Править] Кончина и прославление

Максим Грек скончался в Троицком монастыре в день памяти своего небесного покровителя преподобного Максима Исповедника. Был погребён в Троицком монастыре, у северо-западной стены церкви Сошествия Святого Духа.

Прославлен в лике преподобных на Поместном соборе 1988 года. 24 июня 1996 года, после молебна преподобному Максиму, были начаты археологические изыскания у северо-западной стены Свято-Духовского храма. 3 июля 1996 года мощи преподобного были обретены и во временной раке помещены в Свято-Духовской церкви Лавры. Сейчас мощи пребывают в Успенском Соборе Троице-Сергиевой Лавры.^[2]

Митрополит Даниил (1470/1491 — 1547) — митрополит Московский и всея Руси (1522—1539), в 1515—1522 игумен Иосифо-Волоколамского монастыря. Ученик Иосифа Волоцкого, после смерти которого стал главой иосифлян.

Первое известие о нем относится к 1515 году, когда он был избран игуменом Иосифова монастыря.

Возведён в сан митрополита усилиями великого князя Василия III, вместо низложенного митрополита Варлаама, так как был готов способствовать разводу великого князя с бездетной первой женой Соломонией Сабуровой. Отличался приверженностью и раболепием перед светскими властями и жестокостью. Преследовал Максима Грека, Вассиана Патрикеева и других нестяжателей, обвиняя их в ереси на соборах 1525 и 1531 гг. Составил свод русских летописей, был автором ряда богословских и назидательных сочинений. В малолетство Иоанна Грозного поддерживал его мать правительницу Елену Глинскую, и её фаворита князя Телепнёва, после падения которого, 2 февраля 1539 года, был низложен князьями Шуйскими и удалился на покой в Иосифо-Волоколамский монастырь.

Митрополит Даниил переработал ряд входивших в древнерусскую литературную традицию текстов философского и филологического характера, в том числе Пролог Иоанна экзарха, Определение философии Константина-Кирилла, а также «Точное изложение православной веры», или Богословие Иоанна Дамаскина^[1].

27. Программа реформ в «Сказании о Магмете-Салтане» Ивана Пересветова

Иван Пересветов – выходец из Литовской Руси. Служил в Венгрии, Австрии, Молдавии. Переезжает в Москву, занимается изготовлением щитов, но в суматохе боярского правления во времена малолетства Ивана IV остается без дела. В 1540 году пишет «Малую челобитную» Ивану Грозному с рассказом о себе и просьбой восстановить работу мастерской. Далее следует «Большая челобитная» Пересветова – советы Грозному, после которой исчез из истории. Вот его советы:

- упразднение наместничества (раздача земли наместникам вызывает междоусобицу между ними). Иван IV осуществляет это предложение;

- практика книжного суда. В 1550 году выходит Судебник Ивана Грозного, функции суда перешли к «излюбленным» старостам;

- создание регулярной армии; а также указал необходимость скорейшего взятие Казани.

Помимо «Сказания о Магмете-салтане», «Малой и Большой челобитой», перу Пересветова принадлежит авторская редакция «Повести о взятии Царьграда турками» Нестора-Искандера, «Сказание о книгах», «Сказание о царе Константине», «предсказание философов и докторов».

Основные идеи и особенности использования исторического материала. «Сказание» носит аллегорический характер. Под видом рассказа о происшествиях столетней давности – взятии Константинополя войсками Мухаммеда II – автор затрагивает различные проблемы современной ему русской жизни. Турецкий султан приобретает в «Сказании» легко узнаваемые черты Ивана IV. Подобно русскому царю, восточный правитель «на царстве отца своего остался млад, трех лет от рода»; как и в молодые годы государя, во времена младенчества султана нечестно богатели вельможи; как и о русском царе, о турецком властителе делали предсказания мудрые философы. Таким образом, вся дальнейшая описанная Иваном Пересветовым деятельность Магмета превращается в своеобразную «инструкцию», план действий для Ивана IV.

