Джордж С. Паттон

Одним из офицеров штаба Першинга, которые немедленно заинтересовались танками, был молодой кавалерийский капитан Джордж С. Паттон, которому жутко не повезло попасть на должность начальника адъютантской службы и командира роты штаба АЭС в Шомоне. Паттон в 1909 закончил Уэст Пойнт, где прослыл знатоком строевого устава. Он был лучшим в своем классе после второго года и был назначен младшим капралом в летний лагерь. В последний год учебы он стал адъютантом. Он также проявил себя исключительно хорошим спортсменом, имея высшие отметки в атлетике. 4 года из 5 в академии он играл в футбол, сломав обе руки, нос (3 раза) и вывихнув плечо. Он представлял США на Олимпийских Играх 1912 в Стокгольме, выступая в новом виде спорта, классическом пятиборье. Это была типично военная комбинация верховой езды, бега, плаванья, стрельбы и фехтования, отлично знакомая любому кавалеристу. Паттон занял почетное 5 место, хотя всегда заявлял, что мог выступить и лучше. После Игр он задержался в Европе, чтобы устроить жене второй медовый месяц. Они сумели посетить французскую кавалерийскую школу в Сомюре, где Паттон взял несколько уроков фехтования у адъютанта школы, который был признанным мастером в этом деле. Он вернулся туда в 1913, чтобы повторить обучение, и снова взял жену, чтобы прокатиться по Нормандии и Бретани. Позднее это очень помогло ему во время кампании в Нормандии в 1944.

Вернувшись в США, Паттон получил назначение в кавалерийскую школу инструктором по оружию. Он преподавал фехтование на саблях. (Паттон уже написал книгу «Методы действия саблей» и спроектировал новый вид оружия, основываясь на опыте, полученном в Сомюре.) Его работа в школе завершилась в 1916, когда он был отправлен в 8 кавалерийскую дивизию, где и прослужил до начала Мексиканской войны. Он участвовал в экспедиции Першинга с целью захвата Панчо Вильи и его банды. Паттон был адъютантом Першинга, но часто действовал в качестве командира разведывательных отрядов. Однажды он столкнулся с личным телохранителем Вильи, Хулио Карденасом, который с несколькими бандитами засел на гасиенде. Паттон пробрался внутрь здания и открыл огонь по бандитам. Он убил Карденаса и еще одного разбойника. Паттон приволок тела в штаб Першинга, привязав их к крыльям своего открытого автомобиля. Першинг был восхищен и сказал: «Мы имеем бандита в своих собственных рядах. Это мальчишка Паттон! Он настоящий забияка!» Этот инцидент сослужил Паттону добрую службу, когда он прибыл во Францию в июне 1917, то был немедленно назначен адъютантом Першинга, а потом стал начальником адъютантской службы. Однако эта работа быстро наскучила пылкому вояке. Когда в конце сентября Элтинг спросил его, не хочет ли Паттон стать танкистом, тот немедленно согласился. Он написал письмо Першингу с просьбой внести его имя в списки формируемых танковых частей.

