Глава 6. Военный аэродром ограниченного контингента советских войск в Афганистане

Военный аэродром ограниченного контингента советских войск в Афганистане. Временный штаб представителя военной разведки. 22 июня 1985 года, суббота.

Лида с Сергеем вошли в кабинет Смирнова, когда генерал с полковником только что закончили наслаждаться кофе. Увидев молодых людей, Еременко улыбнулся:

— Надо отдать должное вашей пунктуальности. Прибыли вовремя.

Дросов кивнул:

— С вами будешь пунктуальным. Попробуй опоздай, так сразу под раздачу попадешь.

— Ну так уж прямо и под раздачу?

— А что, разве нет?

— Эх, Сережа, сколько мы с тобой работаем, а ты так и не узнал меня как следует, ну да ладно, займемся делом.

Генерал указал майору на стул у стола совещаний. Лида спросила:

— Мне остаться или выйти?

Полковник подошел к женщине:

— Начни, Лида, составлять отчет о проведеним операции «Охота на призраков». Иначе в понедельник с утра начальство с нас три шкуры спустит.

— Есть, Евгений Дмитриевич. Но мне необходим отчет майора Дросова!

— Будет и отчет Дросова. А ты пока распиши подготовительный процесс и трагические события, произошедшие на Тургунском перевале, я имею в виду уничтожение нашей колонны и пленение старшего лейтенанта Баженова с двумя его подчиненными.

— Хорошо, товарищ полковник!

Викторова покинула кабинет.

Генерал сказал, обращаясь к Дросову:

— Звонил Юдашин. Бывшие пленные доставлены в Кабул. Рота капитана Сергиенко благополучно вернулась к месту постоянной дислокации.

— Понятно! Теперь контрразведка замордует бывших пленных.

— Не замордует, – ответил Еременко. – Я дал им исчерпывающую информацию о том, какую роль в проведении операции сыграл поднятый в лагере бунт.

— А вы не спросили у этого мутного Юдашина, почему он отправил в Союз невесту Баженова? Какие на это у него были основания? По какой причине он выдворил женщину из Афганистана? Ведь подполковник не мог не знать, что Авдеева – воспитанница детского дома, что у нее на родине нет ни дома, ни семьи. Что после откомандирования она если и найдет работу, то самую низкооплачиваемую. За что Юдашин таким образом поступил с женщиной, которая никакого отношения не имела к пленению Баженова?

Генерал прикурил новую сигарету:

— Ну, во-первых, майор, тебе тоже должно быть прекрасно известно, что отправляют в Союз служащих Советской Армии не особисты, то бишь контрразведчики, а командующий по представлению командиров войсковых частей. А во-вторых, Юдашин слишком долго служит в контрразведке, чтобы подставлять себя под удар такого рода. Я задал ему вопрос насчет невесты Баженова. И подполковник с недоумением на него ответил. Мол, решение по Авдеевой он не принимал, это не в его компетенции. Авдеевой занимался особист базы, старший оперуполномоченный комитета, капитан Госбезопасности Терехин. Почему он решил, что женщина не может продолжать работу в Афганистане, Юдашин не знает. Тем более он понятия не имеет, по какой причине в штаб армии отправил представление на Авдееву ее непосредственный начальник, командир медико-санитарного батальона. Ясно, Юдашин лукавит, без него Терехин и пальцем не шевельнул бы. Но доказательств этому нет. Хотя подполковник заверил меня, что обязательно разберется с этим делом и постарается помочь Авдеевой!

Сергей усмехнулся:

— Ага! Уже разобрался и помог! От них дождешься!

— Ну не надо, майор, всех под одну гребенку грести. В любом коллективе найдется паршивая овца.

— И каково сейчас Авдеевой?

— И что ты предлагаешь?

— У вас большие связи. Считаю, что невесту Баженова надо действительно найти в Союзе и реально ей помочь.

— Хорошо! Что-нибудь придумаем. Теперь о прошедшей операции. Наша разведка в Пакистане сообщила, что наутро после штурма объекта в лагерь прибыл сам Хикмат. Он находился в колонне, которая шла на помощь Фархади и которую остановил вертолет звена огневой поддержки наших действий на плоскогорье.

Дросов добавил:

— И чего летуны не замочили вместе с передовыми БМП этого ублюдка Хикмата? А вообще, скажу, что разведка сработала плохо. Знай, что к лагерю вместе с ротой следует и Хикмат, мы обеспечили бы ему встречу. И сейчас он находился бы здесь.

Генерал отрицательно покачал головой:

— Не уверен! Но это уже не важно. Интересно другое. А именно то, что произошло в лагере и кишлаке после его прибытия на плоскогорье.

