Объект четырнадцатый: Троице-Измайловский собор

— Кого? Собаку? А как же я?.. Малыш, ведь я же лучше? Лучше собаки? А?

В пятницу утром город стал бел. Первый снег. Первый и невозможно ранний. На дорогах он уже растаял, и асфальт блестел привычно влажно. А вот на деревьях, газонах, парапетах набережных снег еще лежал. Сделав хмурый серый день сразу светлее.

В девять утра Макс был уже у дверей «Артемиды». И эти двери были открыты. Отлично.

- Доброе утро. Кира Артуровна в офисе?

- Доброе, - смешная девочка на ресепшене ударилась головой о столешницу, выныривая из-под стола. - Нет, она уехала на показ квартиры.

- Куда? Адрес знаете?

Девушка растерянно покачала головой.

- Тогда я к Владиславу Юрьевичу зайду.

- Сейчас я доложу, - она попробовала быстро выбраться из-за стола, но Макс ее опередил.

- Спасибо, не нужно. Меня ждут.

Дверь директорского кабинета за смутно знакомым посетителем закрылась с мягким щелчком.

__________

- Какие люди, - хмыкнул Козиков. Однако встал с кресла и руку протянул. Макс ожидал всего, чего угодно. Поэтому руку пожал – но с осторожностью.

Козиков снова рухнул в кресло, предварительно сделав Максу вялый приглашающий жест, и продолжил то, чем занимался до прихода гостя – принялся пить мелкими глотками прозрачную пузырящуюся жидкость из стакана. Похоже, минералку.

- Вот не надо было вчера на вино вискарь, - Влад отставил стакан и потер виски. – Голова сейчас треснет… Макс, ты давай без предисловий выкладывай – зачем пришел. Подозреваю, что ты все-таки не ко мне пришел.

Такое начало разговора было неожиданным. А, впрочем… Без предисловий – так без предисловий.

- Мне нужна Кира. В офисе ее нет. Секретарша не знает, где она. Ты в курсе?

Козиков поморщился и еще раз потер виски. Полез в лежащую на столе упаковку, добыл оттуда таблетку, которая через секунду зашипела в стакане с водой.

- Ни хрена этот хваленый «алка-зельцер» не помогает, - Влад пригубил из стакана, даже не дождавшись, пока растворится таблетка. – Кира… Кира… Знаешь, я ей чего только не обещал. Как только не врал… А ты только ручкой поманил – и она тут же сбежала к тебе. Несправедливо. Увел у меня девку.

Нет, страдающий от похмелья Козиков угрозы определенно не представлял.

- Кира - не лошадь, чтобы ее увести можно было. Это ее выбор. И, пожалуйста, со всем возможным уважением о Кире Артуровне.

Сказал это Макс вроде бы спокойно. Но предупреждение было услышано.

- Шустрые вы с Драгиным, - усмехнулся Влад. – Волчата молодые. От всего норовите кусок урвать – до чего дотянуться можете. Жаль, что вексель я предъявил. Скажи спасибо Кире Артуровне.

- В каком смысле? – нахмурился Макс.

- Она мне весь мозг съела. Я хотел придержать вексель. А она как узнала – жизни мне не дала, пока мы договор не подписали по Старой Деревне. Ушлый ты, Максим Валерьевич, - Козиков покачал головой. – Всех баб у меня в офисе поимел. Секретаршу тоже оприходовал? – хохотнул Влад и тут же поморщился.

- Влад… - Макс демонстративным жестом выложил руки на стол, поддернул манжеты. – Не хотелось бы переводить разговор из конструктивного русла в банальный мордобой. Я же попросил – со всем уважением.

- Ой, грозный какой, - снова поморщился Влад. – А чем я тебя обидел-то? Я тут не при чем. Обе твои бабы... прости, обе твои девушки тут вчера на весь офис тебя делили. Это я должен тебе за моральный ущерб предъявлять. Создаешь мне в офисе нерабочую атмосферу.

- Я? Обе мои девушки? – слова Козикова пролетали мимо ушей - словно тот внезапно перешел на китайский. Ни хрена непонятно. – О чем речь?