В этом письме, которое приводит Мартин Блюменсон в «Записках Паттона», Паттон упирает на свой опыт кавалериста. По его мнению, кавалерия была сродни легким танкам. Описывая свои знания, полученные во время командования пулеметным подразделением, он тоже считает это чрезвычайно полезным, так как «меткая стрельба совершенно необходима успешного использования танков». Он также упоминает свое превосходное знание французского языка, знание техники и агрессивный дух, заявив, что был «единственным американцем, который провел атаку на автомобиле». Так он назвал свои мексиканские приключения. Прошение Паттона было поддержано майором Робертом Биконом, комендантом штаба, который считал Паттона «необычайно способным и пригодным для любой командной должности». Некоторое время ему пришлось подождать, но в ноябре Першинг сообщил Паттону, что он может либо принять пехотный батальон, либо пойти в формируемый Танковый Корпус. Паттон выбрал танки, был произведен в майоры и назначен начальником новой американской танковой школы, которая была создана в Лангре, примерно в 20 милях от штаба АЭС. В этой школе преподавали танковую тактику и методы управления танковыми подразделениями. Во второй школе, находящейся в соседней деревне Бурж, учили вождению танков, обслуживанию и всему, что требовалось знать экипажам. Паттон отвечал за обе школы и быстро превратился в главного танкового эксперта АЭС. Ему помогал первый лейтенант Элджин Брейн, призванный из резерва артиллерист, который стал его помощником. Брейн был инженером-механиком, отлично разбирался в любых механизмах и был идеальным человеком для такой работы. Однако ни он, ни Паттон, практически ничего не знали о танках, поэтому они были направлены для прохождения 2-недельных курсов во французскую учебную школу легких танков. Дэйл Э. Уилсон так объясняет это в своей истории американского танкового корпуса: «В первую неделю в Шамлье Паттон получил возможность детально ознакомиться с танком «Рено». Он водил эту машину, отметив легкость управления и удобство по сравнению с тяжелыми английскими танками… Кроме вождения танков, Паттон стрелял из пушек, наблюдал за маневрами, решал тактические задачи, посещал ремонтные мастерские и танковые депо. Он провел много часов в спорах относительно способов наилучшего применения танков в боях». В нескольких случаях он имел возможность встретиться с Эстьенном. Он находился в Шамлье во время атаки Эллиса под Камбрэ. Закончив курсы, Паттон и Брейн вернулись в штаб АЭС. Там они устно доложили обо всем и написали отчет Элтингу, который формально отвечал за танковый проект. Паттон был восхищен тем, что «встал на твердую почву. Если они <танки> будут иметь успех, я получу шанс, который всегда искал». Так записал он в своем дневнике.

Благодаря тому, что он окончил Уэст Пойнт, Паттон был строгим служакой. Поэтому обе школы прославились в АЭС жесткой дисциплиной и строгим соблюдением формы одежды. Однако в то же время инструкции были свободными, и Паттон требовал, чтобы члены его штаба имели боевой опыт. Поэтому он часто отправлял их в действующие части французских танковых войск. Менее чем за 5 месяцев Паттон обучил полную бригаду танковых экипажей. Поэтому ему было не слишком приятно узнать о слухе, который начал циркулировать в начале декабря 1917, будто другой кавалерист, полковник Дикерсон Рокенбах, будет назначен командующим всеми легкими и тяжелыми танками АЭС. Однако слух оказался правдивым, и Паттону пришлось смирить свою гордость. В письме к жене он писал: «Я полагаю, что Рокенбах не старался перейти мне дорогу. Но я полагаю, что если ты делаешь свое дело лучше других, никто не должен мешать тебе. Это не требует доказательств». Рокенбах был официально назначен командиром танковых войск АЭС 23 декабря 1917. Через несколько дней, 26 декабря, официально было объявлено о формировании американского Танкового Корпуса. В том же месяце Паттон посетил Эллиса и Фуллера в штабе британского танкового корпуса в Берникуре.

Паттон обнаружил, что с Рокенбахом трудно иметь дело. «Он был самым упрямым старым негодником, с которым я когда-либо сталкивался. Как только я предлагал что-либо, он немедленно возражал. Однако через несколько часов позиции менялись, и он предлагал то же самое. Поэтому я долго шел своим путем, хотя и стоило это мне больших нервов». Может быть, обвинения Паттона преувеличены, однако именно он, а не Рокенбах, был движущей силой Танкового Корпуса США. Прибывали новые офицеры, которые составили ядро первой танковой бригады Паттона. Обе школы быстро росли под строгим присмотром Паттона. Он писал жене: «Самая большая ошибка в армии — это слишком легкомысленное отношение ко многим вещам. Если бы день был длиннее, я смог бы работать больше, что принесло бы больше пользы ИМ».

К середине апреля уровень обучения был уже таков, что Паттон решил начать практические маневры, включив туда и демонстрацию членам колледжа Генерального Штаба, проведенную 22 апреля. В ней были задействованы 10 легких танков Паттона и батальон пехоты, показавшие превосходное взаимодействие. 28 апреля 1 батальон легких танков был сформирован, а Паттон стал его командиром.

