ВВЕДЕНИЕ 13 page. Суровая критика второй серии «Ивана Грозного», прозвучавшая в опубликованном осенью постановлении ЦК ВКП(б) о кинофильме «Большая жизнь»

Суровая критика второй серии «Ивана Грозного», прозвучавшая в опубликованном осенью постановлении ЦК ВКП(б) о кинофильме «Большая жизнь», явилась неожиданной для её создателей. Авторы фильма обвинялись в незнании и искажении истории.

Эйзенштейн и Черкасов написали в ЦК письмо, в котором признавали допущенные ошибки и обращались с просьбой помочь исправить их в дальнейшем.

Ответ на своё письмо Черкасов и Эйзенштейн получили только спустя несколько месяцев. Им предлагалось 25 февраля 1947 года быть в Кремле для встречи с И. Сталиным.

Выслушав Эйзенштейна и Черкасова, Сталин обратился к режиссёру:

— У вас неправильно показана опричнина. Опричнина — это королевское войско. В отличие от феодальной армии, которая могла в любой момент сворачивать свои знамёна и уходить с войны, образовалась регулярная армия, прогрессивная армия. У вас опричники показаны как ку‑клукс‑клан.

Потом Сталин попенял на то, что царь получился нерешительный, похожий на Гамлета. По мнению вождя, мудрость Ивана Грозного состояла в том, что он стоял на национальной точке зрения и иностранцев в свою страну не пускал.

— Иван Грозный был очень жестоким, — продолжил Сталин. — Показывать, что он был жестоким, можно, но нужно показать, почему необходимо быть жестоким. Одна из ошибок Ивана Грозного состояла в том, что он не сумел ликвидировать пять оставшихся крупных феодальных семейств, не довёл до конца борьбу с феодалами. Если бы он это сделал, то на Руси не было бы Смутного времени… Тут Ивану помешал бог: Грозный ликвидирует одно семейство феодалов, а потом целый год кается и замаливает «грех», тогда как ему нужно было бы действовать ещё решительнее.

— Конечно, мы не очень хорошие христиане, но отрицать прогрессивную роль христианства на определённом этапе нельзя, — рассуждал Сталин. — Это событие имело очень крупное значение, потому что это был поворот Русского государства на смыкание с Западом, а не ориентация на Восток. Только освободившись от татарского ига, Иван Грозный торопился с объединением Руси.

— Доделать фильм, — лаконично сказал он. — Передайте Большакову.

Через день, 26 февраля, находясь уже в Ленинграде, Черкасов прочитал в газете указ Президиума Верховного Совета СССР о присвоении ему звания народного артиста Советского Союза.

Острая кризисная ситуация со второй серией «Ивана Грозного» миновала.

Но работа над фильмом едва теплилась. Здоровье Эйзенштейна ухудшалось. Ему оставалось жить чуть меньше года. Он предчувствовал это. Незадолго до смерти Сергей Михайлович говорил с оператором Э. Тиссэ о том, кто бы мог продолжить его работу над «Иваном Грозным», снять третью серию так, как он задумал.

В ночь с 10 на 11 февраля 1948 года сердечный приступ настиг Эйзенштейна во время работы над статьёй «Цветовое кино», которая осталась незаконченной. Смерть наступила от повторного инфаркта миокарда.

Черкасов скорбно принял эту утрату. И сразу решил, что лучше всего воздать должное памяти великого режиссёра — это помочь обрести жизнь его последнему творению. Николай Константинович обратился к своему старому знакомому — режиссёру В. Петрову, — не согласится ли тот вместе с ним взяться за доработку второй серии «Ивана Грозного», чтобы фильм увидел свет.

Вместе с Петровым они сидели в просмотровом зале Министерства кинематографии СССР. «Я смотрел на экран как критик, как судья, и ошибки фильма все более и более становились мне ясными. Когда в зале вспыхнул свет и мы встретились глазами с В.М. Петровым, то с первого взгляда поняли друг друга: доработать материал было невозможно, надо было снимать вторую серию заново», — писал в своей книге Черкасов.

