Стиль 9.9. 6 page

Логика требует введения понятия нормального движения. Смысловая единица - “Я продвигаюсь нормально” необходима в структуре опыта так же, как необходим нуль в множестве чисел. Без этого теряется связность, целостность, устойчивость, завершенность, труд превращается в пустую последовательность реакций на изменения, отмечаемые оператором на приборном щите.

Сохраняется ли переживание движения, когда оператор готовится к полету, изучает карту, намечает запасные аэродромы, продумывает маршруты возврата или ухода на запасные аэродромы или собирает информацию о погоде по трассе? Актуализируется ли переживание движения при разборе полета с экипажем или при разговоре с психологом об особенностях полета?

Мы проводили беседы с пилотами и штурманами, в которых задавали вопрос: “ Как вы летаете в Тикси?” Летчики отвечали обстоятельно, изображали трассу, описывали ход полета по отдельным этапам, рассказывали о случаях, происшедших в полете. В таких исследованиях приняли участие более 300 летчиков. Ответы были разными по форме и отличались степенью подробности. Их анализ показывает, что не бывает актуального переживания движения при реконструкции случая в рассказе, как не бывает и признаков переживания чувства опасности, которое тесно связано с переживанием движения. Однако переживание скорости достаточно четко проявилось в тех замечаниях, которые касались скорости (при большой энерговооруженности Ил-62 проходит 15 км за минуту, и даже при небольшом недосмотре летчика может за короткое время сойти и уйти далеко от трассы).

Штурманы не любят рассказывать о тех пунктах, где их работа становится особенно сложной. Более охотно об их работе рассказывают командиры. Четвертый разворот предпосадочной схемы является наиболее ответственным, Именно здесь проявляется мастерство штурмана, здесь для штурмана сливаются воедино скорость и масса самолета, скорость и направление ветра и другие погодные условия. К массе самолета штурман постепенно привыкает, овладевает скоростью и приучается учитывать ветер. Все это закрепляется в структурах опыта и с трудом поддается изменению. По словам инструкторов, после долгих лет работы у летчиков возникают трудности в связи с переходом на самолет с другой массой. В свое время переход с винтовых самолетов на реактивные вызвал большие трудности именно у старых, опытных пилотов. Из-за резкого отличия в скорости движения пилотам не хватало времени на сбор информации, ее изучение, решение, управляющие действия. Пилоты делали ошибки, теряли уверенность в себе, испытывали страх.

Пространственные и временные структуры профессионального опыта могут быть объединены в единое целое только с помощью переживания движения, которое является важнейшей смысловой образующей профессиональной деятельности пилота. Велико значение взлета и посадки, поскольку они тесно связаны с чувством безопасности. Но смысловая нагрузка переживания движения еще больше потому, что оно связано со всем полетом.

В памяти, наряду с пассивным оттенком, подчеркиваемым терминами: запечатление, сохранение, репродукция - имеется отчетливо фиксируемая активная сторона. Когда перед субъектом стоит мнемическая задача, он организует данные для более длительного и устойчивого запоминания, переструктурирует их в процессе сохранения, а при использовании или воспроизведении вновь строит, реконструирует вспоминаемое мысленно или предметно. Если же перед субъектом, помимо мнемической, стоит какая-либо иная задача, то память выполняет обслуживающую функцию: поставляя своевременно и уместно информацию, она обеспечивает пространственную и временную непрерывность деятельности субъекта, ослабляя эмоциональный эффект, возникающий при резком переходе от одного события к другому, уменьшая эффект неожиданности и новизны новых предметов и событий. Память поставляет данные, необходимые для опознания, для выполнения мыслительных и двигательных операций. Память относится к прошлому и к будущему: хранит не только следы прошлых событий, но и планы, цели, намерения, программы будущих и текущих действий. Понятие памяти является психологическим средством анализа профессионального опыта как определенной целостности, интегрированности прошлых событий и действий. Целостности, функционирующей в деятельности текущей и влияющей на план деятельности грядущей. Целостность, связность деятельности, в первую очередь, определяется мотивацией; устойчивость потребности стоит за устойчивостью когнитивной структуры и связностью двигательных процессов, которые в этой характеристике выступают как формы памяти. Различение структур памяти необходимо для понимания формирования и функционирования отдельных действий и всей деятельности. Отработка отдельных действий, ситуаций на тренажере вырывает их из контекста связной целостной деятельности (она обеспечивается продольными структурами памяти). Память играет важнейшую роль в сложном механизме освоения действия вместе с рефлексией, межличностным сопереживанием и конфликтом, вместе со стремлением к освоению профессии. Не менее драматичным является возврат - включением структуры отработанного на тренажере действия - в связную структуру целостного процесса (например, действие, хорошо отработанное на тренажере, может остаться невыполненным, “забытым” при встрече с реальной ситуацией[22]).

