Дворец Цезаря: Клеопатра в Европе 5 page

Хотя на Бруте лежала ответственность за смерть Цезаря и брата Антония, Гая, Антоний, некогда друживший с Брутом, накрыл его тело своим пурпурным плащом и приказал устроить достойные похороны. Но Октавиан помешал этому. Неожиданно выздоровев и покинув свое укрытие в болотах, он объявился в войсках и приказал отрубить голову Бруту, отправить ее в Рим и бросить к ногам статуи Цезаря. Потом он наблюдал за казнью других заговорщиков, взятых в плен, и вел себя так отвратительно, что «иные, проходя в цепях мимо полководцев, приветствовали Антония почетным именем императора, [Октавиану] же бросали в лицо самые жестокие оскорбления»[407].

Итак, полная победа осталась за Антонием, и легионы приветствовали его как императора, Октавиан же решил держаться в тени. Однако позднее, переписывая историю, он будет утверждать, что славная победа принадлежит ему, а его биограф напишет, что он разбил Брута и Кассия, «несмотря на свою слабость и болезнь»[408]. Мстя за смерть брата Гая, Антоний приказал казнить Гортензия на его могиле. Когда все необходимые меры были приняты, заговорщики наказаны и Цезарь отмщен, Антоний сбрил бороду, которую носил два последних года. Он также позаботился о том, чтобы в храме Исиды в Филиппах совершались благодарственные молебствия, и приказал установить «колонны, вверявшие город полностью заботам богини как ее царицы и спасительницы»[409]. Этот жест расположил к нему народы Востока и наиболее важную представительницу Исиды – Клеопатру. Еще одно признание храбрости на море египетской правительницы в недавней войне может объяснить происхождение загадочной мраморной головы, найденной в Риме. Волосы у нее уложены в знакомую прическу «арбуз» и увенчаны необычной треугольной диадемой, «что указывает на принадлежность личности к религиозному культу или означает, что она сравнима с богиней»[410]. Остававшееся прежде без внимания невероятное сходство головного убора с короной в форме носа корабля, которую носила Береника II, и с венком из выступов на носу корабля, которым сенат награждал за отличие в морском сражении, наводит на мысль о том, что это изображение Клеопатры как Исиды Фариа, богини‑покровительницы Александрии и владычицы морей, отмеченной за боевые заслуги при проведении операции по отмщению за Цезаря.

Когда война против убийц Цезаря закончилась, триумвиры перекроили между собой империю, и в том, какую территорию они выбрали, нашли отражения их характерные особенности. Хотя Октавиан вернул себе Запад и сохранил контроль над Сардинией, Корсикой и Сицилией, отобрав Испанию у Лепида и отдав ему африканские провинции, Антонию досталась львиная доля. Отдав Галлию под управление своих наместников, он прибрал к рукам весь Восток, пользуясь тем, что его безоговорочная победа при Филиппах сделала его законным правителем в глазах эллинизированных народов. В пяти провинциях – Македонии, Малой Азии, Вифинии‑Понте, Киликии и Сирии – и во многих княжествах требовалось осуществить территориально‑административную реорганизацию, чтобы взимать налоги на намеченный поход против парфян. Между тем зиму 42/41 года до н. э. он провел в Афинах, где жил в студенческие дни.

В своем любимом греческом одеянии он расхаживал по славившемуся культурой городу, посещая лекции, пиры, игры и театры. «Он воздвиг напоказ в театре подмостки, увитые зеленью, как для вакханалий, и они были увешаны тимпанами, оленьими шкурами и прочими дионисическими затеями. Лежа там с раннего утра, Антоний пьянствовал с друзьями, слушая при этом певцов, приглашенных из Италии. Поглядеть на такое зрелище греки собирались со всех концов»[411]. Для проведения этого цветомузыкального представления «иногда переходил он и на Акрополь. Все Афины освещались тогда с крыши факелами. И с тех пор он повелел, чтобы во всех городах его величали Дионисом»[412].

