Расстройствами

В этом блоке исследований определялись особенности структуры копинг-поведения у больных с невротическими расстройствами в их взаимосвязи со следующими характеристиками: 1) клиническими (общий уровень невротичности, формы и синдромы неврозов); 2) клинико-психологическими (внутриличностная и межличностная конфликтность); личностные копинг-ресурсы — уровень фрустрационной толерантности, эмоциональная стабильность, интернальный контроль, сенситивность к отвержению, готовность к сотрудничеству и др.; 3) социально-психологическими (гендерные и кросскультурные различия, качество жизни). Изучалось также соотношение между копинг-поведением и защитными психологическими механизмами.

Характеристики копинг-поведения. Было исследовано 300 больных неврозами (36% мужчин и 64% женщин). Больные были в возрасте от 20 до 50 лет (82% — от 20 до 40 лет). По основным клиническим формам они распределились следующим образом: неврастения — 36%, истерический невроз — 55%, невроз навязчивых состояний — 9%. Длительность заболевания у большинства больных составляла от 1 года до 5 лет. 300 здоровых людей составили контрольную группу. Обследованные в группах больных и здоровых был сходными по полу, возрасту и образованию.

Были получены следующие результаты. Среди вариантов эмоционального копинга у больных неврозами отмечено преобладание (р<0,05) неадаптивных форм (48%), из которых чаще встречались «Подавление эмоций» (22%) и «Покорность» (16%), реже — «Самообвинение» (7%) и «Агрессивность» (3%). Из адаптивных типов — «Оптимизм» и «Протест» (17% и 8% соответственно). В 27% случаев у пациентов отмечалось относительно адаптивное копинг-поведение — «Эмоциональная разрядка» (12%) и «Пассивная кооперация» (15%). Эмоциональные копинг-стратегии в группе здоровых людей чаще (р<0,05) были представлены адаптивными формами: 42% здоровых при столкновении с трудностями использовали «Оптимизм» и 20% — «Протест»; реже встречалось неадаптивное копинг-поведение: у 10% отмечено «Подавление эмоций», у 12% — «Самообвинение» и у 4% — «Покорность». Из относительно адаптивных форм у здоровых испытуемых отмечены: «Пассивная кооперация» в 10% случаев, «Эмоциональная разрядка» — в 2%.

Больные чаще использовали (р<0,05) адаптивные формы когнитивных стратегий (53%), реже неадаптивные — 36% и относительно адаптивные — 11%). Из адаптивных форм чаще встречались: «Проблемный анализ» в 25% случаев, «Установка собственной ценности» — 18% и «Сохранение самообладания» — 10%. Такие формы когнитивных копинг-стратегий считаются успешными в преодолении трудностей, направлены на анализ возникших проблем и путей выхода из них, на повышение самоконтроля и самооценки, усиливающих уверенность в возможности совладания с ситуацией угрозы, психологическое благополучие индивида. Из неадаптивных форм у больных чаще встречалась «Растерянность» (29%) и реже — «Диссимуляция» (6%). Также редко пациенты выбирали относительно адаптивные формы когнитивных стратегий — «Относительность» (4%), «Придача смысла» (3%) и «Религиозность» (4%). В контрольной группе здоровых лиц адаптивные типы когнитивных стратегий встречались в 40% (связанные с самоуважением, более глубоким осознанием собственной ценности как личности, верой в себя при разрешении трудностей), а также неадаптивные — 26%. Наибольшие различия между группами больных и здоровых получены по частоте встречавшихся у них относительно адаптивных вариантов когнитивных стратегий — у здоровых чаще встречались «Религиозность» и «Придача смысла», типы поведения, связанные с совершенствованием, проверкой стойкости духа и верой людей в их божественное предназначение.

У больных выявлен широкий набор поведенческих стратегий. Ими чаще всего (р<0,05) использовались адаптивные формы (37%). Среди них «Обращение» (23%), «Сотрудничество» (10%), «Альтруизм» (4%). Эти копинг-стратегии относятся к способствующим успешной адаптации и выражаются в активном поведении личности по разрешению сложных ситуаций. Почти с такой же частотой больными выбиралось неадаптивное поведение — «Активное избегание» (15%) и «Отступление» (20%), предполагающее отказ от решения проблем. Остальные пациенты выбирали относительно адаптивные типы копинг-поведения, адаптивность которых зависит от значимости ситуации, — «Компенсацию» (15%), «Конструктивную активность» (2%) и «Отвлечение» (11%), то есть поведение, отражающее стремление к временному отходу от решения проблем. При временных и незначимых трудностях такое поведение может считаться адаптивным, помогая успешно преодолевать трудности, но при длительных и значимых стрессовых воздействиях оно может расцениваться как дезадаптивное, способствующее поддержанию эмоционального напряжения, связанного с этими воздействиями. В группе здоровых людей выявлена практически такая же как и у больных частота использования адаптивных и неадаптивных поведенческих копинг-стратегий (37% и 35%; 35% и 37% соответственно). Но при этом здоровые характеризовались более редким (р<0,05) выбором таких неадаптивных копинг-стратегий, как «Отступление» и «Активное избегание» и более частым (р<0,05) адаптивных — «Обращение» и «Сотрудничество». Относительно адаптивные копинг-стратегии — «Отвлечение» и «Компесация» у здоровых встречались с такой же частотой, как и у больных, но если больные отвлекались от своих проблем с помощью алкоголя, лекарственных средств, то здоровые старались забыть о своих неприятностях, погружаясь в любимое дело, исполняя свои заветные желания.