Память пронизана эмоциями. Они выполняют следообразующую функцию, связывая отдельные впечатления и обеспечивая определенное первичное эмоциональное отношение к опознаваемым и воспринимаемым предметам и событиям. Переживания, совместные и индивидуальные, составляют основу формирования профессионального опыта. Эмоциональные переживания выполняют и побуждающую функцию. Включаясь в образы предметов, они создают эмоциональные дифференциации в перцептивном и мыслимом пространствахвременах и тем самым запускают механизм, предупреждающий ошибки и искажения в текущем действии. Они обеспечивают контроль за действием, способствуют повышению пространственной и временной точности движений.

Семантический и другие слои субъективного опыта

Номенклатура[23] психологических понятий в настоящее время состоит из достаточно изолированных систем понятий (“процессы”, “личность”, “сознание” и др.), акцентирующих свое внимание на отдельных сторонах психической жизни человека и не позволяющих описывать психическую жизнь в целом, в частности, из-за трудностей перехода от одной системы к другой. Эти трудности становятся вполне очевидными, если согласиться с тем, что основной феномен психики и состоит в возможности индивидуальной структурации внешнего мира, в существовании индивидуальных миров. Введение в психологическую теорию понятий, связанных с такой структурацией, позволит замкнуть систему понятий, построить единую систему.

Движение к введению таких понятий было начато еще в русле когнитивной психологии, например, Брунером и Найсером, отмечавшими существование специальных механизмов “упаковки” опыта взаимодействия с объектами мира в структуры и актуализации этих структур навстречу новой стимуляции. В советской психологии это движение связано с обсуждением и экспериментальной проработкой введенного А. Н. Леонтьевым понятия образа мира и производных от него понятий (например, понятия структуры и субъективного опыта - Артемьева, 1978). Введение таких понятий по-новому ставит проблему описания опыта субъекта, его субъективного мира. Субъективный мир (мир субъекта) имеет свою подлежащую изучению структуру, складывающуюся, с одной стороны, в прошлом опыте, но, с другой стороны, в сиюминутной деятельности. Таким образом, основными задачами описания объективного опыта является поиск параметризации его структур и увязки самого понятия с понятиями текущей деятельности: целе-мотивационный комплекс, состав деятельности, эмоций, личностный статус и др. Задачи эти естественны и, как уже говорилось, давно интересуют психологов, но конструктивных разработок описания опыта до сих пор практически нет. Несколько дет назад авторами этого доклада на основании экспериментального исследования разных уровней структурации субъективного опыта была предложена трехслойная модель структуры опыта. По крайней мере, трехслойная, потому что существуют экспериментальные основания говорить, по крайней мере, о трех формах фиксации опыта. Один слой, где следы деятельностей существуют в виде перцептивных образов, отражая — но далеко не изоморфно! — свойства мира на перцептивном языке. Этот слой и был назван перцептивным миром. Другой слой, где следы деятельности зафиксированы в виде отношений к предметам этих деятельностей и экспериментально регистрируются в виде семантических структур. Третий, самый глубокий слой, несет в себе ядерные структуры представления типа: это не картина мира, как в предыдущем слое, не модель, а сам субъективный мир. В нашем докладе, повторив только самые необходимые сведения о подробностях модели (она опубликована в 1983 году), мы хотели, бы рассказать о наших продвижениях в ее развитии. Удобнее всего начать с отдельных слоев.

Перцептивный мир [24]

Картина мира или семантический слой

Описание семантического слоя экспериментально наиболее проработано. Существуют уже монографические публикации по структурам субъективной семантики (Артемьева, 1980; Петренко, 1983; Шмелев, 1983). Отметим только, что принципиальным отличием нашего подхода, ориентированного на исследование субъективной семантики именно как структуры опыта, является изучение стимульных семантик. Поэтому одним из существенных направлений нашего движения к изучению семантического слоя является изучение взаимопроекций семантик разномодальных и разноприродных стимулов.

