1921 год нам в крымской школе жилось иногда голодновато. Ялтинский отдел народного образования помогал всякими продуктами, какие только можно было найти, и прислал нам однажды несколько мешков грецких орехов.

Рис. 116. Трехдольный грецкий орех.

Одна из школьниц постарше принесла мне один из доставшихся ей орехов; она подметила, что орех этот необыкновенный: делится не на две, а на три дольки. Этот редкостный экземпляр, каких я никогда ни раньше, ни после не видывал (а уж сколько орехов приходилось видеть!), был пожертвован в музей Никитского ботанического сада [92]. Может быть, вам, читатель, посчастливится найти подобные орехи? Интересно было бы такой орех посадить и вырастить редкостный «трехдольный» всход.

7. Многоголовые одуванчики В начале лета, когда всюду желтеют одуванчики (Taraxacum officinale), присматриваясь попристальнее, среди тысячи экземпляров удается иногда заметить двухголовые или трехголовые экземпляры, точнее выражаясь, экземпляры, у которых на одном стебле помещаются две или три корзиночки цветов. Стебли таких экземпляров бывают иногда только утолщеннее, а иногда представляют собою ясно заметное сращение по всей длине двух или трех стеблей.

Мне встретился однажды подобный многоголовый урод, в котором слились по крайней мере восемь корзиночек и восемь стеблей. Вместо стебля получилась широкая, суживающаяся книзу рубчатая пластина, а цветы образовали большую продолговатую щетку в одну головку, но длиной раз в шесть больше. Это был действительно «урод».

8. Безъязычковые одуванчики Гораздо чаще многоголовых встречаются одуванчики, у которых все цветы лишены обычных желтых язычков. Зеленые, обыкновенно довольно крупные головки таких растений легко замечаются среди нормальных экземпляров. Очень убедительные соображения говорят за то, что безъязычковые цветы представляют сабой один из случаев так называемого атавизма, т. е. проявления признаков, свойственных отдаленным предкам наших современных одуванчиков. Аналогичное явление наблюдается, например, иногда даже у ребенка, который родится покрытый шерстью или с зачаточным хвостом.

9. Пятишпорный львиный зев Рассматривая цветок львиного зева (Linaria vulgaris, льнянка, или дикий лен), наблюдая, как пчелы и маленькие шмели влезают в эти цветы за нектаром и производят опыление, нельзя не удивиться целесообразности всех деталей устройства этого двугубого цветка с длинным ш п о р ц е м. Цветы эти изредка бывают с двумя или тремя шпорцами; но более часты и более интересны цветы с пятью лепестками, которые бывают со шпорцами, а иногда без них. Такие цветы ботаники называют п р а в и л ь н ы м и в отличие от обыкновенных симметричных цветов. Такие экземпляры, как и безъязычковые одуванчики, тоже – проявление атавизма [93].

Рис. 117. Нормальный (симметричный) и ненормальный (правильный) цветок льнянки (Linaria vulgaris).

Перечень разнообразных растительных «уродов» можно было бы продолжать без конца, но ограничимся перечисленными. Я завел всю беседу лишь с тем, чтобы побудить вас присматриваться к «уродам» растительного мира.

«Уроды» – очень показательны. Они напоминают нам о той непрекращающейся борьбе растений за существование, которая приводит к господству более приспособленных к условиям жизни растений.