Но самым мудрым решением, безусловно, оказалось именно то, которое было принято в 1958 году, — выпустить фильм таким, каким его оставил великий режиссёр, и увековечить таким образом память о нём.

«ПОДВИГ РАЗВЕДЧИКА»

Киевская киностудия, 1947 г. Сценарий М. Блеймана, К. Исаева и М. Маклярского. Режиссёр Б. Барнет. Оператор Д. Демуцкий. Художник М. Уманский. Композиторы Д. Клебанов и О. Сандлер. В ролях: П. Кадочников, Е. Измайлова, А. Бучма, С. Петров, Д. Милютенко, С. Мартинсон, П. Аржанов, М. Романов, Б. Барнет и др.

Фильм «Подвиг разведчика» рассказывает о подвигах бойцов невидимого фронта.

…В разгар войны советского разведчика Федотова забрасывают в глубокий тыл врага. Маскируясь под коммерсанта и фашистского офицера, он ведёт свою работу, ежечасно подвергаясь смертельной опасности. Фабула фильма остра, напряжена до предела, изобилует неожиданностями. Многое кажется в ней невероятным, но в жизни работа советской разведки давала примеры ещё более сложных и запутанных историй.

Долгое время считалось, что прообразом экранного Алексея Федотова был разведчик Николай Кузнецов, действовавший на оккупированной фашистами территории. Тем более что в некоторых деталях версия Генриха Эккерта — Федотова и версия Пауля Зиберта — Кузнецова поразительно совпадают. Использована в фильме и реальная история похищения в оккупированном Ровно Николаем Кузнецовым и его товарищами немецкого генерала фон Ильгена (в фильме Федотов похищает генерала Кюна). В книге, посвящённой Кузнецову, К. Закалюк пишет: «Эпизод с похищением советским разведчиком гитлеровского генерала лёг в основу широкоизвестного кинофильма „Подвиг разведчика“. Но тогда по понятным причинам сценаристам имена действующих лиц пришлось заменить вымышленными».

Заменять имена сценаристам М. Блейману, К. Исаеву и М. Маклярскому и не требовалось, потому что герой их картины всё‑таки не был лицом реальным. Алексей Федотов замысливался ими как собирательный образ. Хотя ключевыми эпизодами его экранной биографии стали подлинные истории, услышанные драматургами от разных разведчиков.

В мае 1946 года режиссёр Борис Барнет командируется в Киев для постановки фильма «Подвиг останется неизвестным».

С чем же сталкивается Барнет по приезде в Киев? Студия пустынна и холодна. Свет подают нерегулярно. Все здесь проблема: грим, реквизит, костюмы, декорации. Сценарий будущего фильма требует переделок. Кинодраматурги отсутствуют, и неизвестно, когда приедут. Сроки производства сокращены — картину надо сделать за пять месяцев.

Руководителем студии в Киеве был тогда Амвросий Бучма. Он сам играл в картине одну из ролей и был, естественно, лично заинтересован в этой постановке. К тому же он очень любил Барнета и очень верил в него.

В январе приехал сценарист М. Маклярский и сразу же включился в работу.

К первому варианту сценария у худсовета было несколько серьёзных претензий и советов, вызвавших переделки в лучшую сторону. Приведём только некоторые из них.

Во‑первых, предлагалось «прояснить цели подвига Федотова». В фильме вся эта история достаточно ясна. Действие начинается с квартиры Федотова в Москве, он только что вернулся с очередного задания. Однако сложная ситуация на фронте вновь требует его появления в тылу врага. Конкретнее — в ставке Гитлера. Его основной противник — группенфюрер Руммельсбург, начальник охраны ставки. Его главная цель — генерал‑инспектор Кюн, в руках которого планы очередных военных действий.

Во‑вторых, в соответствии с этим, должен претерпеть изменения образ Кюна, являющегося одной из самых уязвимых фигур сценария. Он почти водевилен и жалок, поэтому история его похищения кажется малоубедительной. Проба (артист Владиславский) только подтверждает это опасение. Художественный совет посчитал правильным и интересным замысел режиссёра сделать Кюна «невидимым полководцем», мозгом одного из фронтов.