При сравнении копинг-поведения у больных с разными формами невротических расстройств отмечено, что в группе пациентов с неврастенией более выражены (р<0,05) адаптивные формы механизмов совладания (41,6%), чем в группе больных истерическим неврозом (36,4%), причем для первых были характерны «Сотрудничество» и «Обращение», для вторых — «Альтруизм». В группе больных неврозом навязчивых состояний отмечено преобладание неадаптивных поведенческих копинг-стратегий (35%), таких как «Отступление» и «Активное избегание» 20% и 15% соответственно), а также когнитивных ― «Растерянность» (29%), и этим они достоверно отличались от здоровых людей по соответствующим формам копинг-поведения (р<0,05). Поведенческие же копинг-стратегии распределились у них таким образом ― чаще всего использовались «Обращение (23%), «Сотрудничество» (10%) и «Альтруизм» (4%).

В целом больные неврозами достоверно реже, чем здоровые люди, используют адаптивные формы копинг-поведения, такие как «Сотрудничество», «Оптимизм», «Обращение», это относится прежде всего к эмоциональным и поведенческим механизмам совладения. Спектр использования различных копинг-стратегий (эмоциональных, когнитивных и поведенческих) у больных достаточно широк, что указывает на имеющиеся у них возможности к адаптации. При этом у больных выявлено преобладание адаптивных когнитивных стратегий сравнительно со здоровыми людьми, что свидетельствует о готовности пациентов к изменению неустраивающего их положения больных людей (но лишь в плане когнитивных стратегий копинга при невозможности реализации данных установок из-за имеющихся эмоциональных и поведенческих невротических нарушений).

Характеристики уровня невротичности. У больных с невротическими расстройствами показатель общей невротичности был достоверно выше (р<0,01), чем в группе здоровых людей: 93,12±3,12 и 51,34±4,26. Различия установлены также по симптоматическому (59,95±2,65 и 27,08±3,46) и по поведенческому показателю — 33,24±0,7 и 24,46±1,12 соответственно (р<0,01). В группе пациентов уровень невротичности был выше (р<0,01) у женщин — 99,28±3,53, у мужчин — 62,17±5,46, причем различия по поведенческим нарушениям (34,4±0,7 и 31,17±1,48) были менее выражены (р<0,05), чем по симптоматическим (64,99±3,1 и 51,01±4,41) (р<0,01). Пациенты с истерическим неврозом характеризовались относительно более высокими показателями уровня невротичности (98,96±4,2), чем больные неврастенией (86,1±5,12), различия достоверны (p<0,05). Такие же результаты в этих группах установлены по опроснику К. Хёка и Х. Хесс (Hцck K., Hess H., 1976). По опроснику жалоб наиболее частыми у всех больных являлись симптомы общеневротического характера: истощение, усталость, раздражительность, фиксация на своих переживаниях, нарушение сна, невозможность сосредоточиться, головная боль, снижение настроения. По опроснику поведения чаще встречались неуверенность, ранимость, чувство напряжения, недовольство собой, мнительность, безысходность. У здоровых людей наиболее частыми были жалобы на головную боль и раздражительность. Все жалобы в этой группе были менее выражены, чем в группе больных неврозами (р<0,05).

Характеристика внутриличностных и межличностных конфликтов. Отмечено достоверное преобладание (р<0,05) суммарного показателя выраженности внутриличностных конфликтов у больных по сравнению со здоровыми людьми. Наиболее характерными для больных неврозами являлись конфликты между потребностью независимости, с одной стороны, и зависимости, помощи и опеке, — с другой (р<0,05); между нормами и тенденцией к агрессивному поведению (р<0,01). При анализе всех полученных данных, в том числе при включенном наблюдении, установлено, что для больных характерно не наличие одного или двух ведущих, наиболее выраженных конфликтов, а существование более широкого их спектра (в том числе и малоосознаваемых), обусловленное нарушением нескольких компонентов системы отношений, среди которых отношение к себе выступает в качестве наиболее патогенного, порождающего множество субъективно неразрешимых противоречий. Анализ значимых конфликтов позволяет выделить вполне определенные, общие для больных, особенности личности, среди которых инфантильные и эгоцентрические черты являются осевыми и обуславливают эмоциональную, поведенческую и социальную дефицитарность личности больного неврозом.

