Основные достижения литературной жизни начала XX века и отражение в досуговой культуре в форме литературно-музыкальных вечеров

У населения Германской империи были свои национальные особенности проведения свободного времени. Формы досуга у немцев были различны в разных социальных слоях, что присуще и другим нациям. Высшие и средние классы имели гораздо больше возможностей - и в финансовом отношении, и в наличии свободного времени для досуга. У рабочих слоев и города, и деревни досуг чаще всего принимал форму посещения трактиров и употребления спиртных напитков. В последней трети XIX века, после принятия социального законодательства и выделения досуга в самостоятельную сферу жизнедеятельности рабочих, возникла проблема организации досуга для рабочих и других слоев населения.

Конец XIX века стал для жителей Германии временем перемен. Фабрики, которых было великое множество, преображали облик страны. Возникающие повсюду в Германии фабрики тогда воспринимались с восторгом - как давно ожидаемое решение уже наметившейся проблемы пространства и снабжения. Появилась возможность снабдить народ постоянным заработком. Не смотря на то, что происходило развитие фабричного производства, иностранный импорт был так же необходим и вызывал прямую зависимость. И вопрос о том, можно ли решить проблему села, размещая людей на ограниченном пространстве с далеко не идеальными условиями для проживания, оставался открытым. Начинает развиваться активным образом урбанизация, появляются индустриальные метрополии, в которых не были налажены условия труда, и бесчисленные горожане были вынуждены ютиться в тесноте, грязи и шуме.

Темпы роста начинает набирать индустриализация, проникая в быт людей, она ослабляла их зависимость от естественных ритмов, привычек и просто случая.

Существующие процессы отражались на повседневной культуре и развитии досуга.

Мюнхен теперь мог претендовать на звание «культурного центра», то есть рынка, товаром для которого служило искусство. Существовала некая «маргинальная группа», которую называли «богемой». Изначально Богема сложилась как особая социальная группа в конце XIX века во Франции, позднее в Германии. Богема зачастую пыталась выставить вою бедность напоказ. Причины этого кроются в том, что они считали виноватыми в своей бедности не себя, а обстановку, которая сложилась в конце XIX века. В отрывке показано, что бедности не стыдились. Э. Мюзам в «Песне о лохмотьях»:

«Мы голодранцы, нищий сброд. Буржуй не зря на нас плюет, Мы не ему чета. Мы рвань, а он одет как лорд. Мы дрянь, а он наоборот: Он в добродетельности тверд, И денег до черта. Буржуй не зря плюет на нас: У нас богатств - лишь в брюхе шнапс, Но в том-то и беда. Кто хлещет шнапс, тому как раз с хмельной башки да пьяных глаз и добродетель не указ. Вот так-то, господа»^[71].

Можно ли с уверенностью говорить о том, что так все и было? Возможно, это лишь некий сарказм. Некая попытка противопоставить себя «буржуям», и тем самым провести параллель. Можно сказать о том, что в отличие от богемы, «буржуи» более подвергнуты различным соблазнам, и добродетель не является для них указом и неким идеалом поведения.

У богемы был своеобразный стиль. Их называют «безнравственными», хотя представление о нравственности было у них своеобразным. Несмотря на все противоречия - явные и скрытые, у богемы и буржуазного общества была некая взаимосвязь. Они не только взаимно презирали друг друга, но и взаимно тянулись. Всем этим обстоятельствам и обязано литературное кабаре своим расцветом.

Выступали на сценах в маленьких ресторанчиках со стихами, пародиями, и песенками. Очень часто это являлось откликом на события, которые касались политики. Но нельзя полагать, что обновление поэзии связано с политикой. Успех подобных мероприятий зависел от того, что был осуществлен непосредственный контакт со слушателями, которые находились в нескольких метрах от автора-исполнителя. Была весьма непринужденная обстановка. Живой диалог в этой взаимосвязи исполнителей и слушателей играл большую роль. Зачастую литературному кабаре приходилось обращаться к традиционным формам городского фольклора, балладам, уличным песенкам для того, чтобы наполнить их проблемами, которые являлись в обществе злободневными.