Однако, прежде чем добраться до Кюна, разведчик появляется в районе ставки Гитлера. Теперь он Эккерт — представитель фирмы, торгующей щетиной, поскольку его намерение — вступить в контакт с аналогичной фирмой, наследник которой является адъютантом Руммельсбурга. Это даёт ему возможность устроиться в армии в качестве интендантского офицера, отправиться в Винницу, куда перенесена ставка, и организовать там контору по скупке щетины.

При обсуждении сценария на худсовете почти все отмечали наивность, чуть ли не водевильность предприятия Федотова — полагали его неумной авантюрой, рассчитанной на глупого немца‑коммерсанта. Однако в картине предприятие осталось, и никакого ощущения водевильности нет.

В поисках актёра на главную роль Борис Барнет приехал из Киева в Москву. Поиски эти были вынужденными, потому что, приступив к съёмкам картины «Подвиг останется неизвестным», Барнет намеревался снимать в главной роли одного из своих любимых «испытанных актёров» — Николая Крючкова. До этого он успешно работал с ним на трех своих картинах — «Окраина», «У самого синего моря», «Ночь в сентябре». К тому же актёрская проба выявила, по мнению Барнета, сходство Крючкова с разведчиком Николаем Кузнецовым.

Однако худсовет студии счёл обаяние Крючкова в этой роли несколько жёстким, «комиссарским». И предложил режиссёру поискать актёра, в котором твёрдость и мужественность сочетались бы с обаянием мягкости и интеллигентности.

Барнет пробовал на роль Федотова многих известных актёров, например, Добронравова. Обратил он внимание и на Павла Кадочникова, предложил актёру прочесть сценарий и пригласил его на пробу, которая в результате «побила» всех остальных претендентов на роль.

Многое дали Кадочникову для понимания майора Федотова продолжительные беседы с глазу на глаз с настоящим разведчиком — консультантом кинофильма.

Барнет принадлежал к тем режиссёрам, которые не позволяют себе выносить на съёмочную площадку не отрепетированных до мельчайших подробностей сцен. Репетиции были продолжительными, похожими на театральные. Барнет, если это было необходимо, привлекал актёров и к застольному периоду работы. «Сначала разберёмся в логике поведения наших героев, — говорил Борис Васильевич, — а затем уже поищем мизансцену».

По сценарию Кюн — «одна из наиболее уязвимых фигур». В полном соответствии со своим замыслом, одобренным художественным советом, Барнет сделал Кюна настоящим полководцем, мозгом одного из фронтов. И после некоторых колебании решился сам сыграть Кюна.

Главным оператором картины был Даниил Порфирьевич Демуцкий — классик немого кинематографа, соратник Довженко. Большая часть фильма снималась в декорациях, в павильоне — не только интерьеры, но и пейзажи. Ни в одной картине Барнета не было такого обилия крупных планов.

Фильм богат актёрскими удачами. Пожалуй, ни одна лента Барнета, исключая «Окраину», не собирала такого интересного актёрского состава. Корифей украинской сцены и кино А. Бучма с трагедийной силой сыграл роль патриота Лещука. Д. Милютенко создал зловещий образ предателя Бережного. М. Романов дал психологически тонкую и острую характеристику генерала фон Руммельсбурга. Интересен П. Аржанов в роли фашистского агента Штюбинга. То, что Федотов ведёт единоборство с такими опасными противниками, придаёт особую остроту схватке.

Великолепным даром перевоплощения наделяет своего героя Павел Кадочников. Изображая Эккерта, актёр использовал найденный драматургами приём — «разбросанные» на протяжении всей ленты реплики с двойным смыслом, понятным, естественно, только герою фильма и сидящим в зале зрителям. Когда на дне рождения генерала Кюна именинник поднимал тост «За победу!», и Федотов — Эккерт значительно подчёркивал: «За нашу победу!» — это неизменно вызывало бурю восторгов.

