Определения славянства как отдельного етнокультурного сообщества в рамках цивилизационного подхода

Наше исследование стоит начать словами известного арабского путешественника Ибрагима Ибн-Якуба, которые датируются серединой Х в.: «Славяне люди смелые, способные к походу, и если бы не было раздора среди их многочисленных и разбросанных племен, то не мог бы с их силами бороться ни один народ в мире. Они занимают края богаче всех жилищами и жизненными средствами. Бдят земледелия и относительно добывания себе на пропитание, преобладают все народы севера» [67, с. 164-165 ]. Эта краткая, но содержательная характеристика славян, на «рассвете» их истории свидетельствует о том, что внешние наблюдатели воспринимали славян как: сильных, умных и предприимчивых людей. А что главнее всего, автор этих строк прямо утверждает, что объединившись, славяне смогли бы лучше реализовать свой потенциал. Поэтому, если о полезности соединения славян утверждал абсолютно незаангажированный посторонний наблюдатель, не удивительно, что идея объединения славян, их родства и взаимодействия, нашла отзыв в их среде.

На разных исторических этапах эта идея оказывалась в разной форме, однако была всегда, и остается в настоящий момент в славянской среде. Можно с уверенностью считать, что термен панславизм - всеслов’янство, впервые предложенный словацким проповедником, филологом, деятелем национального возрождения Яном Геркелем, в 1826 году, который имел в виду прежде всего языковое и литературное единство, а впоследствии, на протяжении ХІХ ст., получил более широкое значение, полнее всего отображает суть идеологии славянского единства [13, с. 50]. И если именно определение панславизм относительно не давнее, то история панславизма, как явления являетса значительно глубже.

Убедительным свидетельством того, что славяне воспринимали себя, как определенное особенное единство, которое противопоставлялось окружающим обществам кроется уже в самом их названии. Этимология этого этнонима намерено связанна со способностью к пониманию, умению общаться, таким образом, обмениваться информацией, находиться в одной культурной среде. Этноним славяне убедительно свидетельствует о первоочередной важности общего языка для определения самоосознания славянами себя отдельным сообществом, которое находит дополнительное подтверждение в этнониме немцы, - люди, с которыми нельзя достичь взаимопонимания [68, с. 93, 97-99]. Это исключительное значение языка для определения славянского единства является определяющий для нашего исследования, ведь дает нам основания говорить о непрямом, но достаточно обстоятельное свидетельстве стойкого представления о всеслов’янстве, как о едином целом, с самых давних времен славянской истории, именно на базе языкового родства.

К сожелению нам достоверно не известна ранняя история славян, однако последние исследования в сфере археологии, языкознания, этнографии, дают основания считать, что культура давних славян была значительно богаче, чем то, как ее изображали в девятнадцатом веке, во времена национального возрождения славянских народов, когда они привлекли особенное внимание со стороны западных, прежде всего немецких, к сожалению, достаточно заангажированных исследователей. И в самом деле, научным работникам еще придется определиться с такими противоречивыми темами из славянской истории, как «черты и резы», «Змиевы Валы» и другие, что могут кардинально изменить наше представление о славянстве. Любое исследование, которое изучает славян, как етнокультурное сообщество не может быть застрахованным от ошибок в его оценке. Ввиду этого, наиболее приемлемым решением в оценке славянства является определенное подражание концепции мировой истории Йоганна Готфрида Гердера - выдающегося немецкого историка культуры, который, в отличие от просветителей, не считал, что культурой можно считать лишь так называемую «высокую культуру», присущую развитым обществам. Более того, он утверждал, что носителем настоящей культуры является простой народ, именно из среды которого и выходят настоящие культурные достижения. Именно народной культуре он уделял наибольшее внимание, считая ее первоосновой [3]. Гердер таким образом указал нам путь, который дает возможность оценивать культуры прежде всего как проявления прежде всего этнической самобытности. Именно в таком дискурсе стоит рассматривать славянство учитывая недостаточность сведений о его давней истории. Это даст нам возможность говорить об истории славян, как о изначально самобытном, отдельном етнокультурном сообществе, на ранних этапах их исторического бытия с момента осознания своей отдельности от окружающих народов, во время их племенного единства.

Обычно мы не отождествляем понятие етнокультурного сообщества, с такими определение цивилизационного подхода в изучении истории, как культурно-исторические типы Николая Яковлевича Данилевского, большие культуры Освальда Шпенглера, цивилизации в понимании Арнольда Джона Тойнби и Самуеля Филлипса Хангтингтона [4-9]. Однако по нашему мнению сам цивилизационный, а вернее культурный подход к изучению истории, является полностью правильным, ведь трудно не согласиться с «цивилизационистами», что человечество и в самом деле состоит из отдельных культур, которые проходят подобно биологическим организмам этапы зарождения, развития и гибели. Однако, соглашаясь с самим подходом к изучению истории, в том числе славян, мы оставляем за собой право отличной интерпретации собственно славянства в рамках этого подхода.