— И что же там произошло?

— Ну, в первую очередь Хикмат отдал приказ восстановить лагерь и назначил его новым начальником известного и влиятельного в среде моджахедов полевого командира Мустафу Балани. Хикмат нашел достойную замену Абдулу Фархади. Далее главарь душманов имел продолжительную беседу с… бывшим советским полковником Эркином Довлатовым.

Дросов с удивлением взглянул на Еременко:

— Что? Я не ослышался? Хикмат беседовал с Довлатовым? Командиром так и не сформированной бригады «Свобода»?

— Ты не ослышался, Сережа!

— Но… этого не может быть! Разведка опять что-нибудь напутала. Я сам был свидетелем тому, как вертушка накрыла штаб Фархади, где находился и оборотень Довлатов, и превратила его в пыль.

— И я это видел. Однако каким-то чудом Довлатов сумел избежать смерти. Возможно, в последний момент просто выпрыгнул из окна второго этажа здания-вышки и успел откатиться от него на безопасное расстояние. Впрочем, какая теперь разница, как удалось спастись этому подоноку. Он выжил? И это факт. Вопрос: о чем так долго мог беседовать с ним господин Хикмат?

— А что, этого наша доблестная разведка не выяснила?

Еременко сделал замечание Дросову:

— Вот только иронизировать не надо, майор! Я задал вопрос и хочу узнать ваш с полковником ответ на него.

Смирнов поднялся:

— Думаю, главарь моджахедов выяснял у Довлатова подробности штурма лагеря нашим спецназом.

Дросов добавил:

— И обсудил с предателем планы формирования новой карательной спецкоманды. Если Хикмат решил восстановить лагерь, то вряд ли он отказался от идеи и далее использовать разного рода подонков в войне против своих.

Генерал затушил окурок:

— Так! Предположим, вы оба правы. План восстановления лагеря нам особо не интересен, а вот создание новой спецкоманды карателей не беспокоить не может.

Майор воскликнул:

— Так чего ждать? Свяжитесь с командующим армией, пусть поднимет штурмовую авиацию или применит ракетный дивизион да превратит плоскогорье вместе с кишлаком в каньон. Чтобы там нельзя было уж ничего ни восстановить, ни построить.

Еременко осадил Дросова:

— Умный. Да? А остальные так себе. Зачем наносить удар? Не проще ли взять и ввести в Пакистан пару наших армий! А потом в Индию. И так пока не разгорится третья мировая война. Хорошо, что проведенную операцию Джелалабад якобы не заметил. И то только потому, что не мог признать существование на своей территории баз подготовки моджахедов для войны в Афганистане, а тем более наличие на западе страны лагерей содержания наших пленных. Второй акции правительство Пакистана не допустит. И это даст Джелалабаду очень веский повод просить военной помощи у США для отражения прямой агрессии со стороны Советского Союза. Впрочем, чего я читаю тебе лекцию? Сам все хорошо понимаешь. Никакого ни авиационного, ни ракетного удара по плоскогорью нанесено не будет.

— Ну, тогда у Чиштана скоро духи вновь начнут ковать свои отмороженные кадры. И запускать в рейды подготовленные банды. И чего мы добились реализацией операции «Охота на призраков»? Освобождения группы пленных да смены Фархади на Балани?

— Это уже немало. Или ты считаешь спасение жизни десяткам своих соотечественников мелочью, которой не стоило заниматься?

Майор поднял вверх ладони:

— Ладно, ладно! Согласен. Все мы сделали правильно, но есть ли смысл обсуждать действия Хикмата, если мы ничего не можем сделать против него?

— Я разве сказал, что мы ничего не сможем сделать против главаря моджахедов? Нет, майор, сможем! И сделаем!

Дросов развел руки:

— Ну, тогда я не понимаю вас!

— А между тем все просто. В формировании карательной спецкоманды что главное? Люди. Точнее, нелюди. И не местные. Не афганцы или наемники со всего света. А наши. Выходцы из Союза. Другими словами – пленные! Нужно много пленных, чтобы отобрать из них с десяток подонков. Следовательно, уже в ближайшее время можно ожидать активизации действий банд Нури и Хана. Последний со своими духами сейчас находится в Пакистане. Нури в Афгане. Против Нури мы используем отряд «Карат-1» с необходимой войсковой поддержкой, а вот отрядом Хана предстоит заняться тебе, Сережа! Мы узнаем, когда Хан двинется в Афганистан, и подготовим ему встречу недалеко от границы, в Хайдарском проходе. Улавливаешь ход мысли?

