Учение о молитве

«Когда двое влюбленных целыми часами могут разговаривать по телефону, и когда на них кричат: «Да заканчивайте же, наконец, свой разговор», они отвечают: «Но мы ведь разговаривали-то всего ничего»! Почему так происходит? Ответ очень прост: дело в том, что, когда мы разговариваем с любимым человеком, нам кажется, что время бежит очень быстро»[868], – пишет греческий богослов архимандрит Нектарий (Мулациотис). Если живая вера, смирение и любовь водворились в сердце христианина, его душа начинает сильно стремиться к Богу. «Как лань желает к потокам воды, так желает душа моя к Тебе, Боже! Жаждет душа моя к Богу крепкому, живому: когда приду и явлюсь пред лице Божие!» (Пс. 41, 2–3),– воспевает пророк Давид». Христианин жаждет и желает богообщения. Поэтому именно молитва становится для христианина тем живоносным источником, который питает душу. «Всякий истинный христианин, – как замечает преподобный Амвросий Оптинский, – не только в земной жизни не разлучается с Богом, но и не прекратит этого общения с Ним в бесконечных веках. И нет большего утешения для христианина, как ощущать близость Небесного Отца и беседовать с Ним в своей молитве»[869]. Именно молитва устанавливает непосредственную связь с Богом, Который преображает, укрепляет и помогает немощному человеку на его пути ко спасению.

В Священном Писании о молитве или молении упоминается более 240 раз[870]. Святой апостол Павел, со всей важностью заповедует: «Непрестанно молитесь» (1 Сол. 5, 17), «Молитесь во всякое время духом» (Еф. 6, 18), «Будьте постоянны в молитве, бодрствуя в ней с благодарением» (Кол. 4,2). Все святые отцы писали о молитве, предавая ей необычайную силу в духовной жизни, ведь молитва в их понимании была беседой или обращением к Самому Господу, Творцу Вселенной. Исследователь учения о молитве по добротолюбию Игумен Варсонофий (Верёвкин) писал: «Беседою с Богом, беседою ко Господу, называли молитву такие святые отцы, как преподобный Нил Синайский, святитель Феодор Едесский, святитель Феолипт Филадельфийский, преподобный Григорий Синаит и святитель Григорий Палама. Преподобный Феодор Студит сравнивал молитву с мечом, а преподобный Исаак Сирин с щитом во время брани»[871]. Молитва приобщала подвижников к Божеству, освящала и питала их души, защищала их в тяжёлых обстоятельствах, облегчала скорби и помогала выбирать правильный путь. Святые отцы всегда стремились стяжать дар непрестанной молитвы, чтобы всегда в сердце своём пребывать с возлюбленным ими Христом Спасителем. Наставления о молитве, можно сказать, занимают самый большой пласт всей святоотеческой литературы. Поэтому в первую очередь следует коснуться духовных наставлений преподобного Паисия (Величковского), продолжателями духовного делания, которого и явились Оптинские и Глинские старцы. Особое, важное и основное место в духовном делании преподобного Паисия Величковского занимает Иисусова молитва. «Он пишет об Иисусовой молитве, бьется за неё с обнажённым мечом, увещевает упражняться в ней с усердием, но не берётся обучать ей самолично, – пишет известный современный исследователь православной святости иеромонах Илия (Читтерио)»[872]. Отец Илия приводит слова святителя Игнатия Брянчанинова[873]: «Монахи молдавского монастыря в Нямце рассказали мне, что их знаменитый старец Паисий (Величковский), который был наделён, минуя обычный путь, по особому Божьему Промыслу, даром сердечной молитвы, не осмеливался именно по этой причине наставлять в ней братьев и доверял наставничество другим отцам, которые достигли этой молитвы обычным путем»[874]. В одном из посланий[875] преподобного Паисия приведены свидетельства 35 святых отцов, которые учат о тайной безгласной Иисусовой молитве. Для преподобного, молитва есть непрестанное делание, которое не должно прекращаться. Старец сам непрестанно творил умно-сердечную молитву. Ум старца, как пишет автор его жизнеописания, «всегда соединён был любовию с Богом, свидетель сему слёзы»[876]. Преподобный Паисий именует умную молитву, «духовным художеством»[877], указывая тем самым на необходи­мость иметь опытного наставника, ибо, «как человек сам собою на­учиться художеству не может, так и этому деланию, без искус­ного наставника навыкнуть невозможно»[878]. «Вместе с тем, в отличие от старца Василия (Поляномерульского) [879], – замечает один из исследователей, – Паисий резко отрицательно относился к совершению Иисусовой молитвы в миру. По его мнению, умная молитва, как «умное художество», не всем приличествует, ибо, «это сугубо монашеское делание». Данное заключе­ние он основывает на том, что «незаменимым принципом» ум­ного делания, является «истинное послушание», которое рожда­ет смирение. Живя в миру, люди находятся вне послушания и руководствуются своей волей, что и делает умную молитву не­достигаемой, а порой и опасной для духовной жизни мирян»[880]. Нужно заметить, что умная молитва – это не только устная молитва, но сердечная. Преподобный Паисий называет молитву Иисусову «общим делом у человеков с ангелами»[881], по его мнению, благодаря этой молитвы «люди скоро приближаются к ангельскому житию»[882]. Преподобный называет Иисусову молитву драгоценным мечом, потому что «нет иного такого оружия, которое бы более ея посекало бесов; она опаляет их, как огонь попаляет терние»[883]. Важным утверждением, святого является то, что молитва очищает и просветляет духовные очи: «Как в зеркале видит человек своё лицо, так в трезвенной и доброй молитве видит умом всю жизнь свою, хорошо или худо живёт»[884]. Молитва, по словам старца, помогает увидеть и узнать истину. «Ибо не знаем мы истины, – говорит святой, – пока ум не очистится молитвою, ибо, тогда помышления, как мутная вода, поднимаются в ум, или, как облако, блуждают, и душевные чувства ко всему бывают нечувствительны. Посему, желающий узнать истину, пусть побуждает себя долгое время на горячую молитву и на желаемое дело; во время молитвы не может враг скрыть истины, так как тогда он не имеет власти»[885]. По учению старца Паисия, в молитве важное значение имеет внимательность и не рассеянность ума: «Бог не требует количества установленных псалмов и молитвословий, а внимает несмущённому и твёрдому уму нашему»[886]. Старец, в своём учении продолжает мысли древних святых подвижников. Непрестанное умное делание молитвы Иисусовой, было характерным качеством духовного устроения монашествующих в его монастыре.