С таким же подтекстом произносится актёром, к примеру, и такая реплика, как «Хорошо. Мы рассчитаемся с вами. Идите», обращённая к предателю Медведеву.

…Уже к марту 1947 года Барнет был настолько поглощён работой, что почти перестал писать письма домой. Спал по три‑четыре часа в сутки, снимал в основном вечером, а день уходил на монтаж. Но когда прозвучали на студии первые слова одобрения, настроение у Барнета заметно повысилось: «Картина получается интересная. Было два просмотра. Был большой успех. Смотрел Луков — рычал от удовольствия…»

Предчувствия не обманули режиссёра: «Подвиг разведчика» ждал ошеломляющий успех у зрителя, режиссёра — множество поздравительных писем и телеграмм, восторженные рецензии, звания лауреата и заслуженного деятеля искусств Украины.

Фильм вышел на экраны 19 сентября 1947 года, а уже 1 октября «Вечерняя Москва» сообщила, что его посмотрели в Москве свыше одного миллиона зрителей. Игра Павла Кадочникова получила высокую оценку. Отмечали «отсутствие позы и переигрывания», «мягкость и простоту исполнительской манеры… делающей образ Федотова человечным и привлекательным», «строгость и сдержанность» актёрских средств выражения.

«Подвигу разведчика» суждена была редкая судьба — открытие нового, в сущности, жанра в отечественном кино. Овеянный легендой майор Федотов Павла Кадочникова, с которым на экран пришёл герой неизвестной волнующей профессии, породил целую кинематографическую плеяду разведчиков в фильмах последующих десятилетий.

«ЗОЛУШКА»

«Ленфильм», 1947 г. Сценарий Е. Шварца. Режиссёры Н. Кошеверова и М. Шапиро. Оператор Е. Шапиро. Художники Н. Акимов, И. Махлис. Композитор А. Спадавеккиа. В ролях: Я. Жеймо, Э. Гарин, А. Консовский, Ф. Раневская, В. Меркурьев, С. Филиппов и другие.

Творческая судьба режиссёра Надежды Кошеверовой сложилась вполне удачно. «Укротительница тигров» и «Медовый месяц» до сих пор любимы зрителем. И всё‑таки лишь «Золушка» стала подлинным шедевром.

О рождении замысла одной из лучших советских киносказок Надежда Кошеверова рассказывала: «В сорок четвёртом году, возвращаясь из эвакуации, я встретила в Москве Жеймо. Она сидела в уголке — такая маленькая, растерянная… Я взглянула на неё и неожиданно предложила: „Яничка, вы должны сыграть Золушку…“ Она немного повеселела, и мы тут же отправились к Помещикову, который заведовал тогда Сценарным отделом в Комитете кинематографии. Возражений у него не было, он только спросил: „А кто напишет сценарий?“ И я, не задумываясь, выпалила: „Шварц“. Разумеется, никакой предварительной договорённости с Евгением Львовичем у меня не было, но, узнав о замысле, он тоже им загорелся. Сценарий писался специально для Жеймо».

Евгений Шварц сочинил сценарий в сжатые сроки. 15 мая 1946 года Кошеверова уже получила первый вариант «Золушки».

Сказочные герои были изображены автором с известной долей иронии. Король то и дело по каждому пустяку отказывается от престола и тут же снова водворяет корону на свою голову. Лесничий до смерти боится своей жены; у неё такой же ядовитый характер, какой у её родной сестры, проглотив которую людоед отравился и умер. А Золушка говорит, что очень вредно не ездить на бал, когда ты этого заслуживаешь, и мечтает о том, чтобы люди заметили, что она за существо.

29 мая сценарий был зачитан автором и обсуждён на худсовете «Ленфильма». Высказывания совета были одобрительными. Отмечали, что «это произведение Шварца наиболее чудесное из всех его произведений» (Г. Васильев), что «увидеть эту сказку глазами советского художника — это задача чрезвычайно трудная. Каждая фраза написана здесь не случайно, а прочувствована всем сердцем, со всем знанием окружающего мира…» (А. Иванов).