- Да Оксана с Кирой тебя вчера делили, - Влад допил воду с лекарством. – Шум и гам на весь офис, дым и пыль до потолка. Никак не могли решить – кому ты достанешься. Даже я краем уха слышал, да мне потом Оксана рассказала подробности. Вот жук ты, МАлыш. Зачем тебе обе? Оставил бы мне одну хотя бы…

Главная деталь загадочного паззла внезапно встала на место. Вот, значит, как? Злость накатывала медленно, но очень уверенно.

- Где Кира?

- Понятия не имею, - отмахнулся Влад. – Она увольняется. Текущие сделки оформляет – и адью.

- Кто знает?

- Сама Кира Артуровна и знает, - усмехнулся Влад. – Или хочешь – подожди ее. Кофе будешь?

- Спасибо, - качнул головой Макс. – Дела еще. Оксана на месте?

- Вроде да, - Влад щелкнул кнопкой монитора. – Соседний кабинет. Ты ее только прямо на рабочем месте не приходуй – прояви уважение.

Прощальный пассаж хозяина кабинета Макс комментировать не стал, руку жать - тоже, ограничился кивком. Максу срочно нужна дополнительная информация. И тот, кто может знать – совсем рядом, за стеной.

_______________

- Здравствуй, Макс.

- И тебе не кашлять, Оксана.

Он прошел от кабинета до кабинета совсем немного – соседние двери практически. Но ртуть злости в несуществующем термометре в его голове за этот краткий промежуток взлетела сразу на несколько делений.

- Что ты наплела Кире?

- То, что может стать правдой, - Оксана спокойно вышла из-за стола, но ближе подходить не стала – оперлась бедром о край поверхности. – Ты ведь даже не знаешь, от чего отказался…

Несколько секунд Макс рассматривал молодую женщину напротив молча. Приятные черты лица, аккуратно уложенные золотистые волосы, элегантный серый костюм. И такая грязь внутри, что подходить к ней ближе противно.

- Думаю, спрашивать: «Зачем?» - бесполезно, - медленно проговорил Макс. – Разумного ответа я все равно не услышу. Скажи мне просто – где сейчас Кира?

- Понятия не имею, - улыбнулась, сверкнув ровными зубами, Оксана.

Ну, надо же. Никто в этой гребанной «Артемиде» не знает, где Кира. Бардак тут у них.

- Позвони ей и узнай.

- Сам позвони.

- Она не берет трубку, когда я звоню.

Улыбка Оксаны стала совсем широкой. Радостной.

- Какой кошмар… - покачала головой.

- И, правда – кошмар, - покладисто согласился Макс. И в одно движение смел со стола кипу документов. Листы бело-черным снегом укутали сразу половину кабинета. - Ой, извини… Я такой неловкий, когда волнуюсь. Позвони Кире, пожалуйста. Чтобы я не волновался.

- Ты что творишь?! Я сейчас охрану позову!

- Нет у вас никакой охраны, - мягко и проникновенно произнес Макс. – Влад с похмелья болеет и ему не до тебя. Позвони Кире и узнай, где она.

- Не буду!

- Какая статуэтка красивая, - Макс аккуратно взял со стола изящный парусник. – Муранское?

- Поставь!

- Что-то руки у меня дрожат…

- Ты придурок! Ненормальный!

- Звони Кире.

Теперь уже очередь Оксаны несколько секунд молча смотреть на Макса. А потом она резко схватила телефон. А потом так же резко отняла его от уха.

- Она не берет трубку!

- Звони еще, - голос Макса обманчиво ласков. – Звони. Пока она не возьмет трубку.

С третьей попытки Оксана дозвонилась.

- Она на меня наорала!

- И я ее целиком и полностью одобряю, - невозмутимо кивнул Макс. – Где она?

- Угол Троицкого и Измайловского! Показывает объект!

- Точнее. Адрес.

И, дослушав ответ, разжал пальцы.

- Упс… Какой я неловкий…

Остатки стеклянного парусника захрустели под подошвами мужских туфель. Оксана открывала и закрывала рот как вытащенная на берег рыба.

- Да ты… - он был уже у двери, когда она снова подала голос. Почти криком. – Что ты с ней носишься?! Что ты в ней нашел?! Ты знаешь, какая она?! Что у нее было?! Да она же шалава! Потаскуха! Шлюха! А ты с ней носишься, как с принцессой!

Его пальцы уже легли на дверную ручку. Макс медленно обернулся.

