Панславизм: достижения и кризисне явления ХХ в

На наш взгляд, ХХ ст. - это в первую очередь время утверждения Атлантической цивилизации. Как раньше отмечалось, по таким существенным критерием, как аксиологичний, новый Запад, уже нельзя считать синонимом старого Запада. Его отличительными чертами становятся рационализм, материализм, нацыя-государство, либерализм, демократия, постепенная религиозная эмансипация, однако все они имеют свою основу в капитализме.

Капитализм, который со времен Великих Географических открытий формировал постепенную мутацию старой Европы в новую макрокультуру в ХХ в. окончательно утверждается в экономических отношениях, переходит все больше в общественно-политическую и культурную сферу. Капитализм находился в конфронтации с такими «остатками» старого порядка, как влияние церкви на общество, это в частности культур кампф в Германии 1872-1876 гг., общая секуляризацыя светской жизни на Западе. Другой частью противостояния было общее наступление либерализма и демократии на феодальные пережитки и в первую очередь сословные привилегии, конституцыализация общественно-политической жизни, уже отмеченный раньше переход от патриотизма лоялистичного, к патриотизму националистическому [50, с.116-122, 165-191]. Все эти общественно-политические войны атлантизм выиграл у «Старой Европы» именно в начале XX в.

Еще одной чертой, которая определяла развитие капитализма, а следовательно и всей атлантической цивилизации был империализм, который проявился в срастании финансового капитала (основы атлантизма) с аристократическими властными кругами государства (представителями сословного общества, в случае США разностороннего происхождения элитой). В результате срастания национального, а в дальнейшем и транснационального капитала, с управленческой верхушкой в процессе перерождения империализма в неоимпериализм политика европейских стран, а в дальнейшем и Японии стала зависимой от интересов большой буржуазии [53, с. 27-38; 54, с. 266-267; 55, с. 115-135]. Фактически империализм и неоимпериализм является одной из форм глобализации Атлантической цивилизации.

Империализм породил такое определяющее явление общественно-политической истории XХ и ХХІ век, как корпоратократия, которая заключается в непосредственном контроле капитала - корпорации над общественно-политическими функциями государства [56; 57]. Одним из первых, и безусловно самых ярких примеров корпоратократии была Ост-Индска компания, основанная в 1600 г., и от тех пор, вплоть до 1853 г., фактически осуществляющая руководство над Британской Индией. Для лучшего понимания развития капитализма в Англии, ведь именно она была источником зарождения и распространения атлантизма стоит вспомнить такое явление, как огораживание, которое фактически заключалось в изгнании крестьян из земли и увлечения для хозяйств больших латифундистов. В огораживание был и другой бок, лишенные земли крестьяне были вынуждены идти в города и искать работу в промышленности. Огораживание содействовало развитию промышленности в Англии, как следствие, уже в XVIII веке здесь происходит промышленная революция, которая заключалась в первую очередь в переход от ручного, ремесленно-мануфактурного к большому машинному, фабрично-заводскому производству. Важной составляющей промышленной революции было внедрение в транспорт и промышленность машин и механизмов что заменили ручной труд людей. Однако промышленная революция, технизация производства привела к тому, что без работы, а следовательно и без средств для существования остались огромное количество потомков «жертв огораживания», возникло движение луддитов, что уничтожали промышленные машины, и выступали против неудовлетворительных условий труда [51, с. 43 - 80]. Луддизм, а в дальнейшем и распространения социалистических идей вынуждали капиталистов идти на уступки работникам, с другой стороны, мелкая буржуазия, рабочие и интеллигенция, были союзниками в борьбе за общественные права, против пережитков сословного общества, в ходе этого возникает государство-нацыя, и западный национализм. Все это способствовало тому, что внутренние противоречия в обществе смягчались, в результате колониальной экспансии империализма, управляемой корпоратократией [52, с. 83 - 123].

Таким образом, развитие капитализма, а также вызванных им процессов общественно-политической и научно-технической модернизации Западной цивилизации, было основной базой для образования новой Атлантической цивилизации. В отличии, от предыдущих макрокультур, где основными определяющими чертами были етнокультура, и порожденная ею религия, философско - духовная сфера, то основой возникновения и определяющей чертой атлантизма стала материальная сфера, экономические отношения. Если другие цивилизации экономику и общественно-политический уклад подчиняли своим аксиологическим парадигмам, которые возникали из етнокультури, то капитализм все сделал наоборот, вследствие этого материальная сторона цивилизации получила преимущество над духовной. Именно ХХ век стал эпохой победы порожденного капитализмом материализма, при чем в двух его проявлениях: собственно капиталистическом - либерально-демократическом (корпоратократичном), и коммунистическому (партократичном). Эти тенденции, в развитии капитализма, как основы Атлантической цивилизации, которые развились в ХІХ веке, в ХХ веке окончательно утверждались.