Сценарий всем понравился, подобрались великолепные актёры. Художник Николай Акимов, замечательный мастер театра и кино, создал прекрасные эскизы. Летом 1946 года снимали натуру в Риге. Хотя часто шли дожди, экспедиция была успешной.

24 сентября на худсовете студии состоялся просмотр и обсуждение первого отснятого материала. Председательствующий, директор студии И. Глотов предложил вначале заслушать режиссёров (в процессе работы над картиной был назначен второй постановщик — Михаил Шапиро, а художественным руководителем стал Г. Козинцев), чтобы выяснить их позицию и возможность дальнейшей работы.

После жаркой дискуссии было решено прикрепить к молодым режиссёрам трех мэтров для постоянного наблюдения за съёмками: а от Шварца, который отсутствовал на худсовете, потребовать переделок сценария.

22 октября Евгений Львович зачитал текст поправок. Большинству членов худсовета они понравились. Но теперь уже драматург высказал свою неудовлетворённость работой коллектива. Опекунство режиссёров превратило съёмки в митинги у камеры. Шварц считал, что ликвидация подобного положения гораздо «больше облегчит производственный процесс, чем всякие переделки».

Вскоре работа по картине вошла в нормальную колею, и съёмки успешно продолжились в павильонах «Ленфильма».

В блестящем актёрском ансамбле особое место занимала 37‑летняя Янина Жеймо. Её Золушка смотрит с экрана широко открытыми, доверчивыми и счастливыми глазами ребёнка, искренне готового к чуду. И как характеристика именно такой Золушки звучат в фильме слова короля — Эраста Гарина, представляющего её своим гостям на балу: «Господа! Позвольте мне представить вам девушку, которая ещё ни разу не была здесь, сверхъестественно искреннюю и сказочно милую…»

После встречи Золушки с принцем, которого удивительно мягко играет Алексей Консовский, объявляются «королевские фанты», и прекрасной незнакомке выпадает честь спеть и станцевать на королевском балу. Напевая «Встаньте, дети, встаньте в круг», Золушка вовлекает в танец и короля, и принца, и старенького придворного, и всех кавалеров и дам. Эти взрослые дети танцуют и поют «Ты — мой друг, и я — твой друг».

Янина Жеймо была на редкость грациозна, ведь прежде она была цирковой артисткой. Эраст Гарин говорил о ней: «Лёгкость и изящество, с которыми провела роль Жеймо, меня восхищают. Вспомните сцены на дворцовой лестнице, на балу, где непосредственность её деловой и детской интонации так естественна и наивна!.. Жеймо великая труженица. Она все умеет. Надо танцевать — она добьётся виртуозности в танце, надо петь — она будет петь, как наверняка пела Золушка: музыкально, легко».

Актрисе важно было наполнить сказку живым человеческим содержанием. И в этой связи интересен рассказ Янины Болеславовны о том, как снимался один из последних эпизодов фильма.

«В сценарии Евгения Шварца „Золушка“ героиня просто надевала туфельку по приказанию мачехи. Моя Золушка, как я её представляла, не могла просто из чувства страха или покорности мачехе исполнить приказание. Я долго просила Шварца дописать фразу, объясняющую согласие Золушки надеть туфельку. Но он считал, что для Золушки, которую любят дети всего мира, ничего не нужно объяснять. Этот поступок ничуть её не унизит. Вслед за драматургом и режиссёры считали, что нечего заниматься отсебятиной. И тогда я пошла на хитрость. На съёмке эпизода с туфелькой Раневская‑мачеха начинает льстиво уговаривать Золушку надеть туфельку. Я, Золушка, молчу. Раневская опять обращается ко мне. Я опять молчу. Фаина Георгиевна теряется от моего молчания и неожиданно для всех — и для самой себя тоже — заканчивает фразу: „А то я выброшу твоего отца из дома“. То есть говорит то, что мне и нужно было. Моя Золушка соглашается, боясь за отца.