С учетом пола больных установлены достоверные различия между конфликтом, обусловленным противоречиями между нормами и тенденцией к агрессивному поведении, который больше характерен для женщин (р<0,05), между поступками и собственными нормами и между нормами и сексуальными потребностями, которые более типичны для мужчин (р<0,05).

Достоверные различия установлены по выраженности и содержанию внутриличностных конфликтов у больных с основными формами неврозов. Для больных неврастенией наиболее значимыми (р<0,05) были проблемы, связанные с противоречиями между потребностями и требованиями окружающей среды, поступками и собственными нормами, а также между большой потребностью проявить себя и отсутствием позитивных усилий. То есть наиболее актуальными для них являлись проблемы, связанные с повышенной нормативностью и нарушенной самооценкой при достижении значимых потребностей. Больные истерическим неврозом в качестве более значимых для себя (р<0,05) выделили проблемы, обусловленные конфликтом между потребностями независимости и зависимости; подчиняться и доминировать; потребностью быстрых достижений и страхом неудачи; быстрых достижений и отсутствием способности к усилию и настойчивости. Перечисленные проблемы, прежде всего, связаны с эгоцентрической структурой личности больных истерическим неврозом, определяющей и количество, и содержание их жизненных трудностей. Это подтверждается тем, что показатель суммарной выраженности внутриличностных конфликтов у пациентов с истерическим неврозом был значительно выше (р<0,01), чем у пациентов с неврастенией.

У больных также изучалось содержание и степень выраженности межличностных конфликтов. Показатели субъективной значимости межличностных трудностей по четырем сферам (в супружеской жизни, во взаимоотношениях с родственниками, в профессиональной и социальной) достоверно не отличались. В сфере супружеских отношении показатель общей выраженности конфликтов в группе больных был достоверно выше (р<0,05), чем в контрольной группе. У женщин выявлены более высокие (р<0,05) показатели выраженности семейных проблем сравнительно с мужчинами. Во взаимоотношениях с родственниками у больных отмечена большая выраженность межличностных конфликтов, чем у здоровых людей (p<0,05). И для тех, и для других было характерно преобладание значимости тех же трудностей, связанных с нарушением взаимоотношений с родителями, детьми и близкими родственниками, проживающими в одной квартире, а также обусловленные неудовлетворенной семейно-бытовой ситуацией. Для женщин, больных неврозами, более значимы конфликты с близкими людьми, для мужчин — неудовлетворенность бытовой ситуацией (р<0,05). Достоверных различий при сравнении показателей общей выраженности трудностей в сфере профессиональных отношений между группами больных и здоровых людей не выявлено. В сфере социального функционирования наибольшие переживания больные испытывали из-за противоречия между своими общественно-политическими взглядами и актуальной общественной действительностью, у здоровых же лиц наибольшие трудности отмечены из-за различий в мировоззрении с близкими людьми (р<0,05).

Механизмы психологической защиты, личностные особенности (копинг-ресурсы) и копинг-стратегии Материал исследования составили сведения о 80 больных неврозами, 50 женщин и 30 мужчин в возрасте от 19 до 49 лет при среднем возрасте 35 лет из различных социо-культурных слоев населения. Контрольную группу составили 80 человек (50 женщин и 30 мужчин) в возрасте от 19 до 49 лет. По ведущим характеристикам (половым, возрастным) и по образованию испытуемые контрольной группы соответствовали исследовавшейся группе больных.

Анализ структуры психологической защиты у здоровых испытуемых и больных неврозами показал следующие различия. Достоверно более высокие значения показателя защитного механизма «Регрессия» (р<0,001) у больных неврозами по сравнению со здоровыми людьми могут рассматриваться как возврат к более примитивным онтогенетическим формам психической активности и поведения. Такой защитный механизм дает возможность личности при фрустрирующей ситуации в действии реализовать свои импульсы, что препятствует осознанию ситуации. Слабость эмоционально-волевого контроля, чувство детской незащищенности побуждают личность с таким типом защиты самостоятельно провоцировать конфликтные ситуации. «Регрессия» связана с инфантильной установкой на зависимое поведение, получение помощи и поддержки извне.

Высокий показатель механизма психологической защиты (МПЗ) «Компенсации» (р<0,001) у больных неврозами по сравнению со здоровыми испытуемыми помогает им справляться с внутренним напряжением путем фантазирования или мечтаний, целью которых является исправление или восполнение чувства собственной недостаточности и нивелирование чувств, связанных с этим переживанием. Такая защитная реакция характерна для инфантильных личностей с низкой самооценкой и может рассматриваться как форма защиты от комплекса неполноценности, при котором заимствованные от других ценности и установки применяются в действии, но не становятся частью самой личности.

Установлено, что у больных неврозами достоверно выше показатели МПЗ «Проекция» (р<0,001), чем у здоровых испытуемых. Это может косвенно свидетельствовать о наличии у больных высокой критичности и требовательности к окружающему, что позволяет им оправдывать свои поступки и, исходящие из неприемлемых для сознания, желания, установки и мотивы, а также справляться с чувством неполноценности.