В ХХ веке, как и в предыдущее время, именно развитие и распространение Западной макрокультуры имело наибольшее влияние на славянство, как етнокультурну сообщество. Однако именно в ХХ веке, учитывая выше приведенные процессы внутренней модификации Запада, и утверждения атлантизма, это влияние, было наиболее сильно, определяя все области общественно-политической и культурной жизни славянских народов. Западные импульсы, которые нашли отзыв в славянском национальном возрождении еще интенсивнее влияли на славян в течение XX века, кое-где сводя на нет сопротивление славянской макрокультуры, асимилируя и дезинтегрируя славянство, как отдельную целостность. То, что славянское культурно-историческое сообщество из категории потенциальной не перешло в категорию действительной было следствием глобализации, то есть максимальной экспансии атлантизма.

Панславизм в начале ХХ века достиг еще более широкого распространения, чем в предыдущее время. Как выше отмечалось, в конце ХІХ века панславизм будет популяризироваться, и из сферы философии, культуры и политики, переходит в область общественной жизни. Второй, заметной чертой в панславизме становится то, что невзирая на нерешенные противоречия и расхождения во взглядах на суть и последующее воплощение идеи славянского единства, внешнеполитический фактор, прежде всего австро-немецкое сближение (оно было не только дипломатическим, но и националистическим, в частности в 1891 г. возник Пангерманский союз общественно-политическая националистическая организация) способствует тому, что панславизм получает все больше поддержки, как во властных кругах Русской империи, так и среди национальной элиты других славянских народов. Новый этап в развитии панславизма получает название неославизм, который стремился развивать славянское единство на основах равноправного сотрудничества всех славянских народов, славянское движение приобретало новой, более зрелой и прагматичной окраски.

Формирование идеологии неославизма пришлось на конец XIX - начало XX века и оказалось достаточно тяжелым и длительным. Новая генерация панславистов стремилась разработать «новое славянское мировоззрение», поскольку идею славянской взаимности во второй половине XIX века серьезно дискредитировали эпигоны славянофильства. В новых обстоятельствах русским неопанславистам казалось абсолютно естественно «способствовать культурному общению всех славянских племен на основах полного равноправия». Даже лидеры весьма консервативного Санкт-петербургского славянского благотворительного общества, в лице А. Башмакова (ему, в частности, принадлежит высказывание, которое стало своеобразным кредо русских неославистов «быть руским в середине, славянином вне России»), были готовы рассматривать идею славянского единства за пределами государственности и церковности. В публицистике все упорнее затрагивался вопрос об общем покаянии славян друг перед другом. Прежде всего затрагивался вопрос о разрешении вечного польско-русского конфликта, обсуждалась возможность ослабления сербско-болгарских противоречий [29].

Внимание интеллектуальных элит славянских народов было обращено к Российской империи, которая модернизировалась не только экономически, но и общественно-политически. В России нарастала активность молодого, политически активного, поколения славистов, публицистов, деятелей культуры, которое пробовало связать решение насущных российских проблем с углублением сотрудничества между славянскими народами.

Уже в 1898 году на столетнем юбилее Франтишека Палацкого в Праге все участники торжества говорили о новом витке интереса к славянскому вопросу. На ежегодных съездах славянских журналистов звучал призыв как можно шире пропагандировать идею сближения. Создавались новые славянские организации от кружков по изучению русского языка в небольших городских центрах, неустойчивых интеллигентских групп типа «Славянской беседы» и «Славянского союза» в России, к профессиональным объединениям в рамках отдельных государств, которыми стали Союз славянских студентов в Австро-Венгрии, или всеславянский Союз славянских журналистов (образованная в мае 1902 года на съезде в Любляне). Взяться за более широкое изучение славянства постановили участники съезда русских филологов в Санкт-Петербурге 1903 г. В первые годы XX века Санкт-петербургское телеграфное агентство начало активнее работать на славянских территориях в Австро-Венгрии и на Балканах. В это же время учреждались новые славянские издания («Slovansky prehled», Прага, 1898, «Славянский век», Вена, июль 1900-1905). В 1902 году снова начали выходить и «Вести Санкт-петербургского благотворительного общества» («Славянские вести») [30].