Присутствующий в павильоне Шварц принял бессознательную «подсказку» Раневской: «Только вы забыли, Фаина Георгиевна, конец фразы: „…и сгною его под забором»». Так родилась в фильме реплика Раневской, отсутствовавшая в первоначальном сценарии…»

И всё‑таки заводилой в сказочной игре был король — Эраст Гарин. Главную характерную интонацию короля он определил как «безапелляционную наивность, присущую детям и безотказно убедительную для взрослых».

Кстати, на эту роль пробовались и Ю. Толубеев, и К. Адашевский — и каждый был по‑своему хорош, но лишь в Гарине обнаружилась та мера эксцентрики и задушевности, которая нужна сказке.

«Ухожу! Ухожу в монастырь!» Вряд ли кто‑нибудь, кроме Гарина, смог бы произнести эти слова с такой неповторимой интонацией обиженного ребёнка, которому снова испортили любимую игру. А потом мгновенно сменить свой гнев на милость: «Ну так и быть. Остаюсь на троне… Подайте мне корону!»

Именно король делает сказку сказкой. Не случайно фильм заканчивается его монологом: «Ну вот, друзья, мы и добрались до полного счастья. Все счастливы, кроме старухи лесничихи. Ну, она, знаете ли, сама виновата. Связи связями, но надо же и совесть иметь. Когда‑нибудь спросят: а что ты можешь, так сказать, предъявить? И никакие связи не помогут тебе сделать ножку маленькой, душу — большой, а сердце — справедливым».

При этих словах король снимает с себя корону, а затем и парик: игра закончена.

Превосходно воплотила образ мачехи незабываемая Фаина Раневская. Во время съёмок она очень похудела и, гримируясь, безжалостно обращалась со своим лицом. Подтягивала свой многострадальный нос с помощью кусочков газа и лака, запихивала за щеки комочки ваты. Все это жутко мешало, было неудобно. Когда её просили не мучить себя, раздражённо отвечала: «Для актрисы не существует никаких неудобств, если это нужно для роли».

На съёмочной площадке Фаина Георгиевна часто сидела съёжившись где‑то в углу и, как вспоминала Елена Юнгер, бормотала сердито: «Не получается… Нет, не получается! Не могу схватить, не знаю, за что ухватиться!»

Раневская не хотела и не могла делать мачеху из «сказки». Этюдно она сымпровизировала и знаменитую сцену, как обычно добавив в неё свой текст. «Жалко, королевство маловато, разгуляться мне негде!» И с улыбкой добавила: «Ну ничего, я поссорюсь с соседями, это я умею… Солдаты! Во дворец, за королевской тёщей, босиком, шагом марш!»

Художники Н. Акимов и И. Махлис создали с помощью декораций и павильонов невероятно уютную и милую страну. Радостная праздничность атмосферы в «Золушке» создаётся операторской работой Евгения Шапиро (ему помогал знаменитый Андрей Москвин). Он добивается от простой чёрно‑белой плёнки с помощью света и ракурсов поистине волшебных эффектов. Подпрыгивающий музыкальный галоп, сопровождающий пробежку свиты, написанный композитором Антонио Спадавеккиа, придаёт сказочным событиям особенную волшебность.

В апреле 1947 года съёмки были закончены, а уже в мае «Золушка» вышла на экраны страны. Фильм подкупал удивительной, по‑детски доверительной интонацией, целомудрием и простотой.

«Золушка» имела успех во многих странах Европы и Азии. Повсюду отмечалась своеобразная трактовка сюжета и талант исполнительницы главной роли. Одна из немецких газет писала: «Янина Жеймо так обаятельна и полна очарования, что мы охотно дали бы ей руку, чтобы она проводила нас в сказочную страну». Нежную и добрую Золушку сравнивали с волшебным эльфом. «Мы знали её или считали, что знали, — писал о Жеймо болгарский журнал, — и всё же мы открываем много нового в ней… Это именно она, Золушка из наших детских сновидений».