— Улавливаю!

— Вот и хорошо! Это что касается беседы Хикмата с Довлатовым и принятия главарем бандформирований решения о восстановлении лагеря. Но этим миссия господина генерала на плоскогорье не закончилась. Дальше события развивались не менее интересно. Как только Хикмат прибыл в лагерь, его встретил некий Рамазан Салакзай, командир одной из групп. Генерал выслушал его и отпустил, а затем приказал одному из своих подчиненных заблокировать территорию, охватывающую лагерь, и кишлак, а также прочесать весь объект. Что хотел найти в лагере Хикмат, неизвестно. Но он нашел то, что искал. Итогом поисков явилась утренняя поездка Хикмата в кишлак Чиштан, где он собрал всех жителей селения на площади, куда были доставлены арестованные духи группы Салакзая вместе со своим командиром. Наша разведка, получившая возможность внедрить в толпу агента, сообщила любопытную информацию. Оказывается, Салакзай не вывел своих верных людей вместе с Карамулло на защиту лагеря. Он дождался окончания штурма, отхода наших сил и вышел к объекту. Добил раненых, одновременно запугав жителей, в основном женщин, оставшихся без мужей, и предстал перед Хикматом единственным якобы уцелевшим в бою командиром войска Фархади.

Майор Дросов не выдержал:

— Сука паскудная!

Генерал сделал ему очередное замечание:

— Прошу, майор, без реплик. У тебя будет время высказаться. – И продолжил: – Так вот, изобличенного в предательстве и убийстве соплеменников Салакзая и его подчиненных Хикмат приговорил к смертной казни. Народ поддержал приговор. С Салакзая с живого содрали кожу. Подчиненных его Хикмат расстрелял. Лично. Но что-то еще главарь моджахедов вынюхивал в лагере. Что-то также связанное с Рамазаном Салакзаем. Что именно, выяснить не удалось. Но удалось выяснить другое. После отъезда Хикмата в Чевар Довлатов провел смотр бойцам оставшегося в лагере состоящего из трех взводов моторизованного подразделения. В ходе смотра он отобрал семь человек. Их Довлатов отправил к каменной гряде, за которой начинаются развалины древней крепости Бабер. На поверхности одни руины, а вот под землей целый неплохо сохранившийся город. А отправил душманов Довлатов к Баберу для того, чтобы те оборудовали позиции для наблюдения за колодцами, уходящими в подземелье. А позже в лагерь прибыла мобильная станция радиотехнической разведки. Очередные вопросы: для чего Довлатову посты наблюдения за руинами и с какой целью на объект прибыла спецтехника, командир которой поступил в распоряжение бывшего полковника Советской Армии?

Дросов, подумав, проговорил:

— Ну, прибытие станции объяснить несложно. Духи усиливают охрану лагеря. Слушая эфир, они получают возможность обнаружить противника раньше, чем тот решится подойти к объекту. А вот установка постов наблюдения за руинами необъяснима. Если только…

Генерал быстро спросил:

— Что если только, майор?

— Если только, Сергей Дмитриевич, мы вытащили из Пакистана не всех пленных! Если кто-то из них на момент штурма находился вне лагеря. Или если удалось скрыться кому-то из подчиненных казненного Салакзая, также приговоренному к смерти.

Еременко согласился:

— Да! Сейчас ты, Сергей, сделал верные выводы. А в общем, не нравится мне то, что происходит у Чиштана.

Полковник предложил:

— Может, товарищ генерал, организовать воздушную разведку силами вертолетного полка подполковника Красина?

— Воздушную разведку? Это мысль. Неплохая мысль. Получить дополнительные сведения по этому проклятому лагерю нам не помешает.

Майор добавил:

— Разведку в том районе надо проводить регулярно. И с земли, и с воздуха. Чтобы зафиксировать момент возвращения в лагерь отряда Хана, а возможно, и банды Нури. Последняя может быть где угодно. Не исключено, что новый начальник лагеря и старший на объекте дух Мустафа Балани решит собрать в кучу подчиненные ему бандформирования, чтобы выработать единый, согласованный план действий в Афганистане. Зафиксируем банды, считай, полдела сделаем. Потом им от нас уже не оторваться.

Генерал посмотрел на майора:

— Так ты считаешь, пока не стоит подключать к поиску отряда Нури «Карат-1»?

— Ну почему, пусть ребята поищут духов. Глядишь, и зацепят отряд. Но разведку следует вести постоянно.

Генерал ударил ладонью по столу:

— Хорошо! Да будет так!