Около колыбели нового славянского движения стояли известные ученые. Одним из наиболее активных был профессор Краковского университета, филолог, историк, публицист Марян Здзеховский (1861-1938). Он, вместе с Феликсом Каролем Конечным (1862-1949), создали и возглавили в 1901 году Славянский клуб в Кракове. Печатным органом клуба стал журнал «Swiat Słowiański», который выдавался с 1905 г. и был посвящен “славянству и пересмотру славянских дел с польских позиций”. Его редактором до 1914 г. был Ф. Конечный. С журналом сотрудничали известные политические деятели, научные работники и публицисты, др. Хенрик Глук, Францишек Моравский, Тадеуш Станислав Грабовский, др. Зигмунд Стефанский, др. Станислав Здзерский, Гжегош Смольский и Август Соколовский. Деятельность клуба имела широкий резонанс в славянском мире, основной целью краковских неославистов, было налаживание польско-русского понимания [21, с. 43 - 44].

Также весомый вклад в развитие неославизма внесли молодые русские слависты Г. А. Ильинский, И. С. Каменский, А. Л. Погодин, профессора Варшавского университета И. П. Филевич и В. А. Францев, профессора Пражского университета И. Поливки, В. Печки, профессор университета Загребского Ф. Врбанич и др. Свой взнос в дело возрождения интереса к славянскому вопросу внесла и большая группа публицистов: чех, инициатор объединения славянских журналистов, И. Герольд, редактор наибольшей чешской газеты «Народные письма», Я. Печки, редактор журнала «Славянский век» Д. Н. Хворост, сотрудник либеральной газеты «Русь» В. П. Сватковский, другие общественные деятели и лидеры славянских организаций, хорватский публицист, И. Радич, председатель общества «Славянская беседа» в Софии З. З. Бобчев [30].

Идеи славянской взаимности сделались очень популярными в политических кругах. В игру включились как лидеры влиятельных славянских партий, которые не скрывали своих русофильских взглядов, лидеры младочехов Карел Крамарж (1860 - 1937), чешский национальный социалист Вацлав Клофач (1868-1942), словенский общественный деятель, депутат рейхсрата, И. Хрибар, лидер хорватских аграриев С. Радич и др., так и непримиримая критика славянской идеи, такие как Роман Дмовский (1864-1939), лидер польских ендеков. Сдержанное расположение к движению, которое рождалось, проявили внешнеполитические ведомства России, Сербии и Болгарии. После серии встреч и открытых для публики совещаний, из которых наиболее важные состоялись в Вене (апрель 1908) и Санкт-Петербурге (май 1908), общая концепция движения неославистов была согласована с правительствами. В результате контактов Крамаржа с австрийским премьером М. Беком, министром иностранных дел, А. Еренталем, председателем Государственного совета М. Г. Акимовим, председателем Государственной думы Н. А. Хомяковим, и особенно с премьером П. А. Столипиним, на встрече с которым обсуждался польский вопрос, в результате чего Дмовский стал активным сторонником неославизма [12, с.45 - 46].

Чехи показали себя блестящими организаторами славянского съезда в Праге, который состоялся 13 - 17 июля 1908 года. На нем, кроме делегатов от всех чешских буржуазных политических партий (25 человек) были присутствующие представители интеллектуальной элиты славянских народов. Русскую делегацию (22 человека) возглавлял М. В. Красовский, председатель Клуба общественных деятелей, большинство (9 делегатов) составляли члены Государственного совета и Государственной думы. Особенно активным оказался член ЦК партии кадетов С. А. Маклаков. Польское представительство (19 человек) возглавлял Дмовский. От австрийских южных славян прибыли хорватская, словенская и сербская делегации, которые выражали преимущественно настроения либеральной буржуазии. От Сербии и Болгарии в съезде принимали участие представители русофильськи настроенных политических кругов и университетской профессуры. Для решений съезда была характерная осторожность, желание довести альтруистичный характер всех славянских начинаний, стремления добиться процветания славянских народов без притеснения интересов их соседей немцев. От антигосударственных целей: антигапсбурзских австрийских славян, антироссийских поляков, антитурецких балканских славян активно открещивались, об опасности курса экспансии «Дранг нах Остен» и «Дранг нах Зюдек» не вспоминалось. Главным стал лозунг о самоопределении славянских народов в пределах существующих государств. Более свободно обсуждались лишь вопросы: о славянской выставке, славянском банке, славянском туризме, развитие молодежного движения, книжной торговли, и тому подобное [30]. В целом, съезд имел чрезвычайно позитивное значение для развития славянского единства, наметились реальные перспективы для сотрудничества и последующей интеграции славянского етнокультурного пространства.