«Золушка» — тридцать пятый фильм замечательной актрисы. И последний. Больше в кино Янина Жеймо не снималась. Её занимали исключительно в «дубляже», то есть в русском озвучивании иностранных фильмов. Затем Жеймо, ставшая женой талантливого режиссёра Леонида Жанно, переехала в Польшу…

«МОЛОДАЯ ГВАРДИЯ»

Киностудия им. М. Горького, 1948 г. Автор сценария и режиссёр С. Герасимов. Оператор В. Рапопорт. Художник И. Степанов. Композитор Д. Шостакович. В ролях: В. Иванов, И. Макарова, С. Гурзо, Н. Мордюкова, Б. Битюков, С. Бондарчук, Г. Романов, Л. Шагалова, Е. Моргунов, В. Хохряков, Т. Макарова и др.

15 сентября 1943 года в газете «Правда» были опубликованы Указ Президиума Верховного Совета СССР о награждении орденами и медалями участников подпольной комсомольской организации «Молодая гвардия» и очерк писателя Александра Фадеева «Бессмертие» — о подвиге молодогвардейцев. Номер газеты переходил из рук в руки. О героических делах юных краснодонцев быстро узнала вся страна.

Полтора года спустя, в феврале 1945 года, «Комсомольская правда» и журнал «Знамя» начали публикацию первых глав романа Александра Фадеева «Молодая гвардия».

Сергей Герасимов в то время был директором Центральной студии документальных фильмов и вместе с женой Тамарой Макаровой руководил объединённой актерско‑режиссёрской мастерской во ВГИКе. Прочитав первые главы романа, он встретился с Фадеевым и поделился с ним замыслом поставить на материале «Молодой гвардии» дипломный спектакль.

Идея писателю понравилась. Работа в Институте кинематографии на третьем курсе в мастерской Герасимова началась, когда роман ещё не был завершён, когда дописывались последние главы и Александр Фадеев в отрывках читал их студентам, которым предстояло воплотить на экране жизнь и подвиг молодогвардейцев.

По свидетельству Тамары Макаровой, когда дело касалось распределения ролей, Герасимов охотно прислушивался к мнению писателя. Увидев Инну Макарову в студенческой постановке «Кармен», Фадеев воскликнул: «Так вот она же и есть Любка Шевцова! Уж не знаю, такая ли была Кармен, но что Любка была именно такой, смею тебя заверить».

Инсценированные в мастерской главы «Молодой гвардии» получили одобрение Фадеева, педагогов института, руководства кинематографии. Спектакль перенесли на подмостки Театра киноактёра, где он был сыгран сначала на малой сцене, а после неожиданного успеха у зрителей и на большой сцене.

Естественно, возникла идея экранизации «Молодой гвардии». Всю весну 1946 года Герасимов с утра до поздней ночи проводил репетиции в Москве. Некоторых артистов привлекли со стороны. На роль Олега Кошевого был приглашён студент ГИТИСа В. Иванов. Из соседней вгиковской мастерской, руководимой О. Пыжовой и Б. Бибиковым, пришли С. Гурзо, Н. Мордюкова, В. Тихонов, Т. Носова.

Владимир Иванов был фронтовым разведчиком, демобилизовался в сорок пятом после трех тяжёлых ранений. Скрыв свою инвалидность, он поступил в ГИТИС, потом перевёлся во ВГИК. Молодой, энергичный, Иванов стремительно ворвался в кинематограф.

Евгений Моргунов должен был играть Тюленина, но Фадееву очень понравился Сергей Гурзо, и Моргунова «перебросили» на роль предателя Стаховича.

Принято считать, что лишь благодаря неожиданному стечению обстоятельств Сергей Бондарчук получил роль Валько. «Я не выбирал, — рассказывал сам Бондарчук. — Я, когда читал роман, готовясь к диплому, сразу понял, что моя роль — Валько, и уверовал в это».

Приехав в Краснодон, Герасимов устроил чаепитие для родителей погибших молодогвардейцев. А на следующий день артисты отправились в дома тех родителей, детей которых им предстояло играть. Нонна Мордюкова побежала в хутор Первомайский, где жили Громовы.