- Ты совсем не знаешь значения слов, которые произносишь, Оксана. Шалава, потаскуха и шлюха – это ты.

Дверь снова закрылась с мягким щелчком. Но перед этим Макс не удержался и опрокинул на пол ни в чем не повинный фикус. Лучше фикус, чем Оксану. Ударить женщину воспитание не позволило.

______________

Знакомый серый «субарь» красовался аккурат напротив Троицкого. И от сердца немного – но отлегло. А потом Макс увидел и саму Киру - она стояла в десятке метров от своей машины, рядом с другим автомобилем. И разговаривала с парой: мужчина и женщина. Видимо, супруги. Наверное, клиенты. Наконец-то ему повезло – не придется искать Киру по всему городу.

Макс, не торопясь, подходил к разговаривающей троице. Разглядывал Киру. Где ее пальто и костюм – «я-вся-из-себя-приличная-дама-риэлтор»? На ней джинсы, ладно облегающие ее аккуратную попу и длинные ноги. Короткая кожаная куртка, шарф укутывает шею и подбородок, руки спрятаны в карманах. Не риэлтор – студентка. Но ее клиентов это не смущало – все трое о чем оживленно переговаривались и улыбались. Макс остановился у Киры за спиной. Оказывается, можно злиться на человека и одновременно им любоваться. Потому что соскучился до жути, хоть она и коза.

На него обратили внимание собеседники Киры, женщина улыбнулась понимающе. Кира обернулась. Он не успел заметить выражение ее лица – если и было удивление, не поймал его. Потому что она снова резко обернулась к своим клиентам. Но те уже спешили завершить разговор и попрощаться. Видимо, основные моменты они уже обговорили. И Кире пришлось снова оборачиваться к нему. Но начинать диалог она явно не собиралась. Смотрела куда-то мимо, на Троицкий, лишь мазнув мимолетно взглядом по его лицу. Какие же у нее глаза темные.

- Ничего не хочешь мне сказать? – хорошо начал разговор. Спокойно.

Кира покачала головой. Вот ведь коза!

- Точно ничего? – голос Макса звучал мягко и вкрадчиво. – Например, почему ты два дня со мной не разговариваешь – не хочешь объяснить?

У нее дернулась щека. Полезла в карман за сигаретами, прикурила. Жутко хотелось вырвать у нее пачку и зажигалку из рук, выбросить все, встряхнуть, наорать. Поцеловать. Но нельзя. Надо все выяснить. Раз и навсегда!

- Ты же все и так знаешь, - она резко выдохнула дым в сторону. – Оксана звонила – а я-то думала, зачем? К чему это все, Макс? Она же тебе все сказала.

Не нужен этот разговор. Все и так понятно. А еще – очень больно. Даже смотреть на тебя – больно.

- Мало ли что я знаю, - он пожал плечами. – Я предпочитаю узнавать правду напрямую от людей. Мне интересно, почему ты вдруг решила со мной перестать разговаривать. Вот я и спрашиваю.

Спокойствие, с которым он начал разговор, быстро испарялось. Но пока еще держалось.

- Тебе обязательно надо, чтобы я произнесла это вслух? – она курила, глубоко затягиваясь. Такое ощущение, что ему назло. – Ладно, пожалуйста. Я не люблю групповух, Макс. Не практиковала и начинать не хочу. Тебе нравится Оксана, нравится заниматься с ней сексом – дело вкуса. Можешь ухаживать за ней, приглашать в гости, заниматься с ней сексом. Но я – пас. Я в этом не участвую. – Она поперхнулась табачным дымом, закашлялась. И добавила как-то без прежнего задора и даже почти жалобно. – Не хочу.

Жалость остро кольнула под ребрами. От ее агонически вздернутого подбородка. От дрогнувшего на последних словах голоса. От выступивших на глазах слез – от кашля ли?

Но – нет. Никакой жалости. Жалость Кире Артуровне не нужна. Она ей даже противопоказана. Все, что ей нужно – это хороший пендель.

- Значит, по твоему мнению, у меня был секс с твоей сестрой?

- А по твоему мнению – нет? – она даже умудрилась усмехнуться.

- Полагаю, что лучше тебя осведомлен в этом вопросе, - невозмутимо.