Особенную активность развила южнославянская группировка неославистов. Они выступали за создание Балканского союза в составе Сербии, Черногории и Болгарии. Эта тенденция получила поддержку правого крыла русских деятелей неославизма, что активно одобрили в мае в 1909 г. идею созыва еще одного предыдущего славянского съезда, в этот раз в Софии. Неослависти надеялись использовать патриотический подъем болгарского народа в связи с провозглашением независимости Болгарии, чтобы оживить движение. По расчетами русских дипломатов, съезд мог оказать благотворное влияние на болгаро-сербские отношения. Между тем усиление антипольской политики в России, прежде всего обсуждение в Думе закона о выделении Холмского корая из Царства Польского, привело к резкому усилению противоречий между россиянами и польскими сторонниками неославизма. В этих условиях дежурное совещание Исполнительного комитета в Петербурге в январе-феврале 1910 г. было весьма напряженным. Либералов особенно настораживало активное участие в движении «искренних сторонников славянского единения», как правило тех, которые придерживались объединительных тенденций. Однако они не смогли противостоять их натиску. Большинство в русской делегации (она включала около 70 человек) составляло правое крыло «славянолюбов». В таких условиях К. Крамарж перед австрийскими участниками поставил цель «позаботиться о том, чтобы не были приняты враждебные постановления». «Мы не можем пойти на конфликт с государством, в котором живем. Не заниматься политикой - вот девиз неославизма», заявил чешский политик в канун отъезда в Софию. В полнейшем противоречии с этим тезисом находился первый пункт программы съезда «О современном положении южных славянских народов». Чешские неослависти были деморализованы тем, что поляки решительно отказались от участия в съезде [12, с. 250].

Седьмого июля в 1910 г. в Софии открылся Второй подготовительный славянский съезд, который быстрее напоминал торжественное заседание, чем серьезное мероприятие. Обсуждение докладов носило поверхностный характер. Как писал один из делегатов съезда, «говорит кто хочет и что хочет». Позитивные решения о сотрудничестве в области культуры и науки были приняты благодаря энтузиазму интеллигенции. Обсуждение противоречивых политических вопросов, прежде всего македонского, создало очень напряженную атмосферу вокруг съезда. Попытка болгар добиться от сербов признания того, что славянское население Македонии составляют болгары, заявление сербов о том, что бесспорно сербской является Босния и Герцеговина, а также Косово, не отвечали настроениям славянских прагматиков из Австро-Венгрии[30].

Основатели неославистського движения сначала пытались отмежеваться как от явных панславистов, так и от славянофилов, стремясь прибавить движению буржуазно-демократического характера. Новая славянская программа была ориентирована на реализацию идеи славянской общности во всех областях общественной жизни славянских народов - политике, экономике и культуре, на основе лозунгов свободы, равенства и братства. В этой трактовке идеи славянской общности попадали в средства массовой информации (в частности, российские) под мощным давлением, прежде всего, чешских либералов. Это движение формировалось как общеславянская буржуазная программа, хотя каждый из участников рассматривал ее как средство достижения в первую очередь собственных политических и экономических целей. При этом идейное оформление новой славянской программы взяли на себя чехи. Идеи неославизма позволяли открыть новую страницу в отношениях между славянскими народами разных религиозных конфессий, Востоком и Западом, в целом. Неославизм, несомненно, оставил след в славянской истории. Многочисленные переговоры славянских общественных и политических деятелей носили масштабный характер. Это была осознанная попытка с помощью взаимодействия общественности и государственных институтов решить сложный комплекс противоречий, которые существовали в славянском мире.

Безусловно неославизм, невзирая на неблагоприятные обстоятельства времени, а именно огромные общественно культурные трансформации в славянской среде, вызванные интенсивным влиянием, как Западного Атлантизму, так и Немецкого и Российского «традиционных» империализмов, имел прогрессивное значение в развитии панславизма. Главной позитивной стороной нового панславизма было то, что со сферы политической и философско-культурной он перешел также в область общественной жизни, и приобрел широкое распространение в науке, культуре, публицистике, впервые возникли проекты экономического сотрудничества славян.