Рубеж XIX-XX веков ознаменован появлением нового направления, которое получило название декадентство. Дословно оно означает «упадок». Это обозначение течения в литературе и искусстве конца XIX - начала XX веков, характеризующееся оппозицией к общепринятой «мещанской» морали, культом красоты как самодовлеющей ценности. Понятие декаданса - одно из центральных в критике Ф. Ницше, связывавшего декаданс с возрастанием роли интеллекта и ослаблением изначальных жизненных инстинктов «воли к власти»^[72]. Это явление относится к кризисным, так как возникло в период некого рода смятения умов. Казалось, что прежнее искусство обмануло людей; оно идентифицировалось с понятием «реализм», и это понятие отрицалось^[73]. Не менее важным стилевым направлением рубежа веков являлся модерн. Он был тесно связан с развитием искусства в каждой стране, поэтому везде имел свое наименование: в Бельгии, Великобритании, США этот стиль назывался «арт нуво» (artnouveau), в Германии - «югендстиль» (Jugendstil), в Австрии - «Сецессион-стиль» (Sezessionstil), в Италии - «стиль Либерти» (stileLiberti), в Испании - «модернизм» (modernismo). Остановимся более подробно на самом понятии «модерн» (франц. moderne - новейший, современный). Это одно из названий стилевого направления в европейском и американском искусстве конца XIX - начала XX веков^[74]. Модерн, по мысли ряда его теоретиков, таких как бельгиец X. К. ван де Велде, опиравшийся на социалистические утопии У. Морриса, должен был стать стилем жизни нового, формирующегося под его воздействием общества. Практически же модерн явился первым относительно цельным стилем художественного оформления различных сфер буржуазного быта. Модерн - один из видов неоромантического протеста, несогласия с рассудочностью и практицизмом. Цель этого искусства - создать вокруг человека эстетически совершенную среду. На рубеже веков для модерна было характерно создание художественно-ремесленных мастерских. Это Немецкие мастерские художественных ремесел в Германии, Венские мастерские в Австрии, Абрамцевские мастерские в России^[75]. Зрелый этап модерна наступает в первом десятилетии XX века. Он становится интернациональным явлением. Его быстрому распространению способствовали многочисленные журналы, выходившие во всех европейских странах. В Германии их издавалось несколько. Первым был берлинский журнал «Пан» (1895). Конкурентом для таких солидных художественных журналов, таких как «Кунстварт» или «Пан», оказался юмористический еженедельник «Симплициссимус», начавший выходить в Мюнхене с 1895 года. Этот еженедельник отличался смелыми критическими выступлениями. Было предпринято множество попыток запретить журнал, так как он противоречил политической цензуре. Авторов и редакторов журнала подвергали судебному разбирательству, арестам. Приходится, однако, отметить, что в канун Первой мировой войны «Симплициссимус» начал отходить от революционно-социалистических позиций, а в 1914 году журнал и вовсе проникся духом ура-патриотизма^[76]. В литературном разделе регулярно печатались «серьезные» прозаические фрагменты, рассказы. Таким образом, вокруг «Симплициссимуса» объединялись те писатели, которые разделяли оппозиционную направленность журнала и вместе с тем не ограничивались публицистическими откликами. Через год (1896) в Мюнхене начали выходить два еженедельника - «Юность» (Jugend) и «Симплициссимус». Название «Юность» было заимствовано из модной тогда пьесы Хальбе. Это название стало затем обозначением стиля. В «Юности» участвовали известные графики немецкого модерна Отто Экман и Юлиус Дни. В «Симплициссимусе» самыми характерными мастерами были Томас Теодор Хайне и карикатурист Олаф Гульбрансон. Еженедельники, в отличие от «толстых» журналов, обращались к злободневным вопросам, занимались политическими проблемами.

В 1897 году в Дармштадте издается специальный журнал по вопросам декоративно-прикладного искусства «Deutsche Kunst und Dekoration». Вполне объяснимо место издания журнала - в Дармштадте была организована знаменитая колония, где процветали декоративные искусства. Наконец, в 1899 году в Берлине начал свое существование еще один знаменитый журнал модерна - «Die Insel» («Остров»). Здесь главную роль среди художников играл Генрих Фогелер. Таким образом, можно сказать, что Германия дала наибольшее число журналов модерна^[77].