В «Сказании» Пересветов – активный сторонник царской власти, противник боярства.В «Сказании» повторяется все то, что есть в «Большой челобитной». Магмет отменяет наместничество, приводит в порядок суд.

Пересветов считает, что высшей целью властителя должна быть «правда», «справедливость», но достижение ее не возможно из-за строгости правителя. Иван Пересветов вторым после автора «Дракулы-воеводы» вводит образ «грозного царя». По его мнению, это идеал правителя.

Книжник обращается к обычаю «Божьего суда».

Много внимания уделяет автор созданию Магметом профессиональной армии. Наиболее революционный момент составляют высказывания автора о правилах всякой службы в государстве. Книжник против ограничения личной свободы. Такой принцип, по мнению Пересветова, определен свыше. В доказательство приводит собственную трактовку ветхозаветных событий, когда египетский фараон оказывается потоплен водами Красного моря якобы именно за то, что он пытался поработить израильтян. Взгляды свободы Пересветова не касались закрепощения крестьян.

Впервые заявляет мусульман с положительной стороны. Хотя и вопреки историческим фактам, говорит о желании Магмета принять христианство. С одной стороны, это попытка Пересветова найти идеального государя. С другой, очевидно и другое: теперь, когда давление Орды прекратилось, даже сравнительно недавнее падение Константинополя могло быть воспринято читателем не как трагедия, но как материал для размышления.

28. Переписка Андрея Курбского и Ивана Грозного

Среди памятников древнерусской литературы последней четверти XV-XVI века особый интерес вызывает переписка царя Иоанна IV Васильевича и князя Андрея Михайловича Курбского. Прежде чем перейти к непосредственно ее изучению, стоит обратить внимание на историческую подоснову той. Как известно, Андрей Курбский, прославившийся как храбрый полководец, участвовавший в штурме Казани, подавлении восстания поволжских народов, причем командовавший всем русским войском, взявший Витебск и Полоцк, за что и снискал расположение и доверие государя, вдруг неожиданно назначен воеводой в маленький отдаленный городок Юрьев ливонский (нынешний Тарту) на границе с Литвой сроком на один год. На этой должности Курбский пробыл до конца апреля 1564 года, исполняя свои обязанности, а потом еще около месяца ожидал смены, и в ночь на 30 апреля сбежал в Литву. Причиной бегства Андрея Михайловича, скорее всего, послужили полученные им сведения о готовящейся царской расправе. О столько резкой перемене отношения к нему Ивана Грозного свидетельствовала уже сама «почетная ссылка» его в тот самый Юрьев, где несколько лет до того скончался опальный Алексей Адашев.

После бегства из России Курбский поступает на службу к польскому королю Сигизмунду II Августу, становится знаменитым военачальником, принимает участие в походах на Велики Луки и Полоцк. В Литве князь продолжает политику противостояния Ивану Грозному в 1570-е издает большое сочинение под названием «История о велико князе Московском», где подробно изображает эволюцию Ивана IV из «доброго и нарочитого государя» времен «Избранной рады» в тирана. Сама «История» отражала взгляды Андрея Курбского на систему государственного правления и также уделяла много внимания непосредственно личности Грозного. Однако наибольший интерес для нас составит переписка Андрея Курбского и Ивана Грозного, ее идеи, а также жанровое своеобразие писем государя.

Так, послания Курбского, начавшего данную переписку, не носили характер исключительно частной переписки, а скорее, это были своеобразные «открытые письма», рассчитанные не столько на внимание царя, а на самый широкий круг читателей по обе стороны российской границы. Таким образом, послания Андрея Михайловича стоит воспринимать как часть той идеологической борьбы, которую он развернул, оказавшись в Литве. Целью его посланий, обращенных, согласно традициям древнерусской полемики, не столько к оппоненту, сколько к собственным единомышленникам, было не переубедить царя, но отчасти объяснить свою измену вассальному долгу, дав собственную развернутую характеристику деятельности Ивана Грозного. Обратимся к письмам государя и их жанровым особенностям подробнее.