Как и в предыдущее время, на долю славянских народов, в наибольшей степени влияла внешняя политика больших европейских государств. В 1891 г. между Россией и Францией был заключен союз, который стал ответом на австрийско - германское сближение в 1879 г., и Тройственный союз, к которому присоединилась Италия в 1882 г. Под давлением империалистических кругов, которые были союзом большого капитала, и государственной бюрократии мир приближался к войне. Постепенно, к франко - русскому союзу присоединяется Великая Британия, в результате англо-французського в 1904 г. и в англо-русском 1907 г. союзных договоров образуется Антанта, как противовес Центральным государствам. В результате активной работы русской дипломатии, под впечатлением от поражений Османской империи в войне с Италией 1911 - 1912 гг., с марта по октября в 1912 г. формируется «Балканская лига», которая была военным союзом Болгарии, Сербии, Черногории и Греции, против Турции. В ходе победной Первой Балканской войны с 9 октября в 1912 г. - по 30 мая в 1913 г. войска лиги вдребезги разбивают турецкую армию, и занимают предварительно предусмотренные к разделению территории. Однако опять в балканскую политику вмешались внешние силы, в результате Лондонского мира 30 мая в 1912 г., заключенном под воздействием больших государств, что был вызван в первую очередь давлением со стороны Австро-Венгрии, которая не желала допустить Сербию к Адриатическому морю, начальные планы союзников, прежде всего греков и сербов, относительно Албании, которая вместо распределения между ними становилась фактическим протекторатом Австрии и Италии, не были осуществлены. Впрочем, в результате закулисной дипломатической игры австрийцев, свои потери сербы и греки решили компенсировать за счет Болгарии [78, с. 134 - 138]. Хоть, Вторую Балканскую войну 29 июня - 29 июля в 1913 г. начала Болгария, впрочем, как отмечает британский дипломат Джордж Бюкенен: «Болгария была ответственна за открытие враждебных действий, Греция и Сербия полностью заслужили обвинение в преднамеренной провокации»[ 79, с.59]. По нашему мнению, в основе войны все же была закулисная дипломатия европейских государств, как непосредственная - Тройственного союза, так и Франции с Англией, которые опосредствовано способствовали войне, своей позицией относительно Лондонского мира. Относительно России, то она тоже, невзирая на активную роль в урегулювании конфликта, попытке не допустить междоусобие, все же не смогла добиться успеха, что, как и предыдущие и следующие проигрыши русской дипломатии являются интересным индикатором уровня политической элиты Российской империи.

Конечно, Вторая Балканская война была серьезным ударом, по идеи славянского единства, однако она не была вызвана каким-то извечным славянским раздором или паталогичной антипатией сербов и болгар, как утверждают противники, панславизма [12, с. 254 - 255]. Эта первая внутренне макрокультурная война в ХХ в. была следствием с одной стороны незрелости славянских государственных деятелей, а с другой, прямым или опосредствованным вмешательствам со стороны государств Запада. Эти два фактора были основными причинами славянского междоусобия на протяжении всего ХХ в., когда дважды славянство, стояло на грани полной потери веса субъекта европейской геополитики. Первый раз такая угроза над славянством, нависла в результате развития пангерманизма и глобального империалистического противостояния. В нашей и западной историографии, часто встречается мысль, что пангерманизм и панславизм является понятием тождественными [12, с. 235, 29]. По нашему мнению, этот тезис далек от истины, даже в сугубо экспансивном направлении, панславистичные амбиции, не шли дальше, как освобождение собственно славянских земель, в то время, как пангерманизм, что был новым витком древнейшего славяно, - германского противостояния, которое, еще с средневековья проявилось в немецком движении на восток «Drang nah Osten», претендовал на гегемонию над всей Центральной, и частично Восточной Европой, населенной преимущественно славянами [34, с. 121-129]. Исключением была разве, что Российская империя, впрочем, у нее может быть другое оправдание, ведь те земли в Османской империи, на которые она претендовала были заселены преимущественно представителями восточнохристианских конфессий, что сами предпочитали присоединиться к единоверной России, чем находиться под гнетом Османив. В конечном итоге, как показала история, в ходе геноцида христианских народов Османской империи в 1915 - 1923 г., когда турками и курдами были уничтожены около трех миллионов армян, греков и ассирийцев, их стремление к союзу с Российской империей можно полностью оправдать [102 - 104]. Учитывая то, что в цивилизационной мозаике Российской империи, византизм занимал значительно больше места чем панславизм, то стремление российской элиты к объединению всех восточнохристианских земель является полностью понятным, а учитывая тогдашнюю этику международных отношений полностью оправданным.