«Тебя, девушка, хорошо подобрали на роль Ульяши, только ты очень смуглая, а Ульяша была белотелая. Скажи там, чтоб тебя подгримировали», — напутствовала её мама Ули.

Сергей Гурзо жил в семье Тюлениных. Отец молодогвардейца был сильно покалеченный — на него упала вагонетка с углём. Сергею он сказал: «Ты, сынок, не слухай своего начальника — обязательно на ноги какую‑нибудь обувку надень. Ну, как это в кино босым?..»

Бережно сохранив все достоинства книги, Герасимов продолжал работу над сценарием, пополняя его новыми фактами, сообщаемыми газетами, рассказами очевидцев и оставшихся в живых молодогвардейцев — Вали Борц, Жоры Арутюнянца, Радика Юркина. Интересно признание самого Фадеева, который, познакомившись со сценарием, сказал, что «читал его как совершенно новое произведение».

В фильме выступил слаженный, удивительно цельный ансамбль актёров разных поколений.

«Это было счастливейшее время, — говорил Сергей Герасимов. — Такой слитности и увлечённости молодого коллектива со времени работы над фильмом „Семеро смелых“ я не припомню. Да это и понятно, так как все участники были связаны с только что закончившейся войной самым неразрывным образом. Все видели её глаза в глаза. Почти все парни побывали на фронте, вернулись с ранениями и орденами. Несмотря на юные годы, война стала их бытом и ничего не нужно было воображать. Надо было только вспоминать».

После выхода «Молодой гвардии» на экран возникли споры — таким ли был Олег Кошевой? Нет ли в игре Иванова излишней экзальтации, надрыва? Вряд ли подобные упрёки справедливы. Режиссёр и актёр несколько отлично от романа трактуют образ, но создают по‑своему цельный и законченный характер.

Рядом с молодогвардейцами Герасимов показывает представителей старой гвардии: Проценко (В. Хохряков), Валько (С. Бондарчук). Елены Кошевой (Т. Макарова). В «Молодой гвардии» Тамара Макарова сыграла небольшую по объёму роль. Но, по воспоминаниям многих, она никогда не позволяла себе никаких истерик: работа Герасимова была для неё вне обсуждений.

Давно уже стала хрестоматийной огромная многоступенчатая панорама въезда гитлеровцев в Краснодон, снятая на одном монтажном куске, длиной без малого в 60 метров. На глазах зрителей чистые улицы утреннего Краснодона «заливает и заливает поток серой, пыльной, потной» фашистской солдатни. Вот уж где с абсолютной точностью передана обстановка действия! Главным действующим лицом сцены является Сергей Тюленин. Это его глазами воспринимаем мы происходящее. Да и сам подвижной аппарат становится как бы одушевлённым, пристрастным свидетелем страшной сцены.

Однако ключевой в фильме является сцена казни молодогвардейцев. Снимали её в семь часов вечера. Но уже с середины дня вокруг поверженного копра 5‑й шахты собрались жители города. Люди стояли и молчали, подавляя рыдания, а молодым артистам приходилось делать дубли, исправлять неизбежные технические неполадки… Но лучшим куском, единственным, верно передавшим художественный смысл этой сцены, явился первый дубль, снятый сразу, без репетиции, в том состоянии душевного потрясения, которое сложилось в эти минуты. Он и вошёл в картину…

«Мы ведь к самому материалу, к истории этих ребят относились с невероятным энтузиазмом и чистотой, — говорила Инна Макарова. — Это же всё было. Помню, как приходили люди из соседних станиц, смотрели, как снимали сцену казни. Шурф забетонировали, лететь надо было метра два. Внизу подстелили маты. Но ребят падало много, порода торчала. Кто‑то голову разбил, кто‑то вывихнул руку. Четыре ночи снимали. Мы все по сцене в рваных платьях, босиком. А уже осень, холодно. Я ещё кричала какой‑то текст: „Прощай, мама, твоя Любка уходит в сырую землю!“. Но Герасимов это убрал: выжимать из людей слезы до бесконечности невозможно».