Беда пятая. 1211 г

При Романе Волынском Галичина была передним краем Руси, но после его гибели она стала поприщем борьбы Венгрии, Польши и Черниговского княжества, а местное население — князья, бояре, горожане — вынуждены были примыкать то к той, то к иной стороне. Подробное изложение хода событий увело бы нас далеко от темы — смены фаз этногенеза, а к тому же оно сделано на высоком уровне и не требует пересмотра.[901]Ограничимся кратким рассказом и опытом интерпретации.

В 1205—1206 гг. черниговские и польские войска при помощи половцев и берендеев попытались овладеть Галичиной, но были отражены венграми. Но как только венгерский гарнизон покинул Галич, местные бояре изгнали вдову Романа княгиню Анну и маленького князя Даниила в Краков и пригласили трех сыновей Игоря Черниговского, героя прославленного «Слова» и инициатора разгрома Киева, до которого он не дожил только месяц. Его дети оставили по себе недобрую память.

Они немедленно перессорились друг с другом. Роман Игоревич при помощи венгров выгнал из Галича своего брата Владимира. Потом сам был изгнан в 1210 г. Ростиславом Рюриковичем Смоленским и восстановлен венгерским королем Андреем II. Однако Андрей II затем послал войско, пленившее Романа и захватившее Галич. А в это время поляки предприняли завоевание Волыни.

Режим венгерских захватчиков вызвал в Галиче возмущение горожан и части бояр. Книжник Тимофей именовал коменданта города — паладина Бенедикта Бора антихристом, ибо он «томил» бояр и граждан, бесчестил их жен и даже монахинь. Роман Игоревич бежал из Венгрии в родной Путивль к брату Владимиру. Туда же прибыл из Польши третий брат — Святослав, и братья приняли приглашение галичан освободить их от венгерского господства, «поидоша ратью», без труда заняли Галич… и тут показали себя.

«Освободители», взяв власть, истребили свыше пятисот «великих» бояр, имущество их разграбили, а владения роздали своим сторонникам. Уцелевшие бояре бежали в Венгрию и просили короля Андрея дать им в князья Даниила. Андрей согласился и отправил в Галичину большое войско, которое заняло Звенигород и Галич, захватив при этом Романа и Святослава Игоревичей. Галицкие бояре выкупили из венгерского плена Игоревичей и торжественно повесили тех в Галиче с их родственниками.

Расправа над Игоревичами вызвала возмущение княгини Анны, призвавшей венгерские войска и волынских князей. Бояре были схвачены, но один из них — Володислав — был увезен в Венгрию, другие откупились, волынские князья вернулись домой защищать свою землю от краковского князя Лешка. Власть в Галиче осталась в руках бояр, и в 1213 г. Володислав «вокняжися и сел на стол». Это была наглая узурпация, чего до тех пор на Руси не бывало.

И наконец венгры заключили союз с поляками, в 1214 г. заняли Галич, провозгласили королевича Коломана королем, вернули уже упомянутого паладина Бенедикта Бора и в следующем, 1215 г. начали гонения против православного духовенства, так как папа Иннокентий III благословил унию церквей. Плохо стало русским в Галиче.

Галичину спас Мстислав Удалой в 1219 г. Первое его наступление захлебнулось, но когда он пригласил на подмогу половцев, венгерские войска были разбиты, Галич освобожден, король Коломан взят в плен, а венгерские воины перебиты горожанами и поселянами, никому из них не удалось убежать. Однако бояр Мстислав не только пощадил, но и привлек на свою сторону. Благодаря этому он удержался в Галиче, который только в 1234 г. вернулся к законному князю Даниилу Романовичу, до этого сидевшему во Владимире-Волынском. Но это уже иной период истории.

Теперь попробуем разобраться в галицкой трагедии, кульминацией которой был роковой 1211 год. Трудно сказать, кто здесь был виноват, скорее можно заключить, что никто из пострадавших не был прав. Галичина находилась на окраине Руси и уже поэтому должна была считаться с проблемой контакта на суперэтническом уровне. Поляки и венгры XIII в. поддерживали гвельфов, т. е. сторонников папы Иннокентия, благословившего расправу с Византией и создание Латинской империи. Князь Роман погиб как сторонник противоположной партии, но какое дело русским людям до германо-итальянских склок? Однако они были втянуты в эту грандиозную войну и жестоко пострадали от венгров, хотя и пытались в 1208—1210 гг. с ними ладить. Когда же стало ясно, что компромисс неосуществим, галичане пригласили своих — черниговцев, православных потомков Владимира и Ярослава Мудрого. А те вместо обороны страны начали расправу над неугодными им боярами, чем вынудили их искать защиты у иноплеменников. Победив, бояре казнили князей «мести ради», что повело к разделу Галичины между венграми и поляками в 1214 г. и гонениям на русскую культуру.

Логика событий была неумолима и необратима, но ни князья не могли щадить бояр, ни бояре — князей, ибо все были слабы. Выяснилось, что Русь не в состоянии оборонять свои границы, хотя до этого она расширяла свои владения. Деяния сменились делишками, патриотизм — близоруким эгоизмом, геройство — шкурничеством, благородство — жестокостью. Это показывает, что сменилась фаза этногенеза, что наступила обскурация.

Конечно, на Руси в XIII в. еще были доблестные витязи, но не они определяли ход событий, так как их парализовало вялое большинство князей, дружинников и смердов. Мстислав Удалой вынужден был пригласить половцев, так как гомеостаз лучше, чем обскурация, ибо нуль больше отрицательных величин.

Та же картина наблюдалась в Константинополе, в позднем, императорском Риме и в Китае на закате империи Хань, а потом при падении династии Мин. Прожив более тысячелетия, любая этническая система слабеет, как на организменном уровне благородная старость, эквивалентная фазе инерции, сменяется дряхлостью, т. е. обскурацией.

Разница между этнической системой и особью лишь в том, что этнос может стать реликтом, а человек — только трупом. Разветвленная система большого этноса, а тем более суперэтноса, охраняется культурой, накопленной за былые века, и потому закат Рима украшен именами Аммиана Марцеллина, Сидония Аполлинария и Юлиана Апостата, а в Византии в XIV в. проповедовал Григорий Палама, несмотря на все ужасы, окружавшие его. Так и на Руси XIII в. культура, как материальная, так и интеллектуальная, продолжала сиять золотом на мрачном фоне политического распада.