Непосредственным поводом к Первой мировой войне 28 июля 1914 - 11 ноября в 1918 г., стало убийство наследника австро-венгерского престола эрцгерцога Франца Фердинанта 28 июня в Сараево, членом боснийской сербской националистической организации «Млада Босна» Гавриилом Принципом. Впрочем, предпосылками до войны выступали, в первую очередь, многочисленные противоречия, между Большими Мировыми государствами, в то время, как страны Антанты, стремились сохранить свое международное положение, Тройственный союз хотел увеличения своей территории, экспансии, на Ближний Восток, и передел колоний. Такое положение вещей было предопределено развитием империализма.

Славянская солидарность проявилась с новой силой именно во время Мировой войны, это в частности проявилось на наивысшем уровне в манифесте Николая II об объявлении войны Австро-Венгрии от 2 августа 1914 р.: «Следуя своей исторической судьбе, Россия, единая по вере и крови со славянскими народами, никогда не созерцала без сочувствия на их судьбу. С особенной силой проснулись братские чувства русского народа к славянам в последние дни, когда Австро-Венгрия предъявила Сербии заведомо неприемлемые для суверенного государства требования. Не приняв покладистый и миролюбивый ответ Сербского правительства, отклонив дружественную роль России в качестве посредника, Австрия спешно перешла к вооруженному нападению, открыв бомбардировку беззащитного Белграда» [43, с. 89]. Таким образом, царское правительство, мотивировал свое вступление в войну панславянской позицией, и хоть это была не основная причина, как отмечено в манифесте, однако апелляция к славянской идее, как элемента государственной политики, свидетельствует, об увеличении веса идеи всеславянства, как в российской общественности, так и среди истеблишмента.

Согласно предыдущих договоренностей в случае победы над Центральными государствами Российская империя получала кроме территории вокруг протоков Боспор и Дарданеллы, и части Великой Армении, также Галицию, Буковину, Силезию, и Герцогство Познанске. Относительно территории Восточной, и Западной Пруссии, Подкарпатской Руси, то их последующая судьба была дискуссионной. Этнические польские земли царское правительство стремилось инкорпорировать в Царство Польское, относительно этого, 14 августа 1914 г. вышел манифест главнокомандующего русской армией великого князя Николая Николаевича Романова, который призывал поляков к общей борьбе ради объединения всех польских земель под властью русского императора, и предоставления автономии. Учитывая такую политику царского правительства Роман Дмовский, лидер польских ендеков поддержал Россию в войне, и вместе с графом З. Вельопольским создал ПНК (Польский национальный комитет) в Петрограде. ПНК приобщился к образованию польского легиона, что впоследствии, в начале 1917 был развернут в дивизию, в составе российской армии. В августе 1915 года, вскоре, перед тем, как немецкие войска заняли Варшаву глава российского правительства И.Л. Горемикин заявил о признании польской автономии после завершения войны [80, с. 386 - 387]. Последующая ситуация в Польше, с образованием Регентского Совета, была обычной немецкой дипломатической игрой, однако окончательную точку поставило Временное правительство, что 17 марта признао за Польшей право полной независимости, отмечая необходимость тесного сотрудничества между двумя странами в будущем. Таким образом, внешняя угроза способствовала консолидации славянства, даже в самой острой части межславянских противоречий наметился прогресс.

Следует отметить, что уже в ходе предыдущих договоренностей между странами Антанты, будущая судьба австрийских славян, решалась путем розчленения «лоскутной» Австро-венгерской империи на национальные государства, при этом должна была образоваться независимая Чехословакия, а территории южных славян, согласно их собственных пожеланий войти в унию с Сербией, что было логическим завершением движения иллиризма. Розумеетса что без того участия, которое принимала Российская империя в войне, ее взнос в победу Антанты, национальный триумф славянских народов Австрии, был бы невозможным. С самого начала войны австрийские славяне именно с Россией связывали свое освобождение. Чешские и словацкие солдаты массово сдавались в плен, это, рядом с явным русофильством славян империи вызывало террор со стороны властей. В частности, Карел Крамарж, лидера младочехов, в 1914 г., за москвофильство и панславизм был осужден к 15 годам каторги, от которой его спасла смерть Франца Йосифа в 1916 г. [31]. Еще хуже сложилась судьба русинов, так себя называли большинство австрийских украинцев, всех, пророссийски настроенных австрийская власть поддала гонением, в результате многочисленных расправ и заключения в концентрационных лагерях Талергоф и Терезин погибло около 60 тысяч русинов, среди которых были не только москвофили, но и обычные крестьяне [81, с. 73-79, 90-111]. Однако хуже всего пострадал в этой войне сербский народ, который потерял кроме 370 тысяч военных, еще около 600 тысяч гражданских, маленькая же Черногория соответственно 20, и 40 тысяч. Большинство гражданского населения, стали жертвами геноцида, который проводили австрийцы [82, с. 24-26, 30].