Он повернулся к Смирнову:

— Евгений Дмитриевич, обеспечь согласование привлечения авиации к нашим мероприятиям. Затем свяжись с Красиным, пусть подготовит звено для разведывательных полетов. Задачу летчикам поставлю сам!

Полковник кивнул:

— Есть, товарищ генерал. Займусь этим сразу после совещания.

— Давай, а я слетаю-ка к ребятам из контрразведки. Поговорю с пленными. Может, они объяснят, кого могут искать духи в крепости Бабер! Распорядись, полковник, чтобы подготовили вертолет!

Смирнов вышел из кабинета.

Сергей спросил у генерала:

— А мне что делать?

Еременко улыбнулся, переспросив:

— Тебе лично, Сережа, или подчиненному тебе отряду?

— По-моему, это одно и то же!

— Не уверен! Даю голову на отсечение, что ты лично на сегодня уже имеешь планы, напрямую связанные с очаровательной Лидой. Я не прав?

— Ну… как сказать?

— Да никак не надо говорить! Личные дела это личные дела. А в целом отряду задача – ждать! И, конечно, максимально использовать представившееся свободное время для полноценного отдыха и восстановления сил! Задача ясна?

— Так точно!

— Ну тогда иди, майор!

Дросов вышел в приемную.

Лида сидела за столом. Что-то сосредоточенно печатала на старой пишущей машинке, прикусив кончик языка и заглядывая в мелко написанный лежащий сбоку лист бумаги.

Дросов присел на стул:

— Дела идут, контора пишет?

— Пишет, Сережа, пишет! А куда деваться? Отчеты кому-то составлять надо?

— Не пойму, какая разница начальству, как, каким образом мы проводим боевые операции. Главное – результат! Вот и отпиши, такого-то числа отряд «Карат-2» под командованием майора Дросова и оперативно-тактическая группа капитана Сергиенко убыли в район боевого применения – квадрат «Z»! Подготовили штурм. Но пленные подняли бунт. Воспользовавшись ситуацией, спецназ вступил в бой и разгромил особый лагерь мистера Фархади при активной поддержке вертолетов подполковника Красина. Пленные освобождены и доставлены к местам постоянной или временной дислокации. Все! А ты уже третий лист печатаешь! Даже я, участник тех событий, столько не написал бы.

Лида оторвалась от машинки, подняв глаза на Дросова:

— Товарищ майор, я очень вас прошу не мешать мне исполнять служебные обязанности.

— Бумажную волокиту ты называешь исполнением служебных обязанностей? Сама-то как думаешь, будут в Москве читать твой отчет? Или тамошние бюрократы благополучно отправят его дальше… в архив, где он и будет пылиться, пока не сгниет? Но ладно, ладно, не обижайся, я шучу. Ухожу. В восемь буду ждать у штаба.

Викторова кивнула:

— Хорошо! Ровно в восемь вечера у модуля. А пока действительно иди, отдыхай, Сережа!

— Есть, товарищ сержант сверхсрочной службы.

Майор игриво козырнул, вышел из приемной и направился в ангар, где находились бойцы подчиненного ему отряда специального назначения «Карат-2».

Генерал вылетел в Кабул.

Полковник Смирнов попросил Лиду прервать занятие и соединить его с командиром вертолетного полка, благо пункты связи, обеспечивающие операцию «Охота на призраков», еще не были сняты.

Красин ответил тут же:

— На связи!

— Нужна твоя помощь.

— Все, что в моих силах, а в чем проблема?

— В том, что происходит в районе квадрата «Z». Там, где недавно славно поработали твои орлы!

— Вот в чем дело? И что требуется от меня?

— Провести воздушную разведку отработанного объекта, а то к нам поступает интересная, но расплывчатая информация. Хотелось бы уточнить обстановку.

Подполковник сказал:

— Провести разведку – это можно, тем более приказа о содействии вам никто не отменял, но вы должны понимать, на этот раз воздушное пространство сопредельного государства мои пилоты нарушить не смогут!

— А этого и не требуется. Достаточно повисеть над перевалом, посмотреть, зафиксировать на фотокамеры то, что в действительности происходит на территории известного тебе объекта.

— Когда выслать вертолеты в квадрат «Z»?

— Немедленно, если это возможно!

Красин вздохнул:

— И почему у нас все всегда требуется немедленно?

— Так это возможно или нет?

— Возможно! Подниму звено «Ми-24» с теми экипажами, что уже работали там. Значит, лишь посмотреть на объект?

— Туда, Юрий Александрович, бандиты перебросили мобильную станцию радиотехнической разведки. Для чего – непонятно! Но душманы решили установить контроль над всеми радиопереговорами, которые могут иметь место в самом лагере и возле него. Это неспроста. Поэтому было бы неплохо, чтобы и твои ребята послушали там эфир на разных частотах, особенно на тех, что использовали моджахеды до нашего вмешательства в их деятельность!