- Прекрати! – он пробил. Пробил все-таки ее с таким трудом возведенную стену спокойствия и отстраненности. Полетел в сторону окурок, а Кира наставила на него палец. – Прекрати мне врать! Я знаю. Я все знаю! У меня есть доказательства!

- Доказательства? – то, что Макс еще говорил, а не орал – это было настоящим чудом. Никак, Троицкий благотворно влиял. – Интересно, какие? На ютубе выложили запись, как мы с Камышиной трахаемся? Сколько просмотров? Как я там выгляжу? Ракурс удачный?

- ПРЕКРАТИ! – она сорвалась на крик. Руки чесались вмазать ему. Прямо по наглой архитекторской зеленоглазой роже с редкими бледными веснушками. – Откуда она знает про интерьер твоей квартиры?! Про гранитную столешницу, лаковые вставки на диване и спальню в японском стиле? Про подушки у окна с видом на Финский?! Откуда, я тебя спрашиваю?! На чай ее приглашал в гости?!

- Нет, не приглашал, - слегка озадачился Макс. И криком, и фактами. – Не было ее у меня в гостях. Мы и встречались-то раза три всего с ней, все время в присутствии других людей. Так что не знаю… - Макс потер лоб. – Хотя нет – знаю. Я с ребятами советовался по поводу интерьера. С дизайнерами знакомыми. А у них своя группа в фейсбуке. И я там постил фотографии квартиры - показать, что в итоге получилось. Кто угодно мог это видеть.

- Конечно-конечно! - Кира уперла руки в бедра. – И свои фото топлесс ты тоже там постил, да?

- Вообще-то, нет, - слегка опешил Макс. – А… зачем?

- Тогда откуда Оксана знает про родинку у тебя около пупка?! – проходящая мимо женщина с изумлением оглядела их, но Кире было плевать. – Откуда она это знает, объясни мне?! Хотя, нет, - махнула рукой. – Не объясняй. И так все понятно.

- А мне непонятно! – все-таки повысил голос Макс. – Не имею привычки выкладывать без толку свои фото куда попало, а уж тем более – полуголым. Странно это все…

- А, по-моему, все понятно!

- Помолчи, а! – рявкнул он. – Не умеешь думать - другим не мешай! А, хотя… - Макс прищелкнул пальцами. – Все ясно. Это Янка.

- У тебя все виноваты – даже твоя бывшая! Кроме тебя!

- Да потому что я не виноват! – ярость вместе с облачками пара вылетала изо рта. – Она меня задрала прошлым летом на Кипре своими фотосессиями. А потом их выкладывала вконтакте – как мы круто отдохнули. Фото в шортах и без майки там точно были!

- Откуда Оксана знает твою Яну?!

- Без понятия! Вполне возможно, что… - тут Макс слегка остыл. – Я сто лет вконтакт не заходил, все больше фейсбуком и твиттером пользуюсь. Вполне возможно, Яна у меня до сих пор числится в друзьях. Я вообще этот виртуальный соц.пакет не отслеживаю! Так что было бы желание – все это можно узнать. Было бы. Желание.

Последние слова он выделил. Нарочно. У Киры засосало где-то в районе желудка, там, где болталась только одна чашка кофе. Неужели… Неужели она ошиблась?

- Конечно. Все так просто. Фейсбук. Вконтакт. А ты – святой.

- Я не святой, Кира, - его голос вдруг прозвучал устало. – Но верить мне можно. В отличие от твоей сестры, от которой ты, как я понимаю, ничего хорошего не видела. Но тебе проще поверить ей, так? Видимо, в твоих глазах я доверия не заслуживаю. Кто я такой – чтобы мне верить?

В горле мгновенно набух огромный комок. Сказать что-то невозможно. А сказать надо. Извиниться надо. Потому что глубоко внутри что-то тут же радостно ему поверило. Поверило, и в коленях стало совсем мягко и слабо. Так, что стоять трудно стало. Стоять трудно, говорить невозможно. И все из-за тебя. Из-за тебя.

- Даже не знаю, - Макс низко опустил голову, покачал ею. – Видимо, я в юности много накуролесил, если сейчас… Столько ведь девушек было – красивых, умных, добрых. А я все выбирал чего-то. Ждал. Дождался! Из всех возможных вариантов я влюбился вот… - теперь он обличительно ткнул в нее пальцем. – Вот в ЭТО!