В ходе противостояния в Первой мировой войне, кроме сугубо империалистических стремлений, проявились со всей остротой, как можно увидеть из выше приведенных данных национальные и макрокультурные противоречия относительно славян, отношения австро-венгерской и немецкой стороны, кое-где носило откровенно расистский и шовинистический характер, собственно даже уже сами посягательства, на огромные территории, заселенные преимущественно славянами, имели на себе отпечаток шовинизма. Невзирая на то, что Болгария, в силу вышеприведенных обстоятельств, которые привели к ее поражению во Второй Балканской войне выступила на стороне Центральных государств, а некоторые деятели и политические группы славянских народов, активно помогали Австро-Венгрии и Германии, все же Первую мировую войну можно с полным правом считать войной мира славянского за независимость, против мира германского, за мировое владычество.

Основными последствиями Первой мировой войны стало падение четырех больших империй: Германской, Австро-венгерской, Османской и Российской, причем последняя, погибла в результате революции. Следует отметить, что американский исследователь Энтони Саттон на численном фактическом материале доказал, что наивысшие круги мирового финансового капитала принимали непосредственное участие в планировании и финансировании революции в России [90]. Активным финансированием революционеров занималась также Кайзерская Германия, в результате чего добилась сепаратного мира в Брест-Литовске[91]. Однако, уже через год в самой Германии состоялась революция, в результате которой страна была вынуждена выйти из войны. Нашей целью не является выявления всех нюансов, закулисной игры большого капитала, в годы войны однако, не учитывать этот факт мы не можем. В любом случае, результат Первой мировой войны был самым благоприятным для Великой Британии и США, которые начинают активно вмешиваться в дела континента. Относительно России, народ которой вынес на себе основной груз войны, то после победы ее можно было не брать к счету, более того, союзники по Антанте, не приложили, каких-то реальных усилий, по поддержке белого движения.

В результате Первой мировой войны, Атлантическая цивилизация становится глобальным лидером, если перед войной у нее были конкуренты в лице, в первую очередь, Германии и России, то теперь обе страны, в первую очередь Россия, были отброшены далеко назад. Революция и социализм, как основные источники победы Запада, были его собственными творениями. Все указывает на то, что распространение коммунизма в СССР является непосредственным индикатором могущества Атлантической макрокультуры [8,с.208 - 209]. Однако Россия в который раз своеобразно, но достаточно успешно отозвалась на вызов Запада, в результате кровавых социальных потрясений, на руинах Российской империи, появляется не менее псевдоморфная Советская цивилизация, которая стала следствием постепенной ассимиляции славяно-русским компонентом западной идеологии. Как утверждает известный российский исследователь С.Г. Кара-Мурза, Советский Союз был абсолютно новой цивилизацией [92; 93]. Действительно, за целым комплексом признаков Советский Союз сильно отличался, как от Российской империи, так и от государств Запада. Фактически, СССР со временем превратился не просто в государство, а на конкурирующий с атлантизмом глобальный цивилизационный проект.

В межвоенное время в среде западных и южных славян интерес к славянскому единству резко упал, в сравнении с довоенным временем. Это было связано, в первую очередь, с тем, что в результате войны отдельные национальные стремления большинства славянских народов были в той или иной мере удовлетворены. Кроме того, Россия из могучей монархии превратилась в тоталитарную коммунистическую страну, в результате чего по отношению к ней у славян не было большого интереса, относительно Польши, то только «чудо на Висле» спасло ее от сомнительной радости стать советской республикой. С другой стороны, с новой силой разгораются старые межславянские конфликты. Та же Польша, которая имела в составе большую часть белорусских и украинских земель проводила относительно их населения полонизацию. Похожая ситуация была в Королевстве Сербов, Хорватов и Слованцев, где сербские претензии на гегемонию переходили в явный шовинизм. Относительно чехословакии, то она была единственной славянской страной, в которой славянская солидарность имела поддержку на государственном уровне. В стране действовало много украинских и русских эмигрантских ячеек, чему способствовал в частности президент чехословака Томаш Масарик (1850-1937) [12, с. 274 - 276].