В поучениях преподобных Оптинских и Глинских старцев учение о молитве занимает особое место. Их жизнь показывает нам, что они сами обладали даром молитвы. Молитва для старцев, как и для преподобного Паисия есть «дыхание души»[887], непрестанное делание, которое не должно прекращаться. Молитва преподобного Макария Оптинского, например, была настолько непрестанной, что «даже во сне губы его непрерывно повторяли Сладчайшее Имя Иисуса»[888]. Одним из отличий старцев, было их постоянное молитвенное внимание, большинство из них обладали умносердечной молитвой. Поэтому в их духовном наследии мы можем увидеть драгоценный опыт делания этой молитвы. Хорошо показывает отношение старцев к молитве следующий случай, который вспоминал преподобный Варсонофий: «Однажды один послушник спросил батюшку Макария: Отчего это в монастыре заставляют много молиться? Вместо ответа батюшка зажал ему нос и рот рукою. Тот с трудом высвободился. – Что ты отбиваешься? – спросил старец. – Разве не можешь некоторое время не дышать? – Батюшка, я чуть не задохнулся! – Вот видишь, – заметил тогда старец, – молитва есть дыхание души. Ты и непродолжительное время не мог дышать, так как тело этого требует, иначе оно умрет, так и душа нуждается в дыхании, т. е. в молитве, в противном случае она умрет духовно»[889]. «Молитва необходима для души»[890], – писал преподобный Илиодор (Голованицкий). «Ничего нет отраднее для души, – пишет старец, – обуреваемой страстями, как изливать благодарные свои чувства перед Творцом всяческих. И та душа только чувствует в себе отраду, которая из пламенной любви Богу, усердно молится Ему»[891]. «Только молитвой можно напитать свою душу»[892], – говорил схиархимандрит Иоанн (Маслов). Отец Иоанн твёрдо верил, что «только через молитву могут люди, существа тварные и ограниченные, общаться с Богом – всемогущим Создателем мира»[893]. Потому что: «Сердце молящегося, ощутив приток Божественной благодати, обновляющей его духовные и телесные силы, становится непоколебимой твердыней спасающей веры»[894]. Поэтому он советовал: «Почаще прибегать к молитвенному общению со Спасителем и Его Пречистой Матерью»[895]. Как и преподобный Паисий (Величковский), старец считал, что «только молитва делает нас способными к восприятию Божественной истины»[896]. «При постоянном молитвенном подвиге человек входит в духовное общение с Небесным Миром, переносится туда своим умом и сердцем, так, что Небесная Отчизна становится для него близкой и родной уже здесь, на земле»[897], – говорил Глинский старец архимандрит Антоний (†1951).