С наступлением весны нужно было начинать работу на Востоке – вознаграждать тех правителей, что поддерживали триумвиров, и наказывать тех, кто этого не делал. Перебравшись в Азию, Антоний посетил Пергам с его знаменитой библиотекой Атталидов, где стояла огромная статуя Афины, и вызвал к себе представителей из различных провинций. После того как он потребовал выплатить в течение одного года огромные налоги за десять лет, на переговорах договорились, что эта сумма будет выплачена в течение двух лет, поскольку Антонию нужно было заручиться поддержкой соседних с Парфией государств. После встречи с иудейскими посланниками Антоний вернул Гиркану II титул верховного жреца в знак признательности за оказанную им помощь Цезарю в Александрийской войне. Уже после смерти Антипатра, эдомитского араба, формально считавшегося иудеем, который был министром у Гиркана, Антоний вместо него поставил сына Гиркана, Ирода, утвердив его своим наместником и пожаловав титул князя. Кроме того, Антоний рассудил спор за трон между двумя царями в Каппадокии, и, несмотря на непродолжительный роман с красавицей царицей Глафирой, матерью одного из претендентов, отдал престол его сопернику, прежде чем Глафира добилась своего.

Но Антоний все‑таки состоял в браке. Его интересы в Риме отстаивала его энергичная жена Фульвия, «беспокойная и дерзкая от природы»[413]. Как говорили, она имела лишь внешность женщины. Антоний признавал замечательный вклад жены в свое правление, выпуская в Галлии и Финикии монеты со своим и ее профилем, а в некоторых случаях – только с портретом Фульвии, ставшей первой римлянкой, чье изображение появилось на монетах. Она тесно взаимодействовала с оставшимся в живых братом Антония, Луцием, бывшим в то время консулом, в решении проблемы наделения землей в Италии ста тысяч воинов‑ветеранов, требовавших ее. Фульвия и Луций также начали обдумывать, как устранить Октавиана.

Между тем Антоний отправился в Эфес, где находилась обитель великой богини Артемиды. Жители этого города, которые чтили Цезаря как бога и сохранили в неприкосновенности сокровища храма, слышали, что Антоний хотел, чтобы его встречали как Диониса. Когда Антоний въезжал в город, «впереди выступали женщины, одетые вакханками, мужчины и мальчики в обличии панов и сатиров, весь город был в плюще, в тирсах, повсюду звучали псалтерии[414], свирели, флейты, и граждане величали Антония Дионисом – Подателем радостей»[415]. Такими почестями проводилась параллель с Александром, что имело большое пропагандистское значение, поскольку Антоний собирался последовать его примеру и покорить Парфию. Подобно Авлету, его провозгласили Новым Дионисом. Этот титул, появлявшийся повсюду в Передней Азии, в данном случае мог служить противовесом притязаниям Октавиана на божественность на Западе.

Воздавая почести Артемиде в огромном храме города, Антоний, вероятно, встретился с его наиболее известной жрицей, младшей дочерью Авлета, Арсиноей, которой уже было далеко за двадцать. После того как Цезарь отправил ее в Эфес, местное духовенство стало величать Арсиною, как прежде, царицей, и во время визита Антония она могла воспользоваться случаем, чтобы поднять вопрос о возвращении этого титула.

Встретившись с единственной оставшейся в живых сестрой Клеопатры, Антоний должен был бы взвесить достоинства каждой из них и различия между ними, ибо начал разрабатывать стратегию подхода к самой Клеопатре. Он нуждался в ее содействии при проведении восточной политики, но не собирался ехать в Египет и выступать в роли просителя. Вместо этого Антоний направил к ней гонца с приглашением на встречу в Киликии (современная Турция). Зная ее желание любой ценой сохранить Египет, он предложил дать объяснения по поводу слухов, несомненно, распространенных Арсиноей, что Клеопатра якобы тайно поддерживала Кассия и Брута. Хотя это было явно ложное обвинение, он рассчитывал, что Клеопатра согласится оказать ему необходимую поддержку, чтобы усидеть на троне.

Однако он не предполагал, что Клеопатра окажется равным ему по силе партнером на таких переговорах.