Колени чуть окончательно не подвели ее. Комок из горла ухнул куда-то вниз – добивая и без того зашедшееся в замысловатом риффе сердце.

- Что… Что ты сказал?..

- Нет-нет! - он даже отступил на шаг назад. – Забудь! Я этого не говорил.

- Но ты… - растерянно. Ошеломленно. – Ты сказал, что…

- Забудь, что я сказал! Потому что ты еще не заслужила, чтобы я тебе это говорил! Вот если бы… - тут его прервал звонок мобильного. Макс раздраженно поднес телефон к уху. – Да?! Все, я уже подъезжаю! Да, честное слово! Сейчас буду, не паникуй, еще есть время! - Все так же раздраженно Макс сунул телефон в карман. – Все, я поехал. У меня дела. А ты, Кира Артуровна… - его взгляд из-под нахмуренных бровей был сердитый и, одновременно, какой-то странно и удивительно нежный. – А ты подумай над своим поведением, как говорится. Крепко подумай. А как надумаешь чего толкового – звони. Может быть, я возьму трубку и тебя выслушаю. Я стараюсь выслушивать тех, кто дорог мне. И верить им. Мне надо только, - вздохнул. - Немного остыть. Все, пока. Опаздываю уже.

И он развернулся. И действительно пошел. Действительно. Пошел. Прочь. От нее.

Первое попадание пришлось в затылок, но вскользь. Зато второй снежок попал точно в шею. Холодный мокрый снег потек-посыпался за шиворот. Макс ошеломленно обернулся.

- Ты что творишь, мать твою?!

- Это ты что творишь?! - Кира в несколько стремительных шагов подлетела к нему. – Ты говоришь, что любишь меня, а потом спокойно разворачиваешься и уходишь?!

- Ну, ты же можешь после первого секса не разговаривать со мной?! А я, значит, должен заботиться о твоих чувствах?!

- Да что ты вообще знаешь – о чувствах?! – все. Ее понесло. Она потом пожалеет, совершенно точно пожалеет. Но его слова сорвали стоп-кран. – Нельзя бросаться словами, смысла которых ты просто не понимаешь!

- Угу. Не понимаю, - Макс дернул плечом. Поморщился. Мокрое и холодное бодро потекло между лопаток вниз. Совсем вниз. – Премного благодарен, Кира Артуровна! Твоими стараниями я пойду на прием к главе района в мокрых трусах!

- Не переводи разговор! - а потом растерянно: - Ты и в самом деле… торопишься?

- Нет, это я так шучу! Или вру - как обычно.

- А вот не надо из себя жертву изображать! - ее снова закусило. - Нечего бросать слова, о которых ты ничего не знаешь и не понимаешь!

- А ты, значит, понимаешь, да? – Макс подозрительно сощурился.

- Понимаю! – запальчиво. – Уж побольше твоего!

- Ну, так расскажи мне… - вкрадчиво. – Что такое… любовь… в понимании Киры Артуровны Биктагировой.

- На «слабо» меня берешь?

- Нет.

- Ладно! – все равно ее уже далеко унесло в сторону тех вещей, о которых она будет потом долго сожалеть. Какая теперь разница? – Ты спрашиваешь, что такое для меня любовь? Пожалуйста! – вдохнула глубоко, словно перед тем, как нырнуть. – Любовь - это всерьез, МАлыш. Любовь – это не на один день. В любви не бывает так, что сегодня я тебя люблю, а завтра я занят и не в настроении. Любовь – это обязательства, в том числе. Любовь – это дом, семья и дети, в конце концов! Вот так-то, пан архитектор, - и тут у нее словно кончился запал. И плечи опустились, и уголки губ. Зато не будет потом думать о том, что чего-то не сказала. Все. Все сказала. С избытком.

- По-моему, это ты меня «слабо» берешь, - после небольшой паузы ответил Макс.

- Вот уж нет!

- Да, да. Ты, определенно, считаешь, что я ко всему этому не готов.

- Конечно, не готов! – фыркнула Кира. – Ты же вольный стрелок, Макс. Ты, твой пентхаус, твоя работа. Что тебе еще нужно в этой жизни?

«Ты!» - так и хотелось заорать ему. Но вместо этого засунул руки в карманы пальто.

- Не хочу тебя расстраивать, Кира Артуровна, но психолог из тебя никудышный.

- Да ну?