Преподобный Никон Оптинский говорит, что христианская жизнь всегда должна быть наполнена молитвой, всякое дело должно, как бы освящаться ею, для того, чтобы не терялся молитвенный настрой из-за постоянных суетных житейских обстоятельств. Молитвы преподобный не оставлял никогда, сердце его непрестанно держало в себе Сладчайшее Имя Господа Иисуса Христа. Даже в тюрьме, даже в ссылке, там, где невозможно было выполнить молитвенное правило по книге, «он читал мысленно по памяти то, что мог вспомнить, промежутки заполняя Иисусовой молитвой»[898]. «Кто оставляет молитву, не прибегает к ней, забывает её, – говорит батюшка, – сразу вдаётся в суету, тот быстро теряет молитвенное настроение, ум и сердце наполняются у него пустотой. Чтобы этого не было, и нужно творить молитву Иисусову при всяком деле, по крайней мере, понуждать себя к этому. Дело молитвы – первое дело. Молитва утешит в скорби, молитва не допустит впасть в уныние, молитва предохранит от греха, и всех плодов её и действий не перечтёшь»[899]. По мнению Глинского старца Илиодора (Голованицкого): «Молитва приводит ум в состояние противиться страстям и отгоняет от души врагов»[900]. Старец советует «прогонять невидимых врагов усердной молитвой»[901]. Схиархимандрит Иоанн (Маслов) считает, что «молитва несёт в себе духовную силу, которая разрушает все козни врага»[902]. Как и преподобный Оптинский старец Никон, старец Илиодор (Голованицкий) не советует оставлять молитву, говоря о том, что только враг стремится искусить человека оставить её. В одном письме духовной дочери старец пишет: «Оставлять без нужды молитву и предаваться бездействию для того только, чтоб хранить в себе душевный мир есть хитрость лукавого, которому хочется, чтоб без молитвенного правила ты впала в уныние и через то, утратила бы надежду на спасение. Я не думаю, чтобы без молитвенного подвига можно было достигнуть мира, ибо, мир есть дар Божий и даётся тому, кто его у Бога просит»[903]. Старец Илиодор советует: «Совершать правило молитвенное во всякое время, ибо, сказано: «беспрестанно молитесь»[904]. «Во всякое время, что бы ни делали: сидите ли, идёте ли, работаете ли, – читайте с сердцем: Господи помилуй»[905], – учил преподобный Нектарий Оптинский. Духовные чада отца Нектария порой вспоминали, что молитва его была исполнена настоящей детской веры и простоты, «когда старец читал «Отче Наш», всем казалось, что Господь тут, совсем рядом, и преподобный к Нему обращается»[906]. Жизнеописание старца свидетельствует нам, что «от непрестанных слёз, которые проливал он пред Господом и Богородицей в своей келии, у него началось воспаление глаз. Когда он выходил на приём, в руке у него всегда был платок, который он прикладывал к глазам»[907]. По воспоминаниям митрополита Вениамина (Федченкова), отец Нектарий постоянно сердцем своим предстоял пред Богом. Внутренний взор его был направлен в себя. Однажды, когда владыка в первый раз увидел его, ему показалось, что старец нёс какую-то святую чашу наполненную драгоценной жидкостью, боясь пролить даже малейшую каплю[908]. Старец любил повторять: «Сила молитвы не в многословии, а в искренности молитвенного вздоха»[909]. О непрестанной молитве пишет Глинский старец игумен Иассон: «Блажен ум и благословенно сердце, день и ночь дышащие сладчайшими именами Господа Иисуса и Богородицы Марии, животворящиеся ими, как миром благовонным, и облагоухаемые от греховной скверны»[910]. «Понуждай себя к непрестанной молитве Иисусовой: ею прогоняются вражеские помыслы»[911]. «Вкушаешь или пьёшь, путешествуешь или что либо другое делаешь – не забывай молитвы, без молитвы – нет оружия на брань»[912], – говорил Глинский старец преподобный Филарет (Данилевский). «Молитесь, и Господь не оставит тех, кто вопиет Ему день и нощь о своем спасении»[913], – писал преподобный Глинский старец схиархимандрит Андроник (Лукаш). «Иисусову молитву нужно творить всегда, только тогда она нам принесёт особенную пользу»[914], – говорил Глинский старец Евгений (†1894). Глинский старец игумен Евстратий (†1885), внимательно наблюдая за духовным состоянием послушников и новоначальных иноков, «учил их непрестанно возделывать ниву своего собственного сердца молитвой». Встречаясь с ними, он всегда спрашивал, «творят ли они Иисусову молитву, особенно когда ничем не заняты, идут дорогой»[915].