Короткий анализ концепций выше приведенных исследователей поможет нам аргументировать собственное мнение, которое заключается в том, что славянство и в самом деле было раньше и остается в настоящий момент отдельным етнокультурным сообществом, части которого в той или иной мере испытали влияние со стороны других етнокультурных сообществ, в том числе и на этапе «цивилизации», «большой культуры», которую мы, учитывая исторический опыт и современные тенденции развития человечества, синтетически соединив концепции выше отмеченных исследователей, склонны считать своеобразной экспансивной, надстройкой етнокультури, порожденной ее господствующей элитой. Каждая цивилизация создает свой глобальный проект, что по мере отдаления от народной - традиционной основы, склонный к универсализации и глобализации, которая часто переходит в стадию «мирового государства», что по мере потери генетической связи со своей этнической основой приходит в упадок. Похожую мысль, а именно ту, что глобализация обусловлена развитием и взаимодействием культурно-исторических типов выражает Светлана Сергеевна Чистякова [2].

С точки зрения Тойнби, Шпенглера и Хангтингтона славяне не составляют отдельный культурно-исторический тип, но входят на основе разделения по религиозному признаку на католиков и православных соответственно в Западную и Православно-христианскую цивилизации [4-7]. Данилевский также указывал на большое влияние религии в определении того или другого культурно-исторического типа, однако, рядом с ним, весомое значение уделял лингвистической близости, что и давало ему основание говорить о существовании славянского культурно-исторического типа [9]. В контексте определения славянства как отдельного сообщества стоит вспомнить «пассионарную теорию» Льва Николаевича Гумилева, который объединял славян в суперэтнос - этническую систему, которая состоит из нескольких этносов, которые возникли одновременно в одном ландшафтном регионе, проявляются в истории как мозаичная целостность [11, с. 546]. Он, также большое значение уделял языковой близости.

Данилевский, как и Гумилев, разделяет тезис Гердера, что предоставлял особенное значение языку в жизни культурно-исторического сообщества. В частности, Данилевский ставил его на ведущее место в своем определении культурно-исторического типа. «Всякое племя или семейство народов, что характеризуется отдельным языком или группой языков, достаточно близких между собой для того, чтобы родство их чувствовалась непосредственно, без глубоких филологических исследований, - составляет самобытный культурно-исторический тип, если оно вообще по своим духовным задаткам способно к историческому развитию и вышло уже с детства» [9, с. 113]. Если принять во внимание языковое родство, которое остается и в наше время важнейшим признаком единства славян, то к етому можно прибавить также большое этнографическое родство во всех аспектах народной культуры, которое было заметным явлением еще в XIX в., однако на протяжении ХХ в. испытала разрушительное влияние глобализма [69]. Продлить этот ряд можно религиозным единством славян, которое основывалось на их языческой религии. В конечном итоге, почему нельзя считать религиозные представления давних славян лишь на том факте, что они были языческими, мение, или более весомыми для определения их отдельности и своеобразия, чем язичництво древних цивилизаций Ближнего Востока, Античности и полностью современного Синтоизма, Индуизма, разных языческих элементов, в верованиях китайцев и индусов [69, с. 17-19]. Таким образом, по крайней мере во времена до массового принятия христианства, а этот процесс длился от VII до Х в., в некоторых районах и ХІІ в., мы можем говорить о славянском религиозном единстве. Следовательно, чтобы полностью отвечать представлению о цивилизации в понимании Тойнби славянам недоставало лишь «перехода от статических условий к динамической активности» [4, с. 61], следствием чего должно было бы стать расширение славянского культурного ареала и создание «мирового» государства. Действительно, славяне раннего Средневековья в дохристианское время не создали собственного «мирового» государства, однако их политические организмы всегда хранили стремление к всеславянскому значению [70]. А вот относительно их динамической активности, то здесь трудно не заметить расхождение с историческими фактами распространения славян в V - VII ст. на огромные территории Балкан и Центральной Европы. Динамика расселения славян была настолько мощной, что Прокопий Кесарийский - византийский историк, современник тех событий, прямо утверждает, что «ославянилась вся земля греческая» [67, с. 161]. Но, в отличие от большинства «варваров», в том числе и германцев эпохи «переселения народов», что на территории Западной империи растворились в романской среде, славяне и до сих пор, кое-где уменьшив свой ареал, занимают земли на Балканах. Тойнби же этот факт интерпретировал очень интересно, он утверждает, что расселением славян на этих землях в качестве подвластного «скота» занимались кочевники авары. «Славяне показались аварам полностью пригодным скотом, поэтому они согнали их в отары и широким кругом разместили вокруг венгерской равнины, поставив на ней свои собственные лагеря. Вот таким представляется нам сценарий, за которым западный авангард славянского стада - пращуры нынешних чехов, словаков и югославов, - начали свой запоздалый и унизительный дебют в истории» [4, с. 158]. По нашему мнению, такое утверждение достаточно красноречиво характеризует Тойнби как не объективного в освещении славянской истории, ведь авары не расселяли славян, а были с ними как правило в конфронтации [15, с. 187-215].