Красин ответил:

— Сделаем! Оборудуем одну машину системой «Охват». Она зафиксирует переговоры на любой частоте, но только при условии, что духи будут использовать связь во время нахождения вертушек над перевалом. Это минут сорок, не более. Хотя в принципе, используя «Ми-8», можно посадить его и в Хайдарском проходе, обеспечив боевое охранение. Тогда систему радиоперехватов придется устанавливать на «Ми-8»!

— С этим делом, Юрий Александрович, определись сам.

— Понял, Евгений Дмитриевич. Часам к тринадцати ожидайте доклада.

— Жду! Конец связи!

— Конец!

Полковник передал трубку японской станции Викторовой:

— Передай постам обеспечения связи по линии «Верба» – «Ольха» – «Клен» приказ оставаться на месте до получения дополнительного распоряжения.

— Хорошо, Евгений Дмитриевич!

Смирнов присел на стул, на котором совсем недавно сидел Дросов, улыбнулся:

— Вечером свидание с майором?

Девушка зарделась:

— По-моему, товарищ полковник, это касается только нас с ним!

— Конечно, конечно! Разве я против? Держи!

Смирнов протянул помощнице ключи.

Викторова удивленно спросила:

— Что это?

— Как что? Ключи. Обычные ключи от обычной двери.

— Я вас не понимаю, Евгений Дмитриевич!

— Тут и понимать нечего… Вы с Сергеем не мальчик с девочкой, чтобы сидеть всю ночь на скамейке у штаба, держась за руки. Вы люди взрослые. И потом, зачем мозолить глаза посторонним? Воспользуйтесь моим отсеком.

— Я не собираюсь при первом же свидании ложиться с Дросовым в постель!

— Я что-нибудь сказал о постели?

— Нет, но…

— Бери ключи. Пригодятся – хорошо, нет – тоже не беда. Вернешь их мне утром.

Девушка, смущаясь, приняла ключи от отсека, расположенного в этом же штабном модуле. Доложила:

— Отчет об операции «Охота на призраков» готов!

— Отлично! Ты знаешь, что делать с ним!

— Вам надо подписать бумаги!

— Давай!

Расписавшись в отчете, полковник пошел к выходу. У двери остановился, обернулся:

— Знаешь, Лида, это, конечно, не мое дело, и сердцу не прикажешь, но Дросов настоящий мужик. С таким женщина как за бетонной стеной!

И, не дождавшись реакции на реплику, Смирнов покинул приемную.

Викторова сложила ладони в замок. Оперлась о него подбородком. Задумалась, глядя на ключи. Она уже знала, чем закончится ее предстоящая встреча с майором спецназа, и… ждала той минуты, когда увидит Сергея.

Территория особого лагеря подготовки моджахедов недалеко от Чевара, Пакистан. 22 июня, суббота.

Группа бывших рабов казненного Рамазана Салакзая в пять часов утра поднялась на поверхность развалин древней крепости Бабер. Поднимались из подземелья осторожно, по одному. Первым из колодца вышел лейтенант Савельев и тут же спрятался за глиняной глыбой. Осмотрелся. Не заметив ничего подозрительного, подал сигнал товарищам, бросив в колодец камень. Вскоре вся группа находилась у каменной гряды. Расположились в линию, осматривая местность.

Рябов окликнул Савельева:

— Командир, смотри, за холмом машину с антеннами поставили, раньше ее не было.

Лейтенант ответил:

— Вижу! Черт! Это станция радиотехнической разведки. Теперь, если мы выйдем в эфир, нас засекут.

Величко спросил:

— И что, определят, где мы находимся?

— Определят! Ладно, что еще видим?

Вновь подал голос Рябов:

— Да вроде ничего подозрительного. Палатки новые появились, наверное, проволоку будут натягивать. Мотки колючки валяются, и столбы сложены.

Величко вздохнул:

— И до границы-то нет ничего, и не прорваться.

Рябов сказал, взглянув на лейтенанта:

— А если попробовать ночью, командир?

Лейтенант отрицательно покачал головой:

— Не получится, сержант. Нет, уйти севернее мы можем, если там духи не выставили заслон. Но ни севернее, ни сразу за кишлаком на перевал нам не подняться.

— А левее?

— Левее можно, но там БМП духов. Патрули. Их не пройти!

Казакевич с отчаянием ударил кулаком по каменистой земле:

— Ну не вечно же нам сидеть в катакомбах?