В Германии литературные течения хоть и развивались в русле мировой литературы, но все-таки имели существенные различия, зависимые от условий политической и культурной жизни.

Направления декаданса и модерна особенно ярко нашли выражение в литературной жизни немцев, оппозиционных настроений по отношению к существующему политическому режиму, выражавшимся с несогласием существующих положений рабочего класса и многое другое.

Литературная жизнь Германии конца XIX - начала XX веков наряду с вышеописанными явлениями имела и другие проявления в виде литературно - музыкальных вечеров. Если в больших городах, где об умственном просвещении народных масс заботился целый ряд особых организаций, деятели в области народных развлечений придавали устраиваемым вечерам исключительно художественный характер, то в деревне, куда и странствующий лектор нечасто заглядывал, они прибегали к чередованию научного и художественного элементов, тем более что смешение обоих элементов привлекало, по словам чтецов и устроителей вечеров (а таковыми являются почти всегда местный пастор или народный учитель), всегда больше слушателей, нежели одна только научно-популярная лекция.

Что нужно предлагать слушателям из народа, чтобы наряду с легким минутным впечатлением в них залегло и нечто более глубокое, способное облагородить их внутренний мир? О том, как важна и ответственна именно эта часть вопроса, можно заключить по многочисленным посвященным ей рефератам и конгрессам. Все ораторы пришли единогласно к тому заключению, что желательный идеал - это единство при условии разнообразия, то есть единство основной мысли, господствующего настроения, или «лейтмотива», при условии постоянной перемены в характере читаемого и исполняемого, дабы избежать утомления и индифферентности со стороны слушателей. Большинство организаций приняло эту намеченную конгрессом основную программу, но крупный берлинский ферейн «Verein fur Volksunterhaltung», продолжал, придерживаясь своего старого принципа «кто дает много, тот дает каждому что-нибудь», предлагать своей публике программу, носящую характер довольно случайный, и если вечера этого ферейна имели крупный успех, то не потому, конечно, что народ соглашается с только что цитированным принципом ферейна, но потому, что в Берлине пользовались успехом все подобные общедоступные литературно-музыкальные вечера. Сначала ферейн устраивал и спектакли; позже же, ввиду обширной и плодотворной деятельности народных сцен и того, что почти все лучшие театры устраивали по воскресеньям общедоступные (цены все же значительно выше цен «Шиллер»- театра) спектакли, названный ферейн сосредоточил все свои силы на организации литературно-музыкальных вечеров. Впрочем, ферейн заботился о посещении театра публикой следующим образом: правление ферейна договаривалось с дирекцией одного из берлинских театров, чтобы в воскресенье днем была поставлена пьеса классического репертуара, например. «Гамлет», «Отелло», «Фауст», «Кэтхен из Гейльбонна» и т.п. или хорошая пьеса современного репертуара, закупало в кассах значительную часть билетов и продавало их постоянным посетителям своих вечеров по более низким ценам. Цель этим, несомненно, достигалась, так как в воскресенье днем театры посещала в основном зажиточная публика, желающая сэкономить марку-две на билете и не посещающая поэтому вечерние представления. Вечера, устраиваемые «Verein' fur Volksunterhaltung», включали чтение отрывков из произведений разных писателей, а также декламацию, пение (соло и хоровое), игру на пианино и скрипке, исполнение на сцене драматических отрывков. Игру на пианино устроители вечеров сократили до минимума, так как публика слушала ее невнимательно и плохо воспринимала. Но игру на других инструментах публика этих вечеров любила, и ферейну удавалось иногда пригласить того или другого солиста королевского оперного оркестра, иногда даже составить трио или квартет. Пение соло занимало в программе этих вечеров почетное место. Для исполнения номеров хорового пения приглашали членов того или иного певческого ферейна. Главное место отводилось декламации. Опыт многих вечеров показал, что поэзия легкого, юмористического характера нравилась публике больше, чем глубокая лирическая или эпическая поэзия, и правление ферейна решило считаться с этим, приглашая время от времени для чтения известных поэтов-юмористов, таких как Шмидт-Кабанис, Троян, Зейдель и другие, читавших, главным образом, собственные произведения. А выбор читаемых поэтических или прозаических произведений более серьезного характера, как и выбор того или иного писателя, носил совершенно случайный и произвольный характер.