В ответ на первое письмо Курбского, датированное маем 1564 года, в котором тот дает краткую характеристику всей деятельности царя, составляя пространный перечень злодеяний Грозного, в числе которых убийства князей Репнина и Кашина, отягощенные еще и тем, что были совершены прямо в храмах – согласно христианской традиции, пролитие крови в храме приводит к его осквернению – а также многочисленные пытки, гонения и насильственные пострижения. В своем письме основным предметом своих размышлений Андрей Михайлович ставит вопрос о том, кто же именно: московский государь или невинно пострадавшие участники «Избранной рады» сохранили первоначальную чистоту православия.

Важное идеологическое значение послания Курбского, представлявшего европейцам деятельность русского государя в крайне невыгодном свете, прекрасно понимал Иван Грозный. Первое ответное послание Курбскому было написано уже 5 июля 1564 года. В нем царь и помогавшие ему в составлении послания дьяки начинает свою речь в духе использованной оппонентом религиозной риторики. Стоит отметить также, что в большинстве случаев Грозный сам писем не писал, а больше надиктовывал их. На сей раз именно себя Иоанн Васильевич именует «благочестивым царем», который «был почетен» «самодержавством» от своих великих предков: Владимира Крестителя и Владимира Мономаха, Александра Невского и Дмитрия Донского. Теперь покинувший пределы Российского государства Андрей Курбский оказывается в роли грешника - «крестопреступника». Более того, намекая на случившуюся некогда при осаде Витебска ситуацию, когда по приказу самого же Грозного, дружинники Курбского вынуждены были разорить православный рам, московский правитель тут же обрушивает на прежнего подданного целый поток обвинений. Андрей Михайлович Курбский оказывается здесь «губителем христиан», «разорителем храмов», «осквернителем святынь» и даже «отступником от иконного поклонения», подобно упомянутым тут же древним императором иконоборцам.

Впрочем, в рамках столь общей религиозной риторики Ивану Грозному удается удержаться совсем недолго. Уже через несколько десятков строк в его послании начнет явственно сквозить и личная обида на непокорного подданного, который, «сшивая» против своего государя «многая поношения и укоризны», тем самым позорит его «во весь мир». Вслед за этим на страницах послания замелькают и многочисленные имена конкретны противников Грозного: Алексея Адашева, Сильвестра, Тимофея Тетерина-Пухова и даже некоего Васильки Шибанова, бывшего некогда в служении у Курбского. Едва ли все обвинения, высказанные царем в адрес эти лиц, моно считать справедливыми, однако в своем обличительном порыве Грозный заходит и еще дальше- не ограничиваясь современниками, он припоминает даже те поступки, которые успели совершить в свое время оба деда Андрея Курбского.

Условно-риторический стиль оппонента, без имени и лиц, оказывается явно неприемлем для русского царя. Порой Иван IV даже делает вид, что не понимает искусных намеков собеседника. Собственный же, весьма пространственный рассказ Грозного печальных событиях его детства и юности оказывается весьма далек от условностей литературного этикета. Царь не только выдвигает массу обвинений против бывших единомышленников, то и дело награждая их весьма нелестными прозвищами – «собаки», «невежи», «лукавые рабы», но и наполняет свое повествование множеством ярких конкретны деталей. В памяти Ивана Грозного всплывает даже потертая мухоярковая шуба князя Андрея Шуйского, впоследствии присвоившего весьма значительную царскую казну.

В своем Первом послании князю Курбскому Иван Грозный также подробно излагает собственные воззрения на природу царской власти. Так, по мнению Ивана IV, всякая власть монарха является данной от Бога; назначение же его подданных – во всем повиноваться государю. Сила и самостоятельность царя, по нению Грозного, - залог благополучия и процветания его государства; а там, где монарх подчинен различным советникам, страны приходят в упадок. Весьма нелестно высказываясь о деятельности своих бывших единомышленников – участников «Избранной рады», - Иван Грозный напоминает собеседнику о судьбе Византии, пашей под властью турок.