У больных неврозами сравнительно с группой здоровых лиц выше показатели МПЗ «Реактивное образование» (р<0,001). Это может указывать на то, что они отличаются гипертрофированной социабельностью, нормативностью, пунктуальностью, подавлением интересов и желаний, которые социально не одобряемы. Сверхнормативность, высокое стремление соответствовать общепринятым стандартам поведения, педантичность снижают репертуар адаптационных процессов.

Достоверно более высокие по сравнению с группой здоровых испытуемых значения показателя МПЗ «Замещение» (р<0,01) у больных неврозами свидетельствуют о том, что они чаще проявляют в поведении агрессивные тенденции, направленные на объекты, представляющие наименьшую угрозу. Возможно, что высокая приверженность социальным нормам и неуверенность в своих силах не позволяет больным неврозами открыто проявлять агрессию на объекты, которые провоцируют ее возникновение, поэтому эмоциональное напряжение они разрешают на других лиц, более доступных.

Результаты сопоставления МПЗ у больных неврозами и здоровых испытуемых свидетельствуют, что больные неврозами в качестве защиты достоверно чаще, чем здоровые, используют незрелые, примитивные механизмы: «Реактивное образование», «Регрессию», «Проекцию», «Компенсацию» и «Замещение», которые препятствуют поступлению травмирующей информации в сознание.

Анализ представленных защитных механизмов у больных неврозами, предпочитаемый ими «репертуар», степень напряженности позволяют прийти к заключению, что в основе их применения лежит чувство неполноценности, неуверенности, отсутствие самодостаточности.

Между больными неврозами и здоровыми выявлены достоверные различия по показателям «Нейротизм» (р<0,001) и «Эмоциональная стабильность» (р<0,001). Больные в большей степени, чем здоровые, склонны к выраженному нейротизму, к быстрой смене настроения (лабильности), озабоченности, чувству виновности и беспокойству, рассеянности внимания, что способствует неустойчивости в стрессовых ситуациях и затрудняет адаптацию. Выраженному нейротизму соответствует эмоциональная нестабильность, импульсивность, неровность в контактах с людьми, изменчивость интересов, неуверенность в себе, выраженная чувствительность, впечатлительность, склонность к раздражительности. Такая личность характеризуется неадекватно сильными реакциями по отношению к вызывающим их стимулам, что создает трудности в сохранении организованного поведения, целенаправленности в обычных и стрессовых ситуациях.

Анализ различий по показателю «Сенситивность к отвержению» (р<0,001) выявил, что больные неврозами достоверно более чувствительны к отвержению (страх быть отвергнутым другими людьми), чем здоровые испытуемые. Возможно, страх возникает вследствие искажений в области социального восприятия, когда они неверно истолковывают мотивацию партнеров по общению, недостаточно адекватно реагируют на возникающие межличностные ситуации, сосредоточивают свое внимание не на разрешении реальных проблем, а на сохранении представления о значимости своего «Я» как в собственных глазах, так и в глазах окружающих.

Достоверно более высокий показатель «Тенденция к аффилиации» (р<0,05) у больных неврозами свидетельствуют о высокой привязанности, общительности, стремлении сотрудничать с другими людьми, постоянно находиться с ними. «Тенденция к аффилиации» является существенным копинг-ресурсом, который выступает как инструмент ориентации в межличностных контактах и регулятор эмоциональной, дружественной, информационной, материальной и социальной поддержки путем построения эффективных взаимоотношений. Однако достоверно более высокие значения этого копинг-ресурса у больных неврозами могут рассматриваться как непереносимость одиночества, потребность в стимуляции, контроле, подбадривании, утешении со стороны.

По показателям «Готовность к сотрудничеству» (р<0,01) и «Эмпатия» (р<0,05) у больных неврозами и здоровых лиц выявлены достоверные различия. Больные неврозами в большей степени, чем здоровые, готовы оказать сочувствие, сопереживание, помощь другим людям.

На основе анализа полученных корреляционных связей, можно прийти к заключению, что «Нейротизм», «Сенситивность к отвержению» и низкие показатели «Экстраверсии», характерные для больных неврозами, запускают МПЗ «Регрессия», который в свою очередь провоцирует неконструктивные копинг-стратегии «Бегство-избегание» и «Дистанцирование». «Тенденция к аффилиации» и «Сенситивность к отвержению» коррелируют с МПЗ «Реактивное образование». «Нейротизм» (г=-0,40) и МПЗ «Проекция» (г=-0,45), «Реактивное образование» (г=-0,40), наиболее значимые для больных неврозами, отрицательно коррелируют с «Конфронтативным копингом». Это указывает на то, что больные неврозами не склонны прибегать к агрессивным формам разрешения конфликтных ситуаций. Копинг-стратегия «Планирование решения проблемы» значимо коррелирует с МПЗ «Интеллектуализация» (г=0,46)., которая в свою очередь коррелирует с «Эмоциональной стабильностью» (г=0,40). Это является следствием того, что эмоционально стабильные личности используют МПЗ «Интеллектуализация», а при совладании со стрессовой ситуацией прибегают к проблемно-решающим стратегиям для ее преодоления. Таким образом, обнаружена взаимосвязь между личностными особенностями, МПЗ и копинг-стратегиями. Отмеченные личностные особенности могут рассматриваться в качестве ресурсов, во многом определяющих защитно-совладающее поведение как основную составляющую психологической адаптации у больных неврозами.