Впрочем, относительно тойнбиевской схемы вызов - отзыв (действие - противодействие), то такая динамическая активность славянства V - VII ст., по нашему мнению, была отзывом славян на движение германских племен, и народов Востока. Еще в те давние времена сформировалась та черта, что в той или иной мере присущая славянству, а именно его роль как культурного и геополитического пространства между Востоком и Западом, которые на протяжении всей последующей истории ощутимо влияли на славян, формируя в зависимости от географического расположения, неоднородные зоны более «вестернизированые», или более «византиезированые», отчасти «татаризированые», «исламизированые», что, невзирая на это внешнее давление, хранили в значительной степени свою самобытность и ощущение славянской общности, как на локальном, так и на всеславянском уровни. Противопоставляя себя внешним влияниям и стремясь к интеграции, разные регионы славянского мира выступали с инициативой создания «большого государства». Такими можно считать: Государство Само, Великую Моравию, Первое Болгарское царство, Польшу первых П’ястов и Киевскую Русь от Олега и до Владимира. Отмеченная тенденция является характерной для цивилизаций согласно Тойнби. Все эти государства объединяли прежде всего славянские племена, противодействуя внешней агрессии. Однако экстремальные условия, между «молотом» Востока и «наковальней» Запада не дали возможность славянам в раннем средневековье создать свое всеславянское государство. Ближайшее к этой цели была Киевская Русь, особенно в период княжения Святослава Храброго, о чем свидетельствует в частности его желание перенести столицу в Болгарию.

Попытки политического, культурного и экономического объединения славян присутствовали и в дальнейшем, однако именно в эпоху раннего Средневековья, они имели наилучшие внутренние стимулы, когда и языковая, и культурная, близость была наиболее ощутимой. Интересным явлением в этом контексте является деятельность Кирилла и Мефодия, которая занимает полностью особенное место в истории распространения христианства, ведь созданное, или же переделано ими церковнословянское письмо, было исключительным событием, поскольку при христианизации «варваров» использовалась латынь, это касается также и германцев, которые фактически господствовали на Западе. Единая вера и единственный литературный язык давали хороший шанс к последующему объединению славянства, к сожалению влияние Запада не дало реализовать эту возможность [72, с. 179-210].

Следовательно, подитожив выше приведенные факты, можем считать, что славяне с самого начала выступают как определенное етнокультурное единство, что на протяжении своей истории хранило тенденцию к объединению, попытками осуществления которого мы можем считать уже его ранние государственно политические образование. Однако, мощное влияние соседних етнокультур не дало славянам консолидироваться. Ведущее значение в этом сыграло явление, какое Шпенглер назвал псевдоморфозом. Термен этот заимствован из геологии и значит следующее. Допустим, когда-то застиг какой-то минерал и приобрел при этом свойственную ему форму. Минули тысячи лет, минерал вымылся водой и потом, в следующую эпоху его форму занял другой расплав с отличными свойствами. Но он вынужден застигать в уже подготовленной чужой нише, насильственно приобретая несвойственную ему форму. Шпенглер употреблял такое определение к Русской империи, указывая на деятельность Петра Великого и его преемников [7, с. 196 -198]. По нашему мнению, псевдоморфоз является значительно шире, и в той или иной мере присутствует во всех регионах славянского мира на разных этапах истории. Явление это проявляет определенную синонимичность с предложенным хорватским миссионером, ученым, просветителем, апологетом панславизма ХVII ст. Юрием Гаспаровичем Крижаничем «чужебесиєм», или же «ксеноманией», что означает избыточное влеченье ко всему чужому, прежде всего культуре, в убыток родному [36].

Рядом с выше приведенными признаками цивилизационного единства следует отметить также фактор прародины, которому в большей или меньшей мере уделяют внимание Шпенглер и Тойнби. Относительно Гердера, то он прямо утверждал, что фактор родины имеет первичное значение. «Живые человеческие энергии являются движущими силами человеческой истории, а поскольку человек берет свое начало от рода и возникает каждый в своем племени и роде, то уже потому все его образование, воспитание и образ мысли, является генетическим. Вот где источник особенных национальных характеров, которые находят глубокий отпечаток в найдревнейшых народах, они выразительно вырисовываются во всех действиях и проявлениях всякого народа на этой Земле. Как ключ, который бьет из земли, принимает в себя силы, частицы и вкус почвы, в которой он накапливался, так и древний характер народа возник из родовых черт, из условий его части света, из обстоятельств образа жизни и воспитания, из дел и подвигов, свершенных в эту раннюю пору, - из всего, что досталось на судьбу народа» [3, с. 345]. Гердер таким образом подчеркивает значение родной земли, с которой тесно связано кровное родство и народная культура, которая имеет глубокий исторический корень. В этом, а именно в зависимости етнокультури от родины, его мысли похожие с взглядами Гумилева [11, с. 33-34].

Следовательно, из вышеприведенного материала, становится очевидным, что у славянства есть все основания считаться отдельной макрокультурой. Этот тезис в той или иной мере разделяют большинство цивилизационистов. Однако, ввиду явления псевдоморфоза, который является непосредственным следствием глобального влияния цивилизаций соседей, славянская цивилизация находится на стадии длительного становления.