Однажды, когда духовная дочь старца Анатолия (Зерцалова), попросила батюшку прислать его фотокарточку, преподобный ответил: «Лучше всех крестиков и крестоносцев, всех портретиков и их подлинников – вырисовывать на мягком юном сердце Сладчайшее Имя, светозарную молитовку Иисусову. Тогда, когда утвердится в сердце Иисус, не захочешь ни Рима, ни Иерусалима»[916]. Преподобный Анатолий был великий и благодатный молитвенник, что даже старец Амвросий Оптинский говорил: «Ему такая дана молитва и благодать, какая единому из тысячи даётся»[917]. Он не только был её делатель, но и наставник для многих иноков и инокинь. «Молитву Иисусову он почитал главным средством ко спасению, глубже всего запечатлевающим в душе нашей постоянную память о Боге и, как огонь, очищающим и воспламеняющим её»[918]. Преподобный Макарий Оптинский пишет, что молитва – обоюдоострый меч: «произносимая со смирением, она поражает врагов наших, а совершаемая с тонкой духовной гордостью и мнением о себе – вредит самим нам, и не столько приближает нас к Богу, сколько удаляет от Него»[919].

В своих поучениях Оптинские и Глинские старцы стараются объяснить, что есть молитва, на чём она должна держаться, как нужно молиться. В основе любой молитвы, по учению старцев, должно стоять именно смирение. Преподобный Амвросий пишет: «Ежели всякая добродетель без смирения не может состояться, то кольми паче молитва прежде всего требует смирения, так как молящиеся имеют дело с гордыми бесами»[920]. И вообще, «молитва без любви, смирения и терпения не прочна. Хотя вовремя и подаются молитвенные действия, но, по недостатку любви, смирения и терпения, скоро отнимаются»[921]. «Советую приобрести непрестанную молитву Иисусову, – пишет Глинский старец схиархимандрит Серафим (Романцов), – старайся, как можно чаще повторять великие святые слова: «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя грешную». Имея при этом полное смирение и сокрушение в своих грехах, считая себя ниже и хуже всех, и тогда ты восчувствуешь такую радость на душе, что и описать невозможно. Тебе и болезнь будет казаться уже более выносимой и посильной, и свет Божественной благодати озарит твою душу. И в таком блаженном состоянии ты будешь рада пребывать всю свою жизнь, хотя и многоболезненную и трудную, так как твоя душа соединится с вечным сладчайшим Богом здесь, и в будущей жизни такое блаженное состояние перейдет с тобою в вечность. Терпи, смиряйся о Господе»[922]. «Молитва поставится в грех, если она не будет соответствовать духу смиренномудрия»[923], – писал Глинский старец преподобный Илиодор (Голованицкий). Молитва, произносимая в смирении сердца, по мысли старца Амвросия, даёт человеку распознать все искушения, наносимые дьяволом, и помогает молящемуся одержать победу над этими искушениями. Необходимость смирения во время молитвы, утверждал и преподобный Макарий Оптинский. Старец убеждал своих чад в том, что «Всемилостивый Господь не отринет прибегающих к Нему со смирением»[924]. Самым частым его советом были слова: «Смири себя, познай свою немощь и увидишь силу Божию, в смиренных действующую»[925]. «Молитва без смирения невозможна»[926], – писал Глинский старец схиархимандрит Иоанн (Маслов). Потому что: «Молясь Творцу видимого и невидимого мира, обладающему бесконечными совершенствами, христианин должен ясно сознавать своё недостоинство и верить, что все вещественные и духовные блага, которыми он обладает, являются не чем иным, как дарованиями Божиими. В глубине своего духа молящийся обязан чувствовать свою ничтожность и бедность, что он недостоин предстоять Вечному и Всемогущему Владыке. У него не должно быть даже и тени самомнения или мысли о каких-либо своих заслугах пред Богом»[927]. «Дай Бог, чтобы Христово смирение и молитва постоянно пребывали в нашем сердце, только в таком состоянии мы будем способны распознать внушения злого духа и подвизаться против него»[928], – писал старец.