Экспериментальный материал содержал базисные наборы разномодальных объектов, используемых в разных вариантах психосемантических экспериментов: набор контурных изображений, поверхностей, запахов. В дополнительных экспериментах использовались наборы музыкальных отрывков и пищевых продуктов (с основными характеристиками вкуса). Эксперименты проводились со взрослыми испытуемыми разных профессиональных групп (студенты-психологи, дизайнеры, инженеры, экономисты, филологи. музыканты). Численность сквозной группы (участвовавшей во всех экспериментальных сериях) - 16 человек: в каждой серии принимали участие от 40 до 110 человек.

В первом эксперименте сопоставлялись все наборы объектов, например: “изображения - запахи”, “изображения - поверхности”, “поверхности - пищевые продукты” и т. д. Испытуемым по одному предъявляли объекты одного базисного набора (например, изображения) и предлагали прошкалировать их по стандартному 25-шкальному набору шкал СД[25] Ч. Осгуда, а потом сопоставить объекты первого набора (например, изображения) с объектами второго набора (например, поверхностями). Тот же эксперимент проводился для наборов объектов тех же модальностей, но более полных, чем базисные, - для расширенных наборов.

По расширенному набору шкальные профили “соединенных” объектов хорошо совпадали (75% квантиль), для сопоставления базисных, естественно, совпадение было хуже, так как объекты не были семантически уравнены. 0днако, в том и другом случае “соединялись” объекты с наиболее близкими шкальными профилями, а в случае одинаково близких приоритет отдавался объекту наиболее близкому по оценочным шкалам.

Во втором эксперименте по специальному плану предъявлялись объекты из разных наборов. После каждого предъявления предлагалось “нарисовать то, что предъявлялось”. Далее предлагалось “сыграть то, что предъявлялось”. Магнитофонные записи шкалировались так же, как и рисунки. И авторские, и групповые шкальные профили рисунков и музыкальных отрывков, сконструированных по ассоциации, оказались незначимо (критерии типа стьюдентовского, уровень надежности 95%) отличающимися от шкальных профилей соответствующих предъявленных объектов.

Еще более впечатляющими являются результаты Н. А. Русиной, которая сопоставляла оценки разномодальных объектов (изображений, запахов, поверхностей) и объектов, имеющих социальную природу (понятий типа “лучший друг”, “неприятный человек”, “национальный лидер”), и показала, что способы категоризации едины для объектов любой природы.

В 1984 году В. П. Серкиным была исследована семантика переживания временных интервалов и выяснено тождество механизмов ее организации и других семантик.

Таким образом, мы имеем существенное экспериментальное подтверждение гипотезы о единстве семантического представления следов деятельностей, имеющих своими предметами объекты разной природы, о полимодальности, а впоследствии - надмодальности образований этого слоя.

Образ мира

Подготавливая экспериментальное исследование следующего слоя - образа мира, включающего в себя элементы амодальные уже по определению (или, точнее, объекты, единственной “модальностью” которых является личностная принадлежность), следует ввести более расчлененные характеристики отношения к объектам, фиксированные в семантических параметрах, нежели смысл и значение. Если понимать смысл как след деятельности, зафиксированный в отношении к ее предмету, то полезно ввести понятие частичного (модального) смысла - семантической характеристики предмета деятельности, рассматриваемого в модальном проявлении; полного смысла - смысла, формируемого при взаимодействии разномодальных семантик, и личного смысла, возникающего при переходе следа из семантического слоя в слой образа мира.

О конструкциях этого слоя по-прежнему известно очень мало. К нашим экспериментальным соображениям, что первоочередной координатой различения объектов и ситуаций в этом слое являются координата по шкале “опасный - неопасный”, добавились только факты о том, что различителями следующей очереди являются классификаторы объектов на предметы, явления и ситуации.

Перейдем теперь к обсуждению некоторых представлений о логике движения следа деятельности по слоям структуры субъективного опыта. Поскольку окончательным продуктом преобразования следа в нашей модели является смысл, то и обсуждение мы будем вести на языке смыслов.