Примерно в это же время Паттон поставил перед офицерами танкового центра задачу выработать проект структуры танкового корпуса, подчеркнув, что танки имеют огневую мощь артиллерии, мобильность кавалерии и способность пехоты удерживать позиции. Это следовало помечать красным, желтым и синим цветами. В результате появилась трехцветная «пирамида мощи», принятая Паттоном. Он пока что спрятал ее, чтобы всегда иметь под рукой на случай необходимости. Позднее этот треугольник был дополнен бесконечными прямыми, на которых красовались пушки и молнии. Он все еще используется, чтобы показать структуру танковых дивизий армии США. Выбранный им значок на петлицах и пуговицах изображал британский тяжелый танк Mark IV. Паттон много сделал, чтобы привить новому соединению кастовую гордость. Его болезненное стремление чем-то выделиться было общеизвестным, и по всей армии прославилась его особая манера отдавать честь.

Пока Паттон возился в Школе легких танков во Франции в начале 1918, в учебном танковом центре британской армии в Бовингтоне был создан Второй американский танковый центр, которым заведовал подполковник Конрад С. Бабкок. Паттон и Рокенбах посетили Бовингтон в марте 1918 во время подготовки к к прибытию первого батальона тяжелых танков из США. Тем временем, в Штатах готовилось создание первого танкового учебного центра на американской земле. Это должно было произойти в Кэмп Кольте, возле Геттисберга в Пеннсильвании. Этим занимался другой молодой офицер, капитан Дуайт Д. Эйзенхауэр, которому предстояло стать самым знаменитым американским офицером Второй Мировой войны. Он в свое время очень жалел, что не попал на поле боя в Европе. Однако, как замечает Дэйл Э. Уилсон: «Он не жалел бы об этом так сильно, если бы тогда знал, что ему готовит будущее… Через 7 месяцев он был подполковником и командовал учебным центром, в котором находилось 600 офицеров и 10000 солдат. Опыт, полученный им во время этой работы, оказался для него в дальнейшем гораздо более ценным, чем любые приключения на поле боя, которые он мог пройти, попав во Францию в качестве командира пехотной роты или батальона».

В бой

Таким образом, американский танковый корпус значительно увеличился. 6 батальонов находились в Европе, а еще 11 оставались в США. Однако непосредственной целью командования было иметь 2 полностью подготовленных батальона к весне 1918, чтобы они смогли принять участие в запланированном американской 1 Армией наступлении на выступ Сен-Миель. Удар с юга поддерживал французский 505 танковый полк вместе с американской 304 танковой бригадой, вооруженной танками Рено FT-17. Паттон был бригадным командиром. Позднее он вспоминал, как, ожидая атаки, они сидели в окопах, а германские пулеметы поливали их свинцом. Пули секли траву на холме, где он лежал.

Иногда пуля попадала в человека, и он сказал, что мог определить по вздоху или крику, по тому, как падало тело, куда именно она попала. Он сказал, что получал новые и новые царапины, его рот пересох, а ладони взмокли. Ему казалось, что весь ад гонится за ним. Но случайно он посмотрел вверх, на низкую гряду облаков, и увидел там лица всех своих предков, которые следили за ним. Он узнал своего дедушку генерала Паттона, великого Дядю Тазевелла, генерала Мерсера, знакомых по портретам. Но там было и множество других людей в самых разных одеждах, почти не различимых в тумане. Однако все они принадлежали к его семье. И он сказал себе: «Здесь еще один Паттон получит свое». Поступила команда атаковать, и каким-то чудом он больше не получил ни царапины.

Паттон, как и Эллис при Камбрэ, выпустил свои последние инструкции перед боем. Он приказал, чтобы ни один экипаж не смел сдавать или бросать свою машину ни при каких обстоятельствах. «Вы должны на деле подтвердить, что американские танки не сдаются. Пока танк способен двигаться, он должен двигаться вперед. Его присутствие спасет жизни тысяч пехотинцев и убьет множество немцев. Наконец, это наш СЕРЬЕЗНЫЙ ШАНС. МЫ ДОЛГО ТРУДИЛИСЬ, ЧТОБЫ ИСПОЛЬЗОВАТЬ ЕГО».