Немало рассуждений в Первом послании Грозного посвящено и тому, как должен вести себя царь. Прежде всего, по нению российского государя, царям следует поступать по–разному, в зависимости от поведения их подданных. В то же время Иван IV весьма активно отстаивает право монарха наказывать своих подчиненных, ведь различные меры по поддержанию дисциплины существуют даже в монастырях. Любопытными представляются также рассуждения Ивана Грозного о разнице между положением царя и различных представителей духовенства. Так, если отшельническая жизнь сопровождается, по мнению монарха, не только чрезвычайным смирением, но и полной свободой, то пребывание в монастыре уже накладывает на человека определенные обязанности; должность церковного иерарха требует подчас и «ярости», а также допускает «славу», «честь» и «украшение», неприемлемые для иноков. Царскому же правлению свойственны «страх и запрещение, и обуздание». Кроме того, в отличие от деятелей Церкви царь должен заботиться и о том, чтобы не пасть в бесчестие, а по сему он не может, получив удар по щеке, поставить другую.

Таки образом, воззрения Ивана IV оказываются отчасти близки тем, которые мы могли наблюдать в сочинениях Ивана Пересветова. Хотя в своем послании Грозный и отвергает выдвинутые против него обвинения в массовых репрессиях, но изображенный монарх все же оказывается похож скорее на грозного правителя, нежели на христианского праведника. Другой важной особенностью переписки Грозного с Курбским является то, что, несмотря на разницу стилей обоих писателей и их взглядов на внутриполитические проблемы, оба они, в конце концов, остаются рамках религиозной тематики: настаивая на божественной природе власти, в финале своего послания Иван Грозный именует непокорного эмигранта Андрея Михайловича «изменником христианства». Подобное смешение разных сфер человеческой деятельности и сакрализации отдельных сторон существующего жизненного уклада являются характерной чертой культуры Средневековья.

Во втором свое письме, датировка которого неизвестна, но и составлено оно было не ранее 1570-х годов, Андрей Михайлович лишь повторяет некоторые идеи, уже высказанные им ранее: себя он именует здесь человеком «много оскорбленным» и «без правды изгнанным», Ивана Грозного вновь обвиняет в нарушении божественных заповедей. Единственным новшеством является, пожалуй, упоминание о преследованиях Грозным «единоплеменных княжат», под которыми подразумевается, очевидно, смерть Андрея Старицкого, а также начатое еще при Иване III упразднение уделов младших князей Рюриковичей. В этих мерах по объединению и укреплению страны Андрею Курбскому виделась лишь новая попытка правящего государя узурпировать власть.

Стоит заметить, что второе послание Грозного, написанное в 1577 году, вовсе не является ответом на письмо Курбского, к тому времени еще не попавшее в Россию. Просто в этот год в руках русского государя оказалась почти вся Ливония за исключением Ревеля и Риги, и Иван IV, ощущая очевидное моральное превосходство, создает целый ряд посланий различным политическим оппонентам: польскому королю Стефану Баторию, гетману Ходкевичу и другим. В число адресатов государя попадают и прежние «изменники», в том числе и Курбский. Так, данное послание выдержанно в официозно-торжественном стиле. В его начале, обращаясь к бывшему подданному, Иван Грозный старательно выписывает свой полный титул (великий государь, царь и великий князь… всея Руси, Владимирский, Московский, Новгородский и так далее). В обширности подвластной ему российской территории царь предлагает собеседнику увидеть свидетельство Божьего благоволения к ее правителю. Более того, по словам Грозного, Господь не только был милостив к его грехам, но и даровал ему множество побед, о которых знает Русь «и немцы, и Литва, и татарове, и многия языцы».Так некогда, по версии царя, участники «Избранной рады» хотели видеть покоренной себе всю Русскую землю.