Проведем обсуждение на примере деятельности, существенно связанной с внешней стимуляцией - с ее оценкой и преобразованием. Прежде всего стимульный поток встречается с системами ожиданий, формируемыми образом мира: образ мира иногда прямо понимается как система ожиданий “поведения” внешнего мира. В результате этой встречи стимульный поток оценен механизмами “первовидения”, “первослышания” и т. д. как опасный или неопасный, после чего он становится объектом анализа в слое перцептивного мира, где анализируется в зависимости от целей деятельности, а следы этой деятельности формируют предсмыслы — отношения к “отработанным” стимулам на языке перцептивной или, во всяком случае, предметной категоризации. В семантическом слое происходит оценка отношения к этим стимулам, формируются их смыслы. Прежде чем стать элементом образа мира - личностным смыслом - “новый” смысл предмета, явления или ситуации сравнивается с уже хранимым смыслом. Иногда возникает конфликт новых и старых смыслов, и “победивший” смысл входит в структуру ядерного слоя.

Для построения модели фиксации следов деятельности любой природы необходимо обсудить, с какой же “реальностью” имеет дело субъект, превращая след в смыслы и значения - образования более устойчивые, чем смыслы, несущие следы совокупных деятельностей, зафиксированные в культуре.

Определим различие между предметом и объектом. То, что имеет культурное значение: фиксированное культурой отношение или способ употребления. Объект - нет. Тот образ объективной реальности, который руководит деятельностью человека, есть предметный образ субъективного мира. Объекты реального мира входят в этот предметный образ (в образ мира в смысле А. Н. Леонтьева, в широком смысле - как образ объективной реальности, а не только слой ядерных структур) лишь постольку, поскольку они были “вычерпаны” деятельностью человека (теоретической или практической) из этого реального мира.

Таким образом, значение предмета, как оно выступает для отдельного человека, есть результат деятельности этого человека с этим уже предметом, а не объектом. А весь образ мира есть отпечаток личной истории деятельностей, которые реализовал человек и в которые он был включен. Образ мира является одновременно и культурным образованием, так как вся история деятельностей (еще раз подчеркнем - и теоретических, и практических) детерминирована культурными рамками жизни человека. Значение предмета, в том числе и его мотивационные компоненты, есть отпечаток в субъективном опыте культурно-детерминированной деятельности с этим предметом.

Функциональный генез значения заключается в таком освоении предмета в процессе деятельности с ним, в результате которого предмет может употребляться человеком как орудие, выполняющее определенную функцию изменения и преобразования как субъективного мира, так и внешнего реального мира.

Откуда же у значения как составляющего субъективного опыта и субъективного мира берется эта преобразующая внешний реальный мир сила? Этой силой обладает не значение само по себе, а деятельность, построенная на основе этого значения предмета, то есть деятельность, употребляющая предмет согласно его назначению. Значение предмета можно уже определить не только как отпечаток деятельности с ним в субъективном опыте, можно говорить и о функции значения (о его предназначении), которая состоит в изменении и преобразовании внутреннего и внешнего миров посредством организации деятельности. Таково значение инструмента, используемого для преобразования физического мира; значение слова для преобразования мира общения, например: значение символа, используемого для преобразования инструментов, слов и т.п.

Образ мира - не только фиксация следов деятельности, это еще и порождающая категория. Образ мира порождает деятельность, которая строится на основе значений предметов. Деятельность же, будучи внутренней, может преобразовать и сам образ и, таким образом, породить новые значения. Точно так же новые понятия могут порождаться образом мира: новый термин, зафиксированный в субъективном опыте, может быть принят на основе этого опыта как термин, то есть как слово, имеющее определенное значение, но это значение еще не раскрыто сразу.

Дальнейшая разработка темы. Принцип: опыт формируется в результате многократного повторного исполнения и воспроизводится в знакомых пространственно-временных условиях. Почему этот принцип важен для анализа профессиональной деятельности? Устройство и функционирование структур опыта.

Характеристика опыта по Д.Норману: плавность, легкость, автоматизированность исполнения, переживание усилия, напряжение, способность интерпретации выполненного.

Опыт, сознание, бессознательное.

Усилия и активность субъекта. Влияние значимого другого.

Опыт как исполняемое действие. Переживание дления процесса.

Опыт — это умение быстро улавливать изменения в знакомых людях и предметах. Опыт предполагает быстрое мышление и требует быстрой памяти.