В дополнение к описанным выше исследованиям на однородной группе больных с тревожно-фобическим синдромом невротической природы изучалась взаимосвязь степени развития копинг-ресурсов (уровень фрустрационной толерантности, степень групповой адаптации и интернальность – экстернальность) с адаптивными и неадаптивными формами совладания. Исследовано 40 больных, среди которых было 12 мужчин и 28 женщин в возрасте от 20 до 45 лет. Больные составляли группы в зависимости от выбора ими адекватных, относительно адекватных и неадекватных эмоциональных, когнитивных и поведенческих копинг-стратегий в ситуациях препятствия. Большинство пациентов вне зависимости от выбора ими адаптивных или неадаптивных копинг-стратегий обнаружили довольно низкий уровень субъективного контроля, недостаточно успешную адаптацию среди своего окружения и неадекватность эмоционального реагирования в ответ на фрустрирующие обстоятельства. Больные не способны в достаточной мере осознавать связи между своими действиями и событиями, происходящими в их жизни, и брать на себя ответственность за них. При невысоком уровне субъективного контроля для больных характерен высокий уровень агрессии, направленный на свое окружение. Агрессия выражалась в форме чрезмерных требований к окружающим, обвинения других людей в собственных неудачах, и имела неконструктивный характер. Гораздо в меньшей степени пациенты склонны принимать на себя ответственность за исправление сложившихся негативных ситуаций, самостоятельно находить эффективные способы разрешения проблем. Вместе с тем, пациенты, выбирающие адаптивные копинг-стратегии, отличались в тенденции более высокой степенью развития такого копинг-ресурса, как уровень интернального контроля (несмотря на общую невысокую степень умения контролировать свою жизнь). Было выявлено достоверное различие по уровню субъективного контроля среди пациентов, выбирающих адаптивные и неадаптивные когнитивные копинг-стратегии. Пациенты с адаптивным когнитивным копингом в большей степени демонстрировали принятие ответственности за важные события, происходящие в их жизни, а также осознавание связи между своими поступками и этими событиями. Приближались к достоверным различия с адаптивными и неадаптивными поведенческими механизмами совладания по шкале субъективного контроля в отношении здоровья и болезни. Пациенты, имеющие неадаптивные поведенческие копинг-стратегии, в большей степени принимали на себя ответственность за свое выздоровление и занимали более активную позицию в процессе психотерапии, чем пациенты с более адаптивными копинг-стратегиями. Достоверно значимой зависимости между степенью групповой адаптации у больных и выбором ими адаптивных или неадаптивных копинг-стратегий не установлено. Однако можно говорить о тенденциях, характерных для групп с различными копинг-механизмами. Пациенты, выбирающие неадаптивные эмоциональные копинг-стратегии, демонстрировали более успешную адаптацию в сочетании с наиболее высоким уровнем агрессии в отличие от двух других групп с адекватными и относительно адекватными копинг-стратегиями. Это означает, что проявление конформности, чрезмерное подавление в себе ярко выраженных агрессивных тенденций, либо, напротив, их непосредственное выражение способствует эффективной адаптации пациентов. В поведенческой сфере, для пациентов с относительно адаптивными копинг-стратегиями также характерны как более высокие показатели адаптации, так и выраженный уровень агрессии. Степень выраженности реакций, направленных на внешнее окружение, и реакции самозащитного характера у больных с различными копинг-стратегиями препятствуют, как правило, развитию позитивных копинг-ресурсов, в частности уровня интернального контроля, адекватности эмоционального реагирования и способности находить эффективные решения во фрустрирующих ситуациях. При этом указанные личностные особенности в большинстве случаев негативно влияют на успешную адаптацию. Пациенты с адаптивными копинг-стратегиями обладают более развитым уровнем субъективного контроля, они в большей степени способны к адекватному эмоциональному реагированию и способны находить удачные решения во фрустрирующих ситуациях. Однако, в большинстве случаев это негативно отражается на их успешной адаптации в ближайшем окружении. Успешная адаптация происходит скорее за счет большей конформности, пассивного принятия групповых норм и правил и подавления проявлений свойственной им агрессии (выбор эмоциональной копинг-стратегии «Подавление эмоций» составляет 25%). Из этого следует, что независимо от выбора адекватных или неадекватных механизмов совладания, пациент, который обладает достаточно развитыми позитивными копинг-ресурсами, с большим трудом приспосабливается к своему окружению и принимает групповые нормы.