Однако славянство в межвоенный период не проявляло ни малейшей консолидации, более того, все острее становились межславянские конфликты. Как справедливо отмечает Ганс Кон: «даже угрожающий рост немецкого национал-социализма, никоим образом не повлиял на сближение славян» [12, с. 277].

Грустной страницей в истории Чехии и Словакии стал «Мюнхенский заговор» 30 сентября в 1938 г. Суть которого заключалась в том, что чехословаков практически заставили отречься от государственного суверенитета, поставив в международную изоляцию. Позиция польской стороны в ходе конфликта может служить хорошим примером того, насколько мало тогдашнее польское руководство понимало всю серьезность ситуации. Можно по-разному оценивать последующее разделение Польши между Третьим Рейхом и СССР, но основа для него была заложена в Мюнхене. Неспособность к консолидации, отсутствие понимания между славянскими народами бесспорно сделали свой взнос в разжигание мировой войны.

В ходе Второй мировой войны панславизм приобретает новую силу и совсем новые формы. Уже в конце тридцатых годов советское руководство полностью меняет свое отношение к национальному фактору в политике и к панславизму в частности [17]. Как отмечает Ганс Кон, Сталинский режим приобретает черты национал-большевизма, рядом с реабилитацией русского национализма, был реабилитирован также и панславизм [12, с. 283-287]. Уже 10 - 11 августа в 1941 г. в Москве состоялся всеславянский митинг под руководством генерала А. С. Гундорова. Вскоре, 5 октября 1941р. был основан Всеславянский комитет, который возглавил новое социалистическое панславистическое движение. В деятельности комитета приняли участие известные деятели культуры: Николай Тихонов, Александр Фадеев, Алексей Толстой, Дмитрий Шостакович. Среди представителей западного славянства были полька Ванда Василевская и чехи Зденек Неедли, Ян Шверма. Комитет выступал, как председатель славянского антифашистского движения. В ходе проведенных им второго (4 - 5 апреля в 1942 г.), третьего (9 мая в 1943 г.) и четвертого (23 - 24 февраля в 1944 г.) славянских митингов основной акцент ставилса на борьбе с нацизмом [96].

Интересным признаком славянского движения военной поры является то, что он распространился также и на территорию стран союзниц по Антигитлеровской коалиции, таким образом набрав мирового характера[12, с. 301-302]. Наибольшее развитие идея славянского единства приобрела во время проведения 8 - 11 декабря в Белграде Шестого вселов’янського конгресса. Среди собравшихся на съезде, кроме представителей славянских стран, были также члены славянских организаций из диаспоры [33]. Однако Белградский конгресс был в то же время и началом конца социалистического панславизма. Вскоре конфликт между Тито и Сталином отодвинул славянскую идею на задний план. В конечном итоге, панславизм был лишь элементом в международной, прежде всего, социалистической политике Кремля, с концом войны отпала потребность в обращении к национальным чувствам, как в самом СССР, так и в государствах социалистического лагеря. Невзирая на доминирование русской культуры в СССР, он прежде всего был интернациональным государством и проводил такую же политику на мировой арене. Подобно славянофилам, советская власть видела в панславизме не самоцель, а лишь средство. Если первые использовали панславизм в перестройке универсальной православной империи, то вторые идею славянского единства рассматривали в русле мирового социалистического содружества.

Таким образом, в ХХ в., еще в большей мере чем в ХІХ в. панславизм превращается из идеологии цивилизационного единства в элемент внешней политики. Общественное панславистичное движение, которое широко развилось в начале века, постепенно обветшало, а его возрождение в сороковые годы было продиктовано внешней агрессией и социалистическими идеями. Как первый рост панславизму на кануне Мировой войны 1914 г., так и второй его рост, в 1941 - 1946 годах, был связан в первую очередь с внешней агрессией, и как только она прекратилась - панславизм терял актуальность. Такая ситуация, с одной стороны, вызванная пребыванием славянского мира под культурным влиянием западной цивилизации, а с другой демонстрирует рефлексийное качество панславизма, интенсификация которого приходится именно на периоды наибольшей угрозы для славянской макрокультуры.