Опыт — это владение схемами пространства и времени процесса.

Память и опыт. Воспоминание и узнавание ситуации. Узнавание предметов, людей. Действие в знакомой и незнакомой ситуации. Первичная эмоциональная реакция на незнакомую ситуацию — страх, тревога, беспокойство. Память как сохранение и удержание контекста деятельности. Память как держание контекста деятельности и общения. Формирование структур опыта для действий в экстремальных ситуациях: тренажерная подготовка и разборы происшествий. Вербальные структуры профессионального опыта. Переход от пространственных и временных структур к вербальным — трудности вербализации.

Схема: "здесь-и-теперь-организация" действия и восприятия.

Жизненное пространство (топология и годология), его энергетическая характеристика (валентности объектов, мест и препятствий) и жизненная перспектива человека (Э. Гуссерль, К. Левин). Картина мира (Т. Шибутани): речь, символы, поведение, социальные нормы.

Образ мира (А.Н. Леонтьев): смыслы, значения, пространство, время.

Психосемантика: эмоции, смыслы, их влияние на формирование структур опыта. Потребности, мотивы, эмоции, смыслы не могут не влиять на структуры опыта. Почему этот подход важен для анализа профессиональной деятельности?

Собственное время и пространство процесса представлены в структурах опыта. Пять линий описания времени труда в дальних перелетах: ритмы тела, ритмы действия, хронометрическое время, местные социальные ритмы жизни, астрономическое время. Ожидание.

Психосемантика: Социально-психологические аспекты. Присутствие членов команды. Воздействие: упреки, насмешки, издевательства, контроль за исполнением, коррекция и реакция, разбор ошибок, оценки и мнения. Наказание за совершенную ошибку. Стремление сохранить авторитет. Влияние значимого другого.

Методика 5.2. Функциональные единицы памяти авиадиспетчера [26]

В экспериментальных исследованиях понятие “функциональная единица памяти” используется для того, чтобы отличить субъективную организацию запоминаемого материала от внешней его организации, заданной экспериментатором (Дормашев, Романов, Скориков, 1985). Однако этот устоявшийся подход к пониманию функциональной единицы памяти, достаточный для проработки лабораторных задач, не может быть эффективным при анализе реального мнемического процесса, протекающего, например, в условиях конкретной профессиональной задачи. В соответствии с логикой деятельностного подхода функциональная единица может быть правильно понята только в ее движении, изменениях, а не как фиксированная статическая форма.

В одной из предыдущих работ нами было показано, что динамические свойства функциональной единицы памяти раскрываются в тех значениях, которые человек извлекает из знакового комплекса, с которым работает (Слепова, Стрелков, 1984). В зависимости от целей субъекта знаковый комплекс может служить как полем, на котором выполняются операции, так и оперантом (объектом определенных преобразований) внутри более широкого множества знаков. Следовательно, знаковые комплексы могут быть организованы в виде системы уровней в соответствии с целевой иерархией субъекта. Извлечение и использование обеих функций знакового комплекса осуществляется в действии - в этом заключается смысл формирования и функционирования единиц памяти.

Вопрос о единицах сохраняемой информации всегда находится в фокусе исследований операторских профессий.

Для исследования мнемических преобразований нами была взята одна из профессиональных задач авиадиспетчера.

Диспетчер управляет воздушным движением в определенном секторе посредством речевой связи с экипажами воздушных судов (ВС). В распоряжении диспетчера имеется радиолокационный экран и другие источники информации: планы полетов, разного рода тексты о запретах и временных изменениях условий, и др. Предметом данного исследования была переработка диспетчером текущей информации, поступающей к нему только с экрана локатора. Для успешного выполнения своих задач (сопровождение ВС по курсу, предупреждение опасных сближений и др.) диспетчер должен располагать информацией о воздушных судах, находящихся в управляемом и окружающих секторах. В автоматизированных системах управления воздушным движением информация о ВС предъявляется на экране, где вместе с радиолокационной меткой движется формуляр сопровождения, который генерируется вычислительной машиной и состоит из трех строк по восемь знакомест в каждой (в строках предъявляются тип и бортовой номер ВС, данные о текущей и заданной высотах полета, остаток топлива и другая информация). В системе предусмотрены некоторые изменения, которые может вносить в формуляр сопровождения работающий диспетчер: в своих целях он может менять число строк, а также вызывать или удалять с экрана формуляры окружающих секторов. Так, нажав кнопку “быстрый просмотр”, авиадиспетчер может получить на экране формуляры всех ВС, находящихся в зоне радиолокации. Обращаясь к этой функции, авиадиспетчер выполняет действия особого типа, общая цель которых заключается в увеличении информационной емкости образа воздушной обстановки. (Использование этой функции не является обязательным: специальные наблюдения показали, что обращение к ней сугубо индивидуально и варьируется от 2 до 30 раз в час.)