Гендерный аспект копинг-поведения. Исследовано 80 больных с невротическими расстройствами: 48 женщин и 32 мужчин. Получены следующие результаты. У мужчин: «Планирование решения проблемы» — 2,7±0,61 (целенаправленные проблемно-фокусированные усилия по изменению ситуации, включающие аналитический подход к решению проблемы); «Принятие решения» — 2,55±0,73 (признание собственной роли как ведущего фактора в решении проблемы); «Поиск социальной поддержки» — 2,39±0,55 (усилия в поиске информационной, действенной или эмоциональной поддержки окружающих); «Самоконтроль» — 2,36±0,58 (усилия по регулированию своих чувств и действий); «Положительная переоценка» — 2,26±0,9 (усилия по созданию положительной оценки собственного проблемно-решающего поведения); «Конфронтативный копинг» — 2,00±0,63 (усилия по изменению ситуации — предполагают определенную степень враждебности и готовности к риску); «Бегство-избегание» — 1,85±0,57 (мысленное стремление и поведенческие усилия, направленные на избегание проблемы в отличие от дистанцирования); «Дистанцирование» — 1,81±0,60 (когнитивные усилия, направленные на отдаление от ситуации и, тем самым, уменьшение ее значимости).

У женщин, страдающих невротическими расстройствами, выраженность стратегий копинг-поведения распределялась следующим образом: «Поиск социальной поддержки» — 2,65±0,83; «Принятие решения» — 2,52±0,84; «Планирование решения проблемы — 2,43±0,81; «Самоконтроль» — 2,05±0,63; «Бегство-избегание» — 2,04±0,85; «Конфронтативный копинг» — 2,00±0,75; «Положительная переоценка» — 1,96±0,8; «Дистанцирование» — 1,75±0,65.

В распределении предпочитаемых копинг-стратегий поведения у мужчин и женщин с невротическими расстройствами есть много общего. Вместе с тем, мужчины отдают большие предпочтения «Планированию решения проблемы», чем «Поиску социальной поддержки», тогда как женщины, напротив, больше предпочитают стратегию «Поиск социальной поддержки», чем «Планирование решения проблемы». Мужчины более склонны использовать стратегию «Положительная переоценка», чем «Бегство-избегание»; у женщин установлены обратные соотношения.

Полученные данные могут быть использованы для лучшего понимания психологических механизмов неврозов в гендерном аспекте, а также для более целенаправленной и дифференцированной психотерапии и оценки ее эффективности у данного контингента больных.

Соотношение копинг-поведения и качества жизни. Исследовано 80 больных с невротическими расстройствами: женщин — 48 и мужчин — 32. Анализ взаимосвязей между уровнем качества жизни и предпочитаемыми копинг-стратегиями у больных обоих полов с невротическими расстройствами показал, что у мужчин высоким уровням оценки качества жизни в субсфере «Образ тела и внешность» соответствуют низкие показатели предпочтения такой стратегии копинг-поведения, как «Планирование решения проблемы» (r_s=-0,410; р≤0,05); в субсфере «Личные отношения» — высокие показатели по шкале «Низкая фрустрационная толерантность» (r_s=0,568; р≤0,01); в субсфере «Практическая социальная поддержка» — высокие показатели по шкале «Низкая фрустрационная толерантность» (r_s=0,533; р≤0,01).

Также было установлено, что у мужчин высоким уровням оценки качества жизни в субсфере «Духовность/религия/личные убеждения» соответствуют низкие показатели предпочтения такой стратегии копинг-поведения, как «Дистанцирование» (r_s=-0,354; р≤0,05); в сфере «Социальные взаимоотношения» — высокие показатели по шкале «Низкая фрустрационная толерантность» (r_s=0,500; р≤0,01); в сфере «Окружающая среда» — высокие показатели по шкале «Низкая фрустрационная толерантность» (r_s=0,373; р≤0,05) и в «Духовной сфере» — низкие показатели предпочтения такой стратегии копинг-поведения, как «Дистанцирование» (r_s=-0,354; р≤0,05).