Важным расположением в молитве должно стать внимание и покаянное чувство. Преподобный Иосиф Оптинский пишет: «Молитва должна быть со вниманием, с чувством покаяния о грехах своих»[929]. В слове перед исповедью Глинский старец схиархимандрит Иоанн (Маслов) говорит: «Мы ленимся молиться, а если и молимся, то рассеянно, без надлежащего внимания и часто даже не отдаем себе отчета, пред Кем мы стоим и к Кому обращаемся. Ведь Ангелы предстоят пред Богом со страхом и трепетом, а мы относимся к этому великому делу – беседе с Богом – легкомысленно: устами читаем или слушаем молитву, в то время как ум наш блуждает неизвестно где. Такая молитва неугодна Богу. Она только оскорбляет Его. Господь приемлет молитву такую, которая исходит из чистого сердца и нерассеянного ума. Поэтому христианин должен употреблять все свои усилия на то, чтобы во время молитвенного правила не дать уму и сердцу рассеиваться и удаляться от Бога, чтобы быть сосредоточенным и устремлённым к Небу»[930]. Глинскому старцу схимонаху Луке(†1898) Самим Господом Иисусом Христом было открыто, как правильно произносить слова молитвы Иисусовой: «Однажды явился ему на воздухе монастрырский чудотворный образ Нерукотворённого Спаса, и от него был голос, чтобы он Иисусову молитву произносил медленно и внимательно»[931]. Проходящим молитвенный подвиг старец Амвросий Оптинский советует внимательно следить за движением своего сердца и не допускать возникновения в нём каких бы то ни было помыслов. «Во время молитвы, – пишет он, – должно стараться отвергать всякие помыслы и, не обращая на них внимания, продолжать молитву; если же стужение помыслов очень усилится, то опять должно просить против них Божией помощи»[932].