- Ну да, - он одарил ее мрачным взглядом. – Я давно готов к серьезным отношениям и ответственности. Готов, в отличие от тебя с твоим вопиющим инфантилизмом и тягой убегать от проблем и разговоров. Вот ты точно не готова к такой любви, о которой говоришь. Я готов. А ты - нет. Ты проблемы с помощью швыряния снежками решаешь – это в лучшем случае.

И этот человек обвинял ее в том, что она перевирает его слова! А сам? Сам-то?!

- Готов, значит? К чему ты готов? Жениться на мне? – слова вылетели сами собой. И ей было уже плевать на ответ – выплеснуть собственные эмоции было важнее. Или все-таки ответ был нужен? Важен? Да не молчи же ты!

- Наверное, - кивнул Макс слегка растерянно. - Скорее всего. Если смогу тебя перевоспитать и заставить повзрослеть.

Нет, стоп-кран сорвало теперь – окончательно и бесповоротно. Кире стало все равно на последствия того, что она сейчас скажет. Инфантильной ее назвал? Получи!

- Да надо же… - нараспев произнесла Кира, словно со стороны слыша свой голос. – А я вот сейчас маме своей позвоню. И скажу, что ты мне предложение делаешь.

- Ты точно берешь меня на «слабо»!

- Я звоню маме!

- Да звони!

Но едва она поднесла телефон к уху, Макс вырвал у нее аппарат из рук.

- Раиса Андреевна? Добрый день, это Максимилиан МАлыш. Спасибо, приятно, что вы меня помните. Я к вам с просьбой. Нет, я ни во что не вляпался, товарищ капитан! – Макс немного нервно рассмеялся. – Кроме вашей дочери. Да, именно. Дело в том, что я уже которую неделю уговариваю Киру Артуровну выйти за меня замуж. – Тут Кира охнула и попыталась забрать у Макса телефон, но он быстро повернулся к ней спиной и продолжил разговор. – Прошу ее, умоляю, на коленях перед ней ползаю, - Макс снова ловко увернулся от рук Киры. – Говорю: «Люблю, жить без тебя не могу, выходи за меня». Что Кира? А Кира не хочет! Говорит, что не знает, не уверена, что я ей… Дура? Коза? А… Ой, погодите! Вот вы это ей самой скажите! - и всунул телефон в протянутую ладонь Киры, сладко улыбнувшись. – Твоя мама хочет с тобой поговорить, Кирюша.

Кира выслушала мать с каменным лицом. Молча. Одно лишь слово в финале разговора: «Хорошо». А потом, опустив руку с телефоном, шепотом и почти с ужасом:

- Ты что натворил?! Нас же теперь… - и она махнула рукой.

- А что? - Макс пожал плечами, поморщился мокрой спине, и не только. – Ничего такого, что бы не…

И тут с колокольни собора ударил звон. Макс резко поднес запястье к лицу. И смачно выругался.

- Все, Костян меня убьет! Я опоздаю! И жить мне осталось пятнадцать минут.

Кира смотрела на него молча. И лицо ее с совершенно округлившимися глазами такое было, что расцеловать хотелось до невозможности – прямо в приоткрытые в изумлении губы.

- Держи! – он сунул руку в карман, достал оттуда связку ключей и шлепнул в ее ладонь. – Я не знаю, до какого времени буду занят. Пять, шесть вечера, наверное. К семи должен быть дома точно. У тебя есть время до семи вечера – собраться с мыслями и подготовиться. Так что жди меня дома. Приеду – будешь у меня прощения просить и рассказывать, как ты меня любишь. – А, поскольку, Кира так и продолжала стоять и молчать, открыв рот, он сам зажал в ее ладони ключи, легко поцеловал в приоткрытые губы и шепнул: - Все, до вечера.

И ушел. Снова. Быстрым шагом. Потом бегом. Хлопнула дверь, золотисто-бежевое «вольво» резко тронулось с места и быстро влилось в поток машин. Секунда – и все, его уже не видно.

Стоящая недалеко от обочины перекрестка Троицкого и Измайловского проспектов девушка долго смотрела вслед уехавшей машине. Потом перевела взгляд на зажатые в ладони ключи. Потом – на синий с золотыми звездами круглый купол Троице-Измайловского собора. А потом запрокинула лицо к небу и широко и счастливо улыбнулась.