У женщин с невротическими расстройствами высоким уровням оценки качества жизни в субсфере «Энергия и усталость» соответствуют низкие показатели предпочтения такой стратегии копинг-поведения, как «Поиск социальной поддержки» (r_s=-0,361; р≤0,05), в субсфере «Самооценка» — высокие показатели «Поиска социальной поддержки» (r_s=0,329; р≤0,05) и «Положительной переоценки» (r_s=0,296; р≤0,05). Высоким уровням оценки качества жизни в субсфере «Отрицательные эмоции» соответствуют низкие показатели «Самоконтроля» (r_s=-0,357; р≤0,05); в субсфере «Подвижность» — низкие показатели «Дистанцирования» (r_s=-0,332; р≤0,05); в субсфере «Зависимость от лекарств и лечения» высокие показатели «Поиска социальной поддержки» (r_s=0,313; р≤0,05). Высоким уровням оценки качества жизни в субсфере «Подвижность» — низкие показатели «Принятия решения» (r_s=-0,290; р≤0,05); в субсфере «Личные отношения» — высокие показатели «Поиска социальной поддержки» (r_s=0,508; р≤0,01) и «Планирования решения проблемы» (r_s=0,341; р≤0,05). Высокому уровню оценки качества жизни в субсфере «Окружающая среда дома» ― высокий «Самоконтроль» (r_s=0,289; р≤0,05), «Поиск социальной поддержки» (r_s=0,508; р≤0,01), «Принятие решения» (r_s=0,339; р≤0,05), в субсфере «Окружающая среда вокруг» ― высокие показатели «Поиска социальной поддержки» (r_s=0,346; р≤0,05). Высокому уровню качества жизни в «Психологической сфере» соответствуют высокие показатели «Самоконтроля» (r_s=0,340; р≤0,05) и «Поиска социальной поддержки» (r_s=0,299; р≤0,05). Высокому уровню оценки «Общего качества жизни» соответствуют следующие характеристики: высокие показатели предпочтения такой стратегии копинг-поведения, как «Самоконтроль» (r_s=0,379; р≤0,01) и«Поиск социальной поддержки» (r_s=0,341; р≤0,05).

Следовательно, мужчинам с невротическими расстройствами, высоко оценивающим свой образ тела и внешность, не свойственно использовать целенаправленные проблемно-фокусированные усилия по изменению ситуации, включающие аналитический подход к решению проблемы; пациенты, которые редко применяют когнитивные усилия, направленные на отдаление от ситуации и, тем самым, уменьшение ее значимости, довольны своим функционированием в духовной сфере. Кроме того, исследованные больные, удовлетворенные своими личными отношениями и социальными взаимодействиями обладают при этом низкой фрустрационной толерантностью (стрессоустойчивосью).

У женщин, больных неврозом, высоко оценивающих свой энергетический потенциал, редко встречалась стратегия совладающего поведения, предполагающая усилия в поиске информационной, действенной или эмоциональной поддержки окружающих. Напротив, те из них, которые часто прибегали к «Поиску социальной поддержки», обладали высокой самооценкой и позитивно оценивали свои личные взаимоотношения, однако они же более зависимы от лекарств и лечения. Помимо этого, пациентки с невротическими расстройствами, мало использующие усилия по регулированию своих чувств и действий, более подвержены переживанию различных отрицательных эмоций. В целом, те больные, у которых преобладало стремление к «Самоконтролю» и «Поиску социальной поддержки», более удовлетворены своим уровнем качества жизни.

Кросскультурное исследование копинг-поведения. Исследовались копинг-стратегии у больных неврозами разных национальностей — кабардинцев и русских, проживающих в Кабардино-Балкарии, в сравнении со здоровой популяцией. Было обследовано 100 больных неврозами и 100 здоровых жителей г. Нальчика (соответственно 50 кабардинцев и 50 русских в каждой группе).

В выборе эмоциональных копинг-стратегий больными обеих национальностей недостоверными оказались различия в использовании ими адаптивных вариантов копинг-поведения (30% русских и 34% кабардинцев). В выборе отдельных форм относительно адаптивных стратегий преодоления трудностей получены достоверные различия: пациенты русской национальности чаще, чем кабардинцы, использовали «Эмоциональная разрядка» (32% и 18% соответственно, р<0,05), а кабардинцы достоверно чаще (р<0,05) использовали «Пассивную кооперацию». По неадаптивным формам копинг-стратегий различий не установлено. Сравнение эмоциональных стратегий копинг-поведения больными неврозами и здоровыми лицами показало, что здоровые люди обеих национальностей, по сравнению с больными чаще (р<0,05) выбирали адаптивные формы поведения (46% русских и 54% кабардинцев). При этом русские, больные неврозами, чаще, чем здоровые, выражали «Протест» по поводу обстоятельств, а здоровые люди обеих национальностей чаще больных выбирали «Оптимизм» (р<0,05). Русские пациенты, по сравнению со здоровыми людьми, чаще использовали относительно адаптивные формы поведения (34% и 16% соответственно), чаще «Эмоциональную разрядку». Здоровые лица русской национальности чаще (р<0,05), чем больные, использовали неадаптивную копинг-стратегию «Подавление эмоций» (32% и 18% соответственно). Сравнение частоты выбора эмоциональных копинг-стратегий здоровыми людьми разных национальностей показало, что из адаптивных вариантов копинг-поведения кабардинцы чаще (р<0,05), русских использовали «Протест», из относительно адаптивных «Пассивную кооперацию». Здоровые лица русской национальности достоверно чаще (р<0,05) использовали неадаптивные формы копинг-поведения, при этом в два раза чаще «Подавление эмоций».