По учению старцев, молитва требует настоящего труда и понуждения. Оптинские и Глинские старцы постоянно призывают понуждать себя к молитве, не оставлять её в любом случае. «Если не хочется молиться, надо понуждать себя, – говорит преподобный Амвросий, – потому что святые отцы говорят, что молитва с понуждением выше произвольной»[933]. Глинский старец Герасим (†1918) даёт следующее наставление своим ученикам: «Нужно всегда понуждать себя к молитве. Перед тем как приступать к молитвенному правилу, христианину нужно подготовить себя: удалить все посторонние мысли, успокоить чувства и вспомнить о Том, к Кому он обращается с молитвой»[934]. Преподобный Макарий Оптинский заповедует «не оставлять молитвы, хотя бы оная казалась для нас и холодной, потому что мы не знаем Промысла Божия, почему Господь отъемлет от нас чувство теплоты и попускает сухость, уныние, леность и прочее»[935]. Всё это, по его словам, ведёт нас к преуспеванию. Преподобный Иосиф Оптинский говорит подобное: «Если у вас на языке молитва, а на уме Бог весть что, всё равно нужно не оставлять ни в каком случае молитву. Лучше сухим хлебом питаться, чем оставаться без хлеба»[936]. «И если, – пишет старец, – благодатное состояние прошло, и молитва снова стала с рассеянностью, всё равно не смущайся. Так бывает со всеми желающими жить благочестиво. Господь порадует человека Своею благодатью, а потом оставляет человека при его немощных силах, чтобы, во-первых, он видел своё ничтожество, а во-вторых, чтобы не обленивался, а трудился с самопонуждением, ища и прося благодати»[937]. По мысли отца Иоанна (Маслова), искренняя и постоянная молитва необходима каждому человеку: и праведнику, и грешнику. «Даже величайшие грешники не должны оставлять молитву из-за беззаконий своих, – пишет он, – но в покаянной молитве всегда прибегать к Богу, ибо их грехи – это капля воды в сравнении с океаном непостижимой Христовой благодати, которая изобильно подаётся в молитве каждому человеку и вселяет надежду на утешение в блаженной вечности»[938]. Поэтому молитва для христианина становится тем светильником, который он должен постоянно, с усердием и понуждением, возжигать в сердце своём, ведь, как замечает преподобный Анатолий (Зерцалов): «Сердце – фитиль, молитва – огонь, а радость неизглаголанная в сердце молитвенном – действие Духа Святого»[939]. «И если станет тебе очень тяжело, – пишет преподобный Варсонофий, – мрак обступит тебя, стань перед образом, зажги лампадочку, если она не была зажжена, стань на колени, если можешь, а то и так скажи: «Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя грешного!» Скажи раз, другой, третий, так скажи, чтобы не одни уста произносили эту молитовку, а доходила бы она до сердца. Впрочем, и дойдёт непременно до сердца Сладчайшее Имя Господа, и мало-помалу удалится тоска и скорбь, просветлеет на душе, тихая радость воцарится в ней»[940]. Глинский старец иеродиакон Серапион писал, что «молитва, истекающая из глубины сердца есть пластырь, врачующий язвы греховные, и орудие, которым побеждаются враги плотские и бесплотные»[941]. По мысли отца Иоанна (Маслова), главное в молитве: «Должно быть живое ощущение присутствия Божия и глубокое сердечное чувство, потому что Бог смотрит на сердце человека»[942]. В молитвенном делании, по словам преподобного Нектария Оптинского, также важно понимать, что «сила молитвы не в многословии, а в искренности молитвенного вздоха»[943]. Отец Иоанн (Маслов) писал: «Господь часто и один вздох молитвенный принимает вместо великих подвигов»[944]. При этом, преподобный Анатолий (Зерцалов), писал, что нам очень важно помнить, что молитва, обыкновенно «прекращается от празднословия, обжорства, осуждения, и главное – от гордости»[945].

Преподобный Иосиф, тоже считает, что «превозношение приводит к нарушению нашей молитвы»[946]. По мнению преподобных, вообще главной причиной развлечения на молитве в основном и служат наши страсти, поэтому каждый христианин, который стремится достигнуть настоящей, живой молитвы, должен очищать себя от страстей посредством воздержания, терпения и смирения.

В своих поучениях преподобные старцы Оптинские неоднократно свидетельствуют о том, что дару внимательной молитвы обыкновенно предшествуют особенные скорби и душевные переживания. Также необходимо отметить, что всякому приступающему к молитве, следует приуготовить себя на борьбу с невидимым врагом, потому что никакая другая добродетель так не тревожит врага, как молитва. «Где люди заботятся преимущественно о молитвенном подвиге, – пишет старец Амвросий Оптинский, – тут-то враг и старается возводить с обеих сторон гневливость, которая делает человека неспособным не только к молитве, но и ко всякому доброму делу»[947]. Невидимый враг, заметив усердную молитву человека, ещё нередко «старается навести на него сильный страх. Если же этим он не сможет одолеть христианина, то иными путями старается отвлечь внимание верующего во время молитвы, вселяя в него различные помыслы, наводя леность или болезнь, а иногда и смущение»[948]. Одной духовной дочери преподобный Илиодор (Голованицкий) пишет: «Облекшись в ризу крепости духа и в броню всеоружия Христова на победу врага, ты вместе с тем получила от Бога и силу – противиться ему всегдашним призыванием имени Иисуса в сердце своём»[949]. Преподобный Амвросий говорит, что «молитва без очищения помыслов и без перенесения скорбей совершаться не может. Хотя вовремя и подаются молитвенные действия но, по недостатку любви и смирения, – скоро отнимаются»[950]. Замечательны, глубоки и точны стихи преподобного старца Варсонофия, которые он, непосредственно, посвятил молитве Иисусовой:

«Её начало – тесный путь.

Душе тревожной негде отдохнуть.

Болезни и труды, великие страданья.

Смущённый вихрь, призренье, порицание.

Подвижника встречают: видит он,

Как скорби восстают со всех сторон»[951].

В свете вышесказанного становятся особенно понятными слова преподобного Льва Оптинского, который говорит: «Кого посетит Господь тяжким испытанием, скорбью, лишением возлюбленного из ближних, тот и, невольно, помолится всем сердцем и всем помышлением своим, всем умом своим. Следовательно, источник молитвы у каждого есть, но отверзается он или постепенным углублением в себя, по учению отцов, или мгновенно Божиим сверлом»[952].

Серьёзны и примечательны слова преподобного Анатолия (Зерцалова). Он утверждает, что путь настоящей умной молитвы даётся не книгою, а кровью: «Даждь кровь и приими Духа. У меня были опыты, – говорит старец, – что учёные и даже очень учёные по книгам, на деле не на волос, не понимали этого духовного делания»[953]. Поэтому основным начальным советом старцев в делании молитвы, было стяжание покаянного и смиренного чувства к Богу, трепетного и простого благоговения. «В молитве не стремись к высокому, а, сознавая во всём свою немощь, имей себя всегда поверженным пред Богом, призывая Его со смирением и простотой, как дитя призывает отца»[954], – поучает нас старец Макарий Оптинский. Он советует «не углубляться слишком в значение слов молитвы, а читать просто и смиренно, произнося её устами»[955]. Такая молитва, по мысли старца, принесёт пользу и не попустит впасть в прелесть. «Если мы будем относиться к великому молитвенному деланию нерадиво и без страха Божия, то такое делание находится в опасном положении, оно не на правильном пути»[956], – говорит Глинский старец преподобный Серафим (Романцев).

Весьма полезны особые советы старцев, как и где нужно молиться. Например, старец Макарий Оптинский, говоря об общественной молитве, пишет: «В общественной молитве не надо отличаться от прочих поклонами или на коленях молиться, а когда положены по уставу поклоны, то надобно класть в приличное время. Внутреннее чувство не надо при всех выражать, а если придёт чувство умиления, то надобно иметь оное сокровенно: Бог зрит на сердце. А когда особо молимся, то можно и наружно выражать, только смиренно. Сердце сокрушенно и смиренно Бог не уничижит (Пс. 50, 19)»[957]. Говоря же о церковной молитве, преподобный свидетельствует: «Знайте, что она выше домашней вашей молитвы, ибо оная возносится от целого собора людей, в числе коих, может, много есть чистейших молитв. Совет мой вам – не оставлять церковной молитвы… о домашней же не возноситься»[958]. На вопрос одной своей духовной дочери, почему она не может молиться в церкви так, как дома, преподобный Макарий тонко и с рассуждением отвечает, что она не может при всех мирно молиться, желая молиться дома, из-за особой прелести. «Вы не понимаете, что есть сильная прелесть, лишающая вас спокойствия, – говорит старец. – Когда вы молитесь уединённо и думаете, что хорошо молитесь, то будьте уверены, что такая молитва Богу неприятна, хотя бы были слезы и чувство умиления; когда все это не имеет глубокого смирения – это есть прелесть. В церковной же молитве вы, ища такого же чувства и не находя которого, считаете себя не молившейся и смущаетесь; это есть последствие или плоды домашних молитв ваших. Враг возводит вас до небес и низводит до бездн; там возвышает, а здесь низвергает и причиняет смущение, что и доказывает об основании молитвы вашей на высокоумии. Вы молитесь просто, не ища в себе высоких дарований, считая себя недостойной их, и будете спокойны; и хотя видите хладность молитвы своей, тем паче имейте в чувстве смирение, что я недостойна, но без смущения; и она принята будет у Господа лучше той, о коей вы мните, что молитесь хорошо»[959].