Сержант невесело усмехнулся:

— Помечтай, вечно! Жратвы осталось на сутки. Через неделю подохнем в этих чертовых пещерах.

Лейтенант прервал разговоры солдат:

— А ну тихо!

Беглецы замолчали.

С запада донесся рокот двигателей явно приближающихся вертолетов.

Рябов спросил:

— Что это, командир?

— А черт его знает! Но то, что с Афгана сюда летят вертушки, факт. Вопрос, для чего летят?

Величко с надеждой спросил:

— Может, как-то узнали о нас, и спецназ решил вернуться?

Рябов хмыкнул:

— Позавчера не знали, сегодня узнали. Да забыли о нас свои. Списали уже на потери.

— Но вертолеты зачем-то летят сюда?

Лейтенант вновь оборвал подчиненных:

— Заткнитесь и слушайте. Вертушки могут нанести повторный удар по лагерю, а может, по кишлаку. В этом случае они пройдут над плоскогорьем, потому как им требуется пространство для маневра. Оператор постоянно следит за землей. Поэтому, если вертолеты атакуют лагерь или кишлак, выскочим на плоскогорье и обозначим себя.

Рябов спросил:

— Как обозначим? Будем размахивать руками? Так пилоты нас за обкуренных духов примут да расстреляют, на хер, из пулеметов!

Савельев ответил:

— Вам нужно только выйти на плоскогорье. А сигнал подам я. Как это делать, знаю! Учили. Летуны поймут, кто им сигнализирует. И подберут. Но от гряды нельзя удаляться. А то отрежут духи нам путь отхода к крепости, и, считай, конец. Пилоты ничем не помогут нам, потому что какой смысл рисковать собой, вытаскивая с плоскогорья трупы. А духи на открытой местности завалят нас, как кабанов. Легко!

Величко воскликнул:

— Вон! Две вертушки с юга к проходу над перевалом идут!

— Приготовились, ребята! – приказал лейтенант.

Но вертолеты, пролетев над перевалом, ушли на запад, в воздушное пространство Афганистана.

Рябов воскликнул:

— Черт! Куда они?

— Похоже, их выслали сюда на разведку, – проговорил лейтенант. – Пилоты сняли на камеру территорию лагеря с кишлаком и отправились обратно. В общем, облом. Теперь они здесь вряд ли появятся. По крайней мере в ближайшее время.

Неожиданно Казакевич выкрикнул:

— Возвращаются!

И действительно, вместо отошедших в глубь территории вертолетов над перевалом пошли две другие вертушки, и также не нарушая границы.

Величко посмотрел на командира:

— Ну сделай же что-нибудь, лейтенант! Ведь пропадем здесь!

Савельев расчехлил трофейную радиостанцию, включил ее, переведя в режим приема-передачи:

— Попробуем связаться с пилотами, вот только услышат ли они нас – вопрос. Но попытка не пытка. Все равно ничего другого не остается.

Он крикнул в микрофон:

— Летчики вертушек, если кто слышит меня, отзовитесь! Вертушки, отзовитесь!

И лейтенант услышал в динамике:

— Я – Гроза-1! Слышу тебя, неизвестный! Кто ты и где находишься?

У Савельева от напряжения и оттого, что на связь внезапно вышел командир одного из вертолетов, затряслись руки.

— Я – лейтенант Савельев, офицер в/ч ПП… Со мной трое солдат срочной службы. Мы находились в плену отдельно от лагеря. Бежали. Сейчас находимся на плоскогорье в крепости Бабер. Точнее место, сами понимаете, назвать не могу. Прошу, помогите нам! У нас…

Пилот прервал Савельева:

— Достаточно! Я понял тебя, лейтенант. Срочно уходите с того места, откуда вышли на меня. Если, конечно, есть возможность. Постарайтесь уйти и продержаться какое-то время. Информация о вас сегодня же будет отправлена в вышестоящий штаб! Это все! Конец связи!

Савельев отключил станцию:

— Ну вот, мужики, получилось. Теперь о нас узнали! Надо продержаться какое-то время.

— А дальше? – спросил Рябов.

— А дальше возможны разные варианты. И советское посольство в Пакистане может затребовать нашу передачу. И Красный Крест может включиться в работу по нашему освобождению, и… в общем, главное, мы обозначили себя, и на данный момент требуется одно – выжить. Не дать духам уничтожить нас, скрыв все следы.

Величко воскликнул:

— Ну, тогда надо быстрее сваливать в подземелье, забиваться в какую-нибудь дальнюю пещеру и ждать!

Лейтенант отрицательно покачал головой:

— Нет! Уходить слишком глубоко нельзя. Надо иметь возможность скрыться в лабиринтах при первой же необходимости, но оставаться следует ближе к поверхности. Там, откуда можно поддерживать связь с теми же летчиками или кем другим, кто будет решать нашу проблему. Вы сейчас возвращайтесь в пещеру, а я посмотрю, что произойдет на плоскогорье. По идее, мой разговор с пилотом вертолета в эфире уже должен быть перехвачен противником, место, откуда велись переговоры, зафиксировано. Духи должны прийти сюда и прочесать территорию. Вот я и посмотрю, как скоро и какими силами они это сделают. Затем спущусь к вам. Рябов! Выполняйте приказ!

— Есть, командир!

Группа из трех беглых рабов перебежками направилась к колодцу. Савельев устремил взгляд на плоскогорье и стал внимательно осматривать лагерь и кишлак. Он не знал, да и не мог знать, что за ним и его подчиненными с момента появления на поверхности следят четыре пары внимательных глаз душманов, выставленных на посты контроля над территорией развалин крепости Бабер. Как не знал лейтенант и того, что о его группе вражеские наблюдатели уже давно доложили начальнику лагеря. А станция радиотехнической разведки осуществила перехват его радиопереговоров с командиром экипажа одного из вертолетов огневой поддержки.

Довлатов находился еще в постели, когда его рация малого радиуса действия издала сигнал вызова. Полковник, зевнув, ответил:

— Довлатов. Слушаю!

— На связи старший группы наблюдения за крепостью. Объявились наши беглецы!

— Вот как? И давно?

— Минут пять назад вылезли из колодца. Сначала один из них, затем остальные. Перебежали к гряде, где и залегли. Мы имеем возможность взять их!

Довлатов повысил голос:

— Тебе что, Зари, непонятна поставленная задача? Никаких задержаний! Только наблюдение!

— Я все понял, саиб!

— Хорошо! Что делают русские?

— Осматривают лагерь, тихо переговариваются между собой. По-моему, их заинтересовала машина с антеннами. Определен старший из них. Офицер. Солдаты слушаются его.

— Ясно! Продолжайте наблюдение и, естественно, никакой смены наблюдателей, пока беглецы находятся на поверхности!

Отключив рацию, Довлатов посмотрел на часы. Можно еще поспать, но уже не хотелось. Вышли, значит, беглецы на поверхность. Да и немудрено, долго в подземелье не просидишь. Какую цель преследуют невольники? Вышли просто подышать свежим воздухом или оценить ситуацию? Наверное, и то и другое. Да, не позавидуешь парням. Из одного плена сбежали в другой. Наверняка их лейтенант пытается найти вариант бегства в Афганистан. Да вот только выбор невелик. Прорваться в соседнее государство можно лишь либо через Хайдарский проход, либо через часть прилегающего к нему перевала. Весьма ограниченную по величине часть. К тому же заблокированную подразделением капитана Урдана. Конечно, с отчаяния можно решиться пойти вчетвером и на взвод противника, но для этого требуется оружие, а его у беглецов нет. Выход один – сдаться. Может, предложить им сдаться? Но Хикмат строит в отношении этих пленных другие планы. Черт с ними. Пусть будет, как будет. Судьба пленных особо не интересует полковника. Сколько таких, как эти, прошли через его руки за время службы у моджахедов? Сотни! Одни в подавляющем меньшинстве, что надо признать, ломались и становились палачами, другие не ломались и в конце концов умирали, не считая последних, поднявших бунт. Но им просто повезло. Не приди на помощь спецназ, а точнее, не организуй русские акцию против лагеря и лично Фархади, бунт закончился бы все той же смертью для мятежников. Подогнали бы одну систему залпового огня – и ни бунта, ни мятежников. Да, им повезло. Другим не повезет. Дважды снаряд в одну и ту же воронку не попадает.

Довлатов, прервав размышления, принял душ, оделся, вышел на улицу. В лагере объявили подъем. Спустя два часа после завтрака подошла колонна из четырех машин. В них по двадцать молодых афганцев. Хикмат перебрасывал к Чиштану свежие силы на восстановление лагеря. Из этих бойцов Мустафа Балани сформирует отряд вместо уничтоженной банды Карамулло. А возможно, усилит формирование Хана или Нури. Но это их дело. Перед Довлатовым стоит другая задача. И он ее выполнит.

Балани лично встретил колонну. Приказал построить прибывших душманов. Провел беглый смотр. Определил старшему подразделения фронт работ по восстановлению лагеря.

Довлатов наблюдал за происходившим со стороны. В 10.00 он вызвал командира группы наблюдения за крепостью Бабер.

— Зари! Какие новости?

— Никаких. Беглецы по-прежнему находятся у гряды. Следят за лагерем.

— Значит, они видели прибытие на объект пополнения.

— Нет! С гряды обзор ограничен. Даже я с одного из постов не видел прибытия пополнения.

— Продолжай наблюдение!

Отключив станцию и заметив, что новый начальник лагеря закончил инструктаж пополнения, Довлатов подошел к нему:

— Ассолом аллейкум, господин Балани!

— А? Полковник Довлатов, ва аллейкум ассолом! Как провели ночь?

— Благодарю! Отдохнул неплохо!

— У вас крепкие нервы!

— Согласен. Кошмары не мучили. Впрочем, я вообще крайне редко вижу сны. Еще с детства!

— Что у нас по беглецам?

— Можете взглянуть на них, соблюдая определенные меры предосторожности.

Балани взглянул на Довлатова:

— Вы контролируете их?

— Да! С пяти часов утра. С того времени, как они вышли из подземелья крепости Бабер на поверхность и укрылись за каменной грядой.

— И что они делают?

— Дышат свежим воздухом и наблюдают за лагерем да кишлаком.

— Считаете, надо доложить об этом господину Хикмату?

— Нет! Думаю, пока рано докладывать. Что мы ему скажем? То, что русские обнаружены? А дальше? Ведь у господина Хикмата возникнет к нам масса вопросов. Сможем мы на них ответить? Вряд ли. Поэтому считаю, что пока лучше подождать. Наши люди контролируют действия беглецов. Посмотрим, что они будут делать. Скорее всего уйдут обратно в подземелье. А возможно, что-то и предпримут. Правда, я не вижу, что можно предпринять в их положении. Но русские всегда были непредсказуемы. Предлагаю перенести доклад господину Хикмату по беглецам на более поздний срок.

Балани согласился:

— Хорошо! Вы правы, полковник. Поступим, как предлагаете. Но если что-то интересное возникнет у гряды, немедленно докладывайте мне!

— Само собой, саиб!

— Занимайтесь своими делами, полковник!

— Слушаюсь!

Довлатов прошел к станции радиотехнической разведки, обойдя ее с тыла так, чтобы не быть видимым с позиций беглецов. Его встретил лейтенант Асадулло. Начал было докладывать, но полковник остановил его:

— Не надо формальностей, Мехмед. Объясни простым языком, что за период работы зафиксировала твоя станция.

— Ничего, касающегося беглецов, господин полковник.

— Что у нас в Хайдаре и за перевалом?

— Тихо!

— Как ведут себя американцы?

Подобного вопроса лейтенант не ожидал и переспросил:

— Американцы? Вы имеете в виду инструкторов?

Довлатов усмехнулся:

— А что, у нас в лагере есть другие американцы?

— Нет! Но насчет инструкторов, извините, я никаких инструкций не получал.

— Но если они выходили в эфир, ты бы их зафиксировал?

Асадулло неожиданно для Довлатова ответил отрицательно:

— Никак нет, господин полковник. Переговоры инструкторов мы зафиксировать не можем.

— Это еще почему? – удивился полковник.

Лейтенант объяснил:

— Янки пользуются станциями штатовского производства, оснащенными системой кодирования передаваемых и принимаемых радиосигналов. Единственное, что в силах нашей станции, – это зафиксировать факт выхода американцев в эфир. Перехватить же переговоры мы не в состоянии. Необходимого декодера у меня нет.

— Так надо затребовать этот декодер в штабе господина Хикмата.

— Бесполезно, господин полковник. Декодеров USK нет и в пакистанской армии.

— Но где-то они должны быть?

— Конечно! В американской армии, у специалистов посольства США в Пакистане! Мы, я имею в виду штаб господина Хикмата, пытались приобрести названный декодер, но это не удалось, несмотря на все связи и деньги командующего.

Довлатов выругался:

— Чертовы янки! Везде и всюду стремятся показать свое превосходство над другими!

— На то США и сверхдержава. Им можно многое из того, что нам запрещено. Кто мы для них? Марионетки в их собственной игре против Советов.

— Ну ты это брось, марионетки! Хотя ты прав, миром правит сильный! Сильнейший! Шайтан с ними, с американцами. Для нас они угрозы не представляют, а болтать? Пусть болтают в эфире, пока не надоест! Прикажи-ка лучше своим подчиненным приготовить чаю покрепче. Голова что-то разболелась!

Довлатов присел на откидной стул и тут же услышал чей-то истошный вопль с улицы:

— Вертушки! Русские вертушки!