Однако в раках избранного в начале послания торжественного стиля со множество цитат из Библии Грозному удается удержаться недолго – и далее он, как и в первом послании переходит к детальному разбору отдельных обвинений, выдвинутых против него Курбским. Правда, ко времени написания Второго послания царь, по-видимому, уже почти не помнил содержания письма опального князя, поэтому его возражения носят отрывочный, в значительной степени произвольный характер; Иван Грозный касается здесь лишь те моментов, которые по каким-либо причинам его особо задели. Так, особого внимания монарха удостаивается высказанное будто бы беглым боярином обвинение в том, что царь «растлен умом» - между тем в дошедшем до нашего времени тексте послания Курбского таки слов нет. Кроме тог, царь озвучивает здесь некоторые из вопросов, которых уже касался в своем послании: зачем, вопрошает царь, «Избранная рада» пыталась лишить его власти; зачем бывшие соратники «с укоризною» для царя разбирали дело князя Прозоровского, часть земель которого Иван IV отписал своему сыну Федору; зачем приближенные разлучили царя с его первой женой Анастасией и пытались посадить на престол его двоюродного брата Владимира Старицкого. Царь вновь называет своих подданных изменниками и говорит о том, что может распоряжаться их жизнями по своей воле. Свидетельством же своей правоты Иван Грозный предлагает собеседнику считать многочисленные победы, которые к тому времени одержала русская армия в Ливонской войне. Заканчивается письмо государя весьма надменно: с внешним смирением царь утверждает, что целью его послания было лишь стремление заставить Курбского задуматься о спасении души.

Ко времени когда писалось Третье послание Курбского Грозному, 1578-1579 гг., в ходе Ливонской войны случился перелом, приведший к нескольким серьезным поражениям русских, на что князь не преминул указать русскому государю. В остальном же Третье послание вновь обращается к тому кругу аргументов, которые автор уже использовал ранее в письмах к московскому царю: противопоставляет нынешнее окружение царя участникам «Избранной рады», ответ на обвинения Ивана IV князь напоминает, что сам приходился дальним родственником царице Анастасии, а некоторые из побед которыми так гордится царь, называет и вовсе заслугами польских казаков. Указывает Курбский и на недостойное поведение государя: его многочисленные браки – семь (!) против разрешенных церковью трех – увлечения скоморохами и гадателями, за что царь и терпит наказание, будучи долго прикованным к постели. На третьем письме Курбского к Грозному знаменитая переписка деятелей шестнадцатого века завершается.

Чориков Б. Иван Грозный выслушивает письмо от Андрея Курбского

Переписка русского царя Ивана Грозного и находившегося в эмиграции его подданного князя Андрея Курбского, продолжавшаяся в течение 1564—1579 гг., ставшая широко известной, занимала значительное место в публицистике XVI века.

Переписка завязалась после того, как Андрей Курбский в апреле 1564 года покинул Россию и уехал в Литву (в оценке причин отъезда не было единства — назывались как гонения на князя, так и государственная измена с его стороны), и написал первое письмо царю. В июле того же года царь отправил ответ — письмо достаточно большого объёма, которое Курбский оценил как «широковещательное и многошумное»; Курбский направил краткий ответ, однако не сумел доставить его в Россию, и переписка прервалась. В 1577 году после похода на Ливонию царь отправил новое письмо, а в 1579 году князь составляет новый ответ и отправляет его вместе с предыдущим письмом. Всего переписка ограничилась пятью письмами. Существуют предположения, что Андрей Курбский пытался составить более обстоятельный ответ царю и даже создать на основе этого ответа литературное произведение, но не довёл эту работу до конца.

В переписке Ивана Грозного и Андрея Курбского был затронут широкий круг социально-политических проблем, при этом Иван Грозный и Андрей Курбский расходились в оценке проблем и путей развития Российского государства. Так, считается что Иван Грозный высказывался за неограниченную власть царя (самодержавия), а Андрей Курбский — за повышение роли знати в управлении государством («ограниченной монархии»). Значительное место в этой переписке занимали вопросы церковно-политического характера.