На вопрос, что лучше: совершать обычное правило или проходить молитву Иисусову, хорошо отвечает преподобный Амвросий Оптинский: «Лучше исполнять и то, и другое, потому что под правилом жили и не оставляли оного великие мужи… стоя в Церкви, должно слушать внимательное пение и чтение церковное, а кто может, не должен оставлять при этом и молитвы Иисусовой, особенно, когда нехорошо и невнятно слышно чтение церковное. Молитва Иисусова, по научению святых отцов, прилична, когда человек идёт, или сидит, или лежит, пьёт, ест, беседует или занимается каким рукоделием, кто может при всём этом произносить молитву со смирением, тот не должен оставлять оной, за оставление же укорять себя и каяться со смирением. Но не смущаться, потому что смущение, какое бы оно ни было, есть признак тайной гордости»[960]. Глинский старец Илиодор (Голованицкий) напоминает: «Келейное правило, назначенное от духовника, или старца, считается выше, чем налагаемое по своей воле, ибо первое ограждено благословением и молитвою того, кто оное определяет, а последнее ничем»[961]. Старец Нектарий Оптинский, говорит, что «молитва Иисусова может совершаться при всех занятиях»[962]. Старец Амвросий советует: «Если придёт желание молиться среди правила особенной молитвой с поклонами, то и тогда не надо мешать такому настроению»[963]. «Не оставляй Божественной молитвы, – призывал преподобный Варсонофий. – И ты увидишь, полный изумленья, иной страны сияющую даль…»[964].

Рассмотрев учение Оптинских и Глинских старцев о молитве, можно сделать вывод, что молитва, в их понимании, есть, необходимейшее звено, которое соединяет человека с Богом и даёт возможность духовного возрождения и спасения. Жизнь и учение старцев показывает, что они сами обладали великим даром Божиим, даром непрестанной сердечной молитвы, поэтому для нас очень важен их духовный опыт. Нераздельно с молитвой, согласно их учению, в сердце молящегося должно присутствовать глубокое смирение, покаянное чувство, страх Божий, любовь и вера в Бога. Именно такая молитва очень быстро возносится к Богу. Важное место в молитвенном делании, старцы придавали непрестанной, умно-сердечной молитве. Молитва Иисусова для них, является самым сильным оружием в духовном делании. Учение о делании умно-сердечной молитвы Иисусовой передавалась на протяжении столетий от старца к ученику. Делание Иисусовой молитвы требовало постоянного внимания, трезвенной и целомудренной жизни. Постоянное ежедневное откровение помыслов своему старцу глубоко способствовало правильному, безпрелестному прохождению этого духовного, умного делания. Старцы не советовали заниматься умно-сердечной молитвой мирянам, которые не имеют опытного духовного наставника. Весь монастырский уклад, долгие, продолжительные и благоговейные Богослужения в Оптиной и Глинской Пустыни, способствовали молитве. Каждый послушник, целью своей, имел научиться духовному умному деланию. В этом ему помогал опытный и искусный старец. Прежде, чем стяжать этот дар, послушник должен был пройти через тяжёлый подвиг борьбы со страстями, укоренить в себе глубокое смиренное и покаянное чувство, научиться терпеть, иметь страх Божий и научиться любить ближнего. Иногда, многие годы, а, иногда, всю жизнь совершалась постоянная духовная работа над стяжанием умной Иисусовой молитвы. Сподоблялись этого дара не все. Всё учение Оптинских и Глинских старцев о молитве основано на глубоком святоотеческом опыте. В поучениях старцев легко заметить мысли древних святых отцов и отражение духовного делания преподобного Паисия (Величковского). Учение Оптинских и Глинских старцев о молитве, поистине, заслуживает особого внимание, так как является одним из лучших духовных сокровищ в русской святоотеческой письменности XIX века.