Из когнитивных копинг-стратегий больные неврозами указали больше неадаптивных, чем адаптивных (56% русских 50% кабардинцев), причем достоверные различия установлены в выборе неадаптивных стратегий копинга между ними — русские чаще (р<0,05) испытывали «Растерянность» в трудных ситуациях, чем кабардинцы (34% и 12% соответственно), а кабардинцы чаще «Смирение» (p<0,05) с обстоятельствами. Из адаптивных форм копинг-поведения у кабардинцев чаще, чем у русских (р<0,05), отмечалось «Сохранение самообладания» (14% и 4% соответственно), а русские больше (р<0,01) использовали «Проблемный анализ» (12% по сравнению с 2% кабардинцев) В выборе относительно адаптивных форм копинг-поведения больные обеих национальностей не различались. Здоровые испытуемые, и русские, и кабардинцы, достоверно чаще (р<0,01), чем больные, использовали адаптивные когнитивные копинг-стратегии и реже (р<0,01) — неадаптивные. При этом здоровые русские чаще (р<0,01), чем больные русской национальности, применяли «Сохраниение самообладания» в трудных ситуациях, и реже использовали «Установку собственной ценности», а здоровые кабардинцы чаще (р<0,01), чем больные, выбирали «Проблемный анализ» (24% и 2% соответственно). Здоровые русской национальности достоверно чаще (р<0,05), чем больные, пользовались относительно адаптивными формами копинг-поведения, при этом они чаще выбирали «Относительность» (16% по сравнению с 8% больных). Также установлено, что больные обеих национальностей чаще (р<0,05), по сравнению со здоровыми, использовали «Смирение»; русские, больные неврозами, чаще (р<0,01), чем здоровые, испытывали «Растерянность» при столкновении с трудностями.

В выборе поведенческих копинг-стратегий больные обеих национальностей различались по частоте применения ими адаптивных и неадаптивных поведенческих стратегий. Русские достоверно чаще (р<0,05) использовали адаптивные формы поведения (46%), по сравнению с кабардинцами (26%), а 40% кабардинцев чаще (р<0,05) пользовались неадаптивными формами поведения, по сравнению с русскими (24%). При этом русские, больные неврозами, чаще (р<0,05) кабардинцев выбирали «Обращение» (32% и 18% соответственно), а кабардинцы относительно чаще пользовались «Отступлением» (34% по сравнению с 22%). Больные обеих национальностей с одинаковой частотой использовали относительно адаптивные формы поведения, характеризующиеся стремлением к временному отходу от решения проблем (30% русских и 34% кабардинцев). При сравнении выбора стратегий совладания больными неврозами и здоровыми людьми разных национальностей установлено, что кабардинцы с невротическими расстройствами, по сравнению со здоровыми людьми, характеризовались более редким выбором адаптивных форм поведения (р<0,05) и относительно более частым — неадаптивных. Они достоверно реже, чем здоровые использовали «Обращение» (18% и 30% соответственно). Вместе с тем, пациенты кабардинцы чаще прибегали к относительно адаптивным формам поведения и из них чаще (р<0,05), чем здоровые, использовали «Компенсацию». Русские, больные неврозами, по сравнению с контрольной группой, чаще выбирали «Отступление» (р<0,01) и достоверно реже (p<0,05) — «Активное избегание». По остальным формам копинг-поведения достоверных различий между русскими и кабардинцами не выявлено. При изучении механизмов совладания здоровых людей обеих национальностей обнаружено, что они достоверно чаще (р<0,05) пользовались адаптивными поведенческими копинг-стратегиями. Различия установлены в выборе неадаптивного поведения — здоровые русской национальности чаще (р<0,05) прибегали к «Активному избеганию», а кабардинцы чаще выбирали «Отступление».

Данные, полученные в этой серии исследований, подтвердили тот факт, что больные неврозами достоверно реже, чем здоровые люди, используют адаптивные формы копинг-поведения. Наибольшие различия между больными разных национальностей установлены в поведенческих копинг-стратегиях. Русские пациенты достоверно чаще использовали адаптивные формы поведения (такие как «Обращение»), а кабардинцы чаще, чем русские, прибегали к неадаптивным формам копинг-поведения («Отступление»). Из эмоциональных и когнитивных копинг-стратегий русские чаще, чем кабардинцы, указывали на относительно адаптивную – «Эмоциональную разрядку», неадаптивную — «Растерянность» и адаптивную – «Проблемный анализ». Кабардинцы же чаще прибегали к относительно адаптивной эмоциональной копинг-стратегии в виде «Пассивной кооперации», из когнитивных копинг-стратегий — адаптивной «Сохранение самообладания» и неадаптивной — «Смирение».

Проведенное кросскультурное исследование показало, что знание и учет особенностей копинг-поведения у больных неврозами разных национальностей способствуют не только лучшему пониманию больного и его поведения, но и может повысить эффективность лечебно-реабилитационных мероприятий.