Вестник

Сраженная лежит у алтарей;

Ее померкли и закрылись очи;

Смерть Мегарея славную оплакав,

За ним другого сына, — на тебя

Беду накликала, детоубийца.

Креонт

Увы! Увы!

От страха дрожу. Что же грудь мою

Двуострым мечом не пронзил никто?

Я несчастный, увы!

И жестоким сражен я горем!

Вестник

Изобличен покойницею ты:

Ты виноват и в той и в этой смерти.

(Перевод С. Шервинского и Н. Познякова)

Греческую трагедию называют «трагедией рока». Жизнь каждого предопределена судьбой. Убегая от нее, человек только идет ей навстречу. Именно так случилось с Эдипом («Эдип-царь»).

По мифу, Эдип убивает своего отца, не зная, что это его отец, занимает престол, женится на вдове, то есть на своей матери. Софокл следовал мифу, но особое внимание обратил на психологическую сторону отношений героев. Он показывает всесильность судьбы — сам Эдип не виноват в том, что произошло. У Софокла виноват не человек, а боги. В случае с Эдипом виновна Гера, жена Зевса, пославшая проклятье на род, из которого происходит Эдип.

Но Эдип не снимает с себя вины — он ослепляет себя и через страдание хочет искупить вину.

Вот последний монолог царя:

Эдип

О, будь благословен! Да бережет

Тебя на всех дорогах демон, лучший,

Чем мой! О дети, где вы? Подойдите…

Так… Троньте руки… брата, — он виною,

Что видите блиставшие когда-то

Глаза его… такими… лик отца,

Который, и не видя и не зная,

Вас породил… от матери своей.

Я вас не вижу… но о вас я плачу,

Себе представив горьких дней остаток,

Который вам придется жить с людьми.

С кем из сограждан вам сидеть в собраньях?

Где празднества, с которых вы домой

Вернулись бы с весельем, а не с плачем?

Когда же вы войдете в брачный возраст,

О, кто в ту пору согласится, дочки,

Принять позор, которым я отметил

И вас, и вам сужденное потомство?

Каких еще недостает вам бед?

Отец убил отца; он мать любил,

Родившую его, и от нее

Вас породил, сам ею же зачатый…

Так будут вас порочить… Кто же вам

Присватает? Такого не найдется.

Безбрачными увянете, сироты.

Сын Менекея! Ты один теперь

Для них отец. И я, и мать, мы оба

Погибли. Их не допусти скитаться —

Безмужних, нищих и лишенных крова,

Не дай им стать несчастными, как я,

Их пожалей, — так молоды они! —

Один ты им опора. Дай же клятву,

О благородный, и рукой коснись!..

А вам, о дети, — будь умом вы зрелы,

Советов дал бы много… Вам желаю

Жить, как судьба позволит… но чтоб участь

Досталась вам счастливей, чем отцу.

Хор

О сограждане фиванцы! Вот пример для вас: Эдип,

И загадок разрешитель, и могущественный царь,

Тот, на чей удел, бывало, всякий с завистью глядел,

Он низвергнут в море бедствий, в бездну страшную упал!

Значит, смертным надо помнить о последнем нашем дне,

И назвать счастливым можно, очевидно, лишь того,

Кто достиг предела жизни, в ней несчастий не познав.

(Перевод С. Шервинского)

А. Ф. Лосев отмечает несгибаемую стойкость героев Софокла. Они удерживают свое «я», свою подлинную природу вопреки всему. Подлинное несчастье для них не то, которое приносит им судьба, а оставление своего нравственного пути.

Да, все претит, коль сам себе изменишь

И делаешь наперекор душе.

(«Филоктет», перевод С. Шервинского)

Нет, и в бедственной жизни

Чистый сердцем пятнать не захочет

Доброе имя свое.

(«Электра», перевод С. Шервинского)

Благодаря силе воли человек выходит из исторического порядка вещей и живет вечно.

Мне сладко умереть, исполнив долг…

Ведь мне придется

Служить умершим дольше, чем живым,

Останусь там навек.

(«Антигона», перевод С. Шервинского)

В этом и заключается отличие Софокла от Эсхила. У Эсхила трагическое свойство действия происходило от того факта, что люди сознавали, что они слепо повинуются неотвратимому божественному плану, ведущему к торжеству справедливости. У Софокла источник трагизма в том, что они сознательно и смело отказываются приспособиться к изменяющимся жизненным обстоятельствам.

Геннадий Иванов