Атака началась 12 сентября 1918 в 5.00. Паттон вел ее. 345 батальон следовал за 42 дивизией, пока он не прошли Транш д’Ублон. Несмотря на густую грязь и сильный обстрел, они подавили несколько пулеметных гнезд и уничтожили целый батальон артиллерии. Было взято около 30 пленных. 344 батальон действовал совместно с 1 дивизией. Он сумел прорвать вражеское проволочное заграждение и уничтожить несколько пулеметных гнезд вокруг Бае да Рат, На второй день танки начали испытывать недостаток топлива, но 14 сентября группа из 8 танков 344 батальона атаковала и рассеяла немецкий батальон возле Воэля.

После операции, несмотря на значительные успехи танков, Паттон получил страшный разнос от взбешенного генерала Рокенбаха, который пытался выяснить, что происходит с самого начала операции. Он сказал Паттону, что не считает подходящим для командира занятием лично вести войска в наступление. Паттон сумел уладить скандал, хотя ему пришлось пообещать на будущее больше так не поступать. Однако он яснее Рокенбаха видел, что танковый командир должен находиться на фронте все время. Только так он сможет контролировать стремительно меняющуюся ситуацию. Паттон позднее писал жене: «Генерал Р. задал мне трепку за то, что я пошел с авангардом, но это следовало сделать. По крайней мере я не сидел в окопе, пока мои люди сражаются». В ходе 2 дней боев бригада, которая состояла из 144 танков, потеряла только 2 машины от огня врага, но 22 танка попались в ямы и рвы, а 14 вышли из строя от поломок. Погибли 14 человек, но из них только 2 находились внутри танка.

344 батальоном командовал другой замечательный офицер, майор Серено Бретт, который служил инструктором в танковой школе Паттона. Позднее, когда Паттон был ранен в Аргоннах, Бретт принял командование бригадой, поддерживавшей действия 9 различных дивизий. Бригада постоянно находилась в бою до самого конца кампании. Он был награжден Крестом за выдающиеся заслуги, Медалью за выдающиеся заслуги, Серебряной Звездой с Гроздью дубовых листьев. Два его солдата, капралы Гарольд У. Робертс и Дональд М. Колл получили высшую награду своей страны — Медаль почета конгресса. В представлении Робертса к награде говорится, как он отважно повел свой танк в заросли кустарника, чтобы прикрыть подбитый танк товарища, и соскользнул в воронку глубиной 10 футов, заполненную водой. Зная, что времени хватит, чтобы спастись только одному человеку, он вытолкнул стрелка через заднюю дверь, а сам утонул. Капрал Колл руководил действиями танка против нескольких вражеских пулеметных гнезд, когда половина танковой брони была сбита прямым попаданием снаряда. Отравленный газами при разрыве, он выбрался наружу и укрылся в воронке в 30 ярдах от танка. Когда Колл увидел, что офицер, находившийся вместе с ним в танке, не выбрался, он вернулся под сильным пулеметным огнем и спас офицера. Потом Колл тащил его на себе целую милю под сильным огнем пулеметчиков и снайперов.

После первого триумфального столкновения американцы приняли участие к кровопролитных боях в районе Аргонны — Маас в конце сентября. Паттон был ранен в начале наступления. Однако он уже зарекомендовал себя отличным командиром и вселил в бригаду такое чувство долга и агрессивность, что она продолжала сражаться с прежней отвагой и умением. Как сказал Дэйл Уилсон: «Первое поколение американских танкистов полностью заслужило свое прозвище «Врежьте им покрепче, парни». Так оно и закрепилось».

Тяжелые танки 301 батальона майора Ральфа И. Сасси тоже хорошо показали себя, поддерживая атаку австралийского корпуса на фроте британской 4 Армии. Атака началась 29 сентября. 301 батальон имел британские тяжелые танки Mark V и Mark V*. Бои были тяжелыми, и к концу первого дня в строю остались только 17 танков. Тем не менее, после периода переформирования, батальон 23 сентября снова вступил в бой. Это было последнее сражение войны. Сасси был награжден британским Орденом за выдающиеся заслуги, и многие из его людей тоже получили британские награды.