Эти действия психологически отличаются от действий другого типа, направленных непосредственно на управление воздушным движением и имеющих целью выдачу команды.

Использование данных о ВС, находящихся в смежных секторах, позволяет авиадиспетчеру предупредить усложнение обстановки в управляемом секторе пространства - этим обусловлена взаимосвязь двух указанных типов действий. Вместе с тем их различающиеся цели должны влиять и на выбор запоминаемой информации, т. е. на процесс формирования функциональных единиц памяти.

Предположение о различии функциональных единиц при запоминании воздушной обстановки в управляемом (в дальнейшем УС или У-сектор) и в окружающих (в дальнейшем ОС или 0-сектора) секторах было проверено нами в эксперименте с участием 50 авиадиспетчеров Московской зоны.

Методика

Эксперимент проводился в тренажерном зале. Каждому участнику предлагался лист бумаги с изображением воздушной обстановки в условно управляемом секторе. Через 7-10 минут, в течение которых авиадиспетчер успевал с ней ознакомиться, ему на 2 минуты предъявлялся лист с изображением воздушной обстановки только в окружающих секторах, а затем лист с изображением секторов и трасс (карта Московской зоны), на котором он должен был по памяти восстановить воздушную обстановку (расставить метки с формулярами) сначала в 0-секторах, а затем в У-секторе. После этого диспетчеры имели возможность сравнить свои результаты с предъявленными данными, писали краткий отчет и отвечали на вопросы небольшой анкеты об особенностях выполнения задачи. В опыте варьировалась нагрузка в УС (3 и 7 объектов на управлении). Количество воздушных судов в ОС не менялось и равнялось 9.

Результаты

В таблице 1 представлены результаты воспроизведения диспетчерами данных о воздушных судах: метки без формуляра, метки с полными формулярами или отдельными параметрами из них. Количество и содержание воспроизведенных параметров различаются в зависимости от того, к какому сектору они относятся.

Таблица 5.2. Число воспроизведений информации о воздушных судах в управляемом секторе (УС) и окружающих секторах (УС) при высокой и низкой нагрузках в управляемом секторе. Состав формуляра: тип воздушного судна,, бортовой номер (№), текущая и заданная высоты (Н) полета, другие данные

В таблице: Нтек. - высота текущая, Нзад. - высота заданная

Восстановлены параметры по 462 из 700 предъявленных ВС.

1. В У-секторе обнаруживается влияние на конечный результат числа объектов на управлении. При низкой нагрузке восстановлена информация практически обо всех ВС, причем более половины данных в виде полных формуляров (58%) и неполных в составе “тип ВС, № борта, текущая высота” (22%), что в сумме составляет 80% от 75 предъявленных формуляров. При высокой нагрузке аналогичные формуляры составляют около 39%, но растет число формуляров, содержащих указание заданной высоты полета. Таким образом, из 175 формуляров, предъявленных в условиях более высокой нагрузки в УС, в 58% случаев воспроизводятся полные формуляры и неполные, но содержащие данные о текущей и заданной высотах полета. Они образуют 78% от 129 воспроизведенных формуляров. В целом сопоставление эффективности воспроизведения при двух значениях нагрузки в У-секторе показывает, что семь объектов на управлении - это достаточно сложная задача для запоминания, так как 25 диспетчеров не смогли воспроизвести более 70% сведений о воздушных судах.

2. В 0-секторах основную часть воспроизведенных данных составляют не полные формуляры, а данные о координатах воздушных судов и данные о координатах плюс указание перейти на заданную высоту. Эти данные не зависят от нагрузки в УС и составляют 61% от воспроизведенных из окружающих секторов меток с полными формулярами. Полные формуляры и группы состава “тип ВС, № борта, высота” составили 26% от 134 всех восстановленных.