Успех литературных вечеров подвиг создать и музыкальные вечера, опять-таки, по одной общей, тщательно продуманной программе, с предварительным чтением краткой биографии композитора, которому посвящен данный вечер, и небольшой характеристикой его произведений. «Вечера эти предназначены исключительно для развлечений, а то, что слушатели при этом кое-чему учатся, само собой, приятно. При полном знакомстве слушателей с индивидуальностью художника и продуктами его творчества увеличивается их умственное богатство, так что заботиться специально об этом увеличении мы на наших вечерах не должны. Я повторяю еще раз: наша задача - дать возможность развлечься тысячам умственно и физически переутомленных слушателей, а как важны разумные развлечения в наше время, когда каждому приходится напрягать все свои силы, - об этом я здесь распространяться не стану...»[78].

Программы подобных вечеров составлялись в основном из произведений современных писателей и поэтов. Доктор Лютер, к примеру, избегал классиков и обосновывал подобный выбор, говоря: «Я почти исключительно выбирал произведения современных авторов прежде всего уже потому, что хотел помочь им распространить свои мысли, дать возможность высказаться перед народом. Народ с его наивной, еще не извращенной способностью к восприятию сознает: «это дух от моего духа и плоть от моей плоти»... Конечно, если отвести главное место современным авторам, приходится затронуть более или менее глубоко тот или иной серьезный вопрос нашего времени, но я не думаю, чтобы крупных проблем следовало избегать на вечерах для народа».

В провинции, в многочисленных средних и мелких городах, выбор той или другой системы зависел от вкуса, настроения и опыта лиц, организующих литературно-музыкальные вечера для народа.

Германская провинция - если можно говорить о провинции в странах со столь высокоразвитой и исторически традиционной децентрализацией, - не только не отстала в области организации разумных народных развлечений от Берлина, но даже отчасти и опередила столицу Германии. В некоторых городах уже в течение десятилетий существовали организации, цель которых - дать низшим и менее зажиточным классам местного населения возможность за незначительную плату ознакомиться с произведениями классиков и современных писателей, они устраивали по воскресным дням литературные вечера для народа или концерты, включая в свою программу и драматические спектакли.

Мнения о том, следует ли предотвратить наплыв зажиточной публики, разделились. Одни члены правления полагали, что в задачу ферейна не входит тратить свои силы и средства ради развлечения людей, которые легко могут заплатить 1-2 марки за вход на литературно-музыкальный вечер, и что необходимо им преградить доступ на вечера ферейна, но привлекать к ним низшие классы населения, для которых другие устраиваемые в городе художественные развлечения совершенно недоступны. Другие находили, наоборот, что смешение различных слоев публики, богатых и бедных, особенно желательно на вечерах ферейна, так как благодаря подобному смешению, постепенно сглаживаются классовые отличия, а воспитательное значение вечеров еще больше увеличивается. Теоретически звучало это довольно недурно, но на практике провести подобное смешение различных классов и слоев общества правлению ферейна не удалось. Нумерация стульев при постоянном массовом скоплении (от 1800 до 2000 человек) была невозможна. Продажа определенных мест по завышенной цене была нежелательна, так как могла вызвать справедливые упреки в адрес правления в партийности и несправедливом отношении к беднякам. А при существовавшем порядке, лица из зажиточных классов приходили задолго до начала вечеров и занимали лучшие места, в то время как худшие оставались для ремесленников и рабочих, поздно освобождающихся от работы. Приняв все это во внимание, правление постановило преградить по возможности доступ на вечера ферейна зажиточным классам. Прежде всего, в прессе было заявлено, что вечера предназначены исключительно для неимущих, кроме того, правление организовало продажу билетов исключительно в предместьях и рабочих кварталах (большей частью в табачных лотках) и стало рассылать билеты в рабочие организации, железнодорожные мастерские, для продажи их мелким служащим и рабочим, на фабрики, заводы и т.д. Хотя на конгрессе деятелей в области народных развлечений многие ораторы порицали разрешенную кое-где организаторами вечеров разноску пива, в Береславле пришлось позволить ее, потому что только при этом условии правление ферейна, который капиталами не располагал и не в состоянии был платить несколько сот марок за наем зала на подходящих для него условиях, могло снимать для своих целей два самих больших зала на льготных условиях. Конечно, разноска пива производилась только во время пауз, да и публика старалась не нарушать звоном пивных кружек тишину во время исполнения того или иного номера. Кроме того, большинство посетителей составляли в Береславле женщины. Правление ферейна объясняло это тем, что мужчины, приходя поздно с работы, должны еще почиститься и переодеться, а представители из низших классов вообще недоверчиво относятся к подобным вечерам и к тому же очень часто проводят свои политические, классовые и цеховые собрания.

Литературно-музыкальные вечера проводились практически во всех городах империи: в Гамбурге, в Тильзите, В Страсбурге, Франкфурте-на- Майне, местное отделение «Германского общества этической культуры» организовало особый комитет для устройства^- литературно-музыкальных вечеров для народа; во Франкфурте в течение нескольких лет действовал «Ausselmss fur Volksvorlesungen», который время от времени устраивал спектакли для народа в одном из местных театров по вполне доступным ценам; в Лейпциге с 1892 года существовал крупный «Verein fur Volksvorlesungen», ежегодно организовывавший до 6 литературно-музыкальных вечеров в огромной, вмещающей до 3000 человек зале.

Точный подсчет литературно-музыкальных вечеров в германских городах и деревнях произвести невозможно. Даже «Общество для распространения просвещения в народ», под эгидой и высшим руководством которого эти вечера устраивались, не обладало сколько-нибудь достаточным статистическим материалом. Центральное бюро «Общества» обыкновенно не требовало от входящих в его состав образовательных ферейнов годовых отчетов, и этим объяснялось то обстоятельство, что когда бюро сделало в 1895 году подобный запрос, свои отчеты прислали только 154 образовательных ферейна из 1200 получивших такой запрос организаций. Из присланных отчетов, по словам генерального секретаря «Общества» учителя И. Тевса, было видно, что 154 организации устроили до 500 литературно-музыкальных вечеров, но это еще не означало, что остальные организации, числящиеся членами центрального «Общества», устроили до 3500 вечеров[79].

Обстановка, которая существовала в Германии рубежа XIX - XX веков была довольно сложной в политической, экономической, и в культурной сфере. В связи с этим у немецкого народа проявилось стремление и способность к образованию и просвещению. Но духовная и умственная жажда низших классов народа в большинстве случаев оставалась неудовлетворенной из-за экономических условий, в которые он был поставлен и которые очень часто были настолько тяжелыми, что совершенно лишали людей хоть сколько- нибудь облагороженных развлечений. Исходя из этих условий, многие деятели в области народных развлечений придавали устраиваемым ими вечерам различную окраску: это были и научно-популярные лекции, и музыкальные вечера, и многое другое.

Понятно, что население больших и средних городов имело возможность благодаря библиотекам, курсам и лекциям всевозможного характера пополнять свои знания и расширять свой умственный кругозор. Если в больших городах, где об умственном просвещении народных масс заботился целый ряд особых организаций, деятели в области народных развлечений придавали устраиваемым ими вечерам исключительно художественный характер, то в деревне, куда и странствующий лектор нечасто заглядывал, они прибегали к чередованию научного и художественного элементов. Выбор программы зависел только от вкуса организаторов вечеров. Очень важным моментом являлась доступность данного вида развлечений для малоимущей составляющей части империи, и стремление организаторов в свою очередь создание условий для посещения данного вида досуга, путем выкупа билетов и продаже по более низким ценам и другие возможные варианты.

С другой стороны, значительная часть свободного времени немцев была связана с культурой, которая служила средством пропаганды и насаждения через искусство и литературу определенных норм духовного и политического воспитания. Литературно-музыкальные вечера не только способствовали распространению определенных идей, взглядов, смыслов и концепций, но и воздействовали на сознание немцев в нужном для правящих кругов страны направлении. Это отражалось и в литературных направлениях и стилях данного периода. Власть пыталась контролировать «умы нации» через журналы литературных течений, вводом цезуры, запрещением тех или иных изданий и введение различных наказаний за неугодные правительству высказывания, карикатуры и т. д.