Глава 10. - Как это возможно, Гримм, что мир человека может перевернуться вверх ногами, и он даже не имеет шанса предвидеть это и предотвратить?

- Как это возможно, Гримм, что мир человека может перевернуться вверх ногами, и он даже не имеет шанса предвидеть это и предотвратить?

Хок начал пить с того момента, как закрыл дверь за своей женой и кузнецом. Он с решительностью пытался добиться того, чтобы его голова кружилась, ноги подкашивались, и ныл живот, но он у него это не получилось.

- Ты веришь, что он сможет вылечить ее, Хок?

Хок задумался на мгновение.

- Да, Гримм. Есть что-то неестественное в Адаме Блэке, и я собираюсь выяснить, что это такое.

- Что кажется тебе подозрительным?

- Я не знаю, Гримм. Я хочу? чтобы ты разузнал все о нем, все что сможешь. Расспроси каждого в замке, пока не получишь какие-нибудь ответы. Откуда он приехал, когда он приехал сюда, кто его родственники, что он делает на протяжении дня. Я хочу знать о каждом вздохе, который он делает, о каждой его отлучке по нужде.

- Я понял, Хок.

- Отлично.

Они оба повернулись, чтобы посмотреть на дверь, ведущую в Зеленую комнату. Прошло несколько часов с того момента, как кузнец закрыл дверь. С тех пор изнутри не донеслось ни звука.

- Кто пытался убить ее, Хок? - озадаченно спросил Гримм. - Безумная Джанет была практически затворницей. Если судить по слухам из замка Комина, не более пяти человек когда-либо видели ее. Как могла девушка, находящаяся так далеко от общества, оскорбить кого-то так сильно, что вызвала жажду убийства?

Хок устало потер голову. Его желудок сводило судорогой, и виски не помогало ему. Подчиняясь внезапному импульсу, он переставил бутылку подальше от себя, в направлении Гримма.

- Не позволяй мне больше пить. Мне нужна ясная голова. Сейчас я просто не могу думать. Он касается ее, Гримм. Он может протирать ее тело, глазеть на нее. Я хочу убить его.

- Так сделай это, когда он вылечит ее, - просто сказал Гримм.

- Я не смогу!

- Тогда я сделаю это для тебя, - предложил всегда преданный Гримм.

- Нет. Мы заключили договор.

- Ты заключил с ним договор? - Глаза Гримма распахнулись в изумлении. - Катись все к дьяволу! Ты никогда не нарушишь договор. Почему ты был глуп настолько, чтобы заключить договор с человеком, которого ты терпеть не можешь?

- Он может спасти мою жену.

- Когда это ты успел проникнуться к этой Безумной Джанет такими чувствами, которые, как ты клялся, ты никогда не будешь испытывать к жене?

- Заткнись, Гримм.

- Что это за договор, Хок? - упорно стоял на своем Гримм.

- Он хочет Эдриен.

- Ты отдашь ему Эдриен?

- Гримм, не спрашивай меня больше. Просто разузнай что-нибудь - все, что угодно - об этом человеке по имени Адам Блэк.

- Будь уверен, я это сделаю.

* * *

- Ты безупречна, красотка, - сказал кузнец, в то время как его угольно-черные глаза рыскали по ее обнаженному телу, завернутому во влажные простыни.

- Безупречная и преступная, - сонная Эдриен не придала значения своим словам.

- Определенно преступная.

Он не мог знать. Это невозможно.

- Что ты под этим имел в виду?- Она испытывала трудности, выговаривая слова, и не была уверена, что ей удастся издать хотя бы звук.

- Только то, что должно быть что-то преступное в женщине такой красоты, - лукаво ответил он.

- Во мне нет ничего преступного, - сдержанно запротестовала она.

- О, красотка, думаю, что в тебе достаточно преступного.

- А в тебе есть что-то необычное, Адам, - пробормотала она, и беспокойно задвигалась.

- Нет, - ответил он самодовольно, - определенно, во мне нет ничего обычного. Дай мне твою руку, красотка, и я покажу тебе нечто необычное.

А затем она увидела прохладную воду, пенистый океан, обрамленный молочно-белым песком. Шепот нежного прибоя, мчащегося по пляжу, прохладный песок под босыми ногами. Ни мурашек под кожей, ни мучительной боли, ни лихорадки. Только покой в этой самой любимой гавани в мире. Морской берег в Мауи, где она проводила каникулы со своими подругами. Прекрасные, блаженные дни, которые они провели здесь, со свежевыжатым апельсиновым соком и бесконечным летним перемещение по пляжу, когда голые ноги ступают по краю волны.

А затем появились более странные видения. Запах жасмина и сандалового дерева. Белоснежный песок, усеянный шелковыми тентами цвета фуксии и бабочки, сидящие на каждой ветке каждой рябины. Невероятное место. И она лежала на прохладном песке и ее ласкали целительные лазурные тропические волны.

- Красотка, моя красотка. Пожелай меня. Почувствуй меня, жажди меня, и я удовлетворю твою потребность.

- Хок?

Гнев Адама был почти ощутим в воздухе.

Эдриен заставила себя немного приоткрыть глаза и вздохнула. Если бы ее тело подчинялось ей, она бы немедленно соскочила с кровати. Но оно не слушалось. Оно лежало на кровати, вялая и слабая, в то время как ее характер давно уже приказывал ему вскочить.

- Выйди из моей комнаты! - завопила она. По крайней мере, ее голос не утратил своей энергии.

- Я только проверял - на всякий случай - стал ли твой лоб прохладнее, - шаловливо усмехнулся Адам.

- Ты тупоголовый чурбан! Меня не беспокоит, почему ты здесь, просто выметайся!

Наконец, ее тело стало понемногу ее слушаться, и она смогла обхватить пальцами бокал, стоящий рядом с постелью. Она была слишком слаба, чтобы бросить его, но по крайней мере она смогла сдвинуть его со стола. Бокал упал на пол и разбился. Этот звук немного успокоил ее.

- Ты умирала, и я вылечил тебя, - напомнил Адам.

- Благодарю тебя. А теперь убирайся.

Адам моргнул.

- Это все? Благодарю тебя, а теперь убирайся?

- Не считай что я настолько глупа, чтобы не понять, что ты лапал мою грудь! - свирепо прошептала она. По смущенному выражению его лица она поняла, что он на самом деле думал, что она без сознания. - Так вот, это и моя благодарность - это все, что ты получишь, кузнец! - проворчала она. - Я ненавижу красивых мужчин! Ненавижу!

- Я знаю, - улыбнулся Адам с истинным удовольствием и подчинился ее приказу.

Эдриен крепко-накрепко зажмурила глаза, но за закрытыми веками возникли розово-серые тени. Образы того, как Хок держит ее между своих твердокаменных бедер, обнимая ее руками, как стальными обручами. Его голос шептал ее имя, снова и снова, звал ее назад, приказывал ей вернуться назад. Требовал, чтобы она жила. Шептал слова о… Что же он говорил?

* * *

- Она жива, Лорд Канюк…

- Хок[12].

- Это две хищные птицы. В чем разница?

- Канюк - мусорщик, подбирает все подряд. Ястреб выбирает свою жертву также тщательно, как и сокол. Выслеживает ее с такой же безошибочной уверенностью. И очень редко ошибается - почти что никогда.

- Никогда, - удивился Адам. - В мире нет ничего абсолютного, Лорд Хок.

- В этом ты не прав. Я выбираю цель, я изучаю ее, я преследую, я добиваюсь, я побеждаю. Это, мой рассеянный друг, то, что у меня всегда получается.

Адам покачал головой и изучил Хока с очевидным интересом.

- Ты достойный противник. Охота начинается. Никаких обманов. Никаких уловок. Ты не можешь запрещать ей встречаться со мной. И я знаю, что ты уже это делал. Ты откажешься от своих правил.

Хок наклонил свою темную голову.

- Выбирать будет она, - кратко согласился он. - Я ничего не буду запрещать ей.

Адам удовлетворенно кивнул, засунул руки глубоко в карманы своих свободных штанов и ждал.

- Что еще? Убирайся из моего замка, кузнец. У тебя есть свое место, и оно снаружи этих стен.

- Ты мог бы попытаться выразить благодарность. Она жива.

- Я не уверен, что это не ты был причиной того, что она была при смерти.

В ответ на это Адам глубокомысленно сдвинул брови.

- Нет. Но теперь, вот что я думаю об этом - мне нужно этим заняться. Я удивляюсь… кто мог попытаться убить красотку, если не я? А я этого не делал. Потому что если бы это был я, она была бы мертва. Никаких медленных ядов я не использую. Быстрая смерть или никакой смерти.

- Ты странный человек, кузнец.

- Но скоро она узнает меня очень близко.

- Моли Бога, чтобы она оказалась умнее, чем он думает, - пробормотал Гримм, когда Адам пошел прочь по тускло освещенному коридору. Наступала ночь, но большинство ламп в замке еще не были зажжены.

Хок тяжело вздохнул.

- Что за сделку ты заключил с этим дьяволом? - спросил Гримм едва слышным голосом.

- Ты думаешь, что это был именно он?

- В нем есть что-то необычное, и я собираюсь выяснить, что это такое.

- Хорошо. Потому что он хочет мою жену, а она не хочет меня. И я видел в ее глазах, что она до боли хочет его.

Гримм вздрогнул.

- Ты уверен, что ты хочешь ее не просто, потому что она не хочет тебя, и он хочет ее?

Хок медленно покачал головой.

- Гримм, я не могу описать словами то, что она заставляет меня чувствовать.

- Ты всегда мог все описать.

- В этот раз я не могу описать свои чувства, но знаю, что я попал в переделку. И я увязну еще глубже, потому что должен покорить эту девушку.

- Если бы только любовь разливалась по бутылкам или была стрелой, летящей из лука Купидона, мой друг, - прошептал Гримм легкому ветерку, когда как Хок стремительно вошел в комнату Эдриен.

* * *

В последующие недели Хок мог бы много раз задуматься, почему цыгане, которых он ценил и доверял им, и считал, что они испытывают те же чувства в ответ, так и не пришли чтобы попытаться вылечить его жену в эти ужасные дни. Когда он спросил у стражника, человек сказал, что он доставил послание Хока. Но цыгане не только не пришли помочь ему в этом деле, они подозрительно обходили Далкит стороной. Они не приходили в замок, чтобы обменивать свои товары. Они не проводили вечеров в Большом холле, рассказывая истории перед увлеченной и изумленной аудиторией. Ни один цыган ни приближался к Далкит-на-море, они держались своего поля, там, за рябинами.

Этот факт недолго занимал разум Хока, но быстро потерялся под наплывом других, более важных интересов. Он пообещал себе, что выяснит этот вопрос, совершив путешествие в цыганский лагерь, когда его жена полностью поправится и дела со странным кузнецом получат свое разрешение. Но все же прошло некоторое время перед тем, как он совершил поездку в лагерь цыган, и к этому времени ситуация уже совершенно изменилась.

* * *

Эдриен выплыла из целительного сна, чтобы увидеть своего мужа, пристально смотрящего на нее.

- Я думал, что потерял тебя. - Лицо Хока было темным, блестящим в свете очага, и оно было первым, что она увидела, открыв глаза. Ей потребовалось довольно длительное время, чтобы встряхнуть ту хлопковую набивку, в которую превратились ее мозги. Проснувшись, она ощутила стремление к сопротивлению. Даже от простого взгляда на этого человека ее характер начинал закипать.

- Ты не можешь потерять того, чего не имел. Начнем с того, что я никогда не была твоей, Лэрд Хок, - пробормотала она.

- Еще, - поправил он. - Ты еще не была моей. По крайней мере, не в том смысле, в котором я буду иметь тебя. Подо мной. С голой, шелковистой кожей, скользкой от моей ласки. От моих поцелуев. От моего желания. - Он провел подушечкой пальца по изгибу ее нижней губы, и улыбнулся.

- Никогда.

- Никогда не говори никогда. Это только заставит тебя выглядеть глупо, когда тебе придется взять эти слова обратно. А я не хочу, чтобы ты выглядела глупо, девушка.

- Никогда, - сказала она еще тверже. - И я никогда не говорю никогда, если только я не абсолютно, на сто процентов уверена в том, что я никогда не изменю своего мнения.

- Здесь слишком много слов «никогда», сердце мое. Будь осторожна.

- Твое сердце - это сморщенная слива. И я имела в виду каждое из этих проклятых «никогда».

- Понимай их как хочешь, девушка. Тем большее удовольствие доставит мне накинуть на тебя узду.

- Я тебе не кобыла, чтобы приучать меня к поводьям!

- Ах, но так много похожего, не так ли? Тебе нужна сильная рука, Эдриен. Уверенный наездник, который не испугается твоей сильной воли. Тебе нужен человек, который сможет совладать с твоим брыканием и наслаждаться твоим бегом. Я не собираюсь укрощать тебя. Нет. Я хочу приучить тебя чувствовать мою руку, и только мою. Укрощенная кобыла может позволять садиться на нее многим всадникам, но дикая лошадь, которую приучили слушаться одной руки - она не теряет своего огня, но не позволяет никому, кроме своего настоящего хозяина взбираться на нее.

- Ни один человек никогда не был моим хозяином, и ни один не будет. Заруби это себе на носу, Дуглас. - Эдриен стиснула зубы, пытаясь изо всех сил сесть прямо. Было трудно пытаться вести беседу, лежа вытянувшись на спине, чувствуя себя смехотворно слабой, и глядя вверх на этого Голиафа. - А что до того, чтобы взбираться на меня…

К ее огорчению и немалому изумлению Хока, она вновь провалилась в целительный сон, даже не закончив свою мысль.

Но ему было неизвестно, что она более чем закончила эту мысль в своем сне. Никогда! Воскликнул ее и во сне спящий разум, даже несмотря на то, что ее тянуло к большому темному